Азарт охоты, или Трофеи моей любви

Юлия Шилова, 2010

Рада – девушка невероятно эффектная и умная. Хорошо играет на пианино, знает два иностранных языка, прекрасно водит автомобиль. Но совсем не помнит, откуда у нее эти навыки. Она живет в шикарной квартире на Кутузовском проспекте, имеет кучу денег, может за секунду соблазнить любого мужчину. Правда, соблазняет только тех, на кого поступил заказ от таинственного «хозяина». Ведь Рада – киллер. Она не знает, как стала убийцей, и каждый раз после «удачной охоты» рыдает от бессилия и страстно мечтает разорвать этот порочный круг.

Глава 5

Вернувшись в свою квартиру, я налила себе бокал вина, распечатала плитку шоколада, включила джаз и, взяв досье, залезла на любимый подоконник. Открыв папку, я сразу обратила внимание, что досье собрано по полной программе. Очень подробное. Наверное, более подробного досье я ещё не держала в руках. У хозяина все люди делятся на тех, кого можно «пробить» и кого «пробить» нельзя. Недосягаемых людей практически нет. Адреса, домашние, мобильные телефоны, данные БТИ… Все персональные данные, политические взгляды, религиозные, философские убеждения, состояние здоровья и даже сексуальные наклонности.

— Рада, ты уже вернулась? — Я вздрогнула, увидев в дверном проёме Тима.

Тут же закрыв папку, я пригубила вино, запустила в рот кусочек шоколада и оглядела стоящего в одних трусах парня с ног до головы..

— Тим, да ты, я смотрю, выздоровел. Домой, наверное, собрался? — спросила я с иронией.

— Я ещё слишком слаб, чтобы ехать домой. Тебе не терпится меня прогнать?

— Ну, у меня же не гостиница. Я и так уступила тебе свою кровать, а сама сплю на диване.

— Можешь лечь ко мне. Я подвинусь. Кровать большая, места хватит.

— Да иди ты!

Тим, пошатываясь, подошёл к окну и уставился на сверкающий огнями Кутузовский проспект.

— Какой красивый вид из окна! Когда смотришь на Москву в позднее время суток, кажется, она никогда не спит.

— А она и в самом деле никогда не спит. Я больше всего люблю столицу после захода солнца. Обожаю сидеть на этом подоконнике, пить вино, есть шоколад и любоваться огнями ночного города.

— А почему ты не проводишь время с друзьями где-нибудь в ночном клубе? Почему сидишь тут в одиночестве?

— Потому что не люблю ночные клубы и у меня нет друзей.

— В этом мы с тобой похожи. Я тоже волк-одиночка. Привык быть один. Глядя на этот завораживающий вид ночной Москвы, действительно не хочется куда-то идти. Можно просто ею любоваться, сидя на широком подоконнике. Тебе повезло с квартирой. Здесь даже аура какая-то особенная. Это твоя квартира?

— Я её снимаю.

— Специально выбирала квартиру с таким видом из окна?

— Я ничего не выбирала. Меня сюда поселили.

— Богатый любовник?

— Тим, ты слишком много хочешь знать. Ненавижу, когда лезут в мою личную жизнь. Я в твою не лезу и в мою лезть не советую.

Понятливый Тим тут же перевёл разговор на другую тему и вежливо попросил:

— Налей мне вина, пожалуйста.

— У тебя, скорее всего, сотрясение мозга, какое, к чёрту, вино?!

— Послушай, давай я сам разберусь со своим здоровьем.

— Разбирайся, только не в моей квартире.

— И всё же как насчёт вина?

— Возьми в баре.

Всё так же пошатываясь, Тим добрёл до бара, налил себе вина и, вернувшись к окну, поднял бокал:

— Ну что, за знакомство?

Я усмехнулась и прошептала:

— Ну давай за знакомство.

— Я очень рад, что мы познакомились.

— Я этого сказать не могу.

