Похищение on-line

Юрий Вячеславович Ситников, 2021

Можно ли поверить на слово парню, который утверждает, что он француз и его похитили неизвестные? А можно ли в течение недели дважды похитить одного человека? Как разоблачить преступника, если преступник оказался в руках бандитов? Когда Глеб с друзьями поняли, что последняя ниточка, ведущая к Вадиму Дюмерилю оборвалась, ребята впали в отчаянье. Вот тут-то и раздался звонок… с кладбища.

Глава первая

На четвёртом этаже…

И всё-таки дом под номером тринадцать — несчастливый дом. Угораздило же Таньку Клюеву в нём жить, да ещё на двенадцатом этаже. Лифт работает раз в месяц, пока по лестнице поднимешься, семь потов сойдёт. И лестницы длиннющие, каждая — ступеней в двадцать. Пытка! Самая настоящая пытка.

Люська остановилась на лестничном пролёте, взглянув на прикрепленную над лифтом табличку. «7 Этаж». Кошмар, только седьмой.

У Танькиной квартиры Люська остановилась уставшая и злая.

— Вас надо в землянку переселить, — сказала она, когда Таня открыла дверь.

— Почему не в настроении, Люсь?

— Лифт у вас до сих пор не починили. Слушай, задерживаться долго не буду, мы с Димкой в кафе договорились встретиться. Вот тебе домашка, и ещё историчка просила передать вопросы. На следующей неделе контра будет.

— Спасибо, Люсь.

— Выздороветь успеешь?

Танька пожала плечами.

— Наверное. Кашля уже нет, горло не болит, нос, правда, заложен, но за четыре дня пройдёт.

— Надеюсь. Мне, конечно, не трудно тебя навещать, но ваш неработающий лифт раздражает.

— Ладно, Люсь, не переживай, спускаться всегда легче, чем подниматься.

На четвёртом этаже, возле обитой выцветшим дерматином дверью, Люська заметила пушистую белую кошку. Дверная ручка ходила ходуном, и кошка, встав на задние лапы, пыталась передними дотянуться до ручки.

— Тебя что, домой не пускают?

Кошка сверкнула зелёными глазами и мяукнула. И сразу же перестала дёргаться ручка. Люська села на корточки.

— А ты толстушка, кормят хорошо, да?

Кошка начала мурчать. Люська встала и надавила на кнопку звонка, заметив, что светлая точка глазка сделалась тёмной.

— Посмотрели? Теперь дверь открывайте, кошка тут ваша просится.

В квартире стояла тишина. Люська снова позвонила.

— Эй, люди, это уже не смешно.

— Ты кто? — послышался вдруг из квартиры испуганный голос подростка.

— Дед Пихто! Кошку впусти.

— Какую кошку?

— Хватит прикалываться. Белая кошка твоя?

— Не знаю… Нет, не моя.

— Ты не отсюда, что ли? — спросила Люська у кошки.

Та опять мяукнула.

— Ладно, разбирайтесь сами, — Люська отошла к лестнице, и в этот момент дверная ручка вновь задёргалась.

— Не уходи, — крикнул из-за двери парень. — Подойди ближе.

— Чего тебе?

— Ты кто? — повторил он вопрос.

— Люська.

— Люська, помоги мне.

— Чем?

— Помоги выйти из квартиры.

— А в чём проблема-то, открой дверь и выходи.

— Не могу. Понимаешь… меня здесь закрыли.

— Кто?

— Не знаю, — парень на мгновение умолк, а потом выпалил: — Я ничего не помню, вообще не понимаю, как оказался в квартире.

Люська насторожилась. Что-то в голосе незнакомого паренька показалось ей странным. Она решительно схватилась за ручку.

— Ты там один?

— Один.

— Замок здесь самый простецкий, его можно открыть при помощи… например, ножа.

— Ножа?

— А ты ни разу не открывал замки ножом?

— Нет.

— Хм, теперь научишься. Если просто защелкнули, считай, тебе повезло, а если повернули пару раз, дело-труба.

— Какая труба, я тебя не понимаю. Что мне делать, искать нож или трубу?

Люська начала раздражаться. А парень-то туповат. В голову полезли неприятные мысли, а может, никто его там не запирал, и тот, с кем она сейчас разговаривает через дверь, просто не в себе? Проще говоря, чокнутый.

— Иди на кухню и найди нож, — нервно проговорила Люська, отогнав от двери кошку.

— Хорошо, Люси. Ты только никуда не уходи. Обещаешь?

— Обещаю, — усмехнулась Люська. Надо же, назвал её Люси. У парня точно с головой проблемы. Хотя… Люси! Вроде звучит.

Прошло минут пять, прежде чем Люська услышала приглушенный голос:

— Я взял нож.

— Молодец! Дольше провозиться не мог? Можно подумать в квартире сорок комнат и десяток кухонь.

— Нет, здесь всего две комнаты, очень маленькие, а кухня вообще мизерная.

— Открывай дверь.

— У меня вряд ли получится.

— Попробуй. Вставь острие ножа в замочную скважину и осторожно поверни нож против часовой стрелки.

— Ага, попытаюсь. Сейчас-сейчас. Ты не уходи.

— Да не уйду я! Ну, что там у тебя?

— Ничего. Не получается повернуть нож.

— Не нервничай, в скважину вставляй самый кончик ножа. Понял?

— Да. Вставил…

— Поворачивай.

— Поворачиваю. Подожди, Люси, кажется, поворачивается.

— Не останавливайся.

Послышался щелчок. Не веря удаче, Люська опустила ручку и толкнула дверь. Та открылась.

Парень с ножом в руках отошёл вглубь прихожей. На вид ему было лет четырнадцать, черноволосый, с правильными чертами лица и очень пронзительным взглядом.

— Невероятно, — сказал парень. — Я открыл дверь обыкновенным ножом. Если кому-нибудь расскажу, мне не поверят. Спасибо тебе, Люси.

— Ты, в самом деле, не помнишь, как здесь очутился? — спросила Люська, осматривая скудно обставленную прихожую.

— Не помню. Я проснулся в маленькой комнате, сильно болела голова, перед глазами плыл туман. С трудом встал, дошёл до ванной, умылся, но всё равно до конца не оклемался. Такое впечатление, меня чем-то напоили, наверняка снотворным.

— Как тебя зовут?

— Вадим.

— Вот что, Вадим, сейчас мы с тобой… — Люська прервалась на полуслове.

— Ты чего?

Внизу послышался сухой кашель. Люська вздрогнула и, схватив Вадима за руку, втащила его в маленькую комнату.

— Я выронил нож.

— Забей на нож. Прячься!

— Куда, зачем?

— Залезаем под кровать, — скомандовала Люська.

— Ты можешь объяснить…

— Все объяснения потом. Если ты не соврал, то нам лучше действовать быстро.

Едва они оказались под кроватью, в прихожей распахнулась входная дверь. Люська увидела ноги человека обутого в чёрные ботинки на толстой подошве. Пройдя в прихожую, мужчина сильно удивился двум вещам: во-первых, открытой входной двери, во-вторых, наличию ножа на старом паласе. Подняв нож, он выругался и начал кашлять.

Когда мужчина вбежал в маленькую комнатку, Люська на несколько секунд сильно зажмурилась. А вдруг решит нагнуться и посмотреть под кровать? Тогда им крышка. Только бы не нагнулся, только бы пронесло.

Мужчина не собирался искать Вадима под кроватью, он уже догадался, что тому удалось открыть дверь и дать дёру, поэтому вместо обыска квартиры, достал из кармана телефон.

— Это я, — пробасил он в трубку. — Дело дрянь! Пацан сбежал! Как-как, дверь, поганец, ножичком открыл. Да я всего на полчасика отлучился. Ты ж сам говорил, он до самого вечера проспит, а он вот, очухался раньше срока. Не ори, найду я его, из-под земли достану. Далеко не уйдёт, где он тут шастать может. Отыщется.

Минут через пять мужчина хлопнул входной дверью. Люська вздохнула с облегчением.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил её Вадим.

— Я понимаю главное — валить нам надо отсюда.

— Куда?

— Куда угодно.

— Скажи, почему ты решила спрятаться под кроватью?

— Кашель на лестнице услышала. Сразу поняла, бугай поднимается. Я его ещё два дня назад увидела, когда от одноклассницы возвращалась. На этаже с ним столкнулась, он из квартиры выходил. Физиономия у него — жесть. На меня посмотрел, как на прокаженную, потом кашлять начать.

— А под кровать-то зачем?

— Что ты заладил, зачем да зачем. Сам же сказал, не помнишь, как сюда попал, в голове туман. Ежу понятно, привезли тебя в квартиру, и мужик, которого я встретила, замешан в этом. Он закашлял, я испугалась.

— Ты не похожа на пугливую девчонку.

— Ладно, вылезаем из-под кровати и моторим отсюда.

— Мне некуда идти.

— А где ты живешь?

Вадим сделал несколько вдохов, а Люська махнула рукой.

— Потом расскажешь, в спокойной обстановке. Сейчас к нам рванём.

— Это удобно?

— Разве у тебя есть выбор?

— Нет.

— Тогда не задавай лишних вопросов. Да не бойся, я живу в соседнем доме вместе с братом и бабушкой. Они не станут возражать против твоего присутствия.

На Вадиме были джинсы, рубашка с длинным рукавом и кроссовки (в них он и спал на кровати). Ни куртки, ни ветровки ребята не нашли.

— Ничего. На улице не так холодно, добежим за пять минут.

На лестничной площадке, прикрыв за собой дверь, Люська с Вадимом начали быстро спускаться по ступенькам. А уже на улице Вадим спросил:

— Брат у тебя старший?

— Старший.

— А бабушка строгая?

— Диана? Вот ещё. Она у нас актриса, дома практически не появляется: гастроли, съёмки, театр. В основном мы с Глебом вдвоём в квартире тусуемся.

