Осанна!

Юрий Александрович Толкачёв

Жизнь, к которой мы привыкли, однажды закончится.Что Вы о ней думаете? Что думает о ней Бог?Мы привыкли жить поэтапно. Что нас ожидает после смерти?Кем и для чего мы пришли в этот мир?Наверняка, мы успеем исправить свои ошибки. Или нет?Что, если завтра мы понесём наказание за них?Все наши скрытые страхи уже обретают форму.Всё, во что мы верим, живёт внутри нас.Самое время читать Осанну.

— Колокольный звон —

Я замерз. Уже почти не чувствовал пальцев ног. Сидел где-то под мостом на грязной жёлтой траве. Кажется, у меня был сломан палец на левой руке. Всё вокруг затихло, только издали были слышны женские крики.

Страх обуял меня. Моё лицо и руки были в крови. Я не мог понять, чья это кровь…

Стемнело, но выходить не хотелось. Точнее было страшно входить. Сердце бешено стучало. Мне никогда не было так страшно. Прошло, наверное, три часа, как всё затихло. А я никак не мог успокоиться.

«Что здесь творится? Что мне делать?» — мысли роились в моей голове.

Мне казалось, что наступила война, но не был до конца уверен. Я теперь ни в чём не мог быть уверен. Не думал, что так страшно умирать. Выкурил примерно десять сигарет.

На мосту догорала машина. Мне не было видно ее отсюда, я только чувствовал запах горелого пластика.

Было холодно, заканчивался октябрь. Левую руку я вытащил из рукава и прижал к груди. Палец адски болел. Мне пришлось подышать в куртку, чтобы немного согреться. Усидеть на месте я уже не мог. Нужно было что-то делать. Оставаться на месте было просто глупо. Всё произошло так быстро, что я и не понял, как всё началось.

— Нужно собраться с мыслями. — прошептал я. — Как всё началось?

Я спокойно дошёл до метро. Давка. Хамство. Все как обычно. Мне ехать 5 остановок, потом пересадка и ещё 4 станции.

Стою у двери. Просто в своих мыслях. Не помню о чём думал. Меня прижали к двери. Обычное утро. Обычный день.

На одной станции (я прослушал на какой) в вагон врывается какой-то дед. Растолкал всех и заорал матом.

Первое, что я увидел, это один заклеенный глаз. Глаз этого бородача был заклеен какой-то тряпкой, насквозь пропитанной кровью. И борода была вся в крови.

Он что-то кричал, сейчас не вспомню, а потом вдруг всадил в горло нож рядом стоящему мужику. Началась паника и крики. Кровь хлынула во все стороны. Мне тоже попала на лицо.

Я был в таком шоке, что просто остолбенел и смотрел в лицо убийце. Там не было злобы. Был только страх. Животный страх.

Страх был на лице у мужика, истекающего кровью. Сейчас мне стало понятно, что они боялись друг друга.

На убийцу набросились рядом стоящие мужики и повалили его на пол вагона. В этот момент я увидел, что драка идёт и в соседнем вагоне. Тут же, как по команде, поезд начал резко тормозить, и мы все попадали в нашем вагоне. Наверное, я тогда и сломал палец руки.

Поезд встал между станциями и все двери открылись. Именно в этот момент началась самая большая паника. Крики, стоны, кровь…

Я видел, как люди ползли и топтались по другим. Я был у двери, поэтому протиснулся наружу. Темно и скользко. Я не знал, куда бежать.

Кто-то толкнул меня в спину, и я упал на стену. Помню, что боялся наткнуться на контактный рельс, но в темноте я его так и не увидел. Толпа бежала по направлению движения поезда. Я тоже побежал. Минуты через две я был уже на станции. Света не было и там.

По какой-то навесной лестнице я выбрался на платформу. Вокруг лежали люди. Я не знаю, живы они или нет. Перед эскалатором я снова упал. Кто-то крикнул мне:

— Вставай, придурок!

Я не видел, кто кричал. Просто подскочил и побежал по ступенькам вверх.

Уже на улице меня вырвало.

Небо было серым, без облаков.

От холодного воздуха мне стало легче.