Не обращая внимания на Тима, я заворожённо смотрела на ночную Москву в свете иллюминации и думала о том, что в этом удивительном городе никогда не бывает по-настоящему темно. Ночью постоянно горят фонари, лампочки, прожекторы, подсветки! Такое чувство, будто ты попал на праздник. А когда устраивают фейерверки, это просто незабываемо! В свете прожекторов город приобретает особую красоту! Он становится ещё величественнее. Я могла часами сидеть на подоконнике и наслаждаться великолепием светящейся множеством огоньков Москвы. Ночная Москва будто манит в свои сети, зовет провести в её объятиях эту ночь.

— А я больше всего люблю Воробьёвы горы, — напомнил о себе Тим. — На смотровой площадке есть палатки с едой и всегда можно перекусить. В тёмное время суток там собираются стритрейсеры, ночные гонщики, со всей Москвы. Так что можно ещё понаблюдать за большой гонкой или просто полюбоваться тюнингованными машинами различных моделей и цветов.

— А мне по душе Поклонная гора. Вечером там в основном гуляют парочки. Всё располагает к романтике — кругом фонтаны, красивые клумбы и даже цветочные часы, которые показывают точное московское время. Ориентироваться по ним можно даже ночью — они освещаются. В фонтанах включают красную подсветку. Безумно красиво. Она означает кровь. Ведь сам комплекс посвящён Великой Отечественной войне. Я люблю кататься по ночной Москве на автомобиле. Слушаю музыку, смотрю на яркие витрины и думаю… Везде вывески, мелькают автомобили. Едешь за рулём и понимаешь, что здесь жизнь не замирает ни на секунду. Я люблю пустые дороги. Вокруг такая красота, всё блестит и переливается!

Я замолчала и посмотрела на Тима. В полумраке комнаты он был очень красив. Высокий, сильное мускулистое тело, широкие плечи, мужественное лицо, широкие скулы, большие и очень приятные губы, выразительные глаза… Я с особой настороженностью отношусь к красивым мужчинам — они ведь любят себя безумно. Чаще всего красивые мужики — обалденные любовники. Иногда кажется, они просто созданы для секса. С некоторыми подобными экземплярами можно заниматься любовью до бесконечности. И ничего от них больше не нужно — ни денег, ни покровительства, ни развлечений. Они мне интересны сами по себе. Красивый партнёр — прежде всего подарок самой себе. И всё же красавчики типа Тима очень избалованы женским вниманием. Они это прекрасно понимают и потому позволяют себе лишнее. Они обычно самодовольные и других людей ни во что не ставят, зато когда хотят добиться желаемой девушки — идут на все.

— Ты долго ещё передо мной в трусах рассекать будешь? — хмуро поинтересовалась я.

— Но у меня нет ничего. Кстати, где моя одежда?

— Лежит на гладильной доске. Ты был ужасно грязный. Весь в строительном мусоре.

— Так ты постирала мою одежду?

— Не я, а стиральная машина. Я только погладила.

— Рада, я и подумать не мог, что в наше время встречаются такие девушки, — растроганно произнёс Тим.

— Какие?

— Добрые, бескорыстные и чистые душой. Ты словно не из этого мира. У тебя даже имя необыкновенное. Рада. Радость…

— Тим, я тебе уже объясняла, что не ведусь на комплименты.

— Вот и зря. Я говорю искренне.

В эту ночь мы пили вино, ели шоколад и смотрели на звёзды. Я сидела на подоконнике, Тим рядом на стуле. Есть шоколад он не мог, потому что из-за разбитых губ каждое жевательное движение давалось ему с огромным трудом. И ещё я заметила, что даже когда он сидит на стуле, его слегка пошатывает. Значит, голова кружится.

— Иди ложись, тебе нельзя столько сидеть.

— Пойдём вместе…

— С ума сошёл. Ты сидеть-то толком не можешь.

— Я же не предложил тебе заняться со мной сексом. Просто ляжем вместе, по-братски. Зачем тебе на диване ютиться?

Не дав Тиму договорить, я отвела его в спальню и заставила лечь.

— Спокойной ночи.