— А родители у вас есть?

— В полном комплекте.

— Где они?

— Вадим, меня напрягают твои вопросы.

— Прости, я спросил без задней мысли.

— Прощаю. Родители у нас есть, но живут отдельно, в загородном доме. Мы почти пришли, нам в третий подъезд.

Пропустив Вадима в квартиру, Люська вспомнила про Димона.

— Он меня убьет. Вадим, ванная прямо по коридору, иди, мой руки, потом топай на кухню, а мне позвонить надо.

Димона она попросила срочно прийти домой, потом позвонила мне (мы с Алисой после уроков зарулили в парк), и прошла на кухню.

— Димка и Глеб с Алиской сейчас придут.

— Кто они?

— Глеб мой брат. Алиса его девушка.

— А Димка?

— Мой парень, — ответила Люська, и её щек коснулся румянец.

Вадим отвернулся к окну и с потерянным видом посмотрел вниз.

— Ты чего такой хмурый?

— Думаю.

— О чём?

— Обо всём сразу. И знаешь, ничего в голову не приходит. Не могу поверить, что со мной произошла такая нелепая история: странный тягучий сон, раскалывающаяся голова, чужая квартира… Люси, — спохватился Вадим. — Меня же, наверное, обыскались. Надо им сообщить, что я здесь.

— Кому сообщить?

— Мадам Бланшар.

— Что ещё за Бланшар?

— Мадам Катрин Бланшар, она наш воспитатель.

— Вадим, я тебя не понимаю. Ты сам кто такой, где живёшь, адрес свой ты помнишь?

— Конечно, помню. Я живу в Париже.

— Очень смешно.

— Я не шучу.

— Не верю я тебе. Тоже мне, парижанин нашёлся.

— Придётся поверить, — жёстко ответил Вадим. — Меня зовут Вадим Дюмериль.

— Повтори, что ты сказал? — Люська даже села на стул, чтобы не упасть.

— Вадим Дюмериль.

— И ты действительно живешь в Париже?

— Да.

— В том самом, который во Франции? — на всякий случай уточнила Люська.

— В том самом.

— Обалдеть! Настоящий француз на моей кухне.

В дверь позвонили. Вадим резко обернулся, Люська вздрогнула и быстро заморгала.

Глава вторая

Назад дороги нет

Мы гуляли по парку, а потом, не сговариваясь, сели на скамейку.

— Глеб, — виновато сказала Алиса, — меня пригласили на кастинг.

Я сразу напрягся.

— Что за кастинг?

— Для съёмок в рекламном ролике. Представляешь, если меня отберут, я снимусь в рекламе.

— Алис, мне это не нравится. И потом, слово ты выбрала неподходящее. Что значит, отберут, так говоришь, как будто помидоры на рынке покупаешь.

— Глеб, всех отбирают, — засмеялась Алиса. — Из песни слов не выкинешь.

— Когда кастинг?

— Точно нам не сказали, думаю, через пару дней.

Все эти кастинги, отборы и прочие мероприятия начались у Алиски с Нового года. Она ходит в школу актерского мастерства, мечтает стать актрисой, и как следствие — я называю это побочным действием — некоторых учащихся время от времени отбирают для всяких там реклам. Ну вот, теперь сам сказал «отбирают». Хотя чего я разволновался, на кастинге ведь наверняка будет тьма народа, не факт, что Алиска пройдёт отбор.

— Глеб, почему молчишь?

— Да так, размышляю, — уклончиво ответил я, отвернувшись. Стало немного стыдно за свой эгоизм, но поделать с собой ничего не могу: ревную Алиску жутко. А теперь, узнав о предстоящем кастинге, накручу себя до предела.

— Ты сегодня свободен, может, в кино сходим?

— Пошли. Подожди, сегодня среда? Алис, не получится в кино.

— Опять к Иннокентию идёшь?

Я посмотрел на часы и стал прикидывать.

— Он меня в библиотеку отправил, она работает до девяти. В принципе на шестичасовой сеанс мы успеем, а потом я в темпе…

— В темпе не годится, Глеб, ты ничего не успеешь сделать. Ладно, в кино в другой раз сходим.

И такая свистопляска у нас уже на протяжении трёх последних месяцев: то Алиска занята, то у меня вырваться не получается. Сам я сейчас работаю у одного старикана, помогаю ему в написании книги. Помогаю — громко сказано, так, служу мальчиком на побегушках. За всю свою жизнь Иннокентий Иванович написал три книги. Несмотря на то, что последняя вышла в свет в конце семидесятых годов прошлого века, старик причислял себя к маститым писателям. Был членом союза писателей, имел какие-то награды и ни разу не смог внятно ответить мне на вопрос: чем занимался на протяжении последних десятилетий, после выхода третьей книги. Работал, туманно отвечал Иннокентий Иванович, поправляя на толстом носу очки. К слову сказать, три его изданные книги, мне пришлось их прочитать по просьбе писателя, навевали такую скуку, что я отключался буквально через две страницы. Писал Иннокентий Иванович о партии, о коммунистической молодёжи, о том, как эта молодёжь под чутким руководством партии борется за досрочное выполнение сталинской послевоенной пятилетки; как готовятся к съездам; как гордятся новыми достижениями на культурной и хозяйственной ниве.

И вот теперь, не бравшись за перо почти сорок лет, Иннокентий Иванович решил написать историко-приключенческий роман, жанр — на стыке художественной и исторической литературы.

Пишет он уже почти год, пишет тяжело, натужно. Десять листов напишет, исправит, потом семь из них отправляет в корзину.

Компьютер Иннокентий Иванович не признаёт, а печатать на печатной машинке не может из-за болей в суставах. Свои мысли выливает на бумагу, держа в руке шариковую ручку, а уже потом, когда пять-десять листов исписаны его неразборчивыми каракулями, за дело берусь я. Сижу в отдельной комнатке его огромной квартиры, с трудом разбираю каракули старика и набираю текст на ноуте. Затем печатаю на принтере и отдаю Иннокентию на проверку. Часто он гоняет меня по городу: то в одну библиотеку смотайся, то в другую, найди то, привези это. Иногда я ищу необходимые ему книги или справочные материалы неделями. Но есть у моей работы и положительные стороны: Иннокентий Иванович очень щедрый человек, я получаю неплохие деньги, которые с удовольствием трачу на себя и Алису. И делом занимаюсь, и у родителей ничего клянчить не приходится.

…Телефонный звонок настиг нас на выходе из парка. Звонила Люська. Сказав, чтобы мы возвращались домой, она сразу отсоединилась.

— Что-то случилось, Глеб?

— А ты Люську не знаешь, у неё каждый день ЧП. Пошли, посмотрим, что на этот раз.

В подъезде мы столкнулись с Димоном.

— Я больше часа её в кафе прождал, а теперь она позвонила и попросила срочно прийти.

— Сейчас узнаем, на какой пожар она нас позвала.

— Глебыч, сплюнь.

— Да ладно, Димон, Люська есть Люська.

***

На кухне мы увидели незнакомого парня. Люська представила нас друг другу и сообщила, что Вадима похитили неизвестные. Серьёзное заявление.

Вадим попросил помочь ему отыскать гостиницу, в которой по его словам остановилась их группа.

— Сядь, — попросил его Димон. — Не суетись, мы тебе поможем, всё выясним, только сперва нам самим надо разобраться.

— В чём?

— Ты живешь в Париже, так?

— Я уже говорил.

— И в Москву приехал с группой на экскурсию?

— Ну да.

— Тогда вопрос такой: откуда ты знаешь русский язык? Говоришь ведь без малейшего акцента.

— Я родился в России. До семи лет мы с мамой жили в Санкт-Петербурге.

— А отец у тебя был? — спросила Алиса.

— Он погиб, через два года после моего рождения.

— Извини.

— Ничего страшного. Мама вышла замуж за француза Жака Дюмериля, и мы уехали в Париж. Жак меня усыновил, и, — Вадим отвернулся к окну, сжав кулаки.

— В итоге твой отчим оказался поддонком, да?

— Не смей так говорить, — Вадим посмотрел на Люську с неприязнью. — Жак был хорошим человеком. Те пять лет, что мы прожили в Париже, были сказочными.

— Тогда что произошло?

— Два года назад сказка закончилась. Родители погибли в автокатастрофе.

В кухне повисла пауза. Я похлопал Вадима по плечу.

— Не раскисай, старик.

Не глядя на меня, Вадим продолжил говорить:

— Я оказался в интернате. Знаете, что это такое?

— Догадываемся, — кивнула Алиса.

— Сомневаюсь. Это надо прочувствовать на собственном опыте, пропустить через себя. Первые полгода я вообще ни с кем не разговаривал, врачи думали, проблемы с психикой, начали таблетками пичкать.

— От них крыша быстрее съедет, — сказал Димон.

— Со временем пришёл в себя, но к интернатской жизни не привык. Нет, в нашем интернате живётся неплохо, учителя, воспитатели люди хорошие. Но, понимаете… как бы это сказать.

— Не надо ничего говорить, — перебила Вадима Алиса. — Всё и так ясно.

— Вадим, ты про поездку в Москву расскажи.

— Рассказывать по большому счёту нечего. На десять дней мы с нашим воспитателем Катрин Бланшар приехали сюда на экскурсию.

— Мы, это кто?

— Ребята из моей группы.

— И много вас?

— Девятнадцать человек.

— Надолго приехали?

— В том-то и дело, завтра должны возвращаться в Париж.

— Тогда тебе повезло, что Люська вызволила тебя из той квартиры сегодня.

— Да, но мне необходимо связаться с мадам Бланшар.

— Свяжешься. В какой гостинице вы остановились?

Вадим сник.

— Не помню.

— Как так?

— Забыл я название.

— Напряги память.

— Нет… Всё смутно… Помню, что сидел утром в номере. Нас было четверо: я, Патрис, Ален и Люк. Мы о чём-то разговаривали, а я пытался починить крепление на своем рюкзаке. Позже ребята вышли, оставив меня одного.

