Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

Юрий Александрович Лебедев, 2020

Жорж Абрамович Коваль – уникальный человек. Его жизненные пути прошли через эпицентры ключевого события XX века – создание ядерного оружия как в США, так и в СССР. За неоценимый вклад в своевременное создание советской атомной бомбы он посмертно удостоен звания Героя России. Материалами для написания книги послужили биографические статьи и книги о нем, документы российских и американских архивов, документы из его семейного архива, беседы и интервью со знавшими его людьми, а также личные впечатления автора, общавшегося с ним в течение последних 40 лет его жизни. Второе исправленное и дополненное издание.

Глава 2. Америка. Малая родина

Жорж Абрамович Коваль родился в Соединённых Штатах Америки. Но назвать эту страну его «большой Родиной» было бы большой ошибкой, и даже оскорблением его памяти. Сам он считал своей большой Родиной Советский Союз, всю свою сознательную жизнь работал на его благо, получил признание и высшую награду России, а ФБР — государственный орган США! — пытался лишить его урождённого американского гражданства.^[286]

Но вот свою малую родину, американскую глубинку айовского городка Сью-Сити, Жорж помнил и любил до конца своей длинной жизни. История появления родителей в США, а также история первых 19 лет его жизни и причин, которые заставили всю семью покинуть Америку, весьма поучительна с эвереттической точки зрения. Она вскрывает сложный характер ранних ветвлений альтерверса Жоржа и полна интригующих загадок.

Прибытие Ковалей в Америку

Официальная версия прибытия в Америку Абрама Коваля приведена в первой биографической публикации о Жорже Абрамовиче. Автор, В. Лота, соблюдая правила конспирации, «перекрестил» Жоржа в Дмитрия, скрыл название городка Сью-Сити за безликим «городом Н.» и сообщил:

«Будущий отец Дмитрия в России работал плотником. Однажды он встретил девушку, которую полюбил и хотел жениться на ней. Но денег на свадьбу не было. Вот тогда-то он и решил поискать счастья на чужой стороне.

Отец Дмитрия приехал в США и поселился в городе Н., без особого труда устроился на пилораму, стал относительно хорошо зарабатывать.

После обзаведения недвижимостью молодой плотник послал по почте денежный перевод своей возлюбленной в Россию. Вскоре она прибыла в Н. и стала его женой».^[287]

Эта версия (с раскрытием имён и названий) сохранилась во всех дальнейших публикациях о Жорже Абрамовиче и стала «канонической». Версия в общих чертах подтверждается документами, выявленными ФБР в ходе расследования «дела Коваля» в 1955 году. Но, как известно, «дьявол скрывается в деталях».

Сегодня есть возможность рассмотреть некоторые из этих деталей. Действительно, в «Декларации о намерениях» от 24 января 1913 года — документе, который подаётся с целью последующей натурализации (получения гражданства) — Абрам Коваль сообщает, что прибыл в Америку из германского Бремена 29 апреля 1910 года на судне «Ганновер» в порт Галвестон. При этом он отказался от верности императору Николаю II.^[288]

Но внимательное рассмотрение данных, приведённых в «Декларации о намерениях», порождает несколько недоуменных вопросов.

Прежде всего, почему эта декларация подана только почти через три года после приезда в Америку? Если бы Абрам намеревался эмигрировать в США, естественно было бы ожидать, что сразу после приезда он начнёт хлопотать о гражданстве.

Вероятным ответом на это недоумение является следующий. Первоначально Абрам не собирался оставаться в Америке «на ПМЖ». Он надеялся, что ситуация в Телеханах как-то успокоится после революционной смуты и он вернётся к жене и родне. Но на родине происходили какие-то события, из-за которых и Этель и сёстры не могли дальше жить в России. Это могло быть связано и с продолжающимися полицейскими преследованиями участников «событий 1905–1907 годов», и с семейными обстоятельствами — например, с уже упоминавшимся возможном отъезде семьи родителей Этель в Пружаны.

Как бы то ни было, в 1911 году к Абраму приехала и жена и сёстры, в 1912 и 1913 году Этель родила ему двоих детей. Стало очевидно, что жизнь в Америке — это всерьёз и надолго.

Абрам был опорой и кормильцем уже нескольких женщин и детей. И он понимал, что для успешного исполнения этой роли ему нужно было приобретать какую-то «солидную профессию». Дело в том, что в это время он был чернорабочим («laborer», как писал он сам в декларации^[289]), а «средний месячный заработок русского чернорабочего в США в переводе на рубли составлял 71 руб»,^[290] или около 36,5 долларов по тогдашнему курсу, в то время как средний заработок плотника был вдвое больше — 150 рублей.^[291]

Абрам был «плотником от бога», но без гражданства стать полноправным членом «Объединенного братства плотников и столяров Америки» (U. B. of C. & J. of A.^[292]) и получать официальные заказы и их оплату по «профсоюзным нормам» он не мог. И только через три года после подачи «Декларации о намерениях» (минимальный срок ожидания натурализации после подачи декларации), в 1916 году, Абрам получил заветную членскую книжку:

02.01. Членская книжка А. Коваля в U. B. of C. & J. of A.^[293]

Но этот факт вызывает серьёзный вопрос: а как при такой зарплате Абрам смог за год своего пребывания в Америке с 1910 по 1911 год заработать так много, что не только оплатил проезд жены и её сестры (около 200 долларов только на билеты — это почти его полугодовой заработок!), но и купил дом в Сью Сити по адресу 1209–10^th Street?^[294]

Рассмотрим подробно события 1910–1919 годов, связанные с натурализацией семейства Ковалей в Америке.

В главе о «Телеханах» мы подробно рассмотрели ту ветвь судьбы Абрама Коваля, в которой он в 1910 году по делам одной из еврейских социалистических организаций вернулся в Европу.

Именно с этого года начинается «официальная» история эмиграции Абрама. В декларации 1913 года Абрам подробно описывает свой маршрут: покинул Европу на пароходе «Ганновер», отплывшем 10 апреля 1910 года из Бремена, и прибыл в порт Галвестон 29 апреля 1910.^[295]

Сегодня есть возможность проверить его слова по первоисточникам. В США оцифрованы, обработаны и выложены в интернет документы по иммиграции почти за два века.

02.02. Открытка начала XX века с изображением парохода «Ганновер»^[296]

Проверка по базе данных пассажиров, прибывших в порты Техаса с 1893 по 1963 год показала отсутствие среди них лица с паспортными данными Abram Koval,^[297] но среди пассажиров судна «Ганновер», вышедшего из Бремена 7 апреля и прибывшего в Галвестон 28 апреля 1910 года^[298] обнаружился пассажир Abram Kowal.^[299] Он прибыл «к другу» — рабби Йосу Ранчу с целью отправиться в Сью Сити, Айова.

Как показывает анализ «пассажирских списков» порта Галвестон, рабби Йос Ранч был весьма гостеприимным человеком. По документам прибытия в порт Галвестон выясняется, что ещё в 1907 году по его приглашению в Америку из германского Бремена с 1 июля по 14 сентября приехало пятеро российских евреев, уроженцев Белоруссии, мужчин от 26 до 40 лет.

После этого три года он никого не приглашал, а в 1910 году пригласил ещё 6 человек, тоже белорусских евреев в возрасте от 18 до 36 лет и тоже отправившихся в Америку из Бремена в течение одного месяца. 2 апреля на «Франкфурте» приплыли четверо, а 28 апреля на «Ганновере» ещё двое, один из которых — Абрам Коваль.^[300]

Все они указывали конечный пункт своего приезда город Сью-Сити, штат Айова. Гостеприимство рабби Йоса Ранча было странным. Он приглашал не родственников, и, в то же время, не был каким-то коммерческим посредником в «эмиграционном бизнесе». Если бы это было так, то поток его «гостей» был бы приблизительно равномерным в течение этих трёх лет с 1907 по 1910 год, и не ограничился бы приемом только одиннадцати активных молодых мужчин, каждый из которых вполне мог быть членом «отрядов самообороны» и принимать участие в событиях смуты 1905–1907 годов.

Скорее всего, Йос Ранч исполнял определённую роль в системе безопасности партий Бунда и Поалей Цион — я не исключаю, что обе партии активно сотрудничали в этой сфере. Это было особенно важно для Поалей Цион, которая активно действовала в Белоруссии в ходе событий революции 1905–1907 гг. в западных губерниях России.

«По своему классовому составу в период Революции 1905–07 годов организации поалейционистов в России (в основном в северо-западных, юго-западных и южных губерниях) состояли главным образом из полупролетарских и мелкоремесленных элементов. В середине 1906 года в партии насчитывалось около 16 тысяч членов».^[301]

И вполне логично предположить, что демобилизованный в 1906 году из армии плотник Абрам Коваль был среди них.

В той ветви альтерверса, где паршевические Ковали осуществляли вывод партийных активистов с территории России, рабби Йос Ранч обеспечивал их приём в США. (То, что Йос Ранч был «рабби», свидетельствует о том, что этот канал эмиграции был именно поалейционовским, сионистским).

То, что Абрам прибыл в составе этой группы эмигрантов, подтверждает сделанное ранее предположение о том, что отправился он в Европу по делам, и возвращался в Америку с «партийными товарищами». А то, что оказался он «замыкающим», может быть следствием множества причин, но мне представляется, что одной из важнейших является самая по-человечески понятная: Абрам ждал до последнего момента, что Этель присоединится к нему. Но что-то «не склеилось», и Абрам уплыл один…

Скорее всего, приезд этой группы — это следствие очередной операции Поалей Циона по выводу своих активистов из опасной зоны в России и создание американской ячейки партии в Сью-Сити. Это могло быть связано с усилением «полицейского гнёта» против Поалей Циона:

«С января 1907 года вводится в действие новая инструкция обязанностях «делопроизводства» Департамента полиции… 3-е отделение специализировалось по борьбе с РСДРП, а также такими организациями, как Спилка, Бунд, Поалей Цион…»^[302]

Группа, прибывшая в апреле 1910 года, вливалась в группу, прибывшую летом 1907 года. Это укрепляло партийную структуру Поалей Циона в США, где её первые организации появились ещё в 1903 году как ответвление российских групп.

«В марте 1903 г. выходцы из России создали в Нью-Йорке первую в стране группу Поалей Цион. С появлением подобных групп в ряде других штатов <выделено мной — Ю. Л.>^[303] в 1905 г. образовалась Социалистическая еврейская рабочая партия Поалей Цион, имевшая отделения в США и Канаде».^[304]

С такой точки зрения становится понятным, почему Абрам Коваль и в дальнейшем продолжал политическую деятельность в еврейском социалистическом движении, и, в конечном итоге, стал секретарём ячейки ИКОРа в Сью-Сити.

Отметим и несколько любопытных деталей, связанных с приездом Этель в Америку в 1911 году.

Этель приплыла в Нью-Йорк 15 мая 1911 года на пароходе «Лапландия».^[305]

02.03. Открытка начала XX века с изображением парохода «Лапландия»^[306]

Считается, что из Антверпена. Но, поскольку «Лапландия» по маршруту заходила в английский порт Дувр, а Этель, как было показано в главе «Телеханы», добиралась до Америки через Лондон, логично предположить, что на борт «Лапландии» Этель взошла именно в Дувре.

И взошла в виде, который она имеет на реставрации фотографии, представленной в главе «Телеханы»:

02.04. Реставрация фотографии Этель (слева) в Лондоне^[307]

Конечно, не случаен тот факт, что путь Этель в Америку лежал именно через Англию, откуда, как мы видели, летом 1905 года возвратился в Монреаль из деловой поездки в Манчестер «Абрам Ковель».

Вряд ли Этель выбирала маршрут сама. И вряд ли этот маршрут был короче и удобнее, чем прямой рейс из Бремена. Скорее всего, и Этель в ходе этой поездки выполняла какое-то поручение тех организаций, с которыми Абрам был связан в Америке.^[308]

По прибытии в Нью-Йорк Этель сообщила иммиграционной службе следующие данные о себе: возраст 24 года, еврейка из России, в последнее время жила в Телеханах, не замужем, служащая,^[309] грамотная (может читать и писать), направляется в штат Айова, в город Сью-Сити.^[310]

То, что эти данные записаны со слов самой Этель, а не списаны с предъявленных ею документов, видно из записи имени и фамилии Этель — в документе приведены три транскрипции фамилии (и все — неправильные ☺):

02.05. Фрагмент записи в листе прибытия парохода «Лапландия»^[311]

Обращают на себя внимание два факта.

Первый — это то, что Этель была грамотной и могла читать и писать по-английски. Значит, она готовилась к отъезду весьма серьёзно, и тот год, который прошёл со времени несостоявшегося их совместного с Абрамом отъезда на пароходе «Ганновер», она использовала для изучения английского языка.

Второй — это её заявление о том, что она не замужем. На самом деле, как было показано в главе «Телеханы», Абрам Коваль и Этель Шенитская были женаты задолго до «отъезда на ПМЖ» Абрама в Америку, и сам отъезд был вызван не столько экономическими («денег на свадьбу не было»), сколько политическими (Абрама «стали гонять солдатами») причинами.

Вряд ли быть не замужем при въезде в Америку в 1911 году для Этель было предпочтительней, скорее, наоборот. Американцы не приветствовали приезд одиноких женщин, подозревая, что они могут быть представительницами «первой древнейшей профессии».

Примечательно, что и Абрам по прибытию в Галвестон в 1910 году объявил себя холостяком.

Самое банальное объяснение этих фактов состоит в том, что в вихре событий 1905–1907 годов свидетельство о браке, полученное Абрамом и Этель в 1904 году в Телеханах, было утеряно, а получать его копию в ситуации, когда Абрам находился в розыске после своего «исчезновения» из России, а Этель собиралась нелегально эмигрировать, было совершенно неразумно. Это могло привлечь внимание полиции к Этель и осложнить её отъезд.^[312]

Конечно, Абрам, будучи уже зарегистрированным жителем Сью-Сити, куда, по её заявлению, направлялась Этель, встретил её в Нью-Йорке, и снял подозрения иммиграционных властей о причинах приезда в США незамужней «служанки из Телехан».

Это, конечно, сократило мытарства Этель в Нью-Йоркском порту, где процедура проверки и оформления эмигрантов была достаточно нервной и некомфортной. Вот что писал по этому поводу журнал «Огонёк» в 1911 году:

02.06. Вырезка из журнала «Огонёк» за 1911 год.^[313]

Но вернёмся к анализу процесса получения Абрамом Ковалем американского гражданства.

В 1913 году у Абрама не было доказательств своего прибытия в Америку таким образом, как он заявил в декларации. Он излагал события «по памяти», указывая приблизительные даты и отплытия из Бремена, и прибытия в Галифакс. Но для натурализации нужно было представить документальные подтверждения. Они появились только 20 марта 1919 года, почти через девять лет после прибытия Абрама в Галвестон.

Именно тогда из офиса инспектора в Галвестоне Абраму было выдано «Свидетельство о прибытии с целью натурализации» № 1103 D-844. В нём подтверждалось, что ABRAM BERKS Kowal прибыл в порт Галвестон, Техас, 28 (а не 29 как ранее по памяти утверждал Абрам) апреля 1910 года на судне «Ганновер», вышедшем из Бремена 7 (а не 10) апреля 1910 года.^[314]

Почему документ о прибытии потерялся в течение прошедших трёх лет — бог весть! Как бы то ни было, в 1919 году Абраму наверняка пришлось ехать за ним из Сью-Сити в Галвестон, за 1500 километров в одну сторону! Ведь в списках пассажиров парохода Ганновер не было человека по фамилии Koval и нужно было как-то объясняться с администрацией порта, дающей выписку из пассажирских списков, что он, сегодняшний Koval из Сью-Сити, и Kowal из списка пассажиров «Ганновера» девятилетней давности — одно и то же лицо.

