Его звали Бог, или История моей жизни

Юлия Шилова, 2012

У Жанны было всё, о чём, казалось, только могла мечтать каждая женщина: богатый муж, двухэтажный особняк в центре Москвы, прислуга, только не было обыкновенного женского счастья. Смертельная скука и одиночество терзали бедняжку, дни её были пусты и унылы, а ночи однообразны и оттого мучительны. Но вот однажды всё изменилось! Злоключения посыпались на Жанну градом, словно Пандора, мифическая обладательница всех на свете бед, открыла крышку своего волшебного ларца, в котором они хранились… Ранее роман выходил под названием «Ликвидатор, или Когда тебя не стало».

Глава 5

Проснулась я от дикой головной боли. Мне казалось, что стоит встряхнуть головой и она разлетится на кусочки. Вне всякого сомнения, виновата вчерашняя водка. Никогда не пила ее на голодный желудок и тем более в таких количествах.

Встала с раскладушки и дернула дверь. Закрыто. Вот придурок! Интересно, сколько сейчас времени? День или ночь? Долго ли я спала? Я стала стучать, что было силы. Не знаю, сколько мне пришлось тарабанить, но на мой стук никто не отреагировал.

— Паша! Паша, придурок хренов! Открой дверь! — вопила я.

Неожиданно дверь открылась, и на пороге появился заспанный Паша. Он схватил меня за шиворот и злобно произнес:

— Это кто придурок?

— Прости, но я не могу здесь больше сидеть. Я хотела узнать, который час.

— Я задал тебе вопрос: кто придурок?

— Ты, — прошипела я.

— Я?!

— Конечно, а что, здесь есть еще кто-то, кроме тебя? Какого черта ты вообще меня сюда привез, а тем более запер?! Нам надо было еще раньше разбежаться, когда на чердаке встретились. Шел бы ты своей дорогой и меня не трогал. Мне без разницы, кто убил блондинчика — ты или кто-то другой.

— Послушай, бытовушница! Что ты мне уже второй день мозги компостируешь про какого-то блондинчика! Мне наплевать, кого ты убила! А сидеть в этом чулане ты будешь столько, сколько я посчитаю нужным! И если вздумаешь орать и мешать мне спать, я тебя застрелю. Понятно?!

— Понятно.

— Ну вот, так-то лучше. — Паша отпустил мой воротник, усмехнулся и закрыл дверь.

Я припала к двери и крикнула:

— Ты мне не сказал, сколько времени!

— Тебя это не должно интересовать.

Мне ничего не оставалось делать, как снова лечь на раскладушку и закрыть глаза. Сколько я так лежала, не имею представления. Иногда казалось, что прошли сутки, затем двое, а может, и того больше. Я теперь поняла, как сидят узники в камере. Только им хоть баланду приносят, а мне даже и такой привилегии нет. Толчок есть, стол есть, раскладушка тоже имеется, а вот еду мне никто не носит. Интересно, что за странный тип этот Павел? Имеет ли он отношение к убийству блондинчика? Если не имеет, то какого черта он делал на чердаке с винтовкой в руках и пистолетом в кармане? Интересно, какие могут быть дела, тем более с такой экипировкой? Блондинчика пытали при помощи ножа и били чем-то тяжелым. У Паши ножа вроде не было. А вдруг он и в самом деле случайный человек?

Скорее всего, так оно и есть. Если бы Паша относился к тем, кто подставил меня с блондинчиком, то уже давно сдал бы меня в милицию. Нет, по-моему, он сам чего-то боится и меня подозревает.

Услышав быстро приближающиеся шаги, я моментально насторожилась. Открылась дверь, и на пороге появился Павел. Он выглядел посвежевшим и, кажется, был в отличном расположении духа. Белая майка подчеркивала его хорошо развитую мускулатуру, а спортивные штаны обтягивали крепкие ноги. На шее висела умопомрачительной толщины золотая цепь. Сегодня он выглядел «настоящим пацаном».

— Как самочувствие? — улыбнулся он.

— Отвратительно.

— А что так?

— Если тебя сюда посадить, какое у тебя будет самочувствие?

— Крысы по тебе не бегали?

— Что?!

— Я спрашиваю, крыс не видела?

— Каких еще крыс?

— Самых обыкновенных, с острыми зубами. Я сюда вообще стараюсь никогда не заходить, они здесь кишмя кишат. Отраву кидал, ловушки крысиные ставил — бесполезно. Ночью пищат, аж в другой комнате слышно. Вот пришел тебя проведать. Думал, может, крысы тебя уже с аппетитом скушали. Не ожидал, что ты живая и здоровая.