Я осмотрелся по сторонам, но не понимал, куда мне идти.

Метрах в десяти от меня на дороге промчался автомобиль, объятый пламенем. Он врезался в столб и заглох.

Я видел, как в огне в салоне машины бьется за жизнь женщина. Её криков я не слышал. Мне показалось, что она зовёт меня. Пламя охватило всю машину. Я двинулся было к ней, но в этот момент прогремел страшный взрыв. Взрывной волной меня сбило с ног, и я упал на снег лицом. Звон в ушах создал какой-то вакуум, через который звуки до меня не доходили. Не знаю, был ли я в сознании, я видел только как тает снег, разбавляя кровь рядом со мной.

Я кашлял, но не слышал никаких звуков. Кто-то упал на меня, больно ударив меня ботинком по голове. Ботинки были военные, и прежде чем я встал, хозяин ботинок растворился в толпе.

Слух постепенно вернулся. Я отчетливо слышал крики людей:

— Помогите!

— Нет, нет, нет!

— Не подходи! А-а-а-а…

Я не верил в происходящее, да и сейчас не верю.

Как люди способны на это?

Где-то за углом я слышал пистолетные выстрелы и мольбы помощи.

Я развернулся и пошёл в противоположную сторону от выстрелов.

Свернул за угол и побежал, не разбирая дороги. Люди бежали мне навстречу с широко расставленными руками.

Они толкали меня, как бы не замечая.

Мне показалось, что они не видят меня, не видят во мне человека.

Метрах в шестидесяти я увидел церковь. На колокольне кто-то неистово звонил в колокола. Я решил бежать в церковь, тогда мне казалось, что мне удаётся там спрятаться.

Мне пришлось прижаться к стене здания, чтобы не стоять на пути толпы, которая, вероятнее всего, бежала в метро.

Эти люди не знали, что и там нет спасения.

Из дома на другой стороне дороги люди выпрыгивали из окон. Этот дом не горел.

Я не понимаю, от чего они спасались.

Меня от церкви отделял только мост. Я не смог дойти к нему. Там показались люди в военной форме. Они убивали всех, кто стоял у них на пути. Были ли эти люди террористами, я не знаю. Они просто убивали всех, кого видели. Мне негде было спрятаться на этой улице. Я лёг на землю и начал судорожно соображать: куда спрятаться?

Единственным спасением было сползти под мост, надеясь на то, что меня не видели.

Я не помню, о чём я думал в тот момент. Кажется, что даже страха тогда я не чувствовал.

У края моста на коленях сидела девушка в фиолетовом пальто. Она привлекла моё внимание только потому, что мне нужно было ползти рядом с ней. У неё была хорошая укладка волос, наверняка дорогая. Русые волосы растрепались и один локон закрывал её левый глаз. Она опиралась руками на грудь мужчины, который лежал у её ног. В груди этого мужчины торчала отвёртка с синей рукояткой. Мне показалось, что это её муж.

Она начала кричать. Я не знал, что делать, поэтому просто прополз дальше. Скатившись по уклону к реке, я спрятался под мостом в сухой траве.

Девушка на мосту не унималась, постоянно кричала и плакала.

Через минуту люди в военной форме подошли к ней.

— Помоги ей уйти в другой мир. — хмыкнул один.

— Туда ей и дорога! — рассмеялся другой.

Я не знаю, кто на мосту разговаривал. Любопытства в тот момент я не испытывал.

— Вперёд! Живее! — скомандовал кто-то.

И тут же автоматная очередь. Девушка на мосту больше не кричала. Когда звук шагов начал отдаляться, до меня дошёл звук хрипа, глухого и протяжного. Потом и он затих.

В воздухе повисла тишина. Тихо было несколько часов. Я курил и думал, что делать дальше. Никаких мыслей мне в голову так и не пришло.

Стемнело. Я с трудом видел очертание собственных ног. Выбираться из-под моста мне казалось очень опасной затеей. Однако я очень замерз.

Я сидел в темноте, обвиняя себя и коря за свою трусость, как вдруг в полной тишине раздался колокольный звон. Громкий, протяжный, смелый. Кто-то зовёт людей! Церковь ведь защищает простых людей. Нужно идти!