— И что было дальше?

Вадим нахмурил лоб и начал растирать переносицу.

— Я сидел на кровати спиной к входу. Слышу, открылась дверь, думал вернулся кто-то из ребят… И вдруг вижу перед лицом руку… очнулся у же на кровати в квартире.

— История, — протянул Димон налив из кувшина кипяченой воды. — Чем же они тебя усыпили?

— Усыпить могли хлороформом, — сказал я. — Но вряд ли бы Вадим провёл в отключке несколько часов.

— Может, потом укол сделали?

— Похоже на то.

— Скорее всего, укол, — согласилась Люська. — Мужик, когда начал оправдываться по телефону, обронил фразу, типа, Вадим должен был только вечером прийти в себя.

— Слушай, какие-нибудь предположения у тебя есть, кем мог быть тот мужик?

— Не догадываюсь.

— А чего тут думать, похищение в чистом виде.

— Люсь, просто так людей не похищают.

— Почему ты решил, что Вадима похитили просто так?

— Он воспитывается в интернате, у него нет богатых родителей, за него некому дать выкуп.

— И всё-таки его похитили из гостиничного номера и привезли в квартиру.

— Задачку ты нам задал, — я прошёл в комнату и через несколько минут позвал ребят. — Вадим, если услышишь название гостиницы, вспомнишь, в какой остановился?

— Давай попробуем.

Я начал перечислять все столичные гостиницы, список которых обнаружил на одном из сайтов. Вадим останавливал меня трижды. Три раза ему казалось, что их группа проживает в разных гостиницах. В итоге, так и не сумев выбрать одну единственную, мы сошлись во мнение, что придётся проверить все три. Дозвониться не удалось ни в одну: телефон постоянно давал занято.

— Отправимся прямо сейчас? — Вадим был в нетерпении, хотя и выглядел угнетённым. Лицо бледное, глаза отёкшие, да и зевал он постоянно.

— Тебе бы отлежаться, — предложила Алиса.

— Некогда. Надо успеть вернуться к своим, завтра днём мы уезжаем.

— А мне не дают покоя слова мужика, он обещал найти Вадима, — сказала Люська. — Найти, понимаете? У них на него свои виды, свои планы.

— С меня нечего взять, — растеряно произнёс Вадим.

— Но ты кому-то понадобился, — заключил Димон.

Вадим зевнул.

— Глаза слипаются.

— Я же говорила, лучше поспи.

— Не могу, я должен ехать на поиски.

— Вадим, Алиса права, постарайся отдохнуть. Мы сами смотаемся в гостиницы, если найдём твою группу, сразу свяжемся с… — я посмотрел на ребят. — Кто останется с Вадимом?

— Я, — крикнула Люська.

— Отлично. Позвоним Люське, она тебя разбудит и проводит в гостиницу. Какой тебе смысл ехать сейчас с нами.

— Хорошо. Только вы найдите мою группу, я не могу остаться здесь. Я должен вернуться в Париж.

— Сделаем всё, что в наших силах.

В коридоре я обратился к Димону и Алисе:

— Вам без меня придётся в гостиницу ехать, мне в библиотеку пора.

— Справимся.

…И в первой и во второй гостинице, куда мотались Алиса с Димоном им сообщили, что постояльца под именем Вадим Дюмериль, как впрочем, и Катрин Бланшар, у них нет. Димон просил проверить ещё раз, говорил, что Вадим приехал с группой из Парижа, и наверняка остановился в этой гостинице.

— Извините, такие люди у нас не останавливались, — слышал он в ответ.

Домой они вернулись в десятом часу. Люська сказала, что Вадим заснул почти сразу и до сих пор спит.

— Пусть спит, — отмахнулся Димон. — Всё равно нечем его порадовать.

— Осталась ещё одна гостиница, съездим туда завтра.

— А толку, Алис? Я почти уверен, правильного названия Вадим не запомнил. Съездить, конечно, съездим, но надежды мало.

— И как поступим? — спросила Люська.

— А никак. Меня знаете, что напрягает, почему Вадима не хватились? По идеи и одноклассники, и воспитатель, как там её Бланшар, кажется, должны были поднять панику.

— А Димка прав.

— В чём он прав? — не согласилась Алиса. — Откуда вы знаете, что в гостинице нет паники? Мы не обращались в полицию, не сообщали, что нам известно местонахождение француза Вадима Дюмериля.

— Это идея, — одобрительно закивал Димон. — Почему раньше никто не предложил звякнуть в полицию.

Димка уже подошёл к телефону, когда я вбежал в прихожую и, запыхавшись, выпалил:

— Алис, после твоего звонка, я ломанулся прямо из библиотеки в третью гостиницу.

— И что?

Дверь из спальни открылась, в коридор вышел заспанный Вадим.

— Вы нашли мою группу?

— Нет, — ответил Димон.

— Да! — выкрикнул я.

— Глеб…

— Короче, девушка на ресепшн подтвердила, что группа школьников из Франции с воспитателем Катрин Бланшар действительно остановились в их гостинице.

— Слава Богу, — вздохнул Вадим, подбежав к шкафу, собираясь достать кроссовки.

— Подожди, Вадь.

— Я должен немедленно…

— Да подожди ты! — мне пришлось повысить голос.

— Глеб, что-то не так? — спросила Алиса, заподозрив неладное.

— Всё не так! Дело в том… Вадь, твоя группа вернулась сегодня днем в Париж.

— Как вернулись? А я?

— Сам в шоке, но это подтвердили в администрации гостиницы.

Вадим растеряно смотрел по сторонам, а потом обратился к Люське:

— Люси, какое сегодня число?

— Четырнадцатое.

— Четырнадцатое? — Вадим прислонился спиной к шкафу и медленно сполз на пол.

— Вадим, тебе плохо? Алис, воды. Димон, помоги мне.

— Я думал, меня увезли из гостиницы сегодня утром, а получается, это произошло еще вчера. Тринадцатого числа. Я проспал в квартире больше суток.

— Вот вам и паника и заява в полицию, — шёпотом проговорила Люська. — Они вернулись в Париж, не поставив никого в известность, что пропал один из учеников. В противном случае, Глеба бы просто так не отпустили из гостиницы.

— Могли не знать, что Вадим исчез.

— Глеб, ты сам веришь в то, что говоришь. Как это могли не знать, они же не слепые.

— На самом деле есть варианты.

— Двойник!? — взволнованно произнес Димон.

— Да не-е. Какой двойник? Нет, — Люська уже не знала, во что верить, и о чём думать.

— Ничего не понимаю, кто тогда улетел во Францию вместо меня? — спросил Вадим. — И что теперь будет со мной?

Его вопрос на время повис в воздухе. У нас не было подходящего ответа.

Глава третья

Квартирант

В полночь из театра вернулась Диана. Димон с Алисой к тому времени разошлись по домам, мы пили на кухне чай, обмусоливая одну и ту же тему.

Появление Дианы заставило Вадима напрячься, он сразу ссутулился, вжал голову в плечи, начал требовать, чтобы я немедленно сообщил бабушке о его присутствии.

— Если она не согласится, я сразу уйду, — прошептал Вадим, выталкивая меня в прихожую.

Наивный, он совсем не знает Диану, да она добрейшая из людей, плюс ко всему вся в искусстве, ей попросту до фонаря, кто такой Вадим, как он оказался в нашей квартире, и сколько здесь пробудет.

Вручив мне три букета роз, Диана сняла плащ и села на стул.

— Устала, сил нет. Сегодня был аншлаг, народу — тьма.

В коридор выскочила Люська.

— Звёздам театра и кино привет.

— Привет, Люсьена. Вы уже поужинали?

— Давно, время первый час. Сидим вот, чаи гоняем.

— А я в ванную и спать.

— Чай будешь?

— Нет, Глеб, устала очень.

— Диан, у нас к тебе разговор.

— Да, да, — она прошла в свою спальню, снимая на ходу серьги.

— Понимаешь, у нас гость, — я кивнул Люське, чтобы она позвала Вадима. — Ты не против, если наш знакомый поживет у нас некоторое время?

В дверях появился смущенный Вадим.

— Добрый вечер, мадам, — сказал он, запинаясь.

Люська толкнула его в бок.

— Добрый вечер, мсье, — хохотнув, ответила Диана.

— Знакомьтесь. Диана, это Вадим. Вадим, это Диана.

— Очень приятно.

— Я тоже рад знакомству, мадам.

Люська второй раз толкнула Вадим в бок.

— Так сложились обстоятельства, что мне временно…

— Господи, Вадик, о чём речь, живи, сколько хочешь, квартира большая. — Диана сняла с пальцев два кольца и положила их в малахитовую шкатулку.

— Спасибо, мадам.

На этот раз Люська толкнула Вадим так, что он едва устоял на ногах.

— Ты чего, Люси, больно.

— Терпи, ты же мужчина, — процедила Люська.

— Твои родители в курсе, что ты у нас? — запоздало поинтересовалась Диана, снимая с запястья браслет.

Вадим не успел ничего ответить, я его перебил:

— Конечно в курсе. Ну что, знакомство состоялось, Вадим, пошли допивать чай.

Когда Люська увела Вадим на кухню, Диана жеманно повела плечами.

— Чудный мальчик, вы одноклассники?

— Нет. Он… Он учится в одном классе с Люськой.

— Чудный мальчик, — повторила Диана. — Только передай ему, чтобы больше не смущался.

— Передам, — пообещал я и вернулся на кухню.

Там полным ходом шли разборки.

— Откуда я знал? — сердито говорил Вадим. — Во Франции принято обращаться ко всем женщинам «мадам».

— Ты не во Франции.

— Мне показалось, ваша бабушка ничуть не обиделась.

— Она уверена, что ты шутил. Глеб, когда он назвал Диану «мадам» мне чуть плохо не стало. Пойми, Вадим, она не должна знать, кто ты и откуда.

