Чистый лист

Юрий Горюнов, 2014

– Смотри! Смотри! А что это они делают? – спросил первый.– Ребенка, – ответил второй.– Зачем? – удивился первый.– А чтобы был, – с видом знатока произнес второй.– Не понимаю, их же вон сколько по земле ходит – и больших, и маленьких. Зачем еще?– Понимаешь, они так устроены. Надо, чтобы было. Есть те, кто хочет, чтобы у них появился маленький человек, о котором они будут заботиться.– Значит, они плод любви.– Не все. Некоторые рождаются от безответственности, так получилось. Ну куда же его – пусть живет.

ЧИСТЫЙ ЛИСТ

1

— Смотри! Смотри! А что это они делают? — спросил первый.

— Ребенка, — ответил второй.

— Зачем? — удивился первый.

— А чтобы был, — с видом знатока произнес второй.

— Не понимаю, их же вон, сколько по земле ходит, и больших и маленьких. Зачем еще.

— Понимаешь, они так устроены. Надо чтобы было. Есть те, кто хочет, чтобы у них появился маленький человек, о котором они будут заботиться.

— Значит они плод любви.

— Не все. Некоторые рождаются от безответственности, так получилось. Ну, куда же его, пусть живет.

— Откуда ты это знаешь?

— Да я уже давно наблюдаю за ними. Кто знает этих людей, может быть, им просто заняться нечем.

— Так не бывает, дела всегда есть.

— Это у них смотрю, дела есть, а у вас их видимо, нет, — услышали они за спиной голос и сразу узнали его. Голос был громким и звучал, как раскат грома. Оба втянули головы в плечи, потому, как были пойманы там, где им не разрешалось бывать, а уж тем более наблюдать за людьми.

— А у нас сегодня выходной, — неуверенно сказал второй.

— Выходной! Это ты откуда такое слово знаешь?

Деваться было не куда, куда же спрыгнешь с облака, да и от взгляда, и второй ответил, указывая пальцем на Землю: — Оттуда.

— Ты там что, бывал?

— Так ведь все мы оттуда, — еле пробормотал второй, понимая, что наказание будет неотвратимым, но вот каким. Голос принадлежал старшему Ангелу.

— Значит, не только смотрел, но и слушал, — убежденно сказал старший. — И что же такое выходной?

— Это когда они ничего не делают. Совсем. Так занимаются тем, чем им хочется.

— Они этим и в другие дни занимаются. И это у них выходной, они имеют физическое тело, а оно устает, а у вас что устает? Оболочка? Оттуда мы, — уже менее громогласно проговорил, старший. — И действительно, — сменил он гнев на милость, — я как-то даже иногда забываю об этом. И часто вы здесь бываете?

— Я первый раз. Это он меня соблазнил, — пролепетал первый, а второй промолчал.

— Что молчишь?

Второй пожал плечами, дескать, что тут говорить и так все ясно.

— Да, забором небеса не обнесешь, так ведь сломают, глаза не заклеишь. И что вы там рассматривали? — поинтересовался он.

Второй показал снова вниз: — Вон, смотрим, как дети появляются.

— И что?

— Думаем, зачем их столько? Их и так много и они такие разные, есть те, кто имеет все, ничего не делая, кто-то ничего. Почему так? Они же такими не рождаются.

— Ясно, — глубокомысленно произнес старший, — ты здесь частый гость. А тебя, значит, соблазнили? — обратился он к первому. — Что же ты такой рохля, мягкотелый. Да что это я, у вас и тел-то нет, так оболочка, чтобы вас можно было видеть.

Он замолчал, а они не нарушали его мыслительный процесс.

— Люди рождаются одинаковыми, но в разных условиях и на то, кем они становятся, влияет много факторов: обстановка, отношения, в общем, в какой среде он растет. Они при рождении, как чистый лист, на котором каждое мгновение что-то пишется, и пишет их Судьба.

— А кто она такая? — решился на вопрос второй.