Или нет? А если западня? Может стоит держаться в темноте и тишине? А что дальше? ЧТО ДАЛЬШЕ?

У меня не было ответа. От этого звона кровь внутри меня закипала. Страх и надежда на спасение обуяли меня.

Вряд ли кто-то сможет рассмотреть меня в этой кромешной темноте.

Я вылез из-под моста и осмотрелся по сторонам. Нигде не было света, ни одно окно не светилось. Я выбрался потихоньку на мост и пошёл, прижимаясь к перилам, в направлении звона.

Со сломанным пальцем я ничего не придумал, поэтому просто старался его не тревожить. Перебравшись на другую сторону моста, я спрятался за припаркованный грузовик. Здесь колокольный звон уже внушал уверенность. Я встал в полный рост и начал всматриваться в темноту, ожидая увидеть хоть каких-нибудь людей. Ничего и никого! Даже на колокольне я никого не увидел. Я решил пробраться на территорию церкви и посмотреть поближе, кто-то ведь звонит в колокола.

Прежде чем я сделал первый шаг, я почувствовал резкий запах алкоголя. Что-то тяжёлое упало мне на голову. Колокольный звон начал растворяться в темноте. Моё сознание тоже растворилось в этой темноте.

Я пришёл в сознание в каком-то подвале в полной темноте. Голова уже не болела. Только звон в ушах и подбитый глаз давал мне понять, что я в сознании. Переведя дыхание, я попробовал встать, ничего не вышло. Ноги меня не слушались, сломанный безымянный палец на левой руке буквально горел. Он распух. Приложив его к холодному бетонному полу, мне стало легче. Чуть приподнявшись, на меня накатила тошнота. Перед глазами поплыли красные круги.

— Здесь есть кто-нибудь? — спросил я, неосознанно.

Я даже не хотел говорить. «На автомате», наверное, произнёс.

Тишина. Скорее всего я и не надеялся услышать что-то в ответ.

Сделав несколько глубоких вздохов, я встал на колени и начал ощупывать пространство вокруг себя. Я не сразу нащупал стену, которая мне показалась скользкой и противной, как кожа лягушки. Я убедил себя прижаться к ней щекой, чтобы остудить распухший глаз и упорядочить свои мысли.

«Это не сон» — думал я, — «Это точно происходит сейчас. Это здесь, со мной…»

Звон в ушах стихал, и я начал слышать собственное дыхание. Мне хотелось пить. Верхнее нёбо во рту покрылось налётом, дышать было тяжело.

«Нужно привязать сломанный палец к соседнему пальцу.» — мысли в моей голове начали двигаться быстрее.

Только с пятой попытки мне удалось оторвать кусок ткани от своей майки.

Я не знал, как туго привязывать палец, поэтому просто обмотал два пальца так, чтобы они были рядом. Узелок завязать мне не удалось.

«Где я? Кто меня похитил? И главное, для чего?» — эти мысли пронеслись в моем сознании очень быстро и растворились в темноте.

«На улице всех убивали. Зачем им я?»

Я решил пройти вдоль стен и найти дверь, через которую меня сюда занесли. Пройдя два круга, мне так и не удалось ничего найти. Нет ни дверей, ни окон.

«Значит выход отсюда через потолок!»

Я встал и поднял руки вверх. Потом дважды подпрыгнул, потолка нет. Вернее, я его не нащупал.

«Какой-то, мать его, высокий потолок.»

Я прислушался, но нигде не было ни звука. Кроме собственного дыхания я ничего не слышал.

«Кричать о помощи или ждать?» — сомнения одолевали меня ещё сильнее.

Я решил не испытывать судьбу, а просто ждать. Я не знал, сколько находился в этом подвале. В полной темноте очень тяжело думать о времени, мне кажется в темноте время останавливается. Я ощупал все свои карманы. Карманы были пусты: ни зажигалки, ни сигарет, ни бумажника. Так мне стало ясно, что меня ещё и ограбили.

Прошло, наверное, часа два, прежде чем сверху я услышал что-то похожее на разговор. Затем где-то скрипнула дверь, и я услышал торопливые шаги.