— Хорошо, ты меня убедила. Тогда как мне к ней обращаться, баба Диана?

— С ума сошёл! За бабу Диану она тебя с восьмого этажа без парашюта спустит. Зови просто Дианой.

— Но она намного старше, а к женщинам старшего возраста принято…

— Бли-и-ин, какой ты нудный. Твои одноклассники, наверное, рады без памяти, что ты остался здесь.

— Люсь, следи за языком, — прикрикнул я на сестру.

Вадим схватил чашку с остывшим чаем и сделал несколько больших глотков.

— Извини меня, я погорячилась.

— Не в обиде. Да и не в том я сейчас положении, чтобы на вас обижаться. Вы спасли меня, я ваш должник.

— А это ты брось, и запомни, ты никому ничего не должен. Люсь, налей ему ещё чая.

— Глеб, в меня больше не влезет.

— Ты так жадно пьёшь, я думал, напиться не можешь.

— Не в этом дело, просто Люси постоянно подливает мне чай, а отказаться неудобно.

— В следующий раз скажи: горшочек не вари, она остановится.

Люська показала мне язык, а Вадим сильно удивился.

— Что за горшочек?

— Ну, ты даёшь, неужели в детстве не слышал сказку братьев Гримм «Горшочек каши»?

— Нет. Когда был маленьким, мама в основном читала русские народные сказки, потом совсем читать перестала.

…Из кухни мы прошли в гостиную. Несмотря на поздний час спать никому не хотелось, и снова началось обсуждение общей проблемы.

— Мне, наверное, надо обратиться за помощью в вашу полицию, — сказал Вадим.

— Не вариант.

— Почему?

— Чем идти в полицию, уж лучше топать прямиком во Французское посольство.

— Можно и в посольство, только я не уверен, что меня там сразу примут.

— Сразу не сразу, а попробовать стоит.

— Ребят, я бы на вашем месте не торопилась с походом в посольство. Не гоните коней. Неужели вам совсем не интересно выяснить причину, по которой Вадима похитили неизвестные?

— Узнать что-либо уже невозможно.

— Кто это сказал?

— У нас ни улик, ни свидетелей, ничего нет.

— Ошибаешься, — Люська начала загибать пальцы. — Адрес квартиры, куда тебя привезли из гостиницы, есть — раз. Мужика в лицо я видел — два. Разговор его мы с тобой слышали, и в ближайшие планы (разыскать тебя, во что бы то ни стало) посвящены — три. Чем не информация к размышлению?

— Глеб, а ты как считаешь? — обратился ко мне Вадим.

— Люська права, мы должны узнать, кому принадлежит квартира. Потом можно будет капнуть поглубже, возможно, что-то и всплывет. Вопрос в другом, стоит ли тебе ввязываться во всё это?

— Конечно, стоит, — ответила за Вадима Люська. — Вадим, как ты не понимаешь, неизвестные заварили кашу, и ты основной ингредиент. Я чувствую, замышляется нечто грандиозное, широкомасштабное. Мы не имеем права самоустраниться. Вадим, Глеб, давайте рискнём, не будьте вы такими правильными. В свою Францию ты сто раз успеешь вернуться. Тут тема следующая: если тебя не хватились сразу, не хватятся и после. Димкина версия с двойником начинает казаться мне не такой абсурдной.

— Его версия нелепа! Скажешь тоже. Смысл кому-то заморачиваться с двойником?

— Вадим, ты нужен этим людям — факт неоспоримый. И к операции с твоим похищением они подготовились заранее, поверь мне, такие дела с бухты-барахты не прокручиваются.

— Люси, я ничего собой не представляю, у меня нет родственников, я сирота. Кому я мог понадобиться, и для каких целей?

— Постараемся выяснить. Глеб, согласен?

— Дело не в нашем нежелании пуститься во все тяжкие, — сказал я Люське. — Была бы зацепка, хоть сейчас сорвался бы с места. Но пока по нулям, рисковать нечем.

— Похищение человека было, значит, и риск есть. А квартиркой я сама займусь. Завтра же.

— А мне какие шаги предпринять?

— Пока сиди дома и набирайся сил. Дальше начнём действовать по ситуации.

***

После шестого урока Люська пошла к Таньке Клюевой.

— А я сегодня тебя не ждала.

— Дело есть. Тань, ты не в курсе, кому принадлежит квартира в вашем подъезде на четвёртом этаже… Номер забыла. Как из лифта выходишь, направо и в сторону.

— Подожди, подожди, четвёртый этаж. Из лифта направо… Мам, — крикнула Танька. — Кто у нас на четвёртом этаже живет?

Мать Таньки сообщила, что квартира принадлежит Ольге Петровне, бывшее воспитательнице детского сада.

— Сама она здесь не живет. Уже года два, как к сестре переехала, а квартиру сдаёт.

— А кому сдаёт, теть Зин, не знаете?

— Не знаю, Люсь. Вообще там разные люди жили. В прошлом году молодая пара, потом студентка, а кому сейчас сдаёт, понятия не имею.

— А как Ольгу Петровну можно найти?

— У меня телефон её есть.

— Откуда, мам?

— Здрасти, — Зинаида Николаевна с усмешкой посмотрела на дочь. — А кто со мной в детском саду нянчился?

— Тётя Оля?

— Тётя Оля.

— Я не знала.

Люська кашлянула.

— Мне бы адресок её сестры. Или телефончик.

— С адресом помочь не могу, а номер мобильного дам. Девчонки, вы пока поболтайте, или чайку попейте, я сейчас.

Минут через тридцать Люська звонила Ольге Петровне Полежайкиной, а час спустя они встретились у станции метро «Красные ворота».

Домой Люська пришла с новостями.

— Обрадовать не обрадую. Встретилась я с Ольгой Петровной, поговорили, но толку от разговора — чуть.

— Шифровалась?

— Наоборот, оказалась словоохотливой. Такая пухлая бабулька с янтарными бусами, на Колобка похожа.

— И чем Колобок с тобой поделился?

— Квартиру у неё снимает Николай Павлович Агарков.

— Уже хорошо.

— Ничего хорошего, Глеб. С таким же успехом он мог представиться и Львом Толстым и Александром Пушкиным.

— Секундочку, у неё должна быть копия его паспорта.

— Да брось, какой паспорт, какая копия. Этот Агарков вышел на Ольгу Петровну совершенно случайно. Узнал, что она сдаёт квартиру, позвонил, договорился о встрече. Сочинил сказочку, что разводится с женой и на пару месяц срочно требуется квартира. Деньги готов заплатить сиюминутно.

— И она согласилась?

— От лёгких денег ещё никто не отказывался! Паспорт он, конечно, ей свой показал мельком, но где гарантия, что тот настоящий?

— Сто пудов — фальшивка.

— А я про что.

— Выходит, этот Агарков, — начал Вадим, но Люська запротестовала:

— Не Агарков он.

— Не важно. Мужчина заранее снял квартиру, чтобы было место, куда привезти меня?

— Получается так. Люсь, а телефон он Ольге Петровне оставил?

— Оставил. Но прикол в том, что абонент временно недоступен. Угадай с трёх раз, почему недоступен? Правильно, симка уже давно в урне валяется.

— Теперь они на квартиру Ольги Петровны не сунутся.

— Однозначно.

— С какого числа началась аренда?

— С восьмого.

— Так, а Вадима похитили тринадцатого.

— Тщательно спланированная операция. Сняли неприметную хату у бабки, перевезли через несколько дней туда Вадьку, и готова поклясться, если бы он не слинял оттуда…

— То сейчас мы бы знали, что им было от меня нужно, — сказал Вадим.

— Не поняла юмора, ты жалеешь, что оказался здесь с нами?

— Нет, я неправильно выразился. Меня раздражает неведение, чувствую, как над головой сгущаются облака…

— Тучи, — поправила его Люська.

— Какие тучи?

— Правильно говорить «сгущаются тучи», а не облака. Хотя ладно, проехали, вам, французам, всё равно не понять русского человека.

— Я, как и ты, русский, — обиделся Вадим.

— Не совсем русский. Ты русский француз.

— Ничего подобного.

— Не спорьте, — вмешался я. — Вадим, что ты хотел сказать?

— Про обла… про тучи над головой. Я ощущаю страх, но не могу понять, откуда он ко мне приближается. Не по себе как-то.

— А кто знал о предстоящей поездке в Москву?

— В интернате многие об этом знали. В январе директор объявил, что отличников ожидает приятный сюрприз на каникулах в виде поездки в Москву.

— Так ты отличник? Никогда бы не подумала.

— Отличником никогда не был. Математика и физика хромают. Есть тройки.

— И как же ты со своими тройками затесался в группу отличников?

— Я завоевал первое место на соревнованиях по плаванию. Получил медаль. Мною очень гордились в интернате, поэтому решили премировать поездкой в Россию.

— Ясненько, — протянула Люська. — Вернее, ни фига мне не ясно. Сколотилась группа французских отличников, прилетели в Москву, гостиница, экскурсии, море впечатлений, и за день до отлёта одного ученика отвезли на другой конец города на съёмную квартиру. Но самое интересное впереди. Ни заявления в полицию о пропаже человека, ни паники не последовало, и группа отличников благополучно отбыла в Париж. А Вадька, как невидимка, будто и не было его вовсе. Чепуха какая-то. Глеб, ты куда пошёл?

— Алиске пытаюсь дозвониться.

— Ой, я забыла сказать, она мне звонила. У неё сегодня кастинг.

— Сегодня, и ты молчала? И почему она позвонила тебе, а не мне?

— Тебя всё равно туда не пустят, успокойся.

Успокоиться я не мог. Кастинг… Кастинг… Не нравятся мне эти пробы-смотрины. Не нравятся и всё тут!