Старший вздохнул: — Это сложно объяснить, да, наверное, и невозможно. Все о ней знают, слышали, но никто не видел.

— Даже ты?

— Даже я.

— Вот бы на нее посмотреть.

— С тобой все ясно, любопытный. А тебе тоже хочется посмотреть на нее? Так она там, внизу, здесь ей делать нечего.

— Нет, меня здесь все устраивает. Я же так, первый раз здесь.

— Скользкий ты, — посмотрел на него старший. — А Судьба у каждого своя. Многие хотят ее перехитрить, забежать вперед, хоть на полшага, но она это видит и только улыбается. Люди про нее иногда говорят «Судьба — злодейка». Это не так. Она делает то, что ей предназначено и все. Она любит того, чья она судьба. Перехитрить ее это даже не наивно, это глупо.

— Что? Так никому и не удалось?

— Однако ты смелый. Все, хватит рассуждений. У нас здесь свои дела. Вы же знаете, что вам спускаться на этот уровень запрещено, еще рано, — голос старшего снова стал грозным. — Что с вами делать? Оставлять без наказания нельзя, так и другие повадятся, а это уже нарушение порядка. — Он снова замолчал, а потом, словно разговаривая сам с собой произнес: — А вынесу-ка я предложение отправить вас на Землю, вот там и понаблюдаете, но не в своей сущности, а как люди. Чистый лист ваших жизней пусть заполняет Судьба. Что скажешь? — обратился он ко второму.

— Как решат.

— Ага, судя по ответу, ты, значит, не против. Да, что-то мы упустили в тебе. А ты? — повернулся он к первому.

— А меня за что?

— За компанию, за слабодушие, — сверкнул глазами старший. — Да, это будет правильно, чтобы другим было неповадно. Все. Ждите решения, а сейчас исчезнете.

Оба мгновенно исчезли. Старший, оставшись один, присел на край облака и, наклонившись, с интересом посмотрел на Землю. Там внизу суетились люди: шли, ехали, летели. Он усмехнулся: — И что им надо? Смешные право, все им что-то надо, чего-то добиваются, что-то обсуждают. А сколько в них напичкано: честность и ложь, нежность и грубость, радость и грусть, жестокость и доброта. Как мы все это умудряемся впихнуть в такие маленькие тела? Да что там тело, это все на стадии зачатия впихивается. И эти, — улыбнулся он, — юные исследователи, интересно им для чего рождаются дети. Да, чтобы планета не опустела, чтобы были, а главное — нравиться им это.

Да верная у меня мелькнула мысль добавить пару чистых листов.

Глаза его подобрели, и он с умилением продолжал еще некоторое время смотреть вниз, а затем, как-то грустно вздохнув, поднялся и исчез.

Облако, на котором он сидел, продолжало в одиночестве плыть по небу, и легкая его тень бесшумно скользила по земле.

В помещении было светло, но не от Солнечного или искусственного освещения. Светло и все. Свет был из ниоткуда. Посередине стоял стол, и за ним сидело двенадцать фигур, облаченных в белые балахоны.

— Итак, — произнес тот, кто был на облаке, — я предлагаю отправить этих двоих на Землю. Если они начали изучать, то это могут захотеть и другие. «Шила в мешке не утаишь», как говорят люди. Если они сумели сговориться, то об этом, могут знать и другие. Кто-то побоится, а кто-то решит повторить.

— Что знают двое, знает и свинья, — раздался из-за стола голос.

— У нас здесь что? Свиноферма? Молодняк на откорм? — произнес председательствующий. — Да, фразы людей прочно вошли в наш словарный запас. Ну, пусть так. Отправим их, набросав нравы на чистые листы, а Судьба разберется. Пусть они там поживут и продолжат писать свою биографию. Пусть поживут среди людей.

— Но мы, же регулярно посылаем туда своих? — подал кто-то голос.

— Не только мы, но и другие, но те, кого посылаем, присутствуют там в своей сущности. Кто-то видимый, под человека, но бесполый, кто-то невидимый… А эти изучают. Вот пусть сами и узнают, испытают.