— Тащите их всех сюда! — голос был мягким, но требовательным.

Затем скрипнул стул, и снова воцарилась тишина.

Буквально через минуту в комнате надо мной стало шумно. Я слышал топот и крики людей.

— Тащите и этого из погреба, он больше всех похож! — тот же властный голос и та же интонация.

Где-то впереди надо мной сверху открылся люк, и в мою подпольную тюрьму пробился тусклый свет. Затем в проёме света появилась лестница.

— Вылезай давай, ублюдок! — обращались по всему, видимо, ко мне.

Это был уже другой голос: грубый и хриплый.

Я оцепенел.

Слишком страшно выбираться из этой успокаивающей темноты.

— Ну где ты там? Давай живее!

Я не пошевелился, рассчитывая на то, что ситуация каким-то чудесным образом решится сама собой. Надежда на спасение ещё не успела полностью осесть в моём сознании, как я увидел огромные ботинки на лестнице.

В тусклом свете потолочного проёма я увидел здоровяка в военной форме, он зажёг спичку и осветил подвал. Затем тряхнул рукой, и темнота снова окутала нас. Тут же я почувствовал крепкие руки на своей лодыжке, и в эту же секунду меня потащили к свету.

— Давай наверх!

Крепкие руки этого мужика поставили меня на ноги, и я начал подниматься по лестнице, до конца не осознавая опасности, что меня окружала.

Я увидел только колеблющийся свет от свечи, которая стояла на грязном столе. Что-то дрогнуло внутри меня, и я замер.

Я уже встал в полный рост, когда кто-то из темноты толкнул меня в спину. Я сделал несколько шагов в направлении стола и только в этот момент увидел, что рядом на коленях стоят ещё четверо мужчин. Глаза у них были завязаны, и во рту каждого торчала тряпка.

Мужик, который спускался за мной в подвал, взял меня за шею и поставил на колени рядом с остальными пленниками.

— Что тут происходит? — начал неуверенно я, но тут же получил подзатыльник.

— Молчать, жди своей очереди!

Глаза чуть привыкли к свету, и вдруг пламя свечи дрогнуло. От стены оторвалась тень и двинулась к столу. Это был мужчина невысокого роста с аккуратной греческой бородкой, в дорогом деловом костюме. Он двигался очень плавно и неестественно медленно.

— Уважаемые господа, я снова рад Вас всех видеть. Вы — катарсис сегодняшней ночи. Приклоняюсь перед Вашим мужеством. — тот же мягкий и спокойный голос, который я слышал из подвала.

Он взял в руки свечу и осветил ею своё лицо.

Я был готов ко всему, но то, что я увидел, заставляет меня вздрагивать до сих пор каждую ночь.

Передо мной стоял сам «я». Чуть более ухоженный и нарядный. Если бы не весь ужас в моих глазах и открытый рот, любому могло бы показаться, что мы близнецы. Этот «я» улыбнулся мне. Хотя, может мне так только показалось.

Я посмотрел на остальных пленников, они были также удивлены. Я не знал никого из них, и они не были похожи на меня.

— Отвечу сразу на три главных вопроса, — «Я» хмыкнул и поднял вверх палец. — Я действительно похож на каждого из вас, я скажу даже больше: я и есть часть каждого из вас. Второе: все жуткие сцены, которые Вы видели на улице, из-за вас; и третье — да, вы сегодня умрёте.

Он рассмеялся и сел за стол.

— Кто-то хочет что-то сказать напоследок?

У меня пересохло во рту, и я не смог выдавить из себя ни слова. У остальных, тряпки во рту тоже не давали возможности говорить.

— Я так и думал. Начнём с крайнего.

«Я» ткнул пальцем в ближайшего к нему пленника. Здоровяк, который вытаскивал меня из подвала, вышел из темноты, поднял на ноги жертву, довёл до стола и опустил его голову к свече, поставив на колени.

— Вытащи кляп. — приказал «я». — Ты хочешь что-то сказать? — обратился он уже к стоящему у стола.

— Кто ты такой? И что вообще тебе от меня надо? — ответил ему пленник, не отрывая глаз от свечи, как только вытащили кляп.