Вероятно, Абрам хорошо подготовился к этому дальнему путешествию и смог представить инспектору в Галвестоне «веские аргументы» справедливости своей версии прибытия в Америку девять лет назад.

Поездка оказалась удачной, и уже 8 мая 1919 года Абрам Коваль подал в Окружной суд округа Вудбери в Айове прошение о натурализации для себя, жены и троих детей — Исайи (1912), Жоржа (1913) и только что родившегося Габриеля (1919).

Дальше дело прошло без задержек — судебный приказ о признании Абрама Берко Коваля (Abram Berko Koval) американским гражданином подписан 8 сентября 1919 года, а 18 сентября он принёс Присягу на Верность, но подписал её как Abraham Koval,^[315] точно также, как он назвал себя на пограничном переходе из Канады в США в далёком 1907 году.

И, подписывая документы о натурализации именем Abraham Koval, он восстанавливал «историческую правду» — именно такой человек прибыл в США из Канады в 1907 году. И теперь, в 1919 году, стал её полноправным гражданином.

02.07. Здание Окружного суда округа Вудбери (год постройки 1918), где семья Ковалей обрела американское гражданство.^[316]

Рождение детей

Сразу по возвращении в Сью-Сити из Нью-Йорка Абрам и Этель оформили свой брак по американским законам. Он официально зарегистрирован 11 июня 1911 года.^[317] И с этим действительно нужно было спешить — через 8 месяцев и одну неделю после приезда Этель в Нью-Йорк, 22 января 1912 года она родила своего первенца, которого назвали Луисом.

02.08. Свидетельство о рождении Louis Kaval^[318]

В дальнейшем, перед поступлением в школу, чтобы избежать «косых взглядов» пуританского большинства обывателей провинциального городка на «законность происхождения» ребёнка, родившегося через 7 месяцев после заключения «законного брака» его родителей, Луиса «омолодили» и «переименовали». Он стал «Isaiah Koval (Исайей Ковалем)», родившимся 22 июля 1912 года.

Это было важно для создания условий его нормальной учёбы — провинциальными пуританами были и учителя, и родители школьных друзей Исайи.

Ещё раз его «перекрестили» уже после приезда в Советский Союз. Здесь он прожил жизнь под именем Шая Абрамович Коваль.

В конце следующего, 1913 года, на Рождество, 25 декабря, в семье Ковалей родился второй сын — George (Жорж), наш главный герой. И начались ветвления альтерверса его судьбы, некоторые из которых описаны на страницах этой книги.

Каждый наш шаг, каждый вдох порождают ветвления, но большинство из них не оставляют заметных следов в биографии. Но в случае Жоржа сам факт его рождения оказался источником эвереттических загадок в тех ветвях, где он стал разведчиком.

Событийное время биографических нитей при этом оказывается петлеобразным, хронология нарушается, но, поскольку именно эти ветви интересуют нас в первую очередь, остановимся на них подробнее.

В семейном архиве Ковалей я обнаружил очень странный документ:

02.09. Фотокопия свидетельства о рождении G.Koval^[319]

Подлинник этого документа представляет собой негативный фотоотпечаток на глянцевой бумаге (тонкая или средняя, но не картон) со следами осевого и продольного перегибов и выпуклым оттиском печати IOWA. По содержанию это — заверенная копия копии свидетельства о рождении, выданной Департаментом здоровья штата Айова.

Очевидно, что в 1932 году, когда была выдана заверяемая копия, она была нужна Ковалям для формирования пакета документов на ремиэграцию в Россию и они получили её 25 апреля 1932 года. Вполне вероятно, что документ уехал в Россию, был использован ГРУ в ходе подготовки агента Дельмара, и вместе с ним вернулся в Америку.

Но зачем нелегалу Жоржу Ковалю в марте 1948 года (дата в нижнем левом углу документа) нужно было удостоверять его подлинность в Бюро «Жизненных документов» штата Айова?

Разумный ответ состоит в том, что в это время Жорж хлопотал в Госдепе о выдаче ему заграничного паспорта и там могли потребовать представления заверенной копии свидетельства о рождении.

Может показаться, что это было опасно для Жоржа, поскольку в административных органах штата Айова было зафиксировано, что он эмигрировал из Америки 16 лет назад. Но вот юридическая подробность — в соответствии со статьёй 233 п. 4531 «Кодекса штата Айова 1935 года» копию из публичного архива мог получить любой человек.^[320] Так что, выдавая копию документа из архива, местные чиновники вряд ли «заморачивались» какой-то проверкой прошлого заявителя.

Очевидно, что сам Жорж в Айову не поехал, а послал запрос на выдачу копии. В Айове, в соответствии с указанным нормативом Кодекса штата, никто не «копался» в прошлом заявителя и копию выдали.

Техническая подробность. Это не выписка, а настоящая позитивная фотокопия, заверенная специальной «выпуклой» печатью. Эта техника существовала в США на протяжении многих лет. Точно в таком виде в ДСАЖАК существуют копии матрикулов из Университета Айовы и Нью-Йорк Сити Колледжа с оценками успеваемости Жоржа по различным предметам.

Документ был предъявлен, но остался на руках у Жоржа. И он вернулся с ним в Советский Союз. Самое для меня удивительное в этой запутанной истории этого странного документа состоит в том, что по возвращению в Москву Жорж не сдал его в соответствующее подразделение ГРУ!

Этот факт порождает множество ветвлений судьбы Жоржа, но детально разобраться в них можно будет только тогда, когда само ГРУ предоставит возможность проанализировать документы, связанные с возвращением Жоржа в СССР.

Наконец, в 1919 году в семье Абрама и Этель родился третий сын, Gabriel (Гейби):

02.10. Копия свидетельства о рождении Gabriel Koval^[321]

Ещё одна забавная особенность американской бюрократии тех лет. Этот красивый бланк с рельефной печатью удостоверяет только, что выдан он 26 апреля 1932 года (в это время Ковали собирали документы на отъезд из США), и что к нему приложена правильная копия свидетельства о рождении Габриеля Коваля в 1919 году.

Т.е. это фактически «справка о выдаче справки» ☺. В приложенной копии (она по форме совпадает с приведенной выше копией свидетельства о рождении Жоржа) указана дата рождения Гейби — 25 января — и его родители, Абрам и Этель Ковали.

Провинциальная история

Таким образом, после 1919 года, когда окончательно сформировалось семейство Абрама Коваля, оно достаточно комфортно обосновалось в Сью-Сити, на улице Вирджиния-стрит. Сначала Ковали имели дом № 1013, а потом переселились в дом № 619 по той же улице, по другую сторону, но столь же близко, 200–300 метров, от Центрального городского парка.

К сожалению, оба дома не сохранились. По карте Google там теперь пустыри или автостоянки.

Из заслуживающих внимания местных достопримечательностей нельзя не упомянуть знаменитый в своё время «Дуб Совета» (Council Oak)^[322] — он находился в 4,5 милях от Центрального городского парка на берегу реки Биг Сиу, в парке Риверсайд, и наверняка Жорж ещё мальчишкой с любопытством рассматривал это чудо природы, старейшее дерево племени Сиу, владевшего этой землёй задолго до основания города Сью-Сити.

02.11. Дуб «Council Oak».^[323]

Не знаю, какие мысли и ассоциации возникали у этого дерева у Абрама и Жоржа, но мне оно кажется олицетворением древа альтерверса Жоржа, да и всего рода Ковалей, столь же могучего и древнего, как и индейское племя Сиу, со столь же изломанными ветвями судеб, и, в конечном итоге, так и не прижившегося в Америке — дерево было спилено в 1970-х годах.^[324]

Для Жоржа это была пора счастливого детства. Самая первая фотография Жоржа, которая сохранилась в семейном архиве, запечатлела его верхом на настоящей лошадке, которая каким-то образом оказалась во дворе дома Абрама:

02.12. Первая фотография Ж. А. Коваля, Сью-Сити, 1915–1916 гг.^[325]

Эту фотографию родные Жоржа Абрамовича поместили в специальный фотоальбом, подготовленный ими к его 90-летию. Я специально интересовался у Л. С. Соловьёвой, как он отнёсся к этому свидетельству своего детства. Людмила Славовна сказала, что альбом очень понравился Жоржу Абрамовичу, так что фотографию можно считать «авторизованной» ☺.

Любопытно отметить, что лет через 35, в биробиджанском колхозе, дедушка Абрам и папа Шая тоже посадили будущего лидера ковалевского рода Геннадия на лошадку, которую сами для него и сделали:

02.13. Племянник Ж. А. Коваля, Г. И. Коваль, колхоз им. XVIII партсъезда, 1951 г.^[326]

Людмила Славовна так прокомментировала эти две фотографии: «У Жоржа Абрамовича в его американском детстве антураж был солиднее!». Но, несмотря на разницу в антураже, видно, что молодое поколение Ковалей сызмальства деятельно и оптимистично ☺…

Вернёмся к детству и юношеству Жоржа в Сью-Сити. Пока отец плотничал, а мать вела домашнее хозяйство, братья предавались обычным мальчишеским забавам в компаниях друзей, где Жорж всегда был одним из лидеров:

02.14. Жорж в компании друзей. Сью-Сити, 20-е годы.^[327]

Об одной из таких «забав» он в разговоре с А. П. Жуковым вспоминал так.

«В детстве в Айове лазили с братом по соседским садам, а яблоки были зелёные, незрелые, приходилось страховаться. Соль была в карманах».^[328]

Разговор этот состоялся в менделеевском буфете. И разъяснение Жоржа было дано в связи с тем, что в буфете он частенько покупал стакан сметаны, густо солил её и ел в качестве десерта. А. П. Жуков и поинтересовался — откуда такая привычка?

От себя могу добавить, что дома у Жоржа Абрамовича мне довелось опробовать другой вариант того же кулинарного рецепта — кефир с молотым чёрным перцем и солью. Этот коктейль Жорж очень любил и — свидетельствую! — мне он тоже понравился настолько, что долгое время я, по совету Жоржа, включал, как это делал и он, такой коктейль в постоянное меню завтрака ☺.

Дух оптимизма и способность не унывать даже в сложных обстоятельствах поддерживали в детях и родители. Абрам всегда был готов принять участие в шутках и розыгрышах детей:

02.15. «Что-то в кране нет воды…». Гейби и Абрам 01.07.31 г., Сью-Сити^[329]

В школе (Центральная средняя школа, CHS) которую Жорж окончил в 1929 году с «Почётной грамотой» (Honorable Mention),^[330] он тоже был лидером.

Об успехах Жоржа в школе можно узнать из выпускной книги, роскошно изданной и заключённой в обложку с медной накладкой:

02.16. Медная накладка на школьную выпускную книгу в Сью-Сити 1929 г.^[331]

Вот несколько страниц из этой книги, имеющих отношение к Жоржу Ковалю.

02.17. Жорж Коваль (четвёртый слева) среди педагогов и выпускников школы. Сью-Сити, 1929.^[332]

Он блестяще выступал в межшкольных литературных диспутах, и был избран секретарём «Хрестоматианского литературного общества»:

02.18. Фрагмент школьной выпускной книги, Сью-Сити, 1929 г.^[333]

И можно только удивляться прозорливости его школьных наставников и одноклассников, пророчивших ему необыкновенную будущность. Свидетельство тому — та же школьная выпускная книга 1929 года, где о Жорже говорится так: «A mighty man is he» («Он — могущественный человек»).

02.19. Характеристика Жоржа Коваля, фрагмент страницы выпускной книги, Центральная средняя школа Сью-Сити, 1929 год.^[334]

Очень интересный комментарий к этой странице выпускной школьной книги дала Майя Коваль:

«Фраза рядом с фото на выпускном альбоме"A mighty man is he"показалась мне цитатой, т. к. она взята в кавычки в отличие от остального текста. Я проверила, откуда она могла быть взята, и нашла короткую кино-хронику с точно таким названием"A mighty man is he". (https://www.youtube.com/watch?v=FdEg58Ztx2o (вх. 12.03.20)). Хроника вышла в 1928 году, снята кинокомпанией British Pathe, которая была известна выпуском коротких документальных кинофильмов (хроник) и сюжетов новостей. Эта хроника показывает выдающегося кузнеца за работой (Mr.Price, Britain's Champion Horse Shoer). В ролике делается акцент на том, какой он отличный мастер, а также показывается его удивительная физическая сила. Я пока не нашла подтверждений, что хроники европейской компании British Pathe демонстрировались в кинотеатрах США в то время. Но все же можно предположить, что эта хроника как раз была популярна в период подготовки выпускного альбома, и фраза для «характеристики» Жоржа могла быть взята оттуда. Тут есть игра слов — кузнец-коваль (наверняка смысл фамилии был известен не только семье), а также впечатление от героя — умелого, сильного, уверенного — возможно именно то, которое производил Жорж. И, хотя он не считался выдающимся спортсменом, в нашей семье без слов понимали, что такое"тяжелая рука дедушки Жоржа" — от его рукопожатия или ласкового похлопывания по спине могли посыпаться искры из глаз. Наверняка его сила проявлялась и в юном возрасте! А, может быть, были какие-то известные всей школе события, состязания, сопоставимые с теми, которые демонстрировались в хронике (где mighty man удерживает руками тросы, которые тянут в разные стороны 8 человек). Но, может, это образное сравнение. Можно только догадываться».^[335]

После школы Жорж покинул отцовский дом и уехал в столичный город штата Айова поступать в Университет.

Дома остались мать, отец и два брата.^[336] Очень любопытную информацию о положении семейства Ковалей в это время дают материалы Переписи населения США 1930 года.

По улице Вирджиния-Стрит в Сью-Сити я просмотрел материалы о 40 семьях, проживающих в 23 домах. Оказалось, что только три из этих домов были собственными. В остальных семьи жили на условиях аренды, которая составляла от 8 до 60 долларов в месяц (в среднем 25,5 доллара). Эти три частных дома оценивались в 4000, 6000, 8500 долларов соответственно. И дом стоимостью 4000 долларов принадлежал плотнику Абраму Ковалю.^[337]

Конечно, недвижимость в 4000 долларов (около 60000 долларов на сегодняшний день с учётом инфляции) совсем не роскошь, но ясно, что по отношению к значительному количеству своих соседей Ковали не бедствовали, и могли позволить себе университетское образование для сына.

И 19 сентября 1929 года Жорж Коваль поступает в Университет штата Айова на электротехническое отделение Инженерного факультета.^[338] Почему он сменил столь успешный для него гуманитарный профиль на технический? В этом решении уже просматриваются его политические пристрастия и трезвая оценка жизненных обстоятельств.

В беседе с агентами ФБР 9 марта 1955 года Мэрвин Дж. Класс (Marvin J.Klass), соученик Жоржа по CHS, сообщил, что Жорж после окончания школы говорил ему, что поступает в Университет на инженерный факультет чтобы подготовить себя к работе в России.

Отметим, что в 1929–1930 гг. Жорж, согласно выписке, прослушал двухсеместровый курс неорганической химии, и сдал экзамены по нему с оценками 5 и 4 соответственно. Наверняка это помогло ему во время учёбы на первом курсе МХТИ.

Коваль говорил о

«достойном похвалы отношении к простому человеку в России и жёстком отношении к простому человеку в США».^[339]

Отметим, что беседы, о которых говорил М. Дж. Класс, происходили до 24 октября 1929 года — начала биржевого кризиса и Великой Депрессии в США. Это означает, что намерение переехать в Советскую Россию возникло у Жоржа (и, думаю, у всего семейства Ковалей) до начала серьёзных экономических трудностей эпохи депрессии.