— И что потом?

— Потом? Потом посмотрим, время есть. — Перед ним на столе возник лист белой бумаги и чернильная ручка. Он провел вертикально вниз прямую линию, разделив лист на две части и пронумеровал их, написав 1 и 2. — Давайте ваши предложения, что кому записывать будем?

— Пиши аккуратнее, чтобы Судьба разобрала, а то в прошлый раз так написал протокол, что потом несколько веков разбирали.

— А лист уже не чистый, — произнес один из присутствующих.

— Это еще почему?

— Линию ты провел, разделил их, а надо, чтобы они были рядом, да и имен нет. Что такое 1и 2?

— Верно, поторопился. Пусть первый будет Андрей.

— Как Первозванный? — хихикнул кто-то

— Да что же это такое? — Легко возмутился председательствующий. — У всех святых есть имена. Что теперь не называть так никого? Оставляем? — и не получив ответа резюмировал: — Итак, первый Андрей.

— А второй Николай.

— Чудотворец, — раздался голос.

— Хорошо потом напишу имена, сам придумаю.

На столе появились два листа.

— Ну, что приступим?

И степенные мужи, повскакивали с мест и сгрудились в одну кучку. «Как дети, право, — подумал председательствующий, но ничего не сказал. Каждый старался внести свою лепту в формирование будущего характера. Ну, а как же? Так приятно осознавать себя частью чего-то нового, необычного, позволяющего встряхнуться от рутины, да и что там, просто от скуки. Все это делается и так, но рядовыми, а здесь они сами принимали реальное участие.

Кто-то требовал большей частью честность, порядочность, кто-то жестокости, напористости.

— Ненависти, ненависти добавьте побольше, к несправедливости, — кричал кто-то.

— Да отстань ты, — возражал ему другой. — Надо эту честность сначала найти, как и нечестность. А ну, как не найдет? А ненависть останется. А если он вознесется на вершину власти, так он со своей ненавистью разнесет всю Землю к Ч… в общем, к матери нашего оппонента.

Так в спорах они пытались найти оптимальный вариант. Иногда казалось, что не миновать драки, в отстаивании своих позиций, но это было невозможно. В драке важен не только результат победы, но и ее видимый результат — побои, а они были лишены ощущения физической боли, а значит, никаких последствий в виде синяков не могло быть. А раз этого нет, нет и удовольствия от результатов.

В итоге часа через два, если уместно там говорить о времени, страсти поутихли и все расселись по местам, при этом каждый считал, что его мнение учтено.

— Вот за что я нас всех люблю, при обсуждении — за доброту, — с улыбкой сказал председательствующий, и посмотрел на два листа.

На них была всего по одной строке.

— Столько споров, а результат — несколько слов. Начало положено, можно отдавать в работу.

— Подождите, — вдруг сказал один из двенадцати. — А любовь?

Стало тихо. Все поняли, что они упустили главное — свое отношение к людям.

— Действительно упустили, — и в каждом листе появилось еще по одному слову — любовь.

— Вот теперь все.

2

— Ну, что дружище, сколько мы не виделись?

— Уже лет пять. Неужели столько времени прошло? Ничего себе!

— Да, время летит быстро.

Двое мужчин, лет под тридцать, сидели на стульях у барной стойки. Один был темноволос, с белой кожей, карими глазами. Красиво очерченный рот. Зачесанные назад волосы, открывали высокий лоб. Другой также был темноволос, более смугл, с серо-голубыми глазами, потрясающими глазами, которые ярко выделялись на фоне его смуглой кожи. Широкие брови над миндалевидными глазами, чуть темнее волос, были продуманно растрепаны.

Что в них было общего, так то, что оба были рослыми, широкоплечими и оба явно выделялись своей внешностью так, что недостатка внимания со стороны женщин явно не испытывали. Но в данный момент они были увлечены беседой, не обращая внимания на немногочисленных женщин, что были в баре, да и на всю публику бара, который уже заполнялся после рабочего дня.