Мне стало плохо. Нагнувшись, я заглянула под раскладушку. Мне показалось, что там шевельнулся серый комочек. Заорав, я бросилась к двери. Оттолкнув своего мучителя, я пулей вылетела на улицу и без сил опустилась на крыльцо.

Глаза заболели от яркого солнца. Погода стояла чудесная. Паша вышел следом.

— Что орешь как ненормальная?

— Я больше в чулан не пойду. Сам теперь там спи. Хоть стреляй — не пойду.

— Столько времени там просидела — и ни хрена, а сейчас визжишь как ошпаренная.

— Я не знала, что там крысы.

Паша посмотрел на часы, резко схватил меня за руку и потащил в дом.

— Куда ты меня тащишь? — Я постаралась вырваться.

— К телевизору. Хочу тебе кое-что показать. Я уже сегодня видел. Сейчас повторение будет.

— Не хочу ничего смотреть. Я есть хочу.

— Успеешь. Посмотри, я думаю, что тебе будет довольно интересно.

Мне пришлось сесть на стул напротив телевизора и ждать чего-то необычного. На экране появилась заставка программы «Криминал». Я прослушала информацию о сильном пожаре, нескольких дорожно-транспортных происшествиях, убийстве крупного бизнесмена и бытовых убийствах.

— Не понимаю, почему ты считаешь, что мне это должно быть интересно.

— Не торопись. Сейчас ты услышишь то, что вряд ли оставит тебя равнодушной.

Буквально через несколько секунд на экране вспыхнула надпись: «Следователь просит помочь». С удивлением увидела свою фотографию и услышала голос диктора, от которого по телу побежали мурашки и перехватило дыхание:

«За совершение тяжкого убийства разыскивается Виноградова Жанна Владимировна, 1973 года рождения…»

Дальше все было словно в тумане. Запомнилась лишь последняя фраза:

«У нас имеются данные, что Жанна Виноградова покрасила волосы в седой цвет, вероятно, для того, чтобы скрыть свой возраст».

Когда передача закончилась, я по-прежнему тупо смотрела на экран. Я даже не заметила, что Павел выключил телевизор.

— Тебе раньше было лучше.

— Что?

— Я говорю, что на фотографии ты мне понравилась больше. Можно сказать, что даже очень ничего. Зачем ты покрасила волосы в такой бестолковый цвет?

— Я их не красила. Я поседела. Такой краски не существует. Надо много пережить, чтобы стать старухой за один день, — тихо произнесла я.

— Почему же по телику сказали, что ты их покрасила? — не унимался Павел.

— По телику много что говорят. Например, что я убила человека, хотя я никогда никого не убивала.

— Да ладно заливать!

— Мне совершенно безразлично, веришь ты или нет. Меня подставили. В данный момент я больше всего волнуюсь за то, что теперь не смогу свободно передвигаться по улице. Вдруг кто-нибудь захочет меня опознать и сдать ментам.

— Зачем далеко ходить, это могу сделать я.

— Что?! — уставилась я на него безумным взглядом.

— Что слышала. Если мне вздумается, я могу тебя сдать ментам.

— Хорош стукача из себя строить. У тебя-то тоже рыльце в пушку. Какого черта ты делал на чердаке, имея при себе столько оружия?!

— А это уже не твоего ума дело. Дергай отсюда, поняла! Охломонка седая! Тебя первый же пост остановит и в ментовку заберет! На тебя розыск объявили, милочка.

— Ты меня выгоняешь?

— Выгоняю. Топай отсюда, пока не пристрелил. Надоела со своими дурацкими вопросами.

Я встала, достала из кармана резинку и собрала волосы в пучок. С тоской посмотрела на испачканную футболку:

— Хорошо, я уйду. Только дай мне какую-нибудь майку, что ли. Я не могу идти в таком виде.

— Как это, дай?! Она, между прочим, денег стоит.

— Тогда продай.

— Сто баксов.

— Ты что, с ума сошел, что ли?! С чего ты взял, что твоя дерьмовая майка стоит сто баксов?!

— Дерьмовая, не дерьмовая, а за сто баксов одну продам.

— Пользуешься тем, что до магазина я не дойду. У меня, к сожалению, нет выбора.

— Гони сто баксов, получишь чистую вещь. Спортивные штаны — триста баксов.