«Я» хмыкнул и начал свой рассказ, усевшись к нам полубоком.

— Это закономерный вопрос. По условиям нашей «игры» я обязан отвечать на Ваши вопросы. Вы — любимые заготовки Господа. Для Него жизнь каждого из Вас имеет особое значение. Когда был создан человеческий род, Ваши предки очень плохо проявили себя в землях садов. Никто из людей никогда не смог жить по Его заветам. Каждый день человек падал всё ниже и ниже. Мы — истинные рабы Бога — никогда не принимали Вас всерьёз, но всё же мир небесный напрямую зависим от мира на Земле. Мы вынуждены день за днём оправдывать Ваши ошибки. Почитание Вас как денниц земных обходится нам слишком тяжело, и поэтому мы, в тайне от Всевышнего, создали каждому человеку истинный мир по Вашим пожеланиям, с заботой и любовью. Каждый из людей придумал себе твердь и воду вокруг себя, жён и блаженства, но и этого людям было мало. Вам всегда казалась жизнь пустой и безысходной. Вы, пятеро, стоящих на коленях, владеете этим миром, и никто из Вас не исполнил обетов, данных перед Богом. Мы, Серафимы, больше не будем Вам помогать. Я — Огнедержатель, возвращаю Вас в мир власти людской. Не призывайте Яхве. Отныне души Ваши свободны и беспризорны. Вы утратите свой лик, и ланита Ваши зачерствеют. Огня Вы больше не достойны и не ищите тепла. Омовение в водах человека — Ваше прибежище. У света Божьего прощайтесь с грешными душами.

Я не видел, как он достал кинжал. Я даже не понял в тот момент, что произошло. Он просто сунул лезвие своей жертве в горло, свеча на мгновение вспыхнула, и я увидел, как хрупкой дымкой душа человека растворилась на языке пламени.

Безжизненное тело пленника осело на пол у стола. Здоровяк в военной форме спокойно оттащил это тело в темноту.

— Я любуюсь полётами свободных душ. Какое счастье иметь свечу и видеть острие кинжала. Возрадуйтесь вместе со мной, ибо Вам, людям, вновь даровано прощение. — Серафим снова улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза. — Не бойся, милое дитя, твой путь только начинается сегодня.

— Почему мой путь только начинается? — хрипло спросил я.

— Я уберегу тебя от дежавю. — на моём лице, наверное, возникло непонимание, поэтому Серафим продолжил. — Тебе порой казалось, что жизнь идёт по кругу. Моменты жизни и события неоднократно повторялись. Дежавю-это первый признак того, что ты не выполняешь поставленные задачи. Это движение по кругу говорит только о том, что ты никогда не исполнял своих обетов. Совсем скоро ты будешь волен принимать решения сам. Возрадуйся и прими мою щедрость.

— Почему ты похож на меня? — спросил я, уже без страха.

Внутри была только горечь, непонимание и, скорее всего, обида.

— Мы все похожи на каждого из Вас, Вы все похожи на Него. У нас один Отец, один Творец и один Пастух. Вы, люди, не похожи ни на кого, а весь мир похож на Вас. Через мгновение ты лишишься этого дара и лик твой не будет принадлежать тебе отныне. Встань и подойди ко мне, агнец.

Он поднял левую руку, приглашая меня к столу.

— Я сейчас умру? — спросил я, вставая с колен.

— О нет, дорогой мой, у меня плохая новость, люди бессмертны.

Я подошёл к нему, но не опустил голову на стол.

— Жить в этом мире очень больно. — сказал я, смотря на волнение свечи.

— Я знаю твои боли. Много лет я ходил рядом. Я читал и дневники, и мысли. Ты найдёшь то, что ищешь. Боль, как и любовь, навсегда останется с нами. Умирать и любить всегда больно, дитя. А после смерти… После смерти тоже будет больно.

Я склонил голову перед Серафимом. Так близко к свече, что почувствовал запах своих подгоревших волос.

— Начни свой путь с могилы матери. Там, где закончилась одна жизнь, должна начаться другая. Передавай привет Престолам.

Блеск кинжала ослепил меня. Последнее, что я услышал, это стук своей головы о бетонный пол.