Трус и воля

Юрий Аленко

Жанр относится к роману, хотя похоже на автобиографию. Однако действие касается не только автора, есть сюжетные ходы, не имеющие к нему отношения.

Я червь, я раб

В глазах твоих,

В глазах твоих

Презрение.

Презрение?

Что в жизни мне заменит их?

Глумление,

Глумление.

Я — шут, циркач, во мне одно

Сомнение.

Сомнение?

Ведь все пройдет, и мне смешно

Мое

самосожжение.

Я шел по улицам Ленинграда. Стоял конец декабря 1973 года. Было, как всегда в декабре, сумрачно и стыло. Но я шагал к любимой, возвратившись из армии, будто в оправдание своего долгого отсутствия облачившись в форму рядового.

Шинель, х/б, сапоги, серенькая шапка-ушанка. При встречах с военными правую руку — под козырек, и шел далее. Никто не останавливал. А в Саратове непременно бы военный патруль задержал. В кармане была справка о демобилизации. Служить мне надо было, как окончившему ВУЗ, всего год, в звании рядового. Лычек на службе не заработал.

Павел Семенович, увидев меня, как-то загорелся. Вся семья оказалась дома. И начались расспросы. Но я не изменился, и потому, как и раньше, ел глазами Леру. Скоро родители позволили нам уединиться в ее комнате. Но ничего не происходило, я по-прежнему робел, а разговор все время вертелся около тем, более всего касающихся не любимой, а меня.

Это случилось летом прошлого года, когда мы ехали в метро по направлению к Балтийскому вокзалу. Я почти как автомат все время повторял: «Лера! Я люблю тебя», и она выглядела слегка испуганной. В вагоне метро мы сидели рядышком, на Лере была юбка чуть выше колена, и я, протянув руку, положил ее на колено любимой. Положил без всякой задней мысли, просто от казавшейся естественной тяги быть ближе. А она прошипела: «Убери лапу!» — и я поспешно убрал.

Провожать себя дальше вокзала Лера не позволила. И когда я таки пробовал увязаться, уже на перроне она с отчаянием воскликнула: «Ну, что ты со мной делаешь!», на что я сразу, не подумав, как в зеркале, вскрикнул: «А что ты со мной делаешь?» Но тут же перепугался, и решился отпустить.

Как появлюсь перед нею снова, боялся и подумать.

А кажется, что нашел оправдание. В самом деле, в ответ на такое искреннее и бурное признание как могла любимая сама не броситься мне на шею! А теперь, после полуторагодовалого отсутствия, сидел в военной форме и пытался занять разговором, будто не прошло и недели с нашей последней встречи.

В армии больше полугода был электриком части. Должность относится к разряду хозобслуги, хозобслуга лучше прочих снабжается съестным и почти вольная. Правда, выходить за пределы части без увольнительной рискованно, но если недалеко, отлучаться можно. Вкусив такой вольницы, жил почти барином. Мне в армии исполнилось 25 лет. Молодые солдаты уважали за преклонные года. Также уважали за высшее образование и принадлежность городу, который вся страна любит.

И вот в начале осени, когда до демобилизации оставалось пара месяцев, случилось ЧП. Дело в том, что казарму 5-й роты ремонтировали. Я не вдавался в детали ремонта, у меня бывало много своих дел. Разбудили в середине ночи и говорят, что пятая рота горит!

— Ну, и что? — спрашиваю спросонья. — Я что — пожарный?

Конец ознакомительного фрагмента.