— А здорово, что мы встретились, Федор, — обратился белокожий к своему собеседнику.

— Да, редкая удача. Судьба, — ответил Федор.

— Видимо им тоже есть о чем поговорить между собой.

— Намотались, устали водя нас разными тропами.

— Не иначе.

— А ты куда пропал, Олег, после нашего расставания?

— Да все обычно. После того, как мы покинули детдом и нас выпустили во взрослую жизнь, на вольные хлеба, я поступил в институт. Ты это знаешь, — и, Федор, согласно кивнул головой, — а после окончания уехал и вот два года, как вернулся.

— Уже два года? — удивился Федор. — А ни разу не встретились.

— Не судьба, — засмеялся Олег.

— Она, плутовка.

— Ну, а ты? Ты же в армии был?

— Да, я не поступил тогда в институт, отслужил в армии, а затем начал работать и учиться. Но после армии я тебя искал и не нашел.

— Я год проучился на экономическом, а потом ушел на психологический, вот мой след и потерялся.

— Да, уж, следов ты не оставил, а мог бы. Значит, изучаешь человеческие души? — спросил Федор.

— Скорее помогаю им.

— И как? Удачно?

Олег поморщился: — Да, где уж там. Им мозги лечить надо.

— Один виски и сок, — сказал Федор, подошедшему бармену, и тот отошел, выполнять заказ, — ну, и где ты теперь?

— Работаю в достаточно солидной фирме, — ответил Олег. — Работы хватает, но клиенты капризные. Все состоятельные и хотят за свои деньги получить чистую душу. Зачем она им, все равно быстро забьют всяким мусором. Да, и не священник я, чтобы очищать души, прося Бога о них.

— А для себя?

— А у меня все в порядке, что его зря беспокоить. Надо будет, сам вспомнит. Не он, так другие. Ну, а ты?

— Работаю в строительном бизнесе. Руковожу отделом. Давай за то, что в этом направлении у нас все сложилось, — и он поднял бокал с соком, а Олег с виски.

— Почему сок?

— Я за рулем, не думал же, что такая будет встреча.

— А мне можно.

Они выпили. Их встреча действительно была неожиданной. Каждый из них бывал в этом баре, но их пути до сего дня не пересекались. Они знали друг друга с детства, точнее с тех пор, как начали осознавать этот мир. Они, в один день, были подброшены в детский дом, так что и день рождения у них был в один день. Там они и воспитывались, пока не пришло время выйти в другую жизнь. В детдоме, они были дружны, хотя характеры не во всем совпадали. Олег был более спокоен, рассудителен, не любил встревать в разборки, стараясь уклониться от них, а Федор, хоть и не был забиякой, но от проблем не уходил, и был более прямолинеен, и если проблема решалась физическим путем, то так и происходило, но инициатором он не был. Он мог постоять не только за себя, но и за другого, более слабого. Они быстро заставили себя уважать, так как оба были физически сильными, и все быстро поняли, что не стоит с ними связываться, себе дороже. Но, ни Федор, ни Олег не пользовались этим. Их уважали не только за силу, но и за то, что они не стремились установить свое верховенство. Ценили их и за ум: учебные предметы давались им легко и в этой области они тоже были одними из первых. В общем, оба были яркими личностями. После детдома их пути разошлись.

И вот сегодня, они не просто встретились в баре, они столкнулись у дверей нос к носу.

Первоначально оба замерли, не веря своим глазам, а потом засмеялись, обрадовавшись встрече, обнялись, и теперь сидели за стойкой бара.

— А как на личном фронте? Женат? — поинтересовался Федор.

— Вот именно, иначе, чем фронтом это не назовешь. Вечная борьба двух противоположностей. Кто есть кто? Нет, не женат, не собирался и не собираюсь. Напрягают меня, женщины.

— Они всех напрягают, даже себя.