Глава четвёртая

Попытка номер два

Который раз убеждаюсь, у каждого учителя в классе есть свой любимчик. Любимчик нашей алгебрухи — Санька Лаптев. Парень он неплохой, но по алгебре дуб дубом. Вызовут его к доске, а Санька стоит, глазами хлопает. Лаптев увлекается боксом, поэтому всякие интегралы и дифференциалы на дух не переносит. Вот по репе кому-нибудь надавать на перемене, или устроить разборку за школой после уроков — всегда, пожалуйста, тут Лаптев сумеет отличиться.

Сегодня Сашку вызвали к доске, и класс десять минут угорал от его бредовых ответов на вопросы Ирины Львовны.

И что, думаете, она ему пару поставила? Ничего подобного. Сначала ходила вокруг да около, всё подсказать пыталась, потом поняла, что до Сашки её подсказки не доходят, взяла мел и решила уравнение.

Больше всего поразило, что Лаптеву за его ответ поставили тройку. И, наверное, я не стал бы думать об этом так долго, если бы после Сашки к доске не вызвали меня. Да, признаю, из меня тоже неважнецкий математик, но, по крайней мере, я в состоянии решить задачу без посторонней помощи. Что, собственно, я и сделал.

Алгебруха начала придираться, мол, это не так, то не эдак. Потребовала, чтобы я решил уравнение другим способом. Другого способа я не знал, Ирина Львовна хищно улыбнулась и поставила мне пару.

И с такой несправедливостью я сталкивают не первый раз. Она меня терпеть не может, оценки занижает в открытую, за контры выше троек ничего не ставит. Причина банальна — Ирине Львовне не нравится Диана. Невзлюбила она её, как актрису, а я родной внук Дианы, следовательно, часть нелюбви перекинулась и на меня. По этому поводу у нас часто возникают конфликтные ситуации, наша классуха даже предлагала мне перейти в параллельный класс (там алгебру ведёт другой препод), но я категорически отказался. Из принципа. Не доставлю алгебрухе такого удовольствия. Пусть лучше пять раз в неделю видит меня на своих уроках и злиться. Ещё посмотрим, кто кого переплюнет.

Короче, после школы (алгебра у нас была последним уроком) я сразу зарулил к Иннокентию Ивановичу. Настроение ушло в минус: с одной стороны душило чувство несправедливости, с другой никак не мог перестать думать об истории Вадима. Навалилось всё в одну кучу, мешая сосредоточиться.

В таком подавленно-раздавленном состоянии я и пришёл к Иннокентию.

Квартира у писателя шикарная: просторная гостиная, кабинет, две спальни, большая столовая, кухня, бесконечные широкие коридоры, плюс уютная комнатушка, в которой за ноутбуком работаю я. Раньше в этой квартире жили родители Иннокентия Ивановича: отец адмирал и мать пианистка, теперь он живёт здесь один.

Впустив меня в прихожую, Иннокентий Иванович развернулся и молча пошаркал в кабинет. Меня это не удивило. На старика снизошло вдохновение, в такие моменты он ни с кем не разговаривает, чтобы не спугнуть музу.

Я помыл руки, зашёл на кухню выпить сока, и потопал к своему рабочему месту. На небольшом столике у окна лежал мой ноутбук, несколько шариковых ручек, скрепки, ластик, штрих и десяток исписанных корявым почерком листов.

Взяв листы, я поднёс их ближе к глазам. Всё ясно — моя сегодняшняя работа. Включив ноут, прикинул, что часа за два справлюсь с заданием и, если больше не буду нужен Иннокентию, смогу рвануть домой.

Сегодня работалось трудно, то ли я был не в настроении, то ли почерк Иннокентия Ивановича за последние сутки окончательно испортился, но разобрать что-либо в его записях получалось раза с десятого. Честное слово, даже у врачей почерк лучше.

…Прошло два с половиной часа. Я не заметил, что в комнате появился Иннокентий Иванович. Прислонившись к дверному косяку, он наблюдал за моей работой, точнее, за тем, как я задумчиво смотрел в окно.

— Глеб, — сказал он своим тягучим голосом. — Чем ты занят?

— Работаю, Иннокентий Иванович.

— Много осталось?

— Один лист.

— Дай-ка посмотреть, что у тебя получилось, — он сел за стол, поправил очки и начал читать. — Глеб, ошибка на ошибке, почему не исправляешь?

— Исправлю, когда закончу.

Иннокентий Иванович встал и позвал меня в кабинет.

— Скажи, у тебя неприятности? — спросил он на ходу.

— Нет, всё в порядке.

— Ты рассеян.

— Вам показалось.

Иннокентий Иванович протянул мне толстую книгу.

— Узнаёшь?

— Узнаю. Я взял для вас книгу в библиотеке. — Как вы и просили, — добавил я.

— В том-то вся соль, что просил я тебя взять другую книгу.

— Не может быть, как другую?

— А говоришь, не рассеян. Где список литературы, надеюсь, ты его не выбросил?

— Нет. Он в моём рюкзаке.

— Принеси.

Не понимая, как мог спутать книги, я отправился за списком.

— Так-так-так, — Иннокентий Иванович развернул мятую бумажку и ткнул пальцем в пункт под номером «7».

— Читай сам.

— «Возникновение и становление Киевской Руси».

— Теперь читай название книги, которую взял ты.

— «Киевская Русь накануне монгольского нашествия».

— Разницу видишь?

— Вижу, — ответил я, вертя в руках книгу.

— Ну-ка сядь. И давай поговорим. Рассказывай, где ты там летаешь? Не тушуйся, может, смогу помочь, а?

— Вряд ли.

— Настолько всё плохо?

— Не столько плохо, сколько запутано. Понимаете, возникла неоднозначная, достаточно сложная ситуация, в которой необходимо разобраться.

— Разобраться кому?

— Мне и моим друзьям.

— И что же?

— Боюсь, не справимся.

— Чем вам помочь?

— Ничем. Вы извините, но в этом деле не помешала бы помощь профессионала, а вы… — я умолк.

— А я дилетант.

— Не в том смысле, вы писатель, а наше дело связано с расследованием довольно запутанной истории.

— Ага, вот где собака зарыта. Значит, истории с налётом детектива?

— Типа того, — усмехнулся я.

— Понял. Вопросов больше не задаю. Иди, заканчивай работу, а потом поедешь в библиотеку. Вернёшь книгу и возьмёшь другую.

— Иннокентий Иванович, я думал, сегодня обойдётся без библиотек.

— Друг мой, книга нужна была мне ещё вчера, и я потерял много драгоценного времени. Между прочим, потерял по твоей вине. Ты не выполнил задание, и я вправе наказать тебя рублём. А как ты хотел? Но, — Иннокентий Иванович поднял указательный палец. — На первый раз прощаю. Привези книгу и… до завтра, нет… завтра ты мне не нужен, до послезавтра можешь заниматься собственными делами. Я вижу, у тебя с друзьями их хватает.

Я вернулся в комнату. А ещё помощь предлагал, старый пень! Книга ему понадобилась, видите ли. Врёт и не краснеет. Вчера я притащил ему из библиотеки девять книг. Ясно же, что за одну ночь он не успел всё прочитать, а сегодня гонит в библиотеку из вредности. Писатель, ёлки-палки!

***

— Вадим, — крикнула Люська, ворвавшись в квартиру и бросив на стул сумку с учебниками и тетрадями. — Ты не против, если я тебя возьму в оборот?

— Что значит, возьму в оборот, Люси?

— То есть немного поэксплуатирую.

Вадим вышел из гостиной, держа в руках томик Дюма.

— Эксплуатируй на здоровье.

— Тогда собирайся, пойдём в торговый центр, хочу прошвырнуться по магазинчикам.

— Шопинг?

— Он самый.

— Люси, а как быть с верхней одеждой, у меня только рубашка.

— Позаимствуем куртку Глеба.

— Неудобно.

— Удобно, у него их несколько. Не перечь мне, одевайся.

В торговом центре Люська заходила в каждый магазин и крутилась у многочисленных полок, манекенов или прилавков. Вадим держался стоически, шёл следом, делал заинтересованное лицо и старался улыбаться, когда на него смотрела Люська.

Часа через два он нёс в руках два объёмных пакета, а Люська никак не могла угомониться.

— Вадим, зайдём сюда. Смотри, какие классные вязаные шапочки. Прелесть! Я хочу примерить белую. Мне идёт белый цвет, правда ведь?

Когда силы Вадима оказались на исходе, и он предложил присесть на мягкий диванчик, Люська ощутила укол совести.

— Загоняла я тебя.

— Дай мне пять минут, и можем дальше штурмовать магазины.

— У меня предложение получше, давай заглянем в кафешку, здесь столько вкуснятины.

Вадим замотал головой.

— Нет.

— Почему нет, разве ты не проголодался?

— Нет и всё.

— Объясни, — настаивала Люська.

— У меня нет денег, чтобы заплатить за вкуснятину, — признался Вадим.

— Господи, какая глупость. Зато у меня есть деньги.

— Я не собираюсь есть за твой счёт.

— Брезгуешь?

— Это неправильно. Когда парень и девушка идут в кафе, расплачиваться обязан парень. Во всяком случае, так принято у нас.

— Ох ты, ах ты. Смотрите, какой джентльмен.

— Люси, в кафе я не пойду.

— Но я сама хочу есть.

— Иди, я подожду здесь.

— Блин, измена! Вадим, ты всё-таки странный. Ведёшь себя как…

— Как кто, договаривай.

— Слишком ты правильный, — усмехнулась Люська. — Хорошо, предлагаю компромисс, мы с тобой заходим в кафе, я расплачиваюсь, а ты, при первой возможности, возвращаешь мне деньги. Идёт?

Вадим задумался.

— Деньги я смогу вернуть только, когда окажусь дома.

— Когда отдашь, тогда отдашь. Ну, согласен?

Вадим кивнул.

— Пошли.