Я допила вино и, оставив папку на подоконнике, легла спать. Этой ночью я спала очень неспокойно. Постоянно вздрагивала, вскрикивала и видела во сне всех своих жертв. Проснулась с тяжёлой головой и поплелась в душ. Когда вернулась, сразу обратила внимание, что на подоконнике нет папки. Я как ошпаренная влетела в спальню и увидела сидящего на кровати Тима. У него на коленях лежала папка, и он внимательно изучал документы. Подскочив к нему, словно фурия, я выхватила из его рук папку и заорала:

— Кто дал тебе право брать чужие вещи?! Что ты себе позволяешь?!

— Просто, пока ты спала, я подошёл к подоконнику… Хотел посмотреть на проснувшийся Кутузовский проспект. И увидел папку. Мне хотелось что-нибудь почитать. Как назло, у тебя нет ни газет, ни журналов, — с детской непосредственностью отчитывался Тим.

— Я запрещаю тебе прикасаться к моим вещам! И вообще, убирайся ко всем чертям из моей квартиры!

Но Тим словно не замечал моего гнева и вёл себя так, будто ничего страшного не произошло.

— Рада, а мы завтракать будем? Я бы сейчас съел поджаристый омлет. Но если не хочешь возиться, меня вполне устроит куриный бульон.

— Я уже говорила, что ты хам, и не боюсь повторить это ещё раз.

— Рада, ну не будешь же ты морить меня голодом.

— Скотина, — глухо произнесла я и хлопнула дверью.

Я спрятала папку в комод и пошла готовить омлет. Тим не заставил себя ждать и нарисовался на кухне уже через несколько минут.

— Боже, какие запахи!

Увидев, что он приоделся в мой банный халат, я взяла в руки скалку и хмуро спросила:

— Какого чёрта ты опять берёшь мои вещи? Зачем нацепил мой халат?

— Но ты же сама упрекала, что я рассекаю по квартире в одних трусах.

— Мог бы надеть свои брюки. Я их выгладила. У тебя патологическая потребность брать чужие вещи.

— Рада, я трусы постирал и на батарею повесил. У меня под халатом ничего нет. Если я его сейчас сниму, останусь в чём мать родила.

— А чего это ты трусняк свой постирал?! Прямо как у себя дома.

— Я дома у себя каждый день стираю. Я, между прочим, Рада, парень очень чистоплотный. Если поженимся, тебе со мной хлопотно не будет. Трусы и носки за собой я постираю сам.

— А с чего ты взял, что мы с тобой поженимся?

— Вот поживу у тебя ещё немного и сделаю тебе предложение.

— Я на всё про всё дала тебе ровно два дня. Чтоб завтра тебя здесь не было.

— И ты готова выставить больного человека на улицу?

— Я тебя взяла с улицы. Откуда взяла, туда и верну.

— Рада, какой бы стервой ты тут передо мной ни хотела казаться, ты не такая. Я чувствую.

— Фиговые у тебя чувства.

Поставив перед Тимом тарелку с омлетом, я села напротив и принялась есть свою порцию.

— Рада, а ты в детективном агентстве работаешь? — вдруг спросил Тим.

— С чего ты взял?

— Ну, там в папке целое досье на одного мужика.

— Забудь, что видел, — отрезала я и, налив кофе, нервно потянулась за сигаретой.

— Значит, угадал. Вот уж не думал, что судьба сведёт меня с девушкой-детективом.

— Тим, ты что, русского языка не понимаешь?! Уж если сунул нос в чужие дела, будь добр, вычеркни из памяти то, о чём тебе лучше не знать.

— Хорошо. Только прекрати нервничать. Тебе так идёт, когда ты улыбаешься. Хрен с этой папкой. Считай, что я ничего не видел.

Как только я сложила посуду в посудомоечную машину, в дверь позвонили. Я испуганно посмотрела на Тима и ощутила его настороженный взгляд.

— Кто это? — почти беззвучно спросил меня он.

— Не знаю.

— Ты кого-нибудь ждёшь?

— Нет. Но будет лучше, если ты сию же минуту спрячешься в комнате и сделаешь вид, что тебя здесь нет.