— Как-то не рвусь я на знакомство и выстраивание серьезных отношений.

— А не серьезные?

— Этого хватает.

— Так, может быть, где-то бегает ребенок, наследник идей, о котором ты и не знаешь.

— Не думаю. Женщины мне уже не так интересны.

Федор внимательно посмотрел на Олега, улыбка сошла с его лица и он, глядя ему в глаза, тихо, но внятно спросил: — Олег, тебе не нравятся женщины? Ты их сторонишься?

Умом и сообразительностью они были не обделены, и Олег сразу понял, что имел в виду Федор.

— Ну что ты! — засмеялся он. — Я натурал, Федор, успокойся, — и хлопнул друга по плечу. — Просто не рвусь к ним. А не интересны, потому как предсказуемы, для меня. Я иногда думаю, что вот бы так произошло и часто происходит именно так. А это уже скучно.

— Зато меньше неожиданностей.

— Ясно, они рвутся к тебе, а ты отбиваешься. Ты не подумай, я не ханжа, и уж лучше сразу знать. Значит холост. Живешь один.

— Да, у меня своя квартира, сумел купить, — похвастался Олег, — район хороший, машина. А ты женат?

— Я похож на женатого? Если бы я был женат, то не ходил бы по барам после работы, а спешил домой.

— А здесь охмуряешь женщин, настраиваешь их на собственные мысли.

— Всякое бывает.

— Думаю тебе это не трудно.

— Все зависит от цели.

— Ну, судя потому что холост, то цель ясна. А живешь где?

Федор также имел квартиру, но в другом районе, машину.

— А все-таки здорово, что мы встретились, и пути наших судеб пересеклись. Вот так неожиданно.

— Неожиданностей не бывает, — рассудительно произнес Олег.

— Ты это серьезно?

— Конечно, мы своими поступками сами указываем, куда хоти идти.

— Да, брось. Кому указываем? Судьба, если она есть, сама ведет.

— Все может быть, — не стал спорить Олег.

— Да, а помнишь, в детдоме мы мечтали, что вырастем, достигнем уровня, чтобы ни в чем себе не отказывать.

— И мечтали, встретить Судьбу, чтобы поговорить с ней.

— Мечтали, но судьбой может быть кто угодно, хоть вот эта девушка, — и Федор скосил глаза.

К стойке бара подошла девушка, среднего роста, с прямыми русыми волосами до плеч.

— Хочешь, она сейчас скажет, как ее зовут? — и, не дожидаясь согласия, повернулся к ней, предварительно, что-то записав на лежащей рядом салфетке.

— Девушка, извините, я, возможно, ошибаюсь, но мне кажется, мы встречались, вас зовут Нина?

Она повернулась к нему, и он увидел пухлые губы и взгляд холодноватых зеленых глаз. Над глазами нависла густая челка. На блузке была цепочка с бриллиантом, который хорошо лежал на ее груди. В этих глазах Федор и утонул, сразу. Глядя на нее, ему очень не хотелось ее отпускать, но выбранная манера ведения разговора, задержала, и пришлось лишь продолжать.

— Нет, Таня, — и Федор увидел белоснежные ровные зубы, — но очень примитивный способ знакомиться

— Согласен, но сработал же, — улыбнулся Федор. — Ну, не говорить же мне о высоких материях, чтобы познакомиться? Вот мой друг, психолог, он много знает про наши души и беседа с ним была бы интеллектуальной. Так что ли?

— Почему бы и нет, — ответила она. — Но ваш друг молчит, и он прав, и думаю, вам больше сейчас нужен он, как психолог. Надеюсь, что эту услугу он вам окажет бесплатно.

— Нет повода проявить свое геройство. На вас никто не нападает, вам не требуется помощь. Но вот возьмите, — и он протянул ей сложенную салфетку, — там не телефон, — сразу предупредил он, — но вам будет интересно.