Последующее обоснование основной причины возвращения в СССР тяжёлыми материальными обстоятельствами было только отчасти справедливым. Но, конечно, не беспочвенными! Вот что написал Жорж в своей автобиографии в 1938 году об условиях учёбы в Университете Айовы:

«Для покрытия расходов временно работал (уборщиком, чистил картошку в ресторане и т. д).»^[340]

Но не эти виды работ были тяжелы — подработка студентов обычное дело в Америке — а то, что в 1931 году их практически не стало…

К тому же, объяснение отъезда «материальными трудностями» было удобным для отговорки в беседах на эту тему с людьми, не знакомыми с историей жизни Абрама Коваля и плохо представляющими реалии американской жизни и истории того времени.

Как бы то ни было, кризис, конечно, сыграл важную роль в утверждении Ковалей в своём намерении, и катализировал его осуществление.

Плотник Абрам Коваль, кормилец семьи, лишился постоянной работы. «После наступления кризиса в 1929-том году мой отец ходил месяцами без работы».^[341] В данном случае Гейби Коваль выражается образно. Вряд ли сам Абрам действительно ходил по улицам Сью-Сити и жаловался на отсутствие работы. Но в те времена такое случалось и буквально:

02.20. Он ищет работу…^[342]

Надпись на плакате: «Я владею тремя профессиями. Я говорю на трёх языках. Воевал в течение 3-х лет. Имею трёх детей. У меня нет работы уже три месяца. И мне нужна всего одна работа».

Если бы судьба довела Абрама до такой же степени отчаяния, почти всё, что написано на плакате, мог написать и он. Три профессии — разнорабочий, столяр, плотник. Три языка — идиш, русский, английский. «В революции» три года — с 1904 по 1907. Трое детей — Исайя, Жорж, Гейби. И нужна ОДНА работа, чтобы содержать семью…

Но всё же, помимо кризиса, в семье Ковалей действовали и другие, не менее веские причины, выталкивавшие их из США. Не хлебом единым жив человек!

«Гудбай, Америка?..»

Что же ещё, кроме очевидных материальных затруднений, о которых писал Гейби, лежало в основе решения о реэмиграции?

Ведь в первые годы кризиса (1929–1930) материальное положение семьи Ковалей если и не было благополучным, то и катастрофическим не было тоже. В отсутствие уехавшего в Айову Жоржа его братья — Гейби и Исайя — не предавались унынию, и блистали на любительской театральной сцене Сью-Сити вместе со своими родственниками. Об этом свидетельствуют многочисленные рецензии в городском журнале «The Sioux City Journal» за февраль — июнь 1930 года на спектакли с их участием.^[343]

В то время в Сью-Сити жили три сестры Абрама: Голда Гурштель с мужем Герри, Сара Бегун, вдова Морриса Бегуна, Перль Сильвер с мужем Полом Сильвером и их дети, которые также принимали участие в театральных постановках.

Весь «большой клан Ковалей» жил дружно и, когда настали по-настоящему трудные времена, семьи объединились в своеобразный кибутс по адресу 619 Virginia Street. Там, после отъезда семьи Абрама с 1934 по 1937 годы жили Гарри и Голда Гурштели, Пол и Перль Сильверы, Сара Бегун с Эдит Бегун.^[344]

Абрам и Этель при отъезде дом не продавали, потому что понимали — в нём будет возможность пережить депрессию и Голде, и Саре, и Перль…

Следующим очевидным фактором являются политические взгляды Абрама, Исайи, Жоржа и Этель. Я не обсуждаю политических пристрастий Гейби, поскольку, в силу его возраста, о них в период американской жизни нет никаких свидетельств.

Но политические идеалы Абрама, Исайи и Жоржа были явно прокоммунистическими, а Этель, хотя и не участвовала активно в политической жизни Сью-Сити, но её «социалистическая закалка» в Телеханах и гармония семейных отношений не позволяют сомневаться — она поддерживала и мужа, и сыновей.

02.21. Этель во дворе своего дома в Сью-Сити.^[345]

«Социалистический фундамент» мировоззрения Абрама очевиден. И не удивительно, что при расследовании «Дела Коваля» агенты ФБР в беседах с жителями Сью-Сити получили такие свидетельства:

«Г-н Макс Дервин (Max Dervin) 10 марта 1955 года показал, что Абрам Коваль и Гарри Гурштель активно агитировали за возвращение в Россию, распространяли брошюры о Биробиджане, и хвалили преимущества Биробиджанской области».^[346]

Более того, Абрам подчёркивал свою приверженность социалистическим идеям, противопоставляя их идеям сионистским:

«Вся семья Абрама Коваля и семья Гарри Гурштеля не смешивались с «еврейским коммьюнити» Сью-Сити, поскольку они не посещали синагогу и редко принимали участие общественных мероприятиях еврейской общины».^[347]

А что можно сказать о сыновьях?

02.22. Исайя, Габриель и Жорж Ковали в Сью-Сити незадолго до отъезда из Америки.^[348]

В Америке Шая занимался в изостудии и был художником-любителем. Вот что вспоминала об этом его дочь Гита в 1993 году:

«Он и в Россию приехал с чемоданом красок, которые потом мы, дети, порастаскали на чердаке, где лежал чемодан. Заниматься ему рисованием некогда было… И только когда вышел на пенсию, у него уже склероз был, и руки тряслись, он снова взялся за рисование».^[349]

В семейном архиве есть фотографии транспарантов и плакатов, которые Исайя рисовал для рабочих демонстраций.

Взгляните на эту фотографию из семейного архива Жоржа Абрамовича:

02.23. Демонстрация в Сью-Сити.^[350]

Этот фотоснимок запечатлел демонстрацию в Сью-Сити, на которой её участники держат в руках транспаранты, изготовленные по рисункам Исайи. На переднем плане плакат с надписью «Партия борьбы твоего класса — коммунистическая партия». Мне почему-то кажется, что господин в шляпе на переднем плане — агент ФБР, «ментально фотографирующий» происходящее для составления отчёта ☺.

Думаю, что положительный ответ на вопрос о том, поддерживал ли Исайя взгляды отца на принципы социальной справедливости не вызывает сомнений.

А что думал о коммунизме Жорж? Не как о «социальной идее», а как о её реализации в СССР? Выше уже было приведено свидетельство его школьного товарища Мэрвина Дж. Класса. Вот ещё одно от другого однокашника по CHS, Морриса Лефко:

«Коваль был очень категоричен в своих высказываниях о преимуществе России над США во всём, что касается бедного человека, и чувствовалось, что он был насквозь проникнут любовью к России».^[351]

Конечно, оба эти фактора — массовая безработица и склонность к «коммунистическому взгляду» на это социальное явление побуждали Жоржа, да и всю семью Ковалей, к активной деятельности.

Нужно сказать, что по своим жизненным установкам эта семья не была чем-то исключительным в тогдашних социальных условиях США. Она входила в социальную страту еврейских эмигрантов из России, о которой один из потомков первой волны еврейских беженцев, Дэвид Маранис, известный американский журналист, заместитель главного редактора «Вашингтон Пост», написал так:

«Они любили американскую мечту, они были сбиты с толку крушением экономики США во время Великой депрессии, пытались как-то объяснить себе хаос, который творится в мире, — и при этом хотели верить в добродетельный, миролюбивый, стремящийся ко всеобщему равенству Советский Союз».^[352]

По приезду в СССР эти устремления в рамках тогдашней действительности осознавались как «революционный порыв». И, заполняя очередную анкету, Жорж, в ответе на стандартный вопрос «Участвовал ли в революционном движении и подвергался ли репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции и после, во время оккупации^[353] (за что, когда, каким)», писал:

«В С. Ш. А. в 1930–32 годах участвовал в работе союза безработных. Был дважды арестован, но не судился за участие в демонстрациях»:

02.24. Фрагмент «Личного листка по учёту кадров» Ж. А. Коваля, 1938 г.^[354]

Пара полицейских арестов «за участие в демонстрации» с отсидкой пары ночей в полицейском участке, конечно, не могли быть причиной решения покинуть страну. В студенческой молодости это приключение только раззадоривает и повышает самооценку.

Решающий фактор

Но был ещё один, в той ситуации оказавшийся решающим, фактор в общественной жизни Америки, который, в конечном итоге, и вытолкнул Ковалей из США. Этот фактор — резко возросший антисемитизм.

Антисемитизм в США, как, впрочем, и в любой другой стране мира, существовал всегда. Он — одна из форм национализма, свойственного всем этническим общинам. Казалось бы, Америка, этот «плавильный котёл» наций,^[355] должна была быть наиболее свободной от проявлений антисемитизма. И так, в целом, и было до наступления Великой Депрессии.

Но именно в Америке развитая демократия ясно демонстрирует, что у всякой медали есть и оборотная сторона. Такой стороной свободы слова и является возможность пропаганды крайних форм националистических фобий.

Ещё в 1920 году была опубликована книга Генри Форда (того самого, автомобильного короля Америки!) «Международное еврейство».^[356] Это книга серьёзного, умного, аналитически мыслящего юдофоба. Книга обрела популярность, но — и в этом проявилась лицевая сторона американской демократии — не превратила «еврейский вопрос» в «еврейскую беду».

Большинство американцев имели иммунитет к антисемитизму до тех пор, пока не грянула экономическая национальная катастрофа, в причинах которой «простой человек» разобраться не мог, но очень хотел понять, кто же виноват в его бедствиях?

До сих пор, спустя более 90 лет после её начала, «экономисты не пришли к единому мнению о причинах Великой депрессии». Ни кейнсианское, ни монетаристское, ни марксистское и никакие другие её объяснения не являются общепризнанными.^[357]

И в этих условиях написанная ясным языком книга серьёзного и умного аналитика оказалась той «волшебной дудочкой», музыка которой одурманила миллионы американцев и завлекла их в болото зоологического антисемитизма.

Конечно, у Форда было достаточно ума, чтобы не быть «зоологическим антисемитом», но сегодня я читаю эту книгу глазами молодого Жоржа, секретаря «Хрестоматианского литературного общества», энтузиаста, «могущественного человека» и блестящего «дебатера» на тему «Ничего, кроме правды», «самого молодого почётного студента Центральной городской школы» Сью-Сити:

02.25. Вырезка из городской газеты Сью-Сити^[358]

Вот несколько цитат из книги Форда. Эта подборка — не «обличительное выдёргивание цитат», не «тенденциозное интерпретирование», это просто моя попытка представить себе, какие высказывания Форда должны были произвести особенно яркие впечатления на Жоржа во время чтения.

Цитаты следуют в «хронологическом порядке», так, как они располагаются в тексте при последовательном чтении, а в скобках приведены возможные комментарии от лица Жоржа:

«Международные евреи и их пособники, являющиеся сознательными врагами всего того, что мы понимаем под англо-саксонской культурой, на самом деле многочисленнее, чем это кажется легкомысленной массе людей, которая защищает все то, что делает еврей, так как ей внушили, что все, что делают еврейские вожаки, прекрасно» [И все создатели американского кино: «Уорнер бразерс», «XX сенчури — Фокс», «Метро-Голдвин-Майер», «Коламбия пикчерз» и все газеты империи Дж. Пулитцера — «сознательные враги» англо-саксонской культуры?].

«Если немногие члены давно презираемой расы достигли такого превосходства, то нужно признать одно из двух: либо это — «сверхчеловеки», против которых борьба бесполезна, либо это обыкновенные люди, которым остальное человечество не сумело во время помешать добиться несправедливого и нездорового могущества. Если евреи не сверхчеловеки, то неевреи должны сами винить себя за все, что случилось: они сами должны подвергнуть пересмотру существующее положение и тщательно исследовать опыт других стран». [Евреи — не «свехчеловеки. И теперь настало время неевреям «пересмотреть существующее положение» и «по опыту других стран» устроить погромы?]

«Низшие еврейские классы стремятся не только к тому, чтобы прекратить притеснения над собой, но еще и к достижению господства. Воля к власти, — вот что руководит их существом». [Существо отца-плотника и матери-домохозяйки «воля к власти»?]

«…евреи всегда сохраняли свои особенности, не занимались обычными промыслами или сельским хозяйством и никогда не придавали значения производству предметов потребления, но всегда торговали только готовыми фабрикатами. Только в новейшее время евреи то тут, то там начали заниматься производством, но и тут вся их деятельность пропитана торгашеством». [Значит, и отец плотничает ради торгашества?]^[359]

«…бессердечное обращение, которое испытывают евреи в Соединенных Штатах, исходит единственно от людей их собственного племени, от их хозяев и надсмотрщиков» [Т. е. евреи сами себя «секут», а потом ещё жалуются?!].

«Американский еврей не ассимилируется, устанавливаю это как факт, а не в виде упрека. Еврей мог бы раствориться в американизме, но он этого не желает». [Т. е. он считает, что я «не желаю» стать американцем?]

«…у нас в Соединенных Штатах причиною возникновения еврейского вопроса явился тот бросающийся всем в глаза факт, что в стране с 110 миллионами жителей ничтожное по численности, всего в 3 процента, меньшинство, в 30-летний период времени достигло такой степени могущества, какого не в состоянии было бы достигнуть в десять раз большее по численности население любой другой расы». [Это комплимент или обвинение?]

«Еврей должен перестать разыгрывать роль единого объекта человечности и на нем лежит долг проявить тоже чувство по отношению к обществу, которое с тревогой взирает на то, как высокие и сильные слои еврейства опустошают его столь немилосердно, что планомерное обнищание, отсюда вытекающее, можно назвать экономическим погромом беззащитного человеческого общества. Ибо на самом деле: против хорошо продуманных мучительских приемов еврейских финансовых групп общество находится в таком же беспомощном положении, в каком порою находились согнанные искусственно в одно место толпы русских евреев против антиеврейски настроенных масс». [Общество беспомощно только против «мучительских приёмов» евреев, а «приёмы» других «финансовых групп» не мучительские?]

«Антисемитизм неминуемо появится в Америке почти во всех видах; можно даже сказать, что он уже существует, и притом давно». [Тут соглсен. Истинная правда!]

«Не подлежит сомнению, что антисемитизм в различие периоды нарушал покой многих народов, затемнял ясность суждений, портил характеры и осквернял руки своих последователей. Однако, достойно удивления, что он никогда не принес ни малейшей пользы своим последователям и ничему не научил евреев, против которых он шел». [Что достойно удивления — общественная бесполезность погромов или долготерпение евреев?]

«Пускай они радостно приветствуют Америку, как страну, но по отношению к большинству американского народа они все же будут себе на уме. Пускай они значатся в списках эмигрантов румынами, поляками или еще кем угодно: на самом деле они только евреи в полном смысле слова и такими себя покажут». [Что такое «американский народ» и что такое «еврей в полном смысле слова»?]

«Все общие слова о"любви к ближнему"не могут заменить собой основательного исследования, ибо от нас требуют любви по отношению к тем людям, которые с невероятной быстротой и хитростью стремятся захватить над нами господство». [Т. е. «любовь к ближнему» на евреев не распространяется?]

«Доказательство того, что евреи вполне довольны, заключается в том, что они не только не делают ничего для облегчения создавшегося общего положения, но по всей видимости желают еще ухудшить его. Им знакомы все способы создания искусственного голода и высоких цен». [Каково было это читать Жоржу в 1932 году, когда он мыл посуду в ресторанах Айовы чтобы заработать на «хлеб насущный»?]»