— Я не выношу спортивные штаны.

— Смотри, как знаешь. На джинсах, прямо у кармана, пятно крови.

Я посмотрела на джинсы. В самом деле, у кармана красовалось довольно большое пятно. Если прикрыть футболкой, будет незаметно, но все же в моей ситуации лучше с таким не ходить. Я достала кошелек, отсчитала четыреста баксов и протянула их этому жмоту:

— На, подавись.

Он никак не отреагировал на мои слова. Подошел к шкафу, достал черную выгоревшую футболку, старые заношенные спортивные треники и протянул мне:

— Как раз на четыреста баксов потянет.

Я взяла шмотье и вышла в другую комнату. Разглядывая это барахло, я поморщилась, но делать нечего, и я стянула джинсы. Услышав смешок, я обернулась и увидела Павла, стоящего на пороге.

— Между прочим, подглядывать нехорошо.

— А я и не подглядывал. Я же не прячусь, а просто интересуюсь. Фигурка у тебя, как у манекенщицы. Если бы не седая башка, то можно сказать, что ты красивая баба.

— Что, понравилась?

— Больно надо. Ты вообще не в моем вкусе.

— Ты тоже не особо мне симпатичен.

Я сморщилась и ехидно произнесла:

— В хорошее время никогда бы не надела такие паршивые шмотки, а уж тем более не потратила бы на них сумасшедшую сумму денег.

— А когда у тебя были хорошие времена?

— Были. Не всегда же я с седой головой ходила.

Вытащив из кармана джинсов бумажник, я положила его в карман спортивных штанов. Я старалась не смотреть на Павла.

— Знаешь, на кого ты сейчас похожа? — не унимался тот.

— Не знаю и знать не хочу, — сказала я и натянула на глаза кепку.

— На дачницу-огородницу. Хочешь, дам тебе тяпку, чтобы правдоподобнее было. Тогда ни один постовой не остановит.

— Пошел ты со своей тяпкой!

Я дошла до калитки и оглянулась на Павла.

— Тебе хоть есть куда идти? — весело спросил он.

— Не знаю. Не пойму, почему ты так радуешься?

— А что мне не радоваться. Продал старье за четыреста баксов. Пустячок, но приятно. Не каждый день может так подфортить. Не забывай, что ты в розыске. Домой тебе нельзя, да и к родителям тоже.

— За это не волнуйся, торгаш!

Открыв калитку, я медленно шла по проселочной дороге. Чудовищное дело, но идти-то мне действительно некуда. Ведь у меня в последнее время и знакомых-то не было. Я имею в виду тех знакомых, к которым можно прийти и честно рассказать о своей беде. Возвращаться в съемную квартиру тоже страшно.

Вдруг хозяйка смотрела «Криминал» и уже меня опознала. Не мудрено, что там меня может ждать засада. Страшно остаться одной и понять, что ты никому не нужна. У меня даже нет ни одной подруги! Я дошла до опушки леса и остановилась. Нет, наверное, все-таки лучше вернуться обратно. Опустив голову, я поплелась назад.

На крыльце сидел Павел с бутылкой пива в руках. В зубах у него торчала сигарета.

— Мне некуда идти, — сказала я еле слышно.

— Я так и понял.

— Почему ты меня не остановил?

— Зачем? Я знал, что ты вернешься.

— Ты всегда такой самоуверенный?

— Всегда.

— Да? А мне каждую минуту казалось, что я услышу, как кричат: “Жанна, Жанна, стой!” Оглянусь и увижу тебя.

— Не дождешься! — ухмыльнулся Павел.

— Скотина, гад! — не выдержала я, подняла с земли камень и запульнула им в Павла.

Он успел нагнуться, и камень пролетел в нескольких сантиметрах от его головы. С треском ударившись о косяк, он упал на землю, оставив небольшую вмятину.

— А вот этого не стоило делать.

Мой новый знакомый злобно посмотрел на меня и, не сказав ни слова, пошел в дом. Постояв еще пару минут на крыльце, я зашла следом. Этот противный тип сидел с блокнотом и что-то рисовал. Я заглянула в блокнот и увидела какие-то непонятные схемы. Паша не выдержал и захлопнул блокнот прямо перед моим носом.

— Послушай, когда наконец ты уберешься отсюда?!

— Я хочу есть.

— Я тоже. Картошка в мешке. В холодильнике есть мясо. Можешь чего-нибудь приготовить.

— Вот еще, а почему я должна тебе готовить?

— Ты хочешь, чтобы это сделал я?