Уже сидя за круглым столиком и уплетая еду, Вадим вдруг напрягся и вытянулся, словно гитарная струна. Рука его дрогнула, в глазах появился блеск.

Перестав жевать, Люська проследила за взглядом Вадима и тихо спросила:

— Кого ты увидел?

— Подожди, Люси. Этого не может быть. — Он встал и начал приближаться к вышагивающей вдоль витрины женщине.

— Вадим, — Люська побежала за ним.

Женщину Вадим схватил за руку и, растеряно улыбнувшись, заговорил с ней по-французски. Всё что поняла из его речи Люська, было фразой «Мадам Анри».

— Я тебя не понимаю, — ответила женщина, глядя в упор на Вадима.

Он снова произнес фразу на французском.

— Извини, я знаю только русский язык.

— Вадим, пошли, — Люська потянула его за рукав.

Когда женщина скрылась за поворотом, Вадим тяжело вздохнул.

— Обознался.

— Зачем ты к ней приставал?

— Она очень похожа на мадам Анри, знакомую моей матери.

— Ага, по-твоему, она специально прилетела из Парижа, прошвырнуться по нашему торговому центру?

— Но так похожа.

— Бывает. Давай вернёмся в кафе, там наши вещи остались.

Сев за столик, Вадим сказал:

— Однажды мадам Анри спасла мне жизнь.

— Да ладно, не шутишь?

— Мне было девять лет, я заболел: жар, температура, озноб. Мы находились в пригороде и не могли вызвать врача. Тогда мама обратилась за помощью к мадам Анри, она жила по соседству. Когда меня к ней принесли, я почти не дышал, посинел, все думали, я умру.

— А мадам Анри врач?

— Она лечит людей травами.

— Знахарка, что ли?

— Не знаю, как правильно назвать, но после того, как в меня насильно влили какую-то жидкость, мне стало лучше. Каждый час мадам Анри заставляла выпивать по стакану отвара. К утру я был практически здоров. Произошло чудо!

— Не чудо, а травы помогли.

— Чудо в том, что рядом оказалась мадам Анри. Эта женщина имеет с ней поразительное сходство, — глаза Вадима увлажнились.

— После гибели родителей ты не видел мадам Анри?

— Нет. Я знал, что она уехала из Франции, вроде бы в Италию, или даже в Россию.

Какое-то время они не разговаривали, затем Вадим сказал, что им пора возвращаться. Из кафетерия ребята вышли не в лучшем расположении духа. Спустились по эскалатору на первый этаж, дошли до выхода, а очутившись на улице, Люська спохватилась.

— Вадим, я оставила в кафе один пакет.

— Сейчас принесу.

— Сама сбегаю, подожди меня, я быстро.

Взяв пакет, Люська метнулась вниз, и у самого входа заметила обувной магазинчик. Пройти мимо она не смогла. Решив забежать туда на одну минутку, Люська сразу схватила со стеллажа туфли и начала вертеть их в руках. Сквозь витрину она видела, как Вадим вышагивает по тротуару, дожидаясь её появления.

Люська села на банкетку, сняла правый ботинок и уже хотела примерить обувь, но что-то заставило её обернуться.

Незнакомый мужчина в чёрной куртке с поднятым воротником заталкивал Вадима на заднее сидение припаркованной у тротуара серебристой иномарки. Вадим сопротивлялся, но силы были неравны. Очевидно, на заднем сидении сидел ещё кто-то, потому что, хлопнув дверцей, мужик сел на водительское место, а через заднее стекло Люська увидела, как в этот момент к Вадиму потянулись руки.

Вскочив с банкетки, Люська в одном ботинке подбежала к окну, достав на ходу телефон. Руки тряслись, но ей всё-таки удалось сделать несколько снимков сорвавшейся с места машины.

Через минуту она выскочила на улицу. На том месте, где совсем недавно её дожидался Вадим, валялись пакеты с покупками. Люська начала озираться по сторонам, в глазах застыла мольба; появился страх, отчаяние, замешательство.

Вадима Дюмериля похитили второй раз.

Глава пятая

Всё по сто рублей

— Зачем ты потащила его в торговый центр?!

— Глеб, я хотела, чтобы он развеялся.

— Развеялся он, ничего не скажешь. Называется, помогли парню, вытащили из чужой квартиры, приютили и снова потеряли.

— Глебыч, зря ты на Люсю наезжаешь.

— Димон, не надо её защищать, она сама знает, что здорово накосячила. Слышала же, что Вадима будут искать, знала, его жизнь в опасности, и всё равно поступила по-своему. Ты пойми, мы должны были оберегать Вадима, а не подставлять его под удар. Ему нельзя выходить из дома, даже к окну нежелательно подходить, а ты его в торговый центр. Молодец.

— Можно подумать, я специально.

— А кто тебя знает.

— Глебыч, перебор!

— Да идите вы оба! — я вышел из гостиной и прошёл к себе в комнату. — Я умываю руки, занимайтесь поисками Вадима сами, у меня и так дел по горло.

Побыть одному мне не дали, уже через пять минут Димон толкнул дверь.

— Какой сейчас смысл злиться друг на друга?

— Спроси это у той, которая заварила кашу.

— Глеб, — Люська вбежала в комнату и начала размахивать руками. — Не надо меня обвинять во всех смертных грехах. Накосячила, ошибку признаю, готова её исправить.

— Интересно как?

— У меня есть фотки.

— Ценная улика.

— Не иронизируй, на некоторых фотографиях отчетливо виден номер машины.

— Что это нам даёт?

— Многое, Глебыч, — Димон принёс из гостиной ноутбук, куда Люська скинула фотки, и ткнул пальцем в увеличенный номер серебристой иномарки. — Попытаюсь пробить номерок по своей базе.

— Допустим, номер ты пробьёшь, узнаешь имя владельца, а дальше? К нему домой не сунешься, обвинения не предъявишь.

— В полицию ломануться можно.

— С чем?

— Как с чем? Есть фотки, есть свидетель, — Димон кивнул на Люську. — Расскажем о похищении человека, и механизм закрутится.

— Не будь так уверен. Во-первых, где гарантия, что в полиции поверят тебе на слово? Что ты им предъявишь, фотки? Димон, это смешно. Я сейчас могу выйти на улицу и нафоткать десяток тачек, а потом побежать в ближайшее отделение и доказывать, что владельцы этих машин замешаны в похищении. В лучшем случае меня вежливо попросят уйти, в худшем, пошлют куда подальше.

— А свидетель?

— Люська в данном случае не свидетель. Вадим французский подданный, в Москве он никто и звать его никак. Прилетел с группой на экскурсию, пробыл в столице десять дней и благополучно отбыл в Париж. Всё! Был Вадим, и нет Вадима. И вдруг в полиции Люська начнёт уверять, что Вадим никуда не улетел, а был похищен.

— Но это правда.

— Для нас с вами. Им ничего не стоит провести проверку, пара звонков и ситуация ясна: Вадим Дюмериль вернулся с одноклассниками в Париж. Мы остались в дураках.

— Неправильно ты говоришь, — Люська начала теребить в руках мой телефон. — Получается, преступление сойдёт им с рук?

— Если не предъявим неопровержимые доказательства, да, сойдет. Фотки номера и твои слова, в данном случае недостаточно весомы.

— Глебыч, ты недооцениваешь нашу полицию. Откуда столько уверенности, что нас обязательно пошлют, а вдруг поверят, решат проверить хозяина тачки и…

— Окей, — перебил я Димона, и отобрал у Люськи свой телефон. — Пусть так, поверили нам. Вызвали хозяина тачки и задают вопрос в лоб: так, мол, и так, вас обвиняют в похищении человека. Он расхохочется и скажет, что был в тот день в торговом центре, сделал покупки и вернулся домой. Один. И, разумеется, никого не похищал. Его слово против слов Люськи. Кому поверят больше?

— Почему не мне? — удивилась Люська.

— По кочану.

Димон задумался.

— Жесть! Если бы удалось сфоткать, как он заталкивает Вадима в машину, тогда не отвертелся бы.

— Но таких фотографий у нас нет, — заключил я.

— А номерок я всё равно пробью.

— Пробей, хуже уже не будет.

— Вадьку жалко, — вздохнула Люська. — Где он сейчас, чего от него хотят?

— Находиться Вадим может в любой точке города. В квартиру Ольги Петровны они больше не сунутся, не дураки. А вот снять новую — запросто. Не удивлюсь, если на этот раз арендую квартирку в пригороде.

— Зачем же им понадобился Вадим?

— Как полагаете, он рассказал нам правду, или что-то утаил?

— Вадим не врал, я ему верю.

— Ладно, не настаиваю. Тогда нет ни единой версии.

— Убивать его не станут, — сказал Димон. — Иначе убрали бы сразу. Он нужен им живым. Возможно, Вадька располагает какой-то информацией, и им необходимо вытрясти из него сведения.

— Почему в Москве, а не в Париже?

— Здесь нестыковочка, — развел руками Димон. — Очередная.

— Люсь, ты хорошо рассмотрела лицо владельца иномарки, узнать при встрече сможешь?

— Смогу.

— Случайно не тот, что в квартиру заходил?

— Нет. Этот моложе, на вид лет тридцать семь-сорок. Невысокого роста, вроде брюнет. Внешность заурядная, никаких особых примет я не заметила.

В десять часов Димон ушёл домой, Люська закрылась у себя в комнате, а я попытался связать с Алисой. Звонил ей раз десять, трубку она не снимала, пришлось набрать домашний номер. Мать сказала, что Алисы ещё нет. Нет дома в десять вечера? Не, ну это определённо перебор, я понимаю, занятия в школе актерского мастерства для неё важны, но чтобы задерживаться там допоздна…

Надев кроссовки и схватив куртку, я вышел из дома. Школа актерского мастерства находилась через пару кварталов.