«Можно вынести даже преследования, если знаешь, за что, а евреи всего мира всегда знали, когда и почему по создавшейся обстановке таковые могли наступить. Неевреи больше страдали, когда преследовали евреев, чем сами преследуемые, ибо, когда преследования прекращались, неевреи продолжали по прежнему ощупью бродить во мраке, тогда как еврейство вновь пускалось в свой путь, по которому оно шло в течете столетий, к той же определенной цели, в которую оно упорно верит и которую, если верить тем, которые глубже проникли в еврейскую сущность, еврейство некогда достигнет. [Во как! Пожалейте погромщика — он так устал…].

«Вообще Советская Россия сделалась возможной только потому, что 90 комиссаров из ста являются евреями». [Так вот почему американские евреи потянулись в Россию!].

«Еврейский журналист, чьи статьи порождают беспокойство, чье литературное самолюбие поддерживает в своих читателях состояние брожения и возбуждения, чье остроумие грязно, а мировоззрение отрицательно, равно как и еврейские писатели и беллетристы, которые возносят свой народ до небес и одновременно сеют тайные семена разложения в социальную и экономическую жизнь неевреев, — все они должны почитаться агентами одной еврейской мировой программы, чья задача довести человеческое общество посредством разных «измов» до окончательнаго развала. Удивительно, как велико их число и как они ловко умеют скрывать свои истинные намерения в своих творениях!». [Значит, успех на диспуте «Ничего, кроме правды» был обеспечен «грязным остроумием» и «отрицательным мировоззрением» агента одной еврейской мировой программы?].

Прочтя сегодня «глазами Жоржа» с экрана компьютера 208 страниц текста, выдержки из которого приведены выше, я понял — это была страшная книга.^[360] Сам Жорж читал её в конце 20-х годов на фоне развивающегося кризиса. Он был умным и успешным юношей, и как же горько было ему ощутить, что, по мнению «настоящих американцев» (а Форд — эталон американца!), во всех бедах окружающей жизни виноваты евреи и они должны «покаяться и переродиться»! Как страшно было понять, что такие мысли являются искренними мыслями миллионов американцев!

Быть американцем, т. е. свободным и деятельным, стремящимся к работе и успеху, и вдруг увидеть перспективу всеобщего презрения и даже ненависти к себе, ощутить, что в глазах окружающих ты — «унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла» — это было мучительно ощущать для 19-летнего парня. И, конечно, уезжал он с горечью и обидой на Америку. И эта горечь осталась навсегда, усилившись впоследствии почти 10-ю годами жизни «чужим среди своих»…

Но, уезжая, Жорж не отказывался ни от своей «американской закваски», ни от своего еврейства. Он уезжал в уверенности, что именно эти его качества окажутся востребованными в Советской России, в которой, как он был уверен, и осуществляется «еврейская мечта».

Уже упоминавшийся его школьный товарищ Лефко ясно помнит, что когда они с Жоржем учились в школе, он часто говорил о России, утверждая:

«…в России осуществлена еврейская Утопия, что он и его семья в конце концов вернутся в Россию, получат много земли, и они начнут новый образ жизни».^[361]

Очень важное свидетельство! Молодой Жорж искренно верил в то, что в России действительно осуществляется еврейская мечта о своей земле и новой жизни на ней. И эта мечта именно еврейская, а не иудаистская.

Земля, считал Жорж, нужна евреям не для того, чтобы толковать Тору и ждать прихода Мессии, а для достойной самостоятельной жизни в современном обществе. Это была естественная реакция «светского еврея» на условия тогдашнего американского антисемитизма, уничтожавшего еврейское достоинство.

Как оказалось много позже, деятельный американизм и на землях «советской Утопии» не принёс семье Ковалей «златые горы и реки полные вина». И умудрённый жизненным опытом Жорж Абрамович видел это ясно. Но…

Вот воспоминание Н. И. Харитонова, его аспиранта, которое помогает понять то сложное чувство, которое испытывал Жорж и к «малой» и «большой» своей Родине. Однажды между ним и аспирантом состоялся какой-то разговор на житейские темы. И, говорит Н. И. Харитонов,

«по разговору в тот раз получалось, что, по мнению Жоржа Абрамовича, «тут» много всяких недостатков, а «там» много всяких плюсов. И по всему складывалось впечатление, что он с сожалением вспоминает о возвращении. Я и спросил: «А почему же Вы приехали сюда?». На что он ответил:

«У нас в Сью-Сити на одной стороне улицы были дома, а на другой — городской парк. И почти напротив нашего дома на воротах парка висела табличка: «Неграм, евреям, и с собаками вход воспрещен!»». Больше он ничего не сказал, но этой фразой ответил на вопрос — почему же они тогда уехали?».^[362]

После ознакомления с текстом черновика этой главы я получил такое свидетельство В. И. Коваль, невестки Жоржа Абрамовича:

«В одном из разговоров с нами Ж. А. тоже называл причиной их эмиграции антисемитизм, царивший тогда в Америке, и приводил в качестве примера то объявление о евреях и собаках, о котором ты упоминаешь в своей книге».^[363]

Такие объявления, кстати, не были американским «изобретением». Экономический кризис был мировым, и по эту сторону Атлантики, в Англии, объявления висели почти такие же (без негров, разумеется):

02.26. О евреях и собаках в Англии…^[364]

«Сколько жить буду, не забуду это объявление — «Евреям и собакам вход воспрещен». Мне всего двадцать было, и я поехал в Маргейт к одной девчонке: сам черт мне не брат, горд собой как не знаю что, в молодости все мы такие, и вот вхожу я в гостиницу — и на тебе, прямо над конторкой регистратора вижу это объявление».^[365]

Мне кажется, что для семьи Ковалей именно это — моральное унижение, которое они ощущали постоянно — было решающим аргументом при выборе в эвереттическом ветвлении «уехать или остаться».

Не исключаю, что действовал и ещё один фактор, нигде не отмеченный — интересы Лубянки. Но ничего конкретного об этом факторе сказать не могу. Это — поле работы историков «органов».

Подготовка к отъезду

И это было глубоко личным переживанием. И его тщательно скрывали. Для окружающих Ковали в условиях кризиса выглядели даже «довольно процветающими», поэтому их решение об отъезде многих удивило. Вот что пишет об этом А. Ровнер, бывший, судя по его словам, свидетелем публичного объявления решения об отъезде:

«Что побудило Ковалей отправиться в Биро-Биджан? Это вопрос, который озадачил нас, когда они впервые обратились к Икору в 1932 году, с просьбой дать им возможность отправиться в Биро-Биджан. Отец, мать и трое сыновей пытались превзойти друг друга в своем энтузиазме относительно перспектив пребывания в Еврейском регионе, который в то время был официальным титулом Биро-Биджана. Нам было интересно, откуда этот энтузиазм?

Мы очень хорошо знали Ковалей. Они были благополучной семьей в Сью-Сити. Их просторный дом был их собственным. Они жили по стандарту средней обеспеченной семьи среднего класса в Соединенных Штатах. Они, конечно, имели лучшее в одежде и в еде. Что побудило их отправиться на первопроходческую территорию, где, несомненно, есть много трудностей и где, безусловно, нельзя ожидать, что уровень жизни будет очень высоким, особенно на начальных этапах урегулирования.

Как бы нам ни хотелось получить ответ на этот вопрос, мы не чувствовали себя вправе вмешиваться в личные мотивы Ковалей. Они были честными и надежными. Отец был хорошим плотником. У них было самое высокое положение в своей общине. Все они были физически здоровы, и у нас не было причин сомневаться в их мотивах. Им была предоставлена возможность отправиться в Биро-Биджан. Ответ на этот вопрос, однако, довольно неожиданно дал сам Коваль, когда он пришел в офис Икор перед посадкой на корабль, который должен был перевезти его через Атлантику. Окруженный несколькими членами Икор, Коваль заявил:"Вы понимаете, что я отказываюсь от своего дома и от устоявшегося положения в собственном городе? Я бросаю все, чтобы получить для своих сыновей возможность, на которую они не могут рассчитывать в стране, переживающей экономический кризис".

Три крепких мальчика не сказали ни слова, но их яркие и улыбающиеся глаза выражали одобрение того, о чем сказал отец, и мать тоже кивнула с одобрением».^[366]

Отметим, что Абрам не жалуется на нищету, а «возможность, на которую они не могут рассчитывать в стране», это, как мне кажется, «дипломатическое» выражение надежды на то, что дети в Советском Союзе, как бы трудно им ни пришлось добывать «хлеб свой насущный», больше никогда не почувствуют того «запаха антисемитизма», которым была пропитана общественная атмосфера в США.

И ещё один тонкий момент — Абрам говорит о будущей судьбе детей в Советском Союзе, но ничего не говорит о себе. Со стороны кажется очевидным, что едут они все вместе, но эта очевидность вполне могла быть только кажущейся ☺…

Конечно, в 1932 году и материальное положение стало близким к критическому. Чтобы выжить, нужно было продавать дом, а это означало лишение всей «ковалевской диаспоры» в Сью-Сити своей крыши над головой. На это, конечно, не пошли.

Не буду вдаваться в юридические тонкости, но смысл найденного решения состоял в том, что после отъезда семьи Абрама распоряжалась домом Голда Гурштель, его сестра, но Абрам имел возможность вернуть дом себе в собственность в случае возвращения в Сью-Сити.

Положение многих других американских евреев было ещё хуже. Вот как описывает его некая Гина Германовна, агент ИКОРА в США, в письме в Москву в Центральный Совет ОЗЕТ:

«Я вернулась с поездки по штатам. Тур этот дал нам наглядный пример того безотрадного положения, в котором оказались не только еврейские рабочие, но и та мелкая, торгово-ремесленная и отчасти купеческая масса, которая рекрутируется из бывших выходцев из Литвы, Румынии, Польши и старой <?> России. Положение безотрадное. Не говорю уже об остром безденежьи, но сейчас впервые за десятки лет в глазах американского еврея проглядывает отчаянье. Он становится похожим на еврея из Вильны, Варшавы, Черновиц и Кишенева. В раньше зажиточных домах — характерные для безработицы опустошение, заброшенность и хаос. Сейчас к идее переселения в Сов. Союз примыкают и те слои интеллигентщины, которым год тому назад мысль переезда в Европу была чужда и нова. Сейчас к деятельности «ИКОРа» прислушиваются бывшие или настоящие сионисты, оставшиеся без идейного будущего — ибо несмотря на весь звон и треск евр. буржуазной прессы никто не верит в достижение Палестины».^[367]

В этом же письме отмечено весьма важное обстоятельство. Безденежье таково, что на лекцию представителя ИКОРа Гины Германовны о переселении многие не пришли, поскольку не имели лишних 15 центов за вход.

Но

«после лекции подходит множество рабочих, прекрасных, многолетних специалистов, спрашивающих меня — нет ли более дешевого способа ехать в Биробиджан, чем через ИКОР? Это стоит до Биробиджана 130 + 50 = 180 дол.».^[368]

Там же сказано, что билет до Гамбурга на обычный рейс стоил 100 долларов. И если бы у них были эти 100 долларов, то многие бы уехали.

В Америке стало так плохо (в 1932 году — 17 млн. безработных!), что люди были готовы уехать куда угодно — в Германию или в Россию — неважно! В начале 1932 года Гитлер ещё не был ни рейхсканцлером, ни, тем более, фюрером нации и евреи от беспросветности депрессии в Америке ещё хотели поехать в Германию!

У Ковалей тоже денег было немного. И если бы они решили уехать «на общих основаниях», это потребовало бы 900 долларов на семью из пяти человек! Таких денег у них явно не было. Но Абрам, как секретарь ячейки ИКОР в Сью-Сити, вероятно имел льготу, и воспользовался ею.

Вообще, создаётся впечатление, что окончательное решение об отъезде было принято «в последний момент» и все сборы протекали в большой спешке.

Письменное заявление Абрама о выдаче ему паспорта для выезда заграницу подано 13 мая 1932 года,^[369] а уже на следующий день (!), 14 мая, был получен паспорт № 499861 для «поездки с целью трудоустройства в Англии, Польше и России» на имя Abram Berko Koval, с включением в него также Этель, Исайи, Жоржа и Габриеля Ковалей.^[370]

Странный это был документ. Один паспорт на 5 человек, четверо из которых — взрослые совершеннолетние люди!^[371] В семье в специальном кляссере хранится фотография, почти идентичная паспортной (чуть иное выражение лиц и поворота голов), явно её дубликат:

02.27. Семья Ковалей перед отъездом из США, май 1932 г.^[372]

Отмечу ещё одну странность фотографии — в центре сидит не обладатель паспорта Абрам Коваль, а его средний сын Жорж!

Важная деталь — ни о какой «реэмиграции» речи не идёт. Просто поехали на заработки в Англию, Польшу или Россию.

При получении паспорта Абрам указал приблизительную дату отъезда — 1 июня.^[373] То есть, весь процесс оформления документов и сборов предполагалось завершить всего за две недели!

Если учесть, что, в ходе этих сборов нужно было спланировать состав багажа, собрать его, приобрести что-то, что-то продать, упаковать контейнер с вещами и отправить его по железной дороге, то, кажется, к концу сборов печать усталости и печали от расставания с родными и близкими должна была ясно читаться на лицах переселенцев. А им ещё предстояло самим добираться из Сью-Сити за тысячи километров до океанского порта!

Но последние фотографии в Сью-Сити отнюдь не свидетельствуют о «прощании навек» ни с друзьями, ни с родственниками. Скорее, сцены прощания напоминают проводы в далёкую, но желанную поездку на новое местожительство.

Известно, что в традиции американского менталитета «охота к перемене мест» ради улучшения жизненных условий рассматривается как естественное качество человека. И остающиеся, и отъезжающие, конечно, ждут дальнейшего общения и интересных рассказов о том, как же живётся там, «за морем, за океаном».

Что же ждало этих «прагматичных романтиков», пожелавших увидеть «другую жизнь и берег дальний»^[374]?

02.28. Жорж и Исайя с девушками, Сью-Сити.^[375] 02.29. Этель, Абрам и Голда Ковали, Сью-Сити.^[376]

А жилось там, куда с таким энтузиазмом готовились отправиться переселенцы, совсем не так, как представлялось им в «бедствующей Америке».

Как раз в момент отъезда Ковалей (май 1932 года) Рабоче-Крестьянская инспекция (Рабкрин, РКИ) провела обследование хода строительства в социалистическом городке «Икор». И отчиталась об этой проверке так:

«Бригада биробиджанской районной РКИ отметила слабые темпы строительства. План строительства 1931 г. выполнен на 35 %. К текущему строительному сезону городок тоже недостаточно подготовлен. Вместо необходимых 10000 кубометров строительного материала, заготовлено всего 4000. Далее, бригада констатирует плохой прием новых переселенцев. Пример: прием 14-ти квалифицированных рабочих, прибывших недавно из Америки. Последних не обеспечили ни жильем, ни продуктами… Бригада обнаружила также и неполадки в бытовых условиях соцгородка: общественное питание, распределение продуктов через систему потребкооперации, медицинское обслуживание и т. д. — заставляют желать много лучшего».^[377]

Конечно, после таких результатов обследования нужно было принимать какие-то меры для исправления ситуации. Но, хотя «после принятия 4 мая 1927 года Постановления ЦИК и СНК СССР «О расширении прав Рабоче-крестьянской инспекции»… Рабкрину позволялось принимать решения о наложении дисциплинарных взысканий, а также отстранении и увольнении должностных лиц за бесхозяйственность, бюрократизм и волокиту»,^[378] биробиджанские контролёры на этот раз ограничились только «просьбами»:

«Просить Краевую контрольную комиссию и РКИ воздействовать на краевой потребсоюз в смысле улучшения снабжения соцгородка продуктами, открыть в соцгородке медицинский пункт, баню и прачечную, улучшить работу столовой…».^[379]

И не стоит винить инспекторов в мягкосердечии. Ведь они в своем большинстве были действительно простыми «рабочими и крестьянами», личный быт которых в конечном счете зависел от чиновников «краевого потребсоюза» и других «административно-хозяйственных распределителей», которых инспекторы должны контролировать. И ссориться с ними не было никакого резона…

Но обо всех этих «недочетах» в июне 1932 г. в Сью-Сити ничего не знали. На обороте «прощальных фотографий» стоит штамп фотоателье — 12 июня 1932 года.