— Пока нападаете вы, — и она, взяв два бокала с красными вином, которые поставил перед ней бармен, и салфетку, что протянул Федор, направилась, к столику, где ее ждала подруга. Федор провожал ее взглядом. Таня шла уверенно и в ее походке была грация, словно у модели на подиуме. Джинсы плотно облегали стройные ноги, и подчеркивали талию.

— И что там было? — спросил Олег смеясь.

— Это только начало. На салфетке я написал ее имя. Там написано Таня.

— Откуда знаешь?

— Мне так показалось.

— Странно, предчувствие. Знаешь, меня иногда тоже оно не подводит. Откуда что знаю, приходит и все. Но ты получил достойный ответ. Вот так они всегда ведут себя, даже желая, познакомится.

— А ты как хотел? Чтобы она спросила, свободен ли я? И не приглашу ли ее к себе домой, где смогу рассказать о моем внутреннем мире? Есть правила игры, которые надо соблюдать. Нравиться нам это или нет. Да, ладно, это я так, куражусь.

Он посмотрел на столик, за которым сидели девушки, и она, заметив его взгляд, лишь сделала удивленное лицо, видимо прочитав свое имя на салфетке.

Федор улыбнулся ей: — Как у тебя вечер? — обратился он к Олегу.

— Я зашел сюда буквально на полчаса и должен идти, у меня вечером встреча с клиентом.

— Жаль, но мы теперь увидимся?

— Не сомневаюсь.

Они еще поговорили, и Олег ушел; Федору спешить было некуда. Он повернулся в зал, окинув его оценивающим взглядом. Таня все еще сидела с подругой, и Федор счел, что подходить не стоит. Вскоре к девушкам присоединился парень, с которым они поздоровались, а минут через пятнадцать он ушел с подругой Тани, и она осталась одна. Но Федор и в этот раз не стал подходить, хотя видел, что она заметила его внимание к себе.

За окнами уже стемнело, и вскоре девушка поднялась. Что-то подсказало Федору, что и ему пора. Он положил деньги на стойку и вышел вслед за девушкой. Таня стояла в стороне и ловила такси. Федор быстро сел в свою машину, что стояла рядом, и стал ждать. Вскоре остановившееся такси увозило Таню вдоль улицы, Федор поехал следом, стараясь не выпускать машину из вида. Через полчаса такси остановилось у одного из домов в новом микрорайоне. Федор остановился невдалеке, и посмотрел на дома, оценивая стоимость квартир в них. От созерцания его отвлек женский возглас:

— Отстаньте!

Он посмотрел вдоль тротуара и увидел, что напротив Тани стоят три парня, и один из них тянет из рук ее сумку. Такси уехало, и почему-то вокруг никого не было, хотя район явно был жилой и наверняка на подъездах стояли видеокамеры.

— Залетные, — мелькнуло в голове у Федора, и он быстро вышел из машины.

— Эй, парни, оставьте девушку в покое, — громко крикнул он, привлекая к себе их внимание, и быстрым шагом направился к ним. Один из них, видя, одиноко идущего Федора, произнес:

— А тебе что надо? Видишь, мы беседуем с девушкой? Красивая, тут на троих только, тебе не достанется, даже облизнуться. Вали отсюда.

Федор уже подошел: — Ну, что же вы так. А если она не хочет?

— Она нас не знает, а узнает, будет просить продолжения, — и похабная ухмылка исказила их физиономии. Все нагло засмеялись от предвкушения.

— Значит, так, сначала поговорите со мной.

— Непонятливый, — и в руке, видимо, главаря мелькнуло лезвие ножа. — Ты не успеешь пикнуть, и полиция не успеет, только скорая отвезет тебя, но не в палату, а в морг.

Таня стояла оцепеневшая от ужаса, и не могла вымолвить ни слова, как и убежать, один из троих держал ее за руку.

— И ты пойдешь на это? — спросил Федор, все еще пытаясь решить вопрос мирно.

— Ради такой крали и ее цацек, почему бы и нет? И кто свидетели? Она, что ли?

Конец ознакомительного фрагмента.