***

Димон опоздал на первый урок ровно на десять минут. Когда он ворвался в класс и, пытаясь отдышаться, попросил разрешения войти, биологичка, оседлав любимого конька, начала читать нотацию на тему «Организованность — важнейший фактор преуспевания». Говорила она долго, отчитывать Димона ей было приятно.

— Займи свое место, — наконец сказала она, забыв, о чём говорила с классом до появления Димона.

Димка сел, поставил под парту объёмную сумку и достал из рюкзака общую тетрадь.

— Почему опоздал? — спросил я.

— Собраться с вечера не успел.

— А в бауле твоём что лежит?

— Потом скажу. Ты лучше спроси, удалось ли мне достать адресок владельца иномарки.

— Удалось?

— А как же, — Димон достал из кармана сложенный вчетверо тетрадный лист и протянул его мне.

— Ему пятьдесят лет?!

— Сам видишь.

— Люська сказала, мужику не больше сорока.

— Тачка зарегистрирована на него. Купил он её пять лет назад.

— Странно.

— Я чего надумал, Глебыч…

— Крылов! Озеров! — взвизгнула биологичка. — А почему шёпотом, говорите в полный голос, нам всем интересно послушать, что вы так живо обсуждаете.

— А они, Варвара Витальевна, очередную стратегию разрабатывают, — заржал Витька Комаров.

— Комар, рот закрой, — процедил Димон.

— А если не закрою, что ты мне сделаешь?

— Помогу.

— Комаров, Крылов, замолчите. Я для кого материал объясняю? Все смотрят на доску.

— На перемене поговорим, — прошептал Димон.

На перемене мы нашли Люську, и она сразу заявила, что Вадима похитил другой человек.

— Полтинника ему точно нет.

— Проверим, — Димон заговорчески улыбнулся и поднял с пола сумку.

— Ого! Дим, а что внутри?

— Не поверишь, источник знаний.

— То есть?

— Потом расскажу, Люсь. Глебыч, ты куда намылился?

— Хочу с Алисой поговорить, у них вроде сейчас география. Или Физика?

— Алиска сегодня в школу не пришла, — сказала Люська.

— Почему?

— Ну, Глеб, дела у неё.

— Слыхал, Димон, у неё дела. Школа побоку, дела важнее.

— В школе актёрского мастерства сегодня генеральная репетиция спектакля, у Алиски главная роль. Имеет она право хоть раз в жизни пропустить уроки? Она бы сама тебе обо всём рассказала, если бы ты вчера не притащился на репетицию и не устроил ей разбор полётов.

— Было десять вечера.

— И что, репетиция могла и в двенадцать закончиться.

— Меня посвятите в свои дела, а то я не в теме, — попросил Димон.

— Алиска вчера задержалась на репетиции, Глеб пришёл в школу актёрского мастерства и начал качать права. Итог: они теперь в контрах.

— А-а, — улыбнулся Димон. — Это дело поправимое. Ладно, с вами хорошо, но мне надо кой-куда забежать перед уроком, а то перемена кончается.

— Блин, Дим, так и не сказал, что в сумке-то?

— Золото, бриллианты.

— Глеб, что у него там?

— Не знаю, не говорит.

— Конспиратор. Ну, я пойду, у нас сейчас физра, переодеться надо. У вас сколько сегодня уроков?

— Семь.

— После школы сразу домой?

— Если бы! Иннокентий загрузил по-полной. Дома буду часов в восемь.

— Сочувствую, — хмыкнула Люська.

— По твоему лицу не скажешь. На ужин что-нибудь приготовь, у нас есть нечего.

Люська отошла в сторону и, подражая балерине, плавно изогнула руки, изобразив умирающего лебедя. Потом хохотнула и побежала в раздевалку. Я так и не понял, будет у нас вечером нормальный ужин, или опять придётся покупать пельмени и наворачивать их с кетчупом.

***

Едва прозвенел звонок с последнего урока, Димон перекинул через плечо рюкзак, подхватил сумку и вышел на крыльцо. Обогнув здание школы, он дошёл до автобусной остановки, а минут через семь, спускался в метро.

Владимир Алексеевич, именно так звали владельца серебристой машины, жил недалеко от центра, Димону потребовался час времени, чтобы добраться до нужного дома, отыскать нужный подъезд и замереть на первом этаже у лифта.

Он пытался просчитать, на каком этаже находится двести третья квартира, и в этот момент из лифта вышел низкорослый парень.

— Не подскажешь, квартира двести три на каком этаже?

— А кто там живет?

— Владимир Алексеевич…

— Да, да, — сказал парень, даже не дослушав фамилию. — Дядя Вова на двенадцатом этаже.

— Спасибо, — Димон проворно вставил ногу между смыкающимися створками лифта, и те, недовольно заворчав, медленно раскрылись.

На двенадцатом этаже Димон пересёк площадку с четырьмя лифтами (два грузовых и два пассажирских), открыл дверь в общий коридор и осмотрелся. В длинном коридоре семь квартир, двести третья — крайняя слева. Димон подошёл к металлической двери, посмотрел на табличку с номером, на глазок, кнопку звонка и услышал доносившийся из квартиры голос. Вроде женщина позвала кого-то по имени. Димон поставил сумку на прорезиненный коврик, поправил на плече рюкзак и приложил ухо к двери.

— Уши греешь? И что слышно?

Обернувшись, Димон заметил высокую девчонку, державшую на поводке унылую таксу. И как она в коридоре очутилась, почему он не услышал шума открываемой двери? Застала врасплох, надо бы начать выкручиваться.

— Делать мне больше нечего, — Димон сел на корточки, исподлобья наблюдая за девчонкой. — Шнурок развязался, хотел завязать, а тут ты появилась.

— Шнурок, говоришь? Ну-ну. Ася, пойдём, — она натянула поводок, и унылая болонка нехотя поплелась за хозяйкой.

И зачем, спрашивается, зарулила в коридор, этажи, что ли, перепутала? Выждав для верности пару минут, Димон позвонил в двести третью квартиру.

Открыла ему средних лет женщина. Осмотрела с ног до головы, улыбнулась.

— Тебе кого?

— Мне… Я книгами торгую, не хотите что-нибудь приобрести?

— Ой, нам не нужны книги, своих много.

— А может быть, посмотрите. У меня хорошие книги, — Димон порывался заглянуть в прихожую. — Есть и детские сказки с красивыми иллюстрациями, и детективы. Вы любите детективы?

— Вот как раз детективы я не люблю.

— Агата Кристи, — не сдавался Димон. — Посмотрите.

Он нагнулся и начал доставать из сумки книги в добротных переплётах.

— Не надо, не доставай, — пыталась остановить его женщина, но Димон её не слушал.

— Мне не трудно. Вот, взгляните: «Убийство в Восточном экспрессе». Отличная книга, качественный классический детектив. Ещё из Кристи есть «Десять негритят». И стоят недорого.

— Сколько же они стоят?

— По сто рублей, — выпалил Димон.

Брови женщины поползли вверх.

— Сто рублей? Ну-ка, проходи в квартиру.

Обрадовавшись, Димон подхватил сумку и ступил в узкую прихожую. Начал осматриваться, выискивая жадным взглядом всё, что как ему казалось, может помочь дальнейшему расследованию.

— Я, пожалуй, куплю два детектива.

— И очень правильно поступите. Агната Кристи — королева детектива. Ещё могу предложить Хемингуэя, Ремарка…

— Рая, кто пришёл?

— Володь, здесь книги предлагают.

— Что за книги? — в прихожую въехал мужчина в инвалидном кресле.

— Смотри, Агата Кристи по сто рублей.

— Вот как, любопытно будет взглянуть.

— У него Хемингуэй есть.

— Очень любопытно, — повторил мужчина и достал из нагрудного кармана очки. — И сколько просите за Хемингуэя, молодой человек?

— Тоже сто, — сказал Димон. — Продаю все книги по сто рублей.

— Занятно. Рая, а что это там, сказки?

— Да, русские народные.

— Может, возьмем Маришке?

— За сто рублей, конечно, возьмем.

— Молодой человек, Хемингуэй у вас один?

— К сожалению да.

— Я его беру.

— Скажите, у вас есть машина? — спросил Димон.

— Есть?

— Какой марки?

Мужчина вопросу не удивился, продолжая листать книгу, машинально ответил:

— Тойота. Почему вы спрашиваете?

— Возможно, вас заинтересует книга для автолюбителей.

— Здесь я вас разочарую, молодой человек. Автолюбитель из меня неважнецкий, — Владимир Алексеевич легонько похлопал себя по колену. — Сами видите, на каком автомобиле я вынужден передвигаться.

— Посмотрим, сколько мы тебе должны, — женщина достала кошелёк, пересчитывая выбранные книги. — Раз, два, три… семь книг. Семьсот рублей.

Получив деньги, и мысленно приготовившись к нагоняю от родителей, когда те узнают, что сын покусился на домашнюю библиотеку, Димон сглотнул. Да, от отца влетит по первое число. Каждая взятая из дома книга тянет рублей на четыреста-пятьсот. Букинистическое издание, тканевый переплет, а он их по сотне. Эх, ну и дурак. Надо было хоть по двести рублей каждую продать. Хотя чего сожалеть, после драки кулаками не машут.

— Спасибо тебе, — поблагодарила женщина.

— А водички можно попить?

Пока она ходила на кухню за водой, входная дверь открылась и в прихожую прошла знакомая девчонка с унылой таксой Асей. Димон вытаращил глаза. Девчонка усмехнулась.

— Ещё раз привет.

— При… привет.

— Ника, ты знакома с молодым человеком?

— Виделись в подъезде. Не знала, что он к нам в гости собрался.

— Он торгует книгами, ты посмотри, что мы с мамой купили. Хемингуэй. Блинтовое тиснение. И всего сто рублей. А Маришке сказки.

Димон старался не смотреть ни на Нику, ни на книгу в руках у Владимира Алексеевича. За Хемингуэя ему отец оторвёт голову.

— Ты что, целыми днями по подъездам ходишь, книгами торгуешь? — издевательски поинтересовалась Ника.