Эта дата ставит под сомнение заявленную Абрамом дату отплытия из США, но делает более реалистичной по срокам подготовки возможность организации семейного отъезда.

Кластер предотъездных событий в семье Ковалей порождает три варианта их дальнейшего развития. Первый — маршрут с восточного побережья Америки (из Нью-Йорка) через Атлантический океан в Европу, второй — маршрут с западного побережья (Сан-Франциско, Лос-Анджелес) через Тихий океан и Японию во Владивосток, и третий — что-то экзотическое, через оба океана ☺! Эвереттически все они возможны, и каждый из них оставил свой след в исторической памяти.

«Декогеренция» предотъездного состояния вызвана тем, что, по непонятным для меня причинам, в США в это время велась подробная перепись всех въезжающих в страну, но не было никакого учёта выезжающих! Так что нельзя просто проверить списки пассажиров, легально покинувших порты США в июне 1932 года, и точно определить, из какого порта уплыли Ковали.

На что же распалась эта историческая суперпозиция? Рассмотрим каждый из возможных вариантов.

Атлантический вариант

Первый вариант подтверждается А. Ровнером, современником и свидетелем отъезда Ковалей. Он утверждает, что судно унесло Ковалей из Америки через Атлантику.^[380] Здесь сразу же возникает вопрос — на каком судне? От этого зависит порт назначения — американские, английские и германские суда не ходили в порт Ленинград (обычно — в Гамбург или какой-то английский порт), а «обычные» советские суда не ходили в Нью-Йорк. (Дипломатические отношения между двумя странами установлены только 16 ноября 1933 года).

Здесь возникает новое ветвление. Если не было какого-то «спецрейса», то поплыли в Англию или Германию. Если был «спецрейс», то, скорее всего, в Ленинград. Но вариант «спецрейса» маловероятен — не было у ИКОРа ни средств для аренды целого парохода, ни контингента переселенцев, готовых заполнить весь океанский лайнер.

В пользу же атлантического маршрута на рейсовом корабле есть и косвенные и прямые документальные доказательства.

В семейном архиве Ковалей есть одно косвенное, но, как мне кажется, очень убедительное свидетельство, опровергающее «тихоокеанский маршрут».

Последний этап своей подготовки перед заброской в США в качестве нелегала Жорж проходил во Владивостоке в 1940 году. И вот как он описывает свои впечатления от приезда в город в письме к жене 6 июля 1940 года:

«Ну вот и я во Владивостоке. Добрался. Дорога была нудная. Публика не интересная, погода все время дождливая. — единственная радость — вагонресторан, и то, пиво хватило только на несколько дней… Владивосток мне нравится. Интересный город. Весь на сопках построен — специально для людей с больным сердцем. В многих местах он имеет вид горного аула — фундамент одного дома на уровне крыши соседнего дома и т. д. Город имеет уютный, какой то обжитый вид, что не скажешь об Москве. Это не значит, что он тихий, очень много машин и людей на улицах. Особенно много моряков. Бухта большая, много пароходов в ней. У меня пока что только такое общее впечатление. Может быть позже напишу о подробностях. Пока что, времени у меня много и я наверно все осмотрю. Будем бороться со скукой».^[381]

По стилю и настроению это описание Владивостока человеком, впервые попавшим в город. Никаких сравнительных оборотов типа «По сравнению с тем, что я увидел здесь в первый раз, мало (или много ☺) что изменилось…», никаких ностальгических ноток «Здесь я впервые ступил на советскую землю…» нет и в помине. «Только такое общее впечатление».

А это значит, что до 1940 года Жорж никогда не был во Владивостоке, а потому оказался в Европе именно после путешествия через Атлантику.

И, пожалуй, окончательную точку в подтверждение атлантического маршрута Ковалей в Биробиджан ставит документ, обнаруженный Е. Марундик^[382] в Хабаровском государственном архиве:

«Опыт переезда иностранных переселенцев из Америки и Аргентины показал неудовлетворительно разрешение переезда в Биро-Биджан через Нью-Йорк и порты Атлантического океана, плюс транзитный переезд по железным дорогам Франции, Германии и Польши. Переезд продолжается очень долго, вещи подвергаются осмотру на каждой таможне, багаж следует не вместе с переселенцами, а за ними; причем были факты краж и пропажи вещей, не говоря уже о том, что багаж приходится ждать иногда по месяцам. Переезд из Нью-Йорка в Москву продолжается 14 дней, из Москвы в Хабаровск 12000 клмтр. — курьерским поездом совершенно исключен, вследствии дороговизны билетов, почтовым же продолжается около 16 дней и переселенец, не имея возможности в дороге кормиться на станциях, приезжает усталый, разбитый морально и физически».^[383]

В этой Докладной записке Далькомзета в московский Центр, детально прописан типичный маршрут переселенцев из Америки, уезжающих через Нью-Йорк.^[384]

Ещё одним аргументом в пользу атлантического маршрута является семейное предание, которое утверждает:

«Точно знаю, что основным мотивом исхода семьи из США было желание вернуться к многочисленным родственникам в Белоруссии, конечно же, на фоне тогдашней экономической депрессии и межнациональной напряженности в США».^[385]

А это, конечно, путь через Атлантику. К тому же, вспомним, что подавая заявление на паспорт, Абрам указал, что едет искать работу в Англию, Польшу (именно там и находились в то время Телеханы!) и только потом — в Россию.^[386] Англия и Польша — это через Атлантику.

Но, на первый взгляд, это предание противоречит и речам Абрама перед членами ИКОРа о его безусловном стремлении в Биробиджан, и мечтам Жоржа о «строительстве новой жизни в дальневосточной Еврейской автономии». Однако, можно ли осуждать главу многочисленной семьи за то, что эти — пусть и не вполне искренние! — речи в условиях Великой депрессии позволяли сэкономить более 500 долларов на пароходные билеты до Гамбурга?

И что мы знаем о внутрисемейных договорённостях Ковалей — кто и куда поедет после того, как они покинут Америку? Вспомним слова А. Ровнера о том, что после речи Абрама перед слушателями ИКОРа «три крепких мальчика не сказали ни слова, но их яркие и улыбающиеся глаза выражали одобрение тому, о чем говорит отец, и мать тоже кивнула с одобрением».

А семейная договорённость, вероятно, состояла в том, что из Гамбурга пожилые отец с матерью и юный Гейби должны были поехать к родственникам в Телеханы, а молодые и крепкие энтузиасты Исайя с Жоржем — в Биробиджан. А после, сравнив условия в Польше и в России, можно было решить, где и как объединяться.

Но, судя по тому, как развивались события в нашей ветви альтерверса, что-то помешало осуществлению такого плана.

А события, вероятно, разворачивались так. Из порта Нью-Йорк 22 июня 1932 года на пароходе «Мажестик» («Majestic») отплыла группа репатриантов ИКОРа,^[387] в составе которой была и семья Ковалей. Эта дата делает достоверной датировку приведённых выше «прощальных фотографий» в Сью-Сити — 12 июня 1930 года. За десять дней до отплытия — нужно было ещё добраться до Нью-Йорка.

Хотя в тексте журнальной заметки приведён список группы, в котором отсутствуют Ковали, но, судя по противоречиям состава этого списка с другими публикациями этого журнала, список является каким-то предварительным документом, составлявшимся ДО отплытия. Так, на странице 10 ноябрьского номера журнала^[388], в качестве отчётных приводятся списки уехавших, включающие Ковалей и тех пассажиров, которые указаны в предварительном списке группы парохода «Мажестик».

Доказательство того, что Ковали отплыли именно на этом корабле, обнаружилось в том же номере журнала «ИКОР», где указана дата отплытия. На первой странице журнала опубликована фотография группы репатриантов:

02.30. Репатрианты на пароходе «Мажестик».^[389]

Надпись на фотографии: «Группа переселенцев в Биробиджан на пароходе «Majestic». Моё внимание на этой фотографии привлёк юноша в белой рубашке и широких штанах в первом ряду (второй справа). Сравнив её с фотографией на заграничном паспорте Абрама, я пришёл к выводу, что это — Жорж Коваль.

Безусловно, совпадают причёска (а она вряд ли изменилась — разница во времени фотографирования около месяца) и форма уха. Свои впечатления я попытался сопоставить с впечатлениями людей, хорошо знакомых с Жоржем и его иконографией. Мнения разделились, но никто не отрицал сходства.

Итак, Ковали оказались на борту знаменитого «Мажестика», флагмана английской компании «Уайт Стар Лайн». В это время «Мажестик» был самым большим судном в мире! За время своих плаваний он совершил 207 успешных рейсов через Атлантику. В разное время на нём пересекали океан многие известные люди, среди которых был и любимый поэт Жоржа В. Маяковский, который, находясь на борту «Мажестика» в начале своего путешествия в Америку в 1925 году, образно охарактеризовал мощь судна в его противоборстве с океанской стихией так:

Года прошли.

В старика

шипуна

смельчал Атлантический,

гордый смолоду.

С бортов «Мажестиков»

любая шпана

плюет

в твою

седоусую морду.^[390]

02.31. Пароход «Мажестик» на почтовой открытке.^[391]

После недолгого плавания («Мажестик» пересекал океан за шесть дней!) по линии Нью-Йорк-Шербур-Саутгемптон-Гамбург группа переселенцев, среди которых была и семья Ковалей, оказалась в Гамбурге.

Конечным пунктом трансатлантического маршрута из Америки мог быть не Гамбург, а Бремен. О пребывании в нём вспоминает Лиза (Элизабет), родители которой, Морис и Роуз Беккер, в 1932 году прибыли в Биробиджан из Калифорнии. В это время Элизабет было 6 лет. Элизабет вспоминает о дальнейшем пути на советском судне в Ленинград, а оттуда в Москву.^[392]

Эти смутные детские воспоминания не фиксируют точные города и даты, но общая схема всех эмигрантских маршрутов остаётся прежней: Америка — Германия — Москва. Семья Беккер, вместе с семьёй Коваль, находится в одном списке еврейских эмигрантов, опубликованном в журнале «Икор».^[393]

К сожалению, описания этого конкретного рейса мне обнаружить не удалось. Думаю всё же, что ИКОР отправлял переселенцев если не первым классом, то, всё-таки, в достаточно комфортных условиях, отличающихся от гиперболического описания Маяковского в стихотворении «Христофор Коломб», в котором он размышляет о «еврейском вопросе» и «еврейском духе» на примере Х. Колумба, взяв в качестве эпиграфа такое утверждение: «Христофор Колумб был Христофор Коломб — испанский еврей». И в финале описывает путешествие современных еврейских эмигрантов в Америку так:^[394]

Коломб!

твое пропало наследство!

В вонючих трюмах

твои потомки

с машинным адом

в горячем соседстве

лежат,

под щеку

подложивши котомки.

На первый взгляд кажется, что образ плавания «в вонючих трюмах» грузовых кораблей отражает безусловное оскорбление и унижение для таких путешественников. Однако, если отвлечься от художественных гипербол о «котомках под щеками» и подойти к вопросу рационально, использование грузовых кораблей для переселенческих целей может быть оправданным и даже предпочтительным по сравнению с путешествием на «Мажестике». В подтверждение этого можно привести такой документ из Хабаровского архива:

«В конторе «Икора» в Нью-Йорке и в местных отделах Икора по всей Америке лежат сотни заявлений о готовности ехать в СССР американских граждан, специалистов по возможным отраслям промышленности, индустрии и сельского хозяйства. Люди эти не имеют 200–300 долларов на пароходный билет, но имеют полное оборудование своей специальности, автомобиль-грузовик или мотор, мастерскую по радио-оборудованию или установке батареи, паровой пресс и портняжную электрическую машинку. А ехать не на что. Этих людей можно бы пристроить на те пароходы, которые, привозя советский экспорт в Америку, на обратном пути идут пустыми или же с американским оборудованием для Советского Союза. На этих пароходах можно устроить человек 100 или 200, причем они берутся обеспечить себя продовольствием вплоть до советской границы. Информацию эту мы получили от сотрудника ЦК Икора, который провел сейчас 4 1/2 месяца на территории САСШ и объехал 60 городов с отделами «Икора», имея беседы с желающими ехать в Биробиджан работать».^[395]

И в какой-то ветви альтерверса это разумное предложение осуществлено.

В любом случае, в нашей ветви альтерверса после прибытия в Гамбург или Бремен семье Ковалей не удалось исполнить свои намерения и разделиться на «телеханских» и «биробиджанских».

Причины этого неизвестны, но, думается, в ИКОРе догадывались о том, что кто-то из группы может не захотеть продолжать намеченный путь в СССР и пожелает остаться в Германии.

Предотвращение такого развития событий лежало и на сотрудниках ИКОРа, которые формировали переселенческие команды, но были и организационные особенности маршрута, эффективно препятствовавшие потенциальным дезертирам. В цитировавшейся выше Докладной записке Далькомзета отмечалось, что «багаж следует не вместе с переселенцами, а за ними».

На практике это означало, что весь багаж с парохода не выдавался владельцам, а отправлялся в едином контейнере в конечный пункт назначения — в Москву, где и оформлялись документы для направления каждого конкретного переселенца в конкретный пункт. (В это время был ещё один колхоз «ИКОР» в Крыму).

Конечно, ни Абрам, ни Этель не захотели ехать в Телеханы «с одним чемоданом» — в багаже был собран комплект для обустройства домашнего хозяйства в «цивилизованных условиях» Телехан, включавший даже электрическую стиральную машину, совершенно бесполезную в биробиджанской коммуне «ИКОР», где ещё не было электричества.

Об этом Абрам знал точно! К моменту отъезда Ковалей из Америки в коммуне только начиналась работа по электрификации. И, хотя через четыре месяца после приезда Ковалей в коммуну журнал ЦС ОЗЕТ писал, что

«Работа в коммуне кипит. Идёт ударная стройка новой электростанции, мощность станции — 250 кв.т.ч.»,^[396]

как показала жизнь, даже кипучая работа не всегда даёт положительный результат.

Во всей округе (в Соцгородке, Даниловке, Икоре и позже Камышовке) ещё много десятилетий, время от времени, по несколько часов в день по утрам и вечерам, тарахтели слабенькие дизель-генераторы, давая энергию «очень непостоянного напряжения». Как вспоминает Елена Марундик, «ребёнок Соцгородка», испытавшая лично прелести такой электрификации,

«иногда вечером уроки делать было невозможно из-за слабого света. Примерно в 65-году (не знаю точно) провели ЛЭП, только тогда все пришло в норму».^[397]

А камни фундамента недостроенной электростанции до сих пор пока ещё видны в густом кустарнике, который прижился на этом месте лучше, чем идея"американской электрификации"☺…

И то, что Абрам хорошо знал о бытовых условиях биробиджанской коммуны, сомнению не подлежит. При его-то жизненном опыте и информированности как секретаря ячейки ИКОРа в Сью-Сити!

Так что пришлось всем Ковалям ехать в Москву. То, что все решения по переселению в это время принимались в Москве, было общеизвестным фактом:

«В настоящее время все переселенцы едут через Москву и бывают в пути лишь 11–12 суток».^[398]

Этот факт, относящийся к 1932 году, свидетельствует о том, что «сетования» Далькомзета 1931 года по поводу неудобства для переселенцев маршрута через Москву и предпочтительности маршрута через Владивосток, учтены не были.

Вот что писали из Далькомзета по этому поводу в 1931 году:

«Переезд же из Сан-Франциско или (неразборчиво) во Владивосток продолжается 11 дней — в абсолютном комфорте. Билет третьего класса стоит 65 долларов и багаж в неограниченном размере едет вместе с переселенцами. Получается экономия во времени (20 дней можно выгадать и в деньгах) около 200 долларов на человека, которые переселенец может употребить на закупку оборудования или припасов. Для приезжающих из Нью-Йорка и Чикаго, т. е. из Востока, проезд до Владивостока будет продолжаться 22 дня, в долларах это будет 141 дол., т. е. цена такая же, как и при проезде на Европу и выгадывается все же 9 суток в пути. Кроме того, опыт переезда т.т. Амрона и Погребинского^[399] показал, что вещи, следовавшие на Владивосток, все получены, таможня абсолютно все пропустила, а вещи, шедшие по перегруженной Уссур. жел. дороге шли гораздо дольше, часть вещей пропала».^[400]

Почему не прислушались в Москве к этому разумному предложению понятно — в Москве осуществлялась «фильтрация» приезжавших органами НКВД, а организовать столь качественную проверку приезжающих через Владивосток было гораздо хлопотливее. И удобство переселенцев, естественно, было принесено в жертву удобству органов НКВД.

Это лишний раз подтверждает вывод о том, что не могли Ковали приехать через Владивосток.

По прибытию в Европу у Абрама сохранялась надежда, что в Москве ему удастся объяснить мотивы планируемого разделения семьи и получить разрешение на поездку в Телеханы для себя, Этель и Гейби.

В Москве действительно состоялись первые прямые контакты с представителями «органов», которые и узнали от самого Абрама о его действительных намерениях. Естественно, «прямые» со стороны «органов». Абрам, конечно, не знал, какие властные структуры представляют те или иные члены распределительной комиссии ЦС ОЗЕТа.

Московские решения

Здесь, естественно, возникает пучок эвереттических ветвлений дальнейших событий. Первое (и главное!) ветвление состояло в том, разрешат ли семейству разделиться на «телеханцев» и «биробиджанцев»? Из нашего сегодняшнего «здесь-и-сейчас» очевидно, что наиболее вероятным результатом разрешения этой дилеммы является ответ «нет».

Думаю, что Абрам не мог и представить себе реакцию членов распределительной комиссии на свою по-человечески понятную просьбу — отпустить его с женой и младшим сыном на родину, в Телеханы.

В наиболее вероятном ветвлении он не только получил жёсткий отказ, но ему ещё и разъяснили его «политическую близорукость, граничащую с предательством». Ведь Телеханы — это «панская Польша», отношения с которой после фактически проигранной советско-польской войны 1919–1921 гг. были весьма напряжёнными.

Как раз в это время в Москве проходил завершающий этап переговоров о заключении советско-польского договора о ненападении (подписан 25 июля 1932 г. в Москве), но в момент собеседования с Абрамом результатов этих переговоров ещё не было.

Вполне вероятно, Абраму разъяснили, что Польша — наш закоренелый враг. То, что тогда это действительно было так, подтверждает и авторитетный современный историк А. И. Колпакиди:

«В то время это был очень мощный игрок. До 1939 года это был главный противник, по сути, нашей страны. Главный! Не Германия… Именно от Польши мы ожидали нападения»^[401]

И в комиссии Абраму убедительно разъясняли, что ещё

«в начале 1931 года в Польше вышла книга В. Студницкого «Политическая система Европы и Польша». В ней излагались планы совместной агрессивной войны Польши, Германии, Японии и Финляндии против СССР с целью его расчленения, «ампутации» его территории «на западе и востоке».^[402]

И высказанное Абрамом желание «присоединиться к стану врагов СССР» требует внимательного анализа и адекватной оценки Комиссии по переселению ЦС ОЗЕТа — является ли это желание следствием «политической незрелости и наивности» Абрама, или «под маской наивности» скрывается какой-то коварный антисоветский сионистский замысел?

И в такой постановке тогда этот вопрос не был «пропагандистски-тупым», как это представляется нам сегодня. У ОГПУ была «ориентировка» из ИНО ОГПУ по деятельности Польши в США:

«В мае 1932 г. резидентура обратила внимание Ц. на открывшееся в Н-Й несколькими месяцами ранее польское информ. пресс-бюро».^[403]

И в свете этой ориентировки и сложностей взаимоотношений с Польшей в текущий момент, сотрудникам ОГПУ предстояло решить — был ли Абрам «одурачен» польской пропагандой в Америке, или он «сознательный враг»?

После столь резкого отказа обескураженному семейству Ковалей оставалось только ждать и надеяться на здравый смысл членов комиссии, которые принимали окончательное решение.

Хотя формально Ковали, как «свободные американские граждане», были вольны принять любое решение — вернуться в Америку, остаться в СССР, всей семьёй уехать в Польшу, разделиться на «стариков» и «молодых», но их реальное финансовое положение и политический настрой фактически лишали их свободы выбора — результат ветвления альтерверса определялся теперь не ими, а членами Комиссии по переселению ЦС ОЗЕТа.

Как долго продлилось ожидание решения комиссии, неизвестно. Вероятно, оно состоялось через несколько дней. Всё это томительное время они были в Москве, гуляли по городу, впитывая московскую атмосферу. Вокруг текла мирная и благостная жизнь, и никому из москвичей не было дела до переживаний этих «американских туристов», какими они выглядели в глазах окружающих.

02.32. Летнее кафе в Москве. 30-е годы.^[404]

Наконец, состоялась вторая встреча Абрама с членами комиссии ОЗЕТа.^[405] На этот раз тон встречи был иным. К удивлению и радости Абрама, члены комиссии сочувственно согласились, что из-за своей оторванности от советских реалий он просто упустил из вида важные политические моменты, когда планировал в своей американской сью-ситинской глубинке поселиться в Польше.

Но при такой его политической близорукости очевидно, что Абраму нужно идеологическое наставничество и, при необходимости, встречи и собеседования с компетентными людьми. И вежливо, но настойчиво предложили: «О согласии с чем вот здесь и распишитесь…».^[406]

После чего рекомендовали ехать в биробиджанский «ИКОР» всей семьёй. Официально аргументировали это предложение тем, что климат Телехан был бы вреден для здоровья Абрама. Спорить с этим Абрам не стал, и с предложением согласился. В заключение разговора дали совет: семью можно информировать о состоявшемся обсуждении, но без подробностей о деталях. Совет был лишним — опытный конспиратор Абрам и сам понимал границы «дозволенных речей».

Вернулся к семье Абрам с уже утверждённым распределением в коммуну «Икор».

В результате дети решили, что в ОЗЕТе сидят разумные и толковые люди. (В глубине души им самим не хотелось расставаться с родителями). Что подумала Этель — осталось при ней.

Но, как мне кажется, пройдя это собеседование, ни Абрам, ни Этель (да и Шая с Жоржем…) через несколько лет не удивились бы, узнав, что Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановил:

«Считать целесообразным передачу дела переселения в Еврейскую Автономную Область Переселенческому Отделу Наркомвнудела на договорных началах».^[407]

Тень ОГПУ, которую Абрам почувствовал во время обсуждения в переселенческой комиссии ЦС ОЗЕТа в 1932 году, воплотилась в 1936 году во вполне зримых сотрудников с ромбиками в петлицах и наганами за поясом.

Но, конечно, никто из семьи Ковалей ни в 1936 году, да и никогда позже, не держал в руках этот документ:

02.33. Фрагмент Постановления СНК СССР от 19 сентября 1936 года «О переселении в Еврейскую Автономную Область».^[408]

Не держал по одной очевидной причине — как видно из номера Постановления, оно имеет гриф «совершенно секретно». Вероятно, «наверху» решили, что ни к чему простым евреям-переселенцам знать, кто в их доме настоящий хозяин.

Но, конечно, такой бюрократический формализм был совершенно излишним — эту «государственную тайну» по своему опыту жизни знали все (и грамотные, и неграмотные и даже слепые!) жители ЕАО, даже одним глазом не видевшие секретный кремлёвский документ.

Правда, один аспект этого Постановления действительно был «государственной тайной» — НКВД стал заниматься переселением не как раньше — «просто так», в рамках выполнения фискальных и административных функций, а теперь он делал это «на договорных началах», т. е. всё финансирование, как государственное, так и «спонсорское» из-за рубежа, стало проходить через финотдел НКВД. И «еврейские денежные потоки» текли теперь по «энкаведешным каналам».

Как бы то ни было, поздним летом 1932 года (сам Жорж утверждал позже, что произошло это в июле^[409], а если принять приведённое выше утверждение А. Хойне о 11–12 суточном пути из Москвы, то можно указать и примерную дату 22–23 июля) семья Ковалей оказалась в биробиджанской коммуне «Икор».

Тихоокеанский вариант

Второй результат распада предотъездной исторической суперпозиции состоял в следующем.

Первоисточником информации о том, что Ковали плыли по Тихому океану на пароходе «Левитан» является, конечно, В. Лота:

«Путешествие — скорее всего, через Тихий океан — они совершили на пароходе «Левитан»».^[410]

Правда, Владимир Иванович, как мы видим, проявляет осторожность, у него эта версия не является окончательной (с оговоркой «скорее всего»).

Я попытался проследить историю «парохода «Левитан»» с тем, чтобы установить маршруты его плавания в 1932 году. Но сделать этого не удалось! Поиск прервался на первом же шаге — никакого парохода «Левитан» в «Списке судов СССР»^[411] не обнаружилось. А список этот весьма подробный. Он содержит сведения о десяти с половиной тысячах (точнее, 10562) кораблей всех видов и классов.

Откуда же взялось это красивое название? По каким «конспиративным причинам» В. Лота решил отправить Ковалей из Америки по Тихому океану, почему он придумал для этого путешествия «художественный» пароход с привлекательным и естественным для советской ментальности именем «Левитан»?

Что касается собственно «тихоокеанского маршрута», то таковой, как мы видели из записки Далькомзета, действительно рассматривался, но для «организованной эмиграции» из США использовался редко.

Известен единичный случай самостоятельного прибытия «идейных энтузиастов» из США в ЕАО через Владивосток семьи Маклер. Он выявлен Н. Бородулиным (Н.Б.) в его интервью с Рут Маклер (Р.М.),^[412] маленькой девочкой, приехавшей в коммуну Икор вместе с семьёй и впоследствии вернувшейся в США.

Выехала семья Маклер (муж, жена и трое детей) из Санта-Моники (Калифорния) на японском грузовом пароходе в Иокогаму. Потом через Токио, где самостоятельно получила советскую визу, с помощью компании «Saka Shosan Kaisha» из порта Суруга добралась до Владивостока. Интервью взято в Нью-Йорке в конце 90-х годов прошлого века:

Р.М.…когда мы приехали во Владивосток, нас не ждали, никто не знал, что мы приедем,

Н. Б. Действительно! Ведь это был самостоятельный добровольный приезд.

Р. М. Ну да, мы сели и поехали!

Н. Б. Без всяких бумаг…

Р. М. Без бумаг, без всяких связей, не зная никого, ничего. Ну, так или иначе, когда мы приехали, ответственный человек, которого мы нашли, конечно, был ошеломлен. Абсолютно удивлен. Потрясенный, он не знал, что делать, у него никогда не было случая прибытия семьи или просто кого-то еще таким образом.

Н. Б. Это было в 1931 году?

Р. М. Да, в 1931, примерно в августе.

Н. Б. Возможно, вы были первыми иностранцами в Биробиджане.

Р. М. Ну, одними из первых… Да, мы были, наверное, первой иностранной семьей, приехавшей во Владивосток.^[413]

Можно понять смятение чувств «ответственного человека» в 1931 году, когда во Владивостоке ему на голову сваливается семья американского еврея-плотника, желавшего обустраивать «землю обетованную» в ЕАО! (Отметим, что, судя по профессии, позже, когда в следующем году в Икор приехала семья Ковалей, он обязательно должен был свести тесное знакомство с коллегой по «United Brotherhood of Carpenters and Joiner of America» — плотником Абрамом Ковалем).

Кто такие, зачем едут, почему им дали визу в Токио? Конечно, «ответственный человек» из аппарата НКВД во Владивостоке срочно связался с Москвой, а, получив ответ, что это не шпионы, срочно отправил Маклеров в Биробиджан и был доволен тем, что в центральном аппарате НКВД этот случай также был признан экстраординарным, и на него не возложили обязанности организовывать службу контроля эмигрантов во Владивостоке.

Из ЕАО также сообщили в Москву о прибытии этой группы, но, в отличие от сотрудников НКВД Владивостока, сочли это хорошей инициативой.^[414]

В Московском КОМЗЕТе поддержали эту инициативу. Свидетельство тому — отправка нескольких организованных групп иммигрантов летом 1932 г. из Лос-Анжелеса во Владивосток. Вот что вспоминает об этом Давид Эдберг, ребёнком участвовавший в одной из таких операций:

«Летом 1932 года вместе с дюжиной других семей <вероятно, среди них была и семья Л. Погребицкого — Ю. Л.> — второй группой добровольцев мои родители Яков и Рохел, а также я и два моих брата сели на корабль, который повез нас через Иокогаму. Мне тогда было 13 лет и я хорошо запомнил, что мы пересекали Японию на корабле, а затем пересели на поезд и прибыли в морской порт в Японском море под названием Цуруоко. Оттуда на небольшом грузовом судне мы отправились в г. Владивосток. Затем во Владивостоке мы перевели вновь с судна на поезд и по Транссибирской магистрали направились в Хабаровск, после чего, пересев на баржу, мы прибыли в Биробиджан, в «ИКОР-Соцгородок»».^[415]

Но в НКВД быстро поняли, что контролировать владивостокский маршрут и фильтровать поток прибывающих по нему иммигрантов весьма сложно, и, в конечном счёте, Москва этот маршрут не утвердила…

А «придумка» В. Лоты относительно тихоокеанского маршрута Ковалей может иметь смысл, состоящий в том, чтобы отвлечь внимание читателей-историков от анализа возможности и следствий встречи Абрама (и Жоржа) с представителями центральных аппаратов НКВД и ГРУ в Москве в 1932 году. Тем самым, В. Лота укрепляет свою версию «случайной» вербовки Жоржа в 1939 году.

Название же парохода возникло, вероятно, из-за ошибки перевода подписи под фотографией, теперь хорошо известной историкам операции Дельмар. Сам В. Лота рассказывает о ней в своей книге «Ключи от ада» так:

«…в одном из номеров уже упоминавшегося журнала «Найлебен» общества «ИКОР» была опубликована фотография семьи Ковалей, прибывших в Биробиджан. На переднем плане в центре этой фотографии был запечатлен Жорж Абрамович, прибывший из США в Россию в 1932 году».^[416]

Из этой цитаты следует, что В. Лота знакомился с журналами общества «ИКОР», но не очень внимательно.

Дело в том, что официальный орган «Икора» за время своего существования менял и название и формат. С апреля 1925 года по 1935 год он выходил под название «Икор», а с мая 1935 по март/апрель1950 стал называться «Найлебен — Нью Лайф» («Nailebn-New Life»), и в нём появляется вставка на английском.^[417]

Материалы о семье Ковалей печатали оба варианта журнала, но указанная в книге Лоты фотография была опубликована не в «Найлебен», а в журнале «ИКОР»:

02.34. Страница из журнала ИКОР, июль 1932^[418]

Подпись под этой фотографией гласит:

«Семья Коваль из Сиу-Сити (Айова), которая уплыла в Биробиджан на пароходе «Левиафан», чтобы там поселиться».^[419]

Как видим, в цитате из книги В. Лоты ошибочна не только ссылка на журнал, но ошибочно и название парохода. «Левиафан» ошибочно переведен с идиш как «Левитан».

Забавно, что ошибся не только переводчик, но и автор журнала «ИКОР» — как было показано выше, из материалов того же номера журнала следует, что Ковали уплыли из Америки на пароходе «Мажестик» ☺.

Но, с эвереттической точки зрения, В. Лота заслуживает поощрения — он отыскал такое тоненькое волокно в ветвлениях судьбы Жоржа, которое совершенно неожиданно оказалось востребованным для построения «туристических» карт его альтерверса.

Тех карт, которые предназначены для «широкой публики» — интернет переполнен ссылками на то, что «в 1932 году на тихоокеанском побережье США семья Ковалей села на советский пароход «Левитан» и вскоре оказалась во Владивостоке».^[420]

Фантастический вариант как пример фейковой новости

И, наконец, третий результат распада исторической суперпозиции.^[421]

На одном из интернетовских форумов читаем сообщение некоего «Ветерана» из Тольятти:

«Вся семья прибыла на пароходе «Левиафан» во Владивосток, и затем на постоянное жительство в Биробиджан».^[422]

Здесь упомянуто американское судно «Левиафан». Каким образом автор этого сообщения узнал о варианте плавания на «Левиафане» можно только гадать. Но очевидно, что в этой версии речь идёт об отплытии с восточного побережья, поскольку «Левиафан» (построен в Германии и первоначально назывался «Фатерлянд»), один из крупнейших океанских лайнеров, плавал под американским флагом и «пересекал Северную Атлантику с 1914 по 1934 год»^[423]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

286

Андрей Шитов, «Герой России остался гражданином США», Российская Газета, 4 июня 2008 г. № 4676, 9 полоса.

287

Владимир Лота, «Операция"Дельмар"», газ. Красная Звезда, 19 апреля 2002 г., № 71(23616), 2 полоса.

288

«Declaration of Intention» № 844, dated January 24, 1913, ФБР1, стр. 113.

289

Ibid.

290

Лев Иванов, «Русские эмигранты в Америке начала XX века», Свободная пресса, общественно-политическое интернет-издание, 25 августа 2010 14:40, https://svpressa.ru/society/article/29468/

291

Ibid.

292

United Brotherhood of Carpenters and Joiner of America.

293

ДСАЖАК. Выдана 14 апреля 1916 г.

294

К настоящему времени не сохранился.

295

ФБР1, стр. 113–114.

296

Источник фото: аукцион eBay, Norway Heritage project, http://www.norwayheritage.com/p_ship.asp?sh=hann2

297

«All Texas, Passenger Lists, 1893–1963 results for Abram Koval», https://search.ancestry.com/cgi-bin/sse.dll?db=gpl&gss=sfs28_ms_db&new=1&rank=1&msT=1&gsfn=Abram&gsfn_x=0&gsln=Koval&gsln_x=1&MSAV=1&uidh=000

298

Источник информации: https://search.ancestry.com/cgi-bin/sse.dll?db=gpl&gss=sfs28_ms_r_db&new=1&rank=1&gsfn=Abram&gsfn_x=0&gsln=Kowal&gsln_x=1&MSAV=1&uidh=y31

299

Любопытно, что при фонетическом переводе переводчиком Googl, Abram Koval звучит как Эйбрам Ке́йвал, а Abram Kowal — как Эйбрам Кова́л. Но ни то, ни другое звучание не соответствуют русскоязычному произношению «Абрам Ко́валь».

300

«All Texas, Passenger Lists, 1893–1963»,

https://search.ancestry.com/cgi-bin/sse.dll?db=gpl&gss=sfs28_ms_db&new=1&rank=1&msT=1&gsfn=Jos&gsfn_x=0&gsln=Ranch&gsln_x=0&MSAV=1&uidh=y31

301

Википедия, «Поалей Цион», https://ru.wikipedia.org/wiki/Поалей_Цион

302

В. С. Измозик, «Жандармы России», Изд. дом «Нева», СПб, изд-во «Олма-Пресс», М., 2002 г., стр. 291, 293, цит. по сайту «Google Книги», https://books.google.ru/books?id=L00P6M1BzmoC&pg=PA293&lpg=PA293&dq=поалей+цион+и+рсдрп+в+1906+году&source=bl&ots=mvTcp65HTt&sig=I5giesBfnRgXWBEv8aScMn6K5aQ&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjd8IuIqdPXAhXCalAKHRIYBS8Q6AEIOTAE#v=onepage&q=поалей%20цион%20и%20рсдрп%20в%201906%20году&f=false.

303

Вероятно, и в Айове.

304

«Сионистское движение в США», Академическая Вики-энциклопедия по еврейским и израильским темам, http://www.ejwiki.org/wiki/Сионистское_движение_в_США.

305

Ettel Schnitzky in the New York, Passenger Lists, 1820–1957,

https://search.ancestry.com/cgi-bin/sse.dll?_phsrc=RQf2&_phstart=successSource&usePUBJs=true&indiv=1&db=nypl&gss=angs-d&new=1&rank=1&gsfn=Ettel&gsfn_x=NP&gsln=Schnitzky&gsln_x=NP&MSAV=1&uidh=y31&pcat=40&fh=0&h=4008525001&recoff=8%209&ml_rpos=1

306

Источник фото: https://www.ancestry.com/interactive/8944/IMUSA1858_002-0189/4008525001?backUrl=http://search.ancestry.com/cgi-bin/sse.dll?indiv=1&dbid=7488&h=4008525001&tid=&pid=&usePUB=true&_phsrc=Zap56&_phstart=successSource&ssrc=&rdb=nypl&st=r#?imageId=IMUSA1858_003-0060

307

Источник фото: ДСАЖАК. Реставрация, выполненная по заказу Л. С. Соловьёвой. Второй персоной на фотографии является, вероятно, сестра Этель.

308

Впрочем, возможна и другая ветвь альтерверса, в которой «неудобство» удлинения маршрута и пересадки в Англии компенсировались облегчением прибытия в Америку. На эту ветвь указал мне Е. Б. Шиховцев, который сообщил, что как раз в это время «русских эмигрантов в Америке стали донимать карантинным допуском, и из-за этого поток русских (= еврейских по преимуществу) эмигрантов переориентировался в конце 1900-х в Англию, где карантинщики так не лютовали. А потом, уже как «англичане», они в Америку легче проскальзывали».(Е. Б. Шиховцев, e-mail от 27.03.19:21.39)

309

В графе «Профессия или род занятий» написано «Servant», что может означать как «служащая», так и «служанка».

310

for Ettel Schnitzky, https://www.ancestry.com/interactive/7488/NYT715_1678-0518?pid=4008525001&backurl=https://search.ancestry.com/cgi-bin/sse.dll?_phsrc%3DRQf2%26_phstart%3DsuccessSource%26usePUBJs%3Dtrue%26indiv%3D1%26db%3Dnypl%26gss%3Dangs-d%26new%3D1%26rank%3D1%26gsfn%3DEttel%26gsfn_x%3DNP%26gsln%3DSchnitzky%26gsln_x%3DNP%26MSAV%3D1%26uidh%3Dy31%26pcat%3D40%26fh%3D0%26h%3D4008525001%26recoff%3D8%25209%26ml_rpos%3D1&treeid=&personid=&hintid=&usePUB=true&_phsrc=RQf2&_phstart=successSource&usePUBJs=true

311

Ibid.

312

Впрочем, причины, по которым и Этель, и Абрам при въезде скрыли свой брак, могли быть и совсем иными. Точно также поступили Голда Коваль, сестра Абрама, и Гарри Гурштель, поженившиеся ещё в Телеханах. Они вместе приплыли в Нью-Йорк 26 сентября 1910 года, а заключили брак по американским законам в Сью-Сити только 14 мая 1914 года.

(Iowa, County Marriages, 1838–1934", index, FamilySearch, https://familysearch.org/pal:/MM9.1.1/QJDS-Z96P, Abraham Koval and Ethel Shenitsky, 1911.). Вероятно, было это связано с какими-то тонкостями налогового или социального законодательства в США.

313

Источник фото: «Русскiе эмигранты въ АмерикЋ», журнал «Огонёк», № 2, 8(21) января 1911 года, стр.12, цит по сайту «Национальная Электронная Библиотека», https://rusneb.ru/catalog/000200_000018_RU_NLR_DIGIT_520855/viewer/?page=14 (вх. 27.03.19). Ссылка предоставлена Е. Б. Шиховцевым, e-mail от 27.03.19:21.33. Файл подготовлен к публикации Е. Б. Шиховцевым, e-mail от 31.03.19:11.37.

314

ФБР1, стр. 114.

315

Ibid.

316

Источник фото: сайт «Etsy», https://www.etsy.com/listing/184979795/woodbury-county-court-house-sioux-city?show_sold_out_detail=1 (вх. 29.12.19). Открытка 1930-х годов.

317

"Iowa, County Marriages, 1838–1934", index, FamilySearch, https://familysearch.org/pal:/MM9.1.1/QJDS-Z96P, Abraham Koval and Ethel Shenitsky, 1911.

318

Источник фото: ДСАЖАК, оригинал.

319

Источник фото: ДСАЖАК, подлинник.

320

Выписка из Кодекса, ДСАЖАК.

321

Источник фото: ДСАЖАК, подлинник.

322

История дерева описана в статье «100 years ago: Council Oak myth is busted», Sioux City Journal, Jul 21, 2013, http://siouxcityjournal.com/news/local/columnists/peterson/years-ago-council-oak-myth-is-busted/article_02864933-2c58-5d4a-a5bc-1e6f008a2051.html (вх. 14.02.20)

323

Источник фото: Ibid.

324

О чём сообщается на сайте «Missouri Department of Conservation» в статье «Bur oak (Burr oak)», https://nature.mdc.mo.gov/discover-nature/field-guide/bur-oak-burr-oak.

325

Источник фото: ДСАЖАК. Архив автора, «Беседа 04.11.13 г. с Людмилой Славовной Соловьевой (Л.С.), внучатой племянницей Жоржа Абрамовича Коваля».

326

Источник фото: ДСАЖАК, оригинал.

327

Источник фото: ДСАЖАК, оригинал.

328

А. П. Жуков, «Жорж Абрамович Коваль (1913–2006). Атмосфера действий», изд-во РХТУ им. Д. И. Менделеева, 2013, стр. 30.

329

Источник фото: ДСАЖАК, оригинал.

330

ДСАЖАК, «Commencement Exercises», торжественная церемония вручения дипломов, 13 июня 1929 г.

331

Источник фото: ДСАЖАК, фото Ю. А. Лебедева. Надпись «Maroon and White» обозначает «официальные цвета школы» — бордовый и белый. Этот роскошный увесистый том, полученный Жоржем в 1929 году, сохранился в его семейном архиве несмотря на все превратности жизни. Мне кажется, что это свидетельство того, что школьные годы остались светлым воспоминанием в памяти Жоржа.

332

Источник фото: ДСАЖАК.

333

Ibid.

334

Источник фото: ДСАЖАК

335

М. Г. Коваль, e-mail от 22.02.18:22.05

336

Не очень понятно, почему Жорж окончил школу раньше Исайи. Но факт остаётся фактом — когда Жорж уже учился в Университете, Исайя ещё заканчивал школу. Он получил диплом CHS только 24 января 1930 года. (Диплом хранится в ДСАЖАК).

337

https://www.ancestry.com/interactive/6224/4584445_01016/32221789?backurl=https%3A%2F%2Fwww.ancestry.com%2Ffamily-tree%2Fperson%2Ftree%2F25476478%2Fperson%2F1679713523%2Ffacts&bm=true#?imageid=4584445_01020&imageId=4584445_01016

338

ДСАЖАК. Перевод выписки из личной карточки студента Университета штата Айова Жоржа Коваля.

339

Дело ФБР(2), стр. 122

340

Архив МХТИ, личное дело «Коваль Жорж Абрамович», оп.1, связка 10, ед. хр. 116.

341

ДСАЖАК, черновик автобиографии Гейби Коваля на бланке «Автобиография», ок. 1938 г.

342

Источник фото: «30 исторических фотографий, от которых мурашки по коже», сайт «Фотошедевры», https://sadicveti.info/fotografiya/30-istoricheskih-fotografii-ot-kotoryh-murashki-po-kozhe (вх. 14.02.20).

343

«The Sioux City Journal» за февраль — июнь 1930 года, https://www.newspapers.com/profile/solovey27/#.

344

ФБР1, стр. 118–120.

345

Источник фото: ДСАЖАК.

346

ФБР2, стр. 122

347

ФБР2, стр. 121. 7 марта 1955 г. Сообщение Морриса Лефко (Morris Lefko).

348

ДСАЖАК.

349

Аудиозапись разговора, состоявшегося в 1993 году в Хабаровске, когда туда приезжала американка Диа Виноград искать своих родственников. https://onedrive.live.com/?authkey=%21AAfdZKgJC41iEJY&cid=AC768176A0D8C415&id=AC768176A0D8C415%21728&parId=AC768176A0D8C415%21131&o=OneUp Адрес записи получен от Е. Марундик, e-mail от 12.03.18:17.03.

350

Фото из ДСАЖАК, вложение в письмо из США, вероятно, 1932 год.

351

Дело ФБР2, стр. 121. 7 марта 1955 г. Сообщение Морриса Лефко (Morris Lefko), владельца «Western Paper and Supply Company» в Сью-Сити, соученика Жоржа по CHS: «Koval was very emphatic in his statements as to Russia, the advantages over Unites States as far as the poor person was concerned, and felt that the subject was thoroughly imbued with a love for Russia».

352

Цитата из книги: David Maraniss, «A Good American Family: The Red Scare and My Father», Simon & Schuster, 2019, в переводе Александра Турова, автора русскоязычного варианта рецензии Дэвида О’Коннора на книгу Д. Мараниса, цит. по публикации Дэвид О’Коннор, «Мой папа и мистер Сталин. Американская семья в эпоху «Красной паники»», сайт Republica, https://republic.ru/posts/95042?utm_source=republic.ru&utm_medium=email&utm_campaign=morning (вх. 25.10.19).

353

Интересно, какую оккупацию имели в виду авторы текста анкеты в 1938 году? Когда и кем до 1941 года оккупировались советские земли? Вероятно, припоминались краткие оккупации англичанами Архангельска, американцами Владивостока, немцами Киева и другие эпизоды Гражданской войны. Как бы то ни было, «профессиональное чутьё» не подвело кадровиков из «органов» — через несколько лет вопрос о «поведении в оккупации» стал серьёзным вопросом для миллионов советских граждан.

354

Архив РХТУ, Личное дело студента Коваля Ж.А, оп.1, связка 10, ед. хр. 116, «Личный листок по учету кадров» от 11/X-38.

355

«Сам термин возник из названия пьесы британского журналиста и драматурга И. Зангуилла, который часто приезжал в США и знал жизнь этой страны. Суть пьесы «Плавильный котёл» заключалась в том, что в Соединённых Штатах Америки происходило слияние различных народов и их национальных культур, в результате формировалась единая американская нация. Главный герой пьесы — молодой иммигрант из Российской империи Горас Элджер, глядя с корабля, прибывшего в порт Нью-Йорк, воскликнул: «Америка — это созданный Богом величайший плавильный котёл, в котором сплавляются все народы Европы… Немцы и французы, ирландцы и англичане, евреи и русские — все в этот тигель. Так Господь создаёт нацию американцев»» («Плавильный котёл», Википедия, https://ru.wikipedia.org/wiki/Плавильный_котёл).

356

«The International Jew», Nov. 1920, 1st Edition by Henry Ford. Перевод на русский язык см. здесь https://www.libfox.ru/548417-genri-ford-mezhdunarodnoe-evreystvo.html.

357

«Великая депрессия», Википедия, https://ru.wikipedia.org/wiki/Великая_депрессия

358

Источник: ДСАЖАК

359

В связи с этим обвинением Форда очень показательно такое воспоминание о Жорже Абрамовиче. Когда его внук, А. Г. Коваль, окончивший МГТУ им. Н. Э. Баумана, начал работать в фирме, продававшей лифты, Жорж Абрамович сетовал: «Вот ведь! Так хорошо учился, а пошёл продавать… Уже купил квартиру, машину… Но ведь он же ничего не производит! Так не должно быть в стране!» («Интервью с Николаем Ивановичем Харитоновым, доц. каф. ОХТ РХТУ им. Д. И. Менделеева 08.10.13», архив автора).

360

Сегодня, спустя век после выхода книги Форда, очевидно, что она была честным отражением взглядов её автора. «В Третьем рейхе активно применяли разработки «Ford» по быстрой сборке и разборке автомобилей. Также компания занималась финансированием политической партии Гитлера. Причина такого тесного сотрудничества кроется в личности главы корпорации. Генри Форд поддерживал прогитлеровские настроения и даже являлся антисемитом. Да и сам фюрер высоко ценил его, считая, что его разработки помогут Германии прийти к мировому господству. Более того, Форд был награжден Орденом заслуг германского орла, который был скорее наградой политической и присуждался не за конкретные заслуги, а за определенные личные взгляды» («Ничего личного, просто бизнес: торговые марки, которые сотрудничали с Третьим рейхом», сайт журнала «novate», «https://novate.ru/blogs/260719/51147 (вх.05.08.19)).

361

ФБР (2), стр. 121. 7 марта 1955 г. Сообщение Морриса Лефко (Morris Lefko).

362

«Интервью с Николаем Ивановичем Харитоновым, доц. каф. ОХТ РХТУ им. Д. И. Менделеева 08.10.13», архив автора.

363

В. И. Коваль, e-mail от 02.03.2018:18.45.

364

Брайан Гланвилл, «Евреям и собакам вход воспрещен», журнал «Лехаим», июль 2004, 7(147), http://www.lechaim.ru/ARHIV/147/glanwil.htm

365

Ibid.

366

Rovner A., «Pen Portraits of American Jews in Biro-Bidjan. The Koval family from Sioux City», «“Nailebn”-New Life», april, 1937, v.XI, № 4(89), p. 14. <Перевод мой — Ю. Л.>

367

ГАРФ, ф. Р9498, оп.1, д. 391 «ОЗЕТ, Центр. Совет, Переселенческий сектор, «Переписка с американской еврейской общественной организацией «ИКОР» о переселении и строительстве в Биробиджане», т.2», л. 78–80, «Письмо Эйдельману, помеченное как New York, 7.5.32», рукопись.

368

Ibid., л.83.

369

ФБР1 стр. 127

370

ФБР2 стр. 39

371

Некоторую ясность в вопрос о «странном паспорте» Ковалей внесли изыскания Е. Марундик. Она обнаружила, «ЧТО СУЩЕСТВОВАЛА МОЩНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ МЕЖДУ ПАРОХОДНЫМИ КОМПАНИЯМИ. Именно они зачастую определяли пути пассажиров и оформление документов. Например, оформляли один паспорт на семью (вспомнила Ковалей), а деньги, естественно, брали как за отдельные паспорта. Иногда объединяли даже чужих людей» (Е. Марундик, e-mail от 26.07.18:07.06).

372

ДСАЖАК, оригинал.

373

ФБР2 стр. 40

374

А. С. Пушкин, из стихотворения «Не пой, красавица, при мне…», 1828 г.

375

Источник фото: ДСАЖАК

376

Источник фото: ДСАЖАК

377

«Срочно устранить недочеты», журн. «Трибуна», май 1932, № 13, стр.17.

378

Википедия, «Рабоче-крестьянская инспекция», https://ru.wikipedia.org/wiki/Рабоче-крестьянская_инспекция

379

«Срочно устранить недочеты», журн. «Трибуна», май 1932, № 13, стр.17.

380

«…he came to the Icor office before boarding the boat which was to carry him across the Atlantic». (A.Rovner, «Pen Portraits of American Jews in Biro-Bidjan. The Koval family from Sioux City», «“Nailebn”-New Life», april, 1937, v.XI, № 4 (89), p. 14).

381

ДСАЖАК, письмо Ж. А. Коваля к Л. А. Ивановой из Владивостока от 06.07.40. Сохранена орфография оригинала.

382

Е. Марундик, e-mail от 12.10.19:17.41

383

«Докладная записка Президиуму Ц. Комзета, Москва, от Президиума Далькомзета, «Маршруты для переселения из Америки»», Краевое государственное бюджетное учреждение «Государственный архив Хабаровского края», ф. Р-353, оп.-1, д.128, л. 22. На документе нет даты, но содержание позволяет предположить, что он относится к 1932 году.

384

Были и другие варианты. Так, по воспоминаниям Лизы Беккер и Ильи Блехермана, семейства Блехерманов из Аргентины в 1931 году и Беккеров из Лос-Анджелеса в 1932 году после трансатлантического маршрута, завершавшегося в Гамбурге, на советских пароходах плыли в Ленинград, дальше поездом ехали в Москву и уже оттуда поездом в Биробиджан. (Письмо Е. Марундик, e-mail от 13.10.19:10.42). Примечательно, что все маршруты «официальных репатриантов» (даже из Калифорнии, расположенной на тихоокеанском побережье США) были трансатлантическими и обязательно проходили через Москву.

385

Коваль Г. И., e-mail от 12.12.13:13.47

386

ФБР2 стр. 39

387

«IKOR», журнал, июль 1932 г. Ксерокопия этой страницы получена от Николая Бородулина («The Workmen’s Circle», Director for Yiddish Programming, NY), e-mail от 07.02.18:00.22.

388

«IKOR», журнал, ноябрь 1932 г. Фото страницы получено от Е. Марундик, e-mail от 02.02.2018:09.13, перевод Бюро переводов «МАРТИН»

389

«IKOR», журнал, июль 1932 г. Ксерокопия этой страницы получена от Николая Бородулина, e-mail от 07.02.18:01.55. Перевод надписи выполнен Бюро переводов «МАРТИН», e-mail от 14.02.18:18.40.

390

В. В. Маяковский, «Христофор Коломб», ПСС, т. 7,М., ГИХЛ, 1958 г., стр. 37.

391

Источник иллюстрации: «MAJESTIC GALLERY», сайт Mark Chirnside’s Reception Room, http://www.markchirnside.com/majesticgallery16.htm (вх. 14.02.20).

392

Аудиозапись воспоминаний Елизаветы Морисовны Зыковой, 1993 г. https://onedrive.live.com/?authkey=%21ABxuWy-a4214XU0&cid=AC768176A0D8C415&id=AC768176A0D8C415%21735&parId=AC768176A0D8C415%21131&o=OneUp. Адрес ссылки получен от Е. Марундик, e-mail от 14.03.18:21.41

393

Журнал «Икор», ноябрь 1932 г., стр.10, фото страницы получено от Е. Марундик, e-mail от 02.02.18:09.13, перевод Бюро переводов «МАРТИН», e-mail от 14.03.18:18.40

394

В. В. Маяковский, «Христофор Коломб», ПСС, т. 7,М., ГИХЛ, 1958 г., стр. 37 — 38.

395

«Докладная записка Президиуму Ц. Комзета, Москва, от Президиума Далькомзета, «Бесплатный проезд переселенцев из САСШ во Владивосток на зафрахтованных для совэкспорта иностранных пароходах», Краевое государственное бюджетное учреждение «Государственный архив Хабаровского края», ф. Р-353, оп.-1, д.128, л. 22–24.

396

Кацевман, Передовица, журнал ЦС ОЗЕТа «Трибуна», № 27 (153), 7 ноября 1932 г., Москва, стр. 18.

397

Е. Марундик, e-mail от 03.03.18:09.05.

398

А. Хойне, «Выполнить обязательства перед партией и страной!», «Трибуна», № 21, август 1932 г., стр. 7

399

Вероятно, правильное написании фамилии «Погребицкий», «председатель Соцгородка и парторг «Икора»» (e-mail Е. Марундик от 12.10.19:12.38).

400

«Докладная записка Президиуму Ц. Комзета, Москва от Президиума Далькомзета, «Маршруты для переселения из Америки»», Краевое государственное бюджетное учреждение «Государственный архив Хабаровского края», ф. Р-353, оп.-1, д.128, л. 22–24.

401

А. И. Колпакиди, «Александр Колпакиди о шестой колонне «патриотов» во власти», сайт You Tube, https://www.youtube.com/watch?v=9t7104rLzmk (вх. 24.02.19).

402

Эта, вполне соответствующая духу советской предвоенной пропаганды цитата, взята из современного источника. Автор — Член Военно-научного общества при государственном культурно-досуговом учреждении «Центральный Дом офицеров Вооруженных Сил Республики Беларусь» полковник в отставке Андрей Андреевич Коваль («Советско-польские отношения накануне и во время Второй мировой войны», сайт «Военно-политическое обозрение», 01.10.12, http://www.belvpo.com/ru/16762.html). Не берусь анализировать степень его родства с телеханскими и паршевичскими Ковалями, но, думаю, если покопаться в структуре генеалогического древа рода белорусских Ковалей, соответствующие веточки-связи обнаружатся.

403

Архив ФСБ, д. 17517 т. 1, «Польский вопрос», стр.23, цит. по сайту «Wilson Center. Digital Archive International History Declassified», А. Васильев, «Yellow Notebook #4», стр. 33, https://digitalarchive.wilsoncenter.org/document/112859 (вх. 10.04.19).

404

Источник фото: «Московские пейзажи»,09.04.13, сайт «Фотохронограф»,

http://photochronograph.ru/2013/04/09/moskovskie-pejzazhi-30-e-gody/ (вх. 14.02.20).

405

Можно предположить, что эта встреча состоялась 10 июля 1932 года. Именно на ней и было получено согласие на работу в коммуне «Икор», которое закрепилось как дата вступления Ковалей в состав коммуны.

406

Это ветвление, в котором требовалась какая-то подписка Абрама, не является особенно важным. Сама эта встреча и состоявшаяся беседа не были вербовкой или формальным оформлением «сотрудничества с органами». Просто после этой беседы «органы» взяли на заметку Абрама и его семейство. Ковали попали под оперативное наблюдение, результатом чего в конечном итоге и было использование их в «операции Дельмар». А сам Абрам и без всякой подписки хорошо понял, чего от него ждут, как он должен себя вести и что он должен был делать, чтобы не навлечь беду на Этель и детей. Но он об этих своих опасениях им, естественно, ничего не рассказал. Он умел «to bear one's cross» сам…

407

Постановление СНК СССР «О переселении в Еврейскую Автономную Область» № 1657-332сс от 19 сентября 1936 года.

408

CAHJP (The Central Archives for the History of the Jewish People Jerusalem), ф.75, оп. 1, д. 71а, л.6, фотокопия получена от Е. Марундик (e-mail от 02.03.18:21.27)

409

В своей автобиографии 1938 года он написал «Прибыли туда в юиле» (так в оригинале) (Архив МХТИ, личное дело «Коваль Жорж Абрамович», оп.1, связка 10, ед. хр. 116).

410

Лота В., «Ключи от ада: Атомная эпопея тайного противоборства разведок великих держав», изд-во «Кучково поле», М., 2009 г., стр.21.

411

«Список судов. Регистр СССР (1923–1939, 1957–1992) (РСССР)», сайт «Водный транспорт», http://fleetphoto.ru/

412

У Н. Бородулина приводятся различные варианты написания имени «Рут Маклер» — Ruth и Rutt Makler.

413

Текст дан в моём переводе. Английский вариант я получил от Е. Марундик (e-mail от 02.02.18:22.32), а подтверждение аутентичности английского текста — от Н. Бородулина (e-mail от 13.10.19:23.29).

414

«Первый опыт переезда по Тихому океану во Владивосток имел место 14 августа с.г.(неразборчиво) группа в 7 человек <вероятно, семья Маклеров из 5 человек, а также ещё двое одиноких переселенцев — Ю. Л.> прибыла во Владивосток 1 сентября сейчас же проследовала вместе со своим багажом в Биро-Биджан, остановившись только на 1 день в Токио для получения сов. визы» («Докладная записка Президиуму Ц. Комзета, Москва от Президиума Далькомзета, «Маршруты для переселения из Америки»», Краевое государственное бюджетное учреждение «Государственный архив Хабаровского края», ф. Р-353, оп.-1, д.128, л. 22–24).

415

Давид Вайсерман, «Биробиджан: мечты и трагедия», изд. «РИОТИП», Хабаровск, 1999 г., стр. 24–25.

416

Лота В., «Ключи от ада: Атомная эпопея тайного противоборства разведок великих держав», изд-во «Кучково поле», М., 2009 г., стр.251.

417

За это библиографическое уточнение я благодарен Е. Марундик (E-mail от 02.03.18:09.55).

418

«ICOR», v.V, № 5(37), july 1932. Источник фото: письмо от Е. Марундик, e-mail от 03.02.18:19.26. Она переслала мне вложение от Н. Бородулина из Нью-Йорка. Ксерокопия этой страницы гораздо худшего качества есть в ДСАЖАК, как вложение в одно из писем А. Крамиша к Ж. А. Ковалю, 2000–2001 г. Когда и как Крамиш получил ксерокс этой страницы неизвестно, но очевидно, что он тщательно собирал материалы о своём «друге военных времён», поскольку копия этой семейной фотографии есть и в деле ФБР1 стр.22.

419

Перевод подписи выполнен Бюро переводов «МАРТИН», e-mail от 14.02.18:18.40.

420

См., например, Куксин Илья, «Так кем же был Жорж Коваль», Мишпоха, № 26, http://mishpoha.org/n26/26a21.php, Уфаркин Н. В., «Герой России Советский разведчик, преподаватель Московского химико-технологического института имени Д. И. Менделеева Коваль Жорж Абрамович 1913–2006», сайт «О подвигах и доблести евреев в ВОВ и других войнах Jewmil.com», http://www.jewmil.com/biografii/item/113-koval-zhorzh-abramovich, и т. д.

421

Конечно, этот вариант, в свою очередь, распадается на множество ещё более тонких «исторических ворсинок», которые рассматривают авторы «боевиков-бестселлеров» по биографии Жоржа в тех ветвях альтерверса, где слава Жоржа-разведчика громче славы Р. Зорге и Р. Абеля.

422

Ветеран, «Джордж Коваль из ГРУ умыкнул секреты плутониевой бомбы», сайт «Форум всея Великия и Малыя и Белыя России», 17.12.16, 14:56, http://for-ua.info/viewtopic.php?f=2&t=55249

423

«SS Leviathan», https://en.wikipedia.org/wiki/SS_Leviathan