— А почему бы и нет?

— Тогда это будет стоить денег. Сто баксов — и ты увидишь на столе прекрасный ужин. Ну как, седая твоя башка?

— Пошел ты! За сто баксов я могу поесть в приличном ресторане, а не в этой убогой берлоге, тем более с таким неприятным типом, как ты.

Я достала мясо из холодильника и принялась резать его на кусочки. Павел ухмыльнулся, раскрыл свой блокнот и погрузился в чертежи. Приготовление пищи заняло часа полтора, при этом мы не перемолвились даже словом. Все это время я пыталась составить план дальнейших действий.

В конце концов я не выдержала и первая нарушила молчание:

— Послушай, в твоем чулане я совершенно потеряла счет времени. Мы сейчас будем ужинать или обедать?

— Ужинать.

— Понятно. Ну что ж, можешь садиться за стол. Ужин готов.

— Хочешь, чтобы я оценил твои кулинарные способности?

— Еще чего не хватало! Я же не невеста на выданье!

Павел подошел к столу и с любопытством приподнял крышку кастрюли.

— Не трогай! — Я хлопнула его по руке. — Сейчас разложу по тарелкам.

Павел достал свою большую кожаную сумку и извлек из нее бутылку греческого коньяка.

— Будешь?

— Можно, — вяло ответила я.

— А что такая недовольная? Я же тебе не водку предлагаю.

— Водка тоже разная бывает. Иногда я могу пригубить грамм сто «Финляндии» или «Юрия Долгорукого». А из коньяков я предпочитаю «Хеннесси». Это тебе так, на будущее.

— Губа не дура, — обиделся Паша и поставил свою бутылку на стол.

Я аккуратно разложила приготовленную пищу по тарелкам и вытащила из настенного шкафчика рюмки. Паша разлил коньяк и с интересом посмотрел на меня.

— За что пьем? — прищурился он.

— Ни за что, а за кого.

— За кого пьем?

— За меня, конечно. Не за тебя же, — улыбнулась я и подняла рюмку.

Павел принялся поглощать пищу, не забывая при этом разливать коньяк.

— Вкусно? — поинтересовалась я.

— Да так, средней паршивости.

— Врешь! Что ж ты тогда за обе щеки уплетаешь?

— Это так, с голодухи.

— С голодухи, говоришь! Смотри, добавки не получишь!

Когда в тарелке Павла стало пусто, он посмотрел на меня хитрыми глазами и жалобно протянул:

— Добавки можно?

— Потому что с голодухи или потому что вкусно?

— Вкусно.

— Тогда можно. — Я положила полную тарелку и поставила перед Павлом.

— Спасибо.

— На здоровье.

Павел пошел по направлению к сумке и достал вторую бутылку коньяка.

— Будешь?

— Буду, конечно. Наливай, а то у меня голова по швам трещит от такого количества мыслей.

— Да уж, тебе есть над чем подумать. Послушай, а зачем ты грохнула своего любовника?

— Я никого не убивала. Меня подставили.

— Интересно, каким способом?

— Самым обыкновенным. Я зашла в квартиру, а там уже лежал труп. Подошла к окну, смотрю — едет милиция. Кругом мои отпечатки пальцев. Я, кажется, понимаю, почему меня считают виновной…

— Почему?

— Со страха я выронила пистолет Матвея и совсем про него забыла. Скорее всего, его нашли рядом с трупом. Пистолет зарегистрирован на имя Виноградова.

Хотя в блондинчика не стреляли, а резали ножом, все равно брошенный пистолет — очень веская улика. Дура, я совсем забыла про оружие!

— А кто такой Матвей?

— Мой муж.

— Ах, а ты у нас, оказывается, еще и замужем! Так где же сейчас твой благоверный, когда ты попала в столь неприятную ситуацию?

— Он ничем не может мне помочь.

— Почему?

— Потому что он мертв!

— Извини. Я не хотел тебя обидеть.

— Мне кажется, что меня уже вообще невозможно обидеть.

Я встала из-за стола и направилась к выходу. Сев на крыльцо, обняла колени руками и задумалась. Павел вышел следом и сел рядом.

— Если хочешь выговориться, то я могу тебя выслушать.

— Вот еще, нашел дуру! Ты ударил меня по шее, продержал в чулане, развел на четыреста баксов, грозишься сдать ментам! После всего этого ты хочешь вызвать меня на доверительную беседу — черта с два!

Конец ознакомительного фрагмента.