— Целыми днями по подъездам не хожу, днём учусь в школе, а книгами торгую в свободное время.

— И много наторговал?

— Ника, как не стыдно, — жена Владимира Алексеевича протянула Димону стакан воды и с укоризной посмотрела на дочь.

Вернув стакан, Димон попрощался и вышел из квартиры. Это называется, ранен и убит. Отдал почти за бесценок семь книг, выяснил, что Владимир Алексеевич инвалид и ушёл ни с чем. Ясно, как день, что отец Ники не имеет отношения к похищению Вадима, он чисто физически не мог находиться в машине, из этого следует… Димон вызвал лифт и привалился плечом к стене. Ничего из этого не следует. Хотя марка совпадает. Вадима затолкали в Тойоту.

В лифте Димона осенило, а вдруг машина Владимира Алексеевича в угоне? А что, всякое бывает. Подняться и спросить? Нет, его возвращение и вопрос об угоне вызовут подозрения. Что же делать? Димон чувствовал, уйти просто так, значит, признать собственное поражение. А он не может смириться с ролью побежденного.

На первом этаже, прежде чем выйти на улицу, постоял в задумчивости возле почтовых ящиков, и толкнул входную дверь только когда услышал шум открывающихся створок лифта.

Димон шёл по тротуару, и неожиданно его окрикнул знакомый голосок:

— Продавец книг, постой.

Ника подошла к нему пружинистой походкой, такса Ася едва поспевала за хозяйкой.

— Куда намылился?

— Не твоё дело.

— Грубишь?

— Ты тоже не была со мной ласковой.

— Обиделся, да? Не надо, я не со зла.

— Ладно, проехали.

Они не спеша пошли по тротуару, Ася была вынуждена семенить мелкими шажочками по дороге.

— Ты ведь соврал моим родителям, — весело проговорила Ника. — Ты такой же продавец книгами, как я дочь арабского шейха.

— А в сумке у меня, по-твоему, что, кирпичи?

— В сумке книги, но пришёл ты к нам домой с иными целями.

Димон остановился.

— К чему эти намеки?

— О! О! Вот мы и занервничали, глазки-то забегали. Я тебя мгновенно раскусила, ещё когда ты у нашей двери уши грел.

— Я говорил тебе, шнурок завязывал.

— О-йой-йой, шнурок. Сам его и развязал, а потом делал вид, что завязываешь. Знаем этот фокус, проходили. Ты изначально действовал по непродуманной схеме, поэтому и лоханулся. Хочешь голых фактов? Пожалуйста. Мы с Аськой гуляли возле подъезда, когда ты прошёл мимо нас. И уже через две минуты я застала тебя у нашей двери. Вопрос, с какой стати, человек, торгующий книгами, завихрился сразу на двенадцатый этаж. Ну? Молчишь?

Димон смотрел на довольную Нику, силясь понять, чего она добивается.

— Вторую промашку ты совершил, когда вышел от нас. Книг-то в сумке осталось много, но ты, вместо того чтобы пройтись по соседним квартирам, спустился вниз и потопал по тротуару. Значит, ты не продавец, и приходил к нам целенаправленно.

— Тебе не откажешь в сообразительности.

— Знаю. Колись, по чью душу приезжал?

— Почему у тебя собака такая убитая?

— Собака, как собака. Тему не переводи. Я жду.

— Сдаюсь. Приезжал к твоему отцу.

— По поводу?

— У вас есть машина, серебристая Тойота.

— Да, это наша машина. Кстати, вон она стоит, третья слева.

Димон подошёл к иномарке.

— Всё верно, и номера совпадают.

— Не говори загадками.

— Тут такая история… В общем несколько дней назад, я с маленькой сестрой стоял на светофоре. Загорелся зелёный мы пошли по переходу, и вдруг на нас мчится эта самая Тойота. Чуть не сбила. Я номерок сфоткать успел.

Ника поежилась.

— Ты ничего не путаешь?

— Говорю, номер сфоткал. Мой знакомый пробил по базе данных, узнал фамилию владельца, и я решил приехать, посмотреть на этого гонщика.

— А книги зачем взял?

— Для маскировки. Думал, сначала обстановку разведаю, а потом в полицию заяву накатаю.

— На моего отца?

— Понял уже, что не он за рулем был.

— Не он, — испугано сказала Ника. — Папа на улицу почти не выходит, в основном машиной пользуется мама. Но в тот день за рулем была не она.

— Верю. За рулем сидел мужчина. Лица, правда, мне разглядеть не удалось.

Ника отвернулась и пнула носком ботинка круглый камень.

— Мерзавец! Это он. Везде напортачить успеет.

— О ком ты говоришь?

Ника молчала.

— Слушай, Ника…

— Не называй меня Никой. Я Вероника.

— Ты знаешь, кто был за рулем Тойоты?

— Да.

— Кто?

— Давай отойдём подальше от дома. Я всё тебе расскажу. Ася, пошли. Аська, рядом!

Глава шестая

В плаще и шляпе

Какое-то время они не разговаривали, шли рядом, молчали. Вероника, о чём-то задумавшись, сосредоточено смотрела под ноги, Димон изредка поглядывал на ковыляющую позади таксу Асю. Определённо, это собака не в себе, или ленивая до безобразия, или ей больше ста собачьих лет.

— Сколько лет Асе?

— Четырнадцать.

И снова повисло молчание.

— Не жалеешь, что продал родителям книги? — спросила Вероника, остановившись на переходе.

— Продал и продал.

— Я могу поговорить с папой, он поймёт.

— Нет! С книгами я сам разберусь, лучше скажи про машину.

Они перешли дорогу, и Вероника злобно прошептала:

— За рулем сидел Семён, папин младший брат.

— Твой отец оформил на него доверенность?

— Ничего он не оформлял. Семён приехал к нам поздно вечером, мы спать собирались. Сказал, что попал в легкую аварию, в сервисе машина простоит дня три, а ему позарез нужны колеса, просил у папы ключи от Тойоты.

— Когда он вернул машину?

— На следующий день. Или нет… Через день.

— Тебе не нравится Семён, я угадал?

— Я не пытаюсь этого скрыть, он меня раздражает. Всегда раздражал.

— Он же твой родной дядя.

— И что. Знаешь, если человек ничтожество, никакие родственные связи не помогут.

— Есть основания считать его ничтожеством?

— Есть.

— Не расскажешь?

Сказав, что жутко проголодалась, Вероника предложила зайти в булочную. Димон кивнул на располагавшееся через дорогу бистро.

— Я приглашаю, — сказал он, переложив сумку в другую руку.

— Ничем хорошим там не накормят, а обычная сдобная булка утолит голод.

Когда пять минут спустя они опять пошли по узкому тротуару, Димон вернулся к прерванному разговору.

— Вероник, что собой представляет твой дядя?

— Неприятный тип. Занимается тёмными делишками, совершенно беспринципный, жестокий. Повторяю, Семён — ничтожество.

— Про тёмные делишки ты сказала к слову или есть доказательства?

— Образ его жизни — главное доказательство. Сам суди, образования он не имеет, работы тоже, как папа не спросит, чем занимается, начинает сразу отшучиваться. А у самого дорогая машина, одежда, за собой следит.

— Это не повод называть его ничтожеством.

— Ничтожество и есть! — процедила Вероника. — Он Бига убил. Была у нас собака — немецкая овчарка. Старый пёс уже, болел часто. Два года назад летом приехал Семён к нам на дачу, а Биг в тот день умудрился отравиться чем-то. Наизнанку его начало выворачивать, мама в слёзы, думала, Биг умирает, папа побежал машину заводить, в клинику Бига вести, а Семён… — Вероника села на корточки и стала гладить Асю по длинной спине.

— Что сделал Семён?

— Сказал, что не стоит нам возиться со старым больным псом. Он уже не жилец, не сегодня-завтра всё равно издохнет. Потом, когда подошёл папа, стал доказывать ему свою правоту. Папа не соглашался, просил Семёна помочь донести Бига до машины. Биг забился в конвульсиях, из пасти пошла пена, тогда Семён достал пневматический пистолет и выстрелил ему в голову.

Ася, словно переняв волнение хозяйки, заскулила.

— Я его ненавижу. Он убил Бига! Семён не имел права убивать нашу собаку, он… он убийца. Был скандал, они с папой чуть не подрались, а уже вечером родители меня уверяли, что, наверное, Семён поступил правильно. Представляешь?

— У меня тоже есть собака, — зачем-то сказал Димон. — Марс. Кавказец. Извини, я перебил тебя.

— Семён почти год не появлялся, приехал следующим летом, когда дедушка умер. И через два дня они с папой попали в аварию. Этот идиот гнал на бешеной скорости, дорога после дождя была скользкой, не удалось справиться с управлением. В результате, папа остался инвалидом, а Семён отделался двумя царапинами.

— Твоему отцу уже ничем нельзя помочь?

— Врачи говорят, шанс есть. Две операции ему сделали, осенью проведут третью. Вероятность, что папа снова встанет на ноги, высока. Мы с мамой на это надеемся.

— А Семён?

— Полгода о нём слышно не было, я думала, больше не осмелиться на глаза показаться. Осмелился. Приезжал на папин юбилей, потом на Новый год заявился. С тех пор зачастил. Любой повод ищет, говорит, хочет воссоединиться с семьей. Врёт. Мы ему не семья, лично мне такие родственники не нужны.

— А родители?

— Принимают его, верят каждому слову. Они у меня наивные, их при желании даже ребёнок вокруг пальца обведет. Мама ещё с характером, а папа жутко доверчивый.

— Я так понимаю, своей семьи у Семена нет?

— Вроде он был женат, но с женой давно разошёлся. Не удивительно, кто с таким жить согласится. Я и Ларису понять не могу, вроде нормальная тётка, а связалась с Семёном.

Конец ознакомительного фрагмента.