Солнечный луч. Дорогой интриг

Юлия Цыпленкова, 2023

Ах, как же нелегко живется благородной девушке среди предрассудков, царящих в высшем обществе… Замужество и забота о благе супруга – вот и весь путь, что предназначен женщине от рождения. А если душа просит большего? Что, если внутри тебя живет государственный деятель и реформатор? Если сил столько, что можно было бы горы сворачивать, но закон велит забыть чудачества и исполнить свой долг перед родом и обществом? Неужто смириться? Как бы не так! Есть король, и это он вершит человеческие судьбы и пишет законы. Нужно всего лишь сблизиться с ним, подружиться и доказать, что пришло время перемен.Юная баронесса Шанриз Тенерис-Доло готова к великим свершениями. И пусть дорога к мечте терниста, но Шанни уже сделала первый шаг…

Глава 3

Большой парк был полон гуляющих. Впрочем, из-за невероятных размеров он казался полупустым. Но я видела, сколько карет и колясок ожидает хозяев. Да и как иначе? Это ведь был Большой дворцовый парк. И если в чертоги короля входили лишь те, кто служил при Дворе, то здесь гулять могли не только придворные и вельможи. Разумеется, менее знатные дворяне не упускали возможности пройтись там, где можно было встретить важных чиновников, представителей высокородной аристократии, а то и Его Величество.

Хотя именно его встретить в этом парке было не так просто, потому что государь предпочитал гулять подальше от любопытных взоров, и для этого имелся Малый дворцовый парк. Был он не так уж и мал, но попасть в него можно было только с территории дворца, а сделать это могли лишь обитатели вотчины правящей династии.

Я не могла, пока еще не могла. Впрочем, и в Большом парке я гуляла не ради встречи с государем, хоть была и не против данного события. Однако сегодня матушка привезла меня сюда по требованию графа Доло. Об этом сообщил отец, получивший послание от главы рода. Матушка, услышав новость, выглядела озадаченной, батюшка хранил на лице непроницаемое выражение, Амберли с тревогой переводила взгляд с одного на другого, а я просто ждала. Конечно же, мне было любопытно! Но сдержать ворох ненужных вопросов мне удалось. Всё равно цель этого свидания будет оглашена, если и не батюшкой, то дядей.

Я не переживала, что меня будут отчитывать за выходку на дне моего рождения. Родители, несмотря на оторопь, кажется, даже были довольны — после того, как король вывел меня к подданным под руку, внимание к моей персоне было невероятным. А наутро гостиная была заполнена цветами и подарками. Подарки вернулись отправителям, а цветы и послания, после того, как их прочитала матушка, исполнившая роль строгого цензора, остались. И если бы граф Доло был недоволен, он высказался бы, не откладывая в долгий ящик слова возмущения. Однако выговора не последовало.

Но спустя неделю пришло повеление привести меня в Большой дворцовый парк для встречи с главой рода. И раз он не отчитал меня уже на следующий день, значит, причиной встречи был не разнос. Тогда что?

— Быть может, граф сыскал для Шанни хорошую партию? — предположила матушка. — Это было бы чудесно.

— Мне это неизвестно, дорогая, — ответил отец, а я понадеялась, что наша встреча с дядей к замужеству не имеет никакого отношения.

Амберли с нами, разумеется, не поехала, ей прогулки на глазах общества пока были запрещены. Еще одна глупая традиция, на мой взгляд, но приходилось слушаться. Сестрица набралась терпения, а вот я, напротив, сгорала от его отсутствия. И всему виной было любопытство. Что бы ни желал сказать граф, я хотела это услышать.

— Я хочу, чтобы вас провожали восторженными взорами, — заявила родительница. — В конце концов, нам может встретиться даже сам государь, и вы не имеете права испортить о себе впечатление после того, как он почтил вас своей милостью.

— Вы будете мной довольны, матушка, — заверила я ее и постаралась выглядеть скромно и со вкусом. И когда я вышла к ней, чтобы отправиться на встречу с графом, баронесса, пристально оглядев меня, кивнула и улыбнулась.

Большой парк был для меня «впервые», впрочем, не он один. В моей взрослой жизни всё было в первый раз и потому вызывало любопытство. Однако многое из этого мне еще предстояло пережить, а пока мы просто прогуливались по аллеям, ожидая появления его сиятельства. Я не вертела головой, рассматривая убранство парка, но успевала охватить многое, пока в неспешном повороте окидывала взглядом всё, что только могла.

Наша беседа с матушкой была больше похожа на перетирание воздуха. Мы говорили о чудесной погоде, о том, как хорошо выглядит местная публика, да и, пожалуй, больше ни о чем. Обе мы были заинтригованы, и если родительница казалась мне заметно напряженной, то я просто изнывала от любопытства. Знакомых, способных отвлечь от ожидания и размышлений, нам пока не встретилось. А сами мы были не в силах найти подходящую тему для беседы, более вразумительную, чем обсуждение цветов, преобладавших в платьях женщин, которые попадались на нашем пути.

— Где нас должен ждать его сиятельство? — устав от бессмысленного брожения по ухоженным дорожкам, спросила я.

— Если бы я знала! — воскликнула матушка, обнажив свои чувства. — Всё, что передал мне ваш отец, — это пожелание графа увидеть вас сегодня в Большом парке. Но я ума не приложу, где нам его искать и о чем вообще хочет побеседовать с вами глава рода. Я взбудоражена и не знаю, чего ожидать. С одной стороны, приглашение может стать благом для всего дома Тенерис, а с другой… — она не договорила и картинно сжала виски кончиками пальцев. — Моя бедная голова, мое бедное сердце, мое неразумное дитя…

— Я вполне разумна, — с ноткой раздражения прервала я баронессу, но тут же добавила: — Не гневайтесь, родная моя, просто я тоже заинтригована и хочу поскорей узнать причину для нашего свидания с дядюшкой.

— Ох, — вздохнула родительница, — нам остается только лишь ждать.

— Знать бы еще — где, — усмехнулась я.

— Если вы заметили, мы гуляем с вами по дорожкам вблизи ворот. И с нами лакей, одетый в ливрею наших цветов. Думаю, так мы будем более приметны.

— Вы весьма приметны, — голос графа заставил нас вздрогнуть.

Я и матушка порывисто обернулись, и из-за плеча нашего лакея выглянул граф Доло. Подняв руку, он поиграл пальцами и приветливо улыбнулся. А после вышел из своего укрытия и покачал головой:

— Я брожу за вами почти с тех пор, как вы появились. Вы совершенно невнимательны, дамы, — уже недовольно отчеканил его сиятельство. — Вы прошли мимо беседки, в которой я ждал вас, однако даже не заметили моей поднятой руки. Но мне было любопытно послушать, о чем говорят женщины, оставшись без мужского общества, и я позволил себе пристроиться за вами. Однако вы ничем меня не удивили — женщинам говорить совершенно не о чем. Пустая болтовня, да и только, — мы с матушкой одновременно зарумянились. Я ощутила приступ досады, что почувствовала родительница — мне неизвестно, но подбородок ее остался вздернутым. Настоящая благородная дама! Граф улыбнулся и приблизился.

— Элиен, я забираю с собой Шанриз. Нам нужно поговорить без свидетелей, вы же можете продолжить прогулку, или возвращайтесь в свой особняк, я сам привезу вашу дочь. В любом случае ждать ее не стоит.

— Но… — матушка широко распахнула глаза, и дядюшка добавил надменным тоном:

— Повинуйтесь. — Он подал мне руку, и когда я, бросив на матушку вопросительный взгляд, все-таки накрыла сгиб локтя его сиятельства своей ладонью, граф повел меня прочь. Однако уже через пару шагов остановился и снова обернулся. — И увольте этого лакея. Его рост и стать могут отпугнуть злодея, но не остановят, если тот решит напасть. Никакого внимания, совершенно равнодушен к исполнению своих обязанностей, а я ведь дышал ему в спину. Увольте. Я пришлю вам надежного телохранителя. Жизнь и честь женщин моего рода мне дорога. Идемте, Шанни, — сказал он мне, значительно смягчив тон.

Бросив последний взгляд на баронессу, я позволила дяде увлечь меня за собой. Взор матушки был непроницаем, но я видела, как ожесточенно она теребила платок. Родительница находилась в крайней степени волнения. Мне даже показалось на миг, что она кинется за графом и потребует отдать ей дитя, однако старшая баронесса Тенерис была отлично воспитана, и главе рода привыкла доверять. Потому за нами никто не побежал, и восклицаний тоже не было. Дядя вел меня всё дальше, а я изнывала от волнения и нетерпения с удвоенной силой. Однако я была воспитана моей матерью, и потому тоже не стала терять лица и забрасывать его сиятельство вопросами.

— Вы, наверное, хотите знать, Шанриз, куда мы идем? — полюбопытствовал граф.

— Да, узнать о конечной цели нашего путешествия было бы недурно, — ответила я.

— Здесь слишком многолюдно, дитя мое, — светски улыбнулся дядя. — Мы найдем себе местечко поуютней. — И мы свернули к ограде королевского дворца.

— Боги, — помимо воли ахнула я.

Его сиятельство едва заметно хмыкнул и изломил бровь:

— Вас что-то смущает? Разве не сюда вы стремитесь всей душой? Мне кажется, что вашу интригу на празднестве я разгадал верно.

Повернув к нему голову, я в удивлении приподняла брови и спросила с искренним любопытством:

— О чем вы, ваше сиятельство?

Граф остановился, когда до ворот оставалось всего несколько шагов. Теперь он тоже смотрел на меня. Взгляд прищуренных светло-зеленых глаз главы рода был пристальным и изучающим. Я его выдержала.

— Стало быть, Шанриз, вы утверждаете, что никакой интриги не было?

— Какой интриги, дядюшка? — переспросила я. — Мне сложно понять, о чем вы говорите.

Его сиятельство вдруг лукаво улыбнулся и беззаботно взмахнул рукой:

— Не обращайте внимания, дорогая, это всё стариковские выдумки. Не было, так не было. — Он указал кивком головы на ворота, но мы успели сделать только шаг, когда граф произнес: — Его Величество интересовался вами.

— Правда? — живо отреагировала я, и глава рода негромко рассмеялся. Он покачал головой, а когда заговорил, тон его был дружелюбен, но уже стал более серьезным. — Вы еще дитя, Шанриз, и вывести вас на чистую воду не так уж сложно. Учитесь владеть эмоциями. У вас недурно выходит, но отсутствие опыта сказывается. Слишком живая реакция, чтобы скрыть интерес. А сейчас ваши щеки порозовели. Это позволяет мне сделать вывод, что вы, дитя мое, успели хорошо подготовиться к сомнениям в случайности вашей встречи с государем, но совершенно не ожидали, что вас подловят не на лжи, а на искреннем интересе. Уверен, что вы неплохо продумали свои ответы, мимику и жесты, но стоит быть на несколько шагов впереди. Я всему этому вас научу, Шанни, если мы будем играть в открытую.

Я машинально оглянулась, опасаясь, что нас могут подслушать, и дядюшка одобрительно кивнул.

— Осторожность важна, вы совершенно правы. Однако, имея за плечами богатый опыт службы при Дворе, я давно научился отслеживать любопытных и соглядатаев. Нас никто не слышит, даже стража, не волнуйтесь.

Я некоторое время сверлила взглядом своего старшего родственника, пытаясь понять, что скрыто за его словами, но вскоре не выдержала и спросила:

— Зачем вы говорите мне всё это?

— Мы обо всем поговорим подробней и в ином месте. А до тех пор, пока я не возобновлю этой беседы, не вздумайте начинать ее сами. Сейчас нам с вами предстоит одно важное дело, и я желаю, чтобы вы были само очарование. Вам ясно, Шанриз?

— Более чем, — ответила я с достоинством. И хоть мое любопытство возросло до небес, как и ощущение подвоха, однако терпеть я умела, поэтому возражать не стала. — Но могу ли я все-таки задать вам один вопрос, пока мы не пересекли ворот?

— Спрашивайте, — милостиво кивнул граф.

И, подавшись к нему, я спросила, значительно понизив голос:

— Он и вправду спрашивал обо мне?

Дядюшка усмехнулся и покачал головой:

— А вы думаете, что я солгал вам? — глаза его сиятельства опять лукаво блеснули, и он продолжил: — И вы совершенно правы — я вам солгал. — Однако, заметив мое недоверие, а после и разочарование, добавил: — Государь не расспрашивал меня о вас, он просил передать вам его наилучшие пожелания, а также отозвался о вас, как о воплощенном очаровании. И это истинная правда. Ваш маневр возымел нужное действие, Его Величество вас заметил. Но теперь тс-с, мы уже не одни.

Вертеть головой я не стала, но услышала, как под чьими-то подошвами шуршит гравий. Дядюшка надменно кивнул тому, кто прошел за моей спиной, и, судя по этому, я сделала вывод, что случайный встречный знаком графу, но особого значения в его глазах не имеет.

— Идемте, — велел его сиятельство. После подал мне руку, и мы наконец миновали стражу, пропустившую меня без всяких возражений.

Возможно, у дядюшки было разрешение на то, чтобы я вошла на территорию дворца, но этого спрашивать не стала, памятуя о запрете. Впрочем, он вел меня слишком уверенно, чтобы переживать о запрете войти в ворота. Стражи, бросив на меня короткий взгляд, быстро потеряли интерес. А граф их, кажется, даже не заметил, как это бывает со стулом, мимо которого проходишь и вспоминаешь о нем, лишь когда случайно заденешь.

Он и дальше шел так, как я ходила по комнатам нашего особняка, ни на что не обращая внимания. Конечно же, дворец стал для дядюшки, словно родной дом, а я терзалась желанием рассмотреть всё-всё-всё! Однако, как и в парке, не позволила себе вертеть головой. Впрочем, в парке это сделать было намного проще. А сейчас, чтобы не выглядеть деревенщиной, мне приходилось призвать всё свое самообладание. Я не позволила себе даже полуобернуться.

— Вы меня радуете, — негромко произнес дядюшка, оценив мою сдержанность. — Но вскоре вы должны стать более непринужденной.

— Я могу задать вопрос?

— Задайте, но хорошо подумайте, о чем хотите меня спросить.

— Куда вы ведете меня, ваше сиятельство?

— Прогуляться же, конечно, — ответил он тоном, будто это было само собой разумеющимся.

Вздох я подавила, только растянула губы в заученной улыбке, иначе напряжение, владевшее мной, могло сыграть против меня самой. Больше всего мне хотелось остановиться и пообещать не сойти с места, пока он не посвятит меня в свои намерения. Разумеется, это осталось лишь желанием, внешне никак не отразившимся ни на лице, ни во взгляде. Я просто продолжила то, что с успехом проделывала всё это время — терпела и ждала, когда откроется тайна моего пребывания в королевском дворце и цель нашей встречи с главой рода.

Мы не вошли во дворец, даже не приблизились к нему. Прошли мимо, обогнув большую круглую клумбу. Она удивила меня. Это было что-то привычное, то же самое, что имелось на подъезде к сотням тысяч дворцов и особняков. Мне отчего-то казалось, что в вотчине монархов всё до последней песчинки должно быть невероятным! В конце концов, при королевском дворе служил один из выдающихся магов! Не знаю, разочаровало меня это или же создало иллюзию чего-то вроде равенства между правителем и его подданными. В этих чувствах я еще не разобралась.

А вскоре я увидела знаменитый Малый дворцовый парк — предел мечтаний тех, кому достался весь Большой. Я не мечтала о парке, не скажу, что мечтала о дворце, хотя некоторые мои устремления и были связаны с ним.

— Шанни, сейчас мы с вами немного пройдемся. Никаких серьезных бесед, однако наш разговор должен быть оживленным, и хотя бы со стороны должно казаться, что нам весело. Не вздумайте смеяться через силу, мне нужна ваша искренность.

— Не пробовала быть непринужденной по принуждению, — усмехнулась я, и дядя улыбнулся:

— Недурно сказано, но вы должны быть такой. — И вдруг задал вопрос, которого я сейчас не ожидала, потому, наверное, и сумела разом расслабиться: — Как поживает малышка Амберли?

— О-о, — протянула я, — Амбер в ожидании своего совершеннолетия. И пока я блуждаю с вами по королевским чертогам, сестрица продолжает слушать учителей. Полагаю, в итоге она будет умней меня.

— Почему же? — полюбопытствовал граф.

— Судите сами, дядюшка, учиться мы начинали вместе, а продолжает Амберли в одиночестве. У нее знаний будет на полгода больше, — я многозначительно помолчала, а потом, понизив голос, доверительно сообщила: — Но она мне завидует, я знаю.

Его сиятельство рассмеялся.

— Думаю, вы правы, — ответил он с улыбкой. — Помнится, когда мой старший брат избавился от опеки учителей, я готов был сгрызть карандаш от зависти. Ужасное чувство. Не уверен, что когда-нибудь еще ощущал нечто столь же неистовой силы.

Остановившись, я воззрилась на графа с изумлением. Представить, что этот немолодой мужчина с серебром в густой шевелюре каштановых волос, чаще чопорный и высокомерный, мог бы грызть карандаш от зависти — это оказалось просто невозможно! Я даже рассмеялась абсурдности этой мысли.

— Вы меня обманываете, дядюшка! — воскликнула я.

— Ничуть, — ответил граф невозмутимо, и мы продолжили свою прогулку. — Чуть приукрашиваю, возможно, но не лгу. Я отчаянно завидовал брату.

Непринужденная беседа, которую желал его сиятельство, все-таки завязалась. И произошло это так незаметно, что я была несказанно удивлена, обнаружив, что мы прошли половину парка. И когда мы вышли к фонтану, рядом с которым расположилась нарядная стайка женщин, я даже сразу не заметила их, слушая очередной рассказ дяди из его отрочества.

— Граф Доло! — донеслось до нас восклицание.

Его сиятельство обернулся и изящно поклонился женщине, сидевшей на скамейке. Сейчас, заметив незнакомку, я поняла, что остальные женщины расположились вокруг нее. Большинство стояли, лишь две сидели по обе стороны от нее. Мое замешательство длилось всего мгновение, и я последовала примеру дяди, присев в реверансе.

— Идите же сюда, ваше сиятельство, — поманила незнакомка к себе моего спутника. — И это милое создание тоже прихватите.

Из ее тона и уверенности, с какой женщина указывала главе нашего рода, я сделала вывод, что она выше его по положению. Да и наличие сопровождения говорило о принадлежности к королевскому роду. Однако для принцессы, сестры Его Величества, дама была старовата. А кроме Ее Высочества во дворце была только одна представительница правящего рода — вдовствующая герцогиня Аританская — тетя государя.

— Представьте же вашу спутницу, Сейрос, — потребовала герцогиня, и я уже не сомневалась, что это именно она, обнаружив в чертах женщины родовое сходство с Его Величеством.

— Разумеется, ваша светлость, — склонил голову граф. — Позвольте представить вам мою любимую племянницу, и, должно быть, вы уже слышали о ней. Юная баронесса Шанриз Теренис-Доло, представительница одной из ветвей нашего славного рода. Шанриз, — тон дяди неуловимо изменился, став из учтивого строгим, — приветствуйте ее светлость герцогиню Аританскую.

— Госпожа герцогиня, — с почтением произнесла я, присев в очередном реверансе. — Для меня честь познакомиться с вами.

— Поднимитесь, дитя, — мягко велела женщина. — Дайте мне вас разглядеть. Ваше представление свету наделало много шума. Я хочу увидеть, что же пленило великосветское общество.

— Мне думается, что слухи сильно преувеличены, — улыбнулась я и скромно потупилась.

— Она прелестна, Сейрос, — не слушая меня, произнесла герцогиня. — А эти ее волосы просто чудо. Уверена, что даже в дождливый день рядом с баронессой становится светлей и теплей. Словно огонь в камине. И глаза прекрасны, они чисты, словно весеннее утро. Впрочем, это юное создание еще не познало пороков. Но глаза примечательны. Этакая свежая зелень. Вы же знаете, граф, что я оцениваю людей по глазам. Как говорится, через них на нас взирают боги. Кого из божеств вы почитаете более всего, дитя? — смена собеседника была столь стремительна, что я могла бы и растеряться, если бы успела, конечно, потому что ответ мой оказался столь же скор.

— Хэлла, ваша светлость, — ответила я и испытала досаду, потому что мне бы полагалось упомянуть в первую очередь богиню Левит — покровительницу женщин, Первейшую жену и мать. А уж никак не Бога-странника.

Однако герцогиню мой ответ не возмутил, она даже пришла в восторг:

— Какая прелесть, вы не находите? — вопросила она свое окружение.

— Это мило, — подтвердило окружение.

Я опять скромно потупилась, пряча под ресницами смятение.

— Хэлл! Самый свободолюбивый из всего пантеона! Любопытного вы выбрали себе покровителя, баронесса. Почему не Левит?

Подняв на нее взор, я улыбнулась. За время короткой паузы я рассмотрела герцогиню. Она не была красавицей, как и ее племянник, однако имела приятные черты. Серо-голубые глаза казались теплыми, но, приглядевшись, можно было рассмотреть искорки лукавства. Вокруг ее глаз разбегались тонкие лучики морщинок, и мне подумалось, что ее светлость в юности была смешливой, может, и сейчас осталась такой же, однако этого я точно сказать не могла. И все-таки в ней ощущалась некая властность. Я мало что знала об этой женщине, и потому не могла сделать более точных выводов.

— Я почитаю Левит, — ответила я. — Она — воплощение благодати, подаренной женщинам. Да, я почитаю и преклоняюсь перед Первейшей женой и матерью, но Хэлл мне ближе. Как учат нас священники, душа сама откликается на призыв того, кому будет служить в посмертии. Моя потянулась к Счастливчику.

— Он невероятен, — улыбнулась в ответ герцогиня. — И все-таки он покровитель путешественников, солдат, моряков, а также игроков, воров и убийц. Тех, кто ищет удачи в делах.

— Удача нужна каждому из нас, ваша светлость, — возразила я и улыбнулась: — Даже в поисках хорошего портного.

— Это верно, — рассмеялась герцогиня и протянула руку графу, с интересом слушавшему наш короткий разговор. — Пройдемся, Сейрос.

Его сиятельство помог королевской тетушке подняться на ноги. Повинуясь ее жесту, фрейлины не последовали за ней, и я осталась с ними после того, как дядя велел мне это. Герцогиня оказалась невеликого роста, она едва достигала плеча рослого графа. Со спины ее светлость выглядела значительно моложе. Если бы я не смотрела ей в лицо, то могла бы решить, что мой дядюшка сопровождает юную девицу. Они разговаривали, но о чем, оставалось только гадать.

Наглядевшись вслед удаляющейся паре, я повернула голову и ощутила неловкость. Взгляды фрейлин герцогини были направлены на меня. Они изучали меня, рассматривали, а я не знала, как поступить. Если покажу норов и начну разглядывать их в ответ, не сочтут ли это невежеством? Вызывать неприязнь придворных дам мне вовсе не хотелось. И поэтому я решила продолжить в прежнем духе, больше повторяя поведение Амберли, чем смущаясь на самом деле. Скромность не входила в число моих добродетелей, если уж говорить откровенно, потому чужие взгляды вызывали досаду и раздражение, раз уж я не могла ответить на них тем же. Оставалось смотреть себе под ноги и ожидать возвращения графа Доло.

Заговаривать со мной не спешили, молчала и я. Впрочем, и между собой дамы не заводили бесед, даже шепотка не доносилось до моего слуха. Коротко вздохнув, я повернула голову и посмотрела на дядю и герцогиню, остановившихся в отдалении. Они продолжали свою беседу, время от времени поглядываю в нашу с фрейлинами сторону. И в это мгновение я отчаянно жалела, что не имею отменного слуха, чтобы подслушать их разговор. Мне было любопытно до зубовного скрежета.

Наконец, граф и ее светлость повернули назад. Герцогиня беззаботно улыбалась, дядюшка тоже выглядел довольным. Я помимо воли устремила на графа пристальный взор, но он никак не отреагировал. Это отрезвило. Опустив взгляд, я присела в реверансе, как и фрейлины, приветствуя возвращение ее светлости.

— Позволите ли нам проститься с вами? — спросил дядя, когда подвел герцогиню к скамейке.

— Сейчас да, — ответила она. — Но я верю, что вскоре мы встретимся вновь. — После перевела взгляд на меня и, притянув руку, потрепала по щеке. — Просто прелесть, — сказала ее светлость и больше ничего к этому не добавила.

— Идемте, дитя мое, — велел мне дядюшка.

Я попрощалась с герцогиней, и мы направились в обратном направлении, словно мы достигли цели нашей прогулки. Мы и вправду вскоре покинули Малый парк и зашагали прежним путем, но уже в сторону ворот. Когда мы проходили мимо парадного входа во дворец, оттуда выпорхнула еще одна стайка женщин, но в этот раз сопровождали они юную черноволосую девушку, рядом с которой шла блондинка, заметно старше своей спутницы.

— Вот как, — негромко произнес граф, не обращаясь ко мне. — Будем надеяться, что в этот раз нас не остановят.

— Это же Ее Высочество? — негромко спросила я. — А кто эта блондинка? Ее компаньонка?

— Это? — его сиятельство как-то недобро усмехнулся. — Это, дитя мое, графиня Серпина Хальт, — он выдержал короткую паузу и закончил сухо: — Фаворитка Его Величества.

— Ох, — только и сказала я.

Осторожно выглянув из-за его плеча, я присмотрелась к блондинке. Однако она как раз отвернулась, и всё, что я разглядела, это узкую спину и плечи, открытые нежно-голубой тканью платья. А затем мы прошли дальше, и оборачиваться было бы дурным тоном. Поэтому я продолжила путь, сосредоточенно глядя перед собой. Мне было о чем подумать. Наличие фаворитки могло мне помешать. И уже одно это вызвало живейшую неприязнь к пока еще незнакомой мне женщине.

Воцарившееся молчание не нарушили ни граф, ни я. Лишь когда мы не свернули к воротам, через которые попали на дворцовую территорию, я обернулась к дяде. Почувствовав это, граф ответил мне изломленной бровью, и вопросов я задавать не стала. Я поглядывала на людей, попадавшихся нам по дороге. Кто-то не скрывал любопытства и поворачивал голову нам вслед, а кто-то и вовсе не обращал внимания.

Его сиятельство не спешил представлять мне кого-либо, а я, конечно же, не спрашивала у него ни имен, ни должностей. Хотя, признаться, было любопытно. Но еще более любопытно было узнать, для чего глава рода затеял эту прогулку, целью которой, и я уже не сомневалась, была встреча с герцогиней. О чем они разговаривали, когда отошли от меня и от фрейлин? И чем были довольны, когда вернулись?

Я вздохнула, и его сиятельство произнес с покровительственной улыбкой:

— Терпение, дорогая, осталось совсем немного.

— До чего? — спросила я.

— До откровений, конечно же, — ответил дядюшка с едва уловимой иронией.

И с этого момента я вообще перестала замечать что-либо. Мне хотелось ускорить шаг, чтобы «немного» превратилось в «ничто». И если бы не неспешная поступь главы рода, я непременно пошла бы быстрей. И когда мы приблизились к карете, ожидавшей его сиятельство с наружной стороны парадных ворот, я успела извести себя нетерпением. А уже сидя в карете, я воззрилась на дядюшку, ожидая, когда он развеет таинственность и ответит на все невысказанные вопросы. Впрочем, они были готовы сорваться с моего языка, но, изыскав последние крошки хороших манер, я мучилась, но терпела.

— Чудесные нынче погоды, не находите, дитя мое? — вопросил граф Доло, поглядев в окошко.

Карета уже тронулась с места, и его сиятельство некоторое время рассматривал неспешно сменявшиеся за окошком виды. Он молчал, а я медленно закипала. И когда до потери облика благородной девицы оставалось совсем чуть-чуть, дядюшка повернулся ко мне и укоризненно покачал головой.

— Как вы с таким терпением сумели дождаться встречи с Его Величеством, а не выпрыгнули на него из кустов? Совестно, госпожа баронесса. Вы наметили себе жизнь, в которой придется немало бороться за существование, и не всегда эта борьба будет стремительной атакой. Вам стоит поработать над собой, Шанриз. Учитесь сохранять лицо даже там, где готовы вцепиться в горло вашему врагу.

— Да о чем вы, ваше сиятельство? — праведно возмутилась я. — Еще скажите, что я устроила охоту на самого короля. Всё намекаете и намекаете на что-то…

И я отвернулась, гордо вздернув подбородок, но в ответ услышала хмыканье дяди и скосила на него глаза. Граф улыбался, и в улыбке его было больше насмешки, чем веселья.

— Так и стойте на этом, Шанриз, — произнес глава рода. — Но мне лгать не имеет смысла. Я отлично знаю ваше поместье, а также мне известно, где вам следовало идти к пруду. Та дорога не имеет пересечений с аллеей, по которой вели гостей. Вы замечательно назвали встречу с государем — охота. И раз уж она удалась, то нам стоит закрепить успех, пока наш дорогой монарх еще помнит девицу, которую он привел для представления великосветскому обществу. И я повторяю еще раз, вы должны быть со мной искренни, потому что я с вами совершенно честен. — Я отвела взгляд, ощутив прилив смущения. — Поначалу я был ошеломлен, как и все. Впрочем, был ошеломлен больше остальных, потому что ваша интрига открылась мне в ту же минуту, когда вы присели в реверансе. — Я вновь посмотрела на дядю, теперь настороженно. — Вам бы следовало задать трепку, однако я решил, что не буду этого делать. Напротив, я готов поддержать ваше начинание, и потому мы сегодня встретились.

— Почему? — спросила я, вновь ощутив любопытство.

— Во благо рода, — ответил граф. — Мы теряем свои позиции при Дворе. Этого нельзя допустить. Род Доло верно служил правящей династии на протяжении двухсот лет. Двести лет наши с вами предки были политиками, воинами, даже участвовали в Совете. Однако этой славной эпохе приходит конец. Мои сыновья, ваши кузены, не оправдали моих ожиданий. Они мягки и слабохарактерны и не могут представлять наших интересов. Зато в вас я увидел решительность и смелость. Потому я делаю ставку на вас, дитя мое.

— Ох, — выдохнула я, прижав ладонь к груди.

— Вам нечего опасаться, Шанриз. Я с вами, и я, в отличие от вас, знаю расстановку сил при Дворе, и как стоит действовать. Если вы так же умны, сколь отчаянны, то мы добьемся успеха, и вы займете место, к которому стремитесь.

— Что вы хотите сказать? — настороженно спросила я.

Дядя улыбнулся. Я ждала, что он ответит, потому что не совсем понимала, чего он ждет от меня. Нет, свою роль я осознала, но не могла постичь, как я могу помочь роду.

— Если мы будем действовать разумно и уверенно, то однажды вы сместите графиню Хальт и займете ее место, а я приложу все усилия, чтобы вы на нем задержались подольше.

— Стану фавориткой? — уточнила я.

— Разве не к этому вы стремитесь? — он иронично вздернул брови.

Я не спешила с ответом, потому что граф не разгадал моих намерений. Я ожидала несколько иного, и с тем, о чем говорил глава рода, это если и имело что-то общее, но весьма отдаленно. Однако если я сейчас скажу, что не мечу на место графини, тогда его сиятельство поинтересуется, зачем мне нужно сближение с королем. Но, услышав ответ, не сочтет ли он меня сумасбродной? В этом случае помощи от влиятельного родственника мне не видать, и тогда до короля мне не дотянуться еще очень долго…

— Государь любит графиню? — спросила я больше для того, чтобы еще оттянуть время своего ответа.

Теперь молчал дядя. Он смотрел на меня и, кажется, обдумывал, что мне ответить. Наконец, мягко улыбнулся и произнес:

— Вас не должны волновать его чувства к другой женщине, только его отношение к вам. Пока это больше любопытство, даже наш государь имеет эту слабость. И мы не дадим этому любопытству угаснуть.

— И все-таки, — не отступила я. — Если мне предстоит борьба с ней, то я хочу знать больше о женщине, с которой вступлю в соперничество.

В этот раз граф молчал дольше. Он по-прежнему смотрел на меня, его взгляд скользил по моему лицу, словно дядя впервые его видел. Его сиятельство потер подбородок:

— Как интересно, — чуть растянув слова, заговорил граф. — Ваша матушка неоднократно говорила о вашей внешней схожести с нашей бабушкой, но я не придавал этому значения. Она ведь была из дома Тенерис, однако дед выбрал ее среди множества претенденток более выгодных, чем родственница из подчиненной ветви рода. И ведь не прогадал. Она была сильной женщиной, умной и весьма коварной. Многие считали ее сумасбродкой, однако бабушка ничего не делала без явной выгоды для мужа или детей. Все ее выходки имели под собой твердую основу и часто вели к успеху. Но я не ожидал, что увижу ее черты в ком-то из ныне живущих родственников. Однако наследие передалось вам спустя два поколения. Женщины, урожденные Тенерис, имеют сильные черты характера. Хочется верить, что в вас они проявятся в полную силу. — Он откинулся на спинку сиденья и улыбнулся уже совершенно искренне. — Похоже, я выбрал верную тактику, решив быть с вами предельно откровенным. Скажите, Шанни, вы романтичны по натуре? — Вопрос был неожиданным, и я немного растерялась, но решила теперь быть с ним честной, ответив любезностью на любезность.

— Нет, — сказала я. — Я далека от романтики. Облака находятся слишком высоко, чтобы я стремилась оказаться среди них. Но я уверенно чувствую себя, когда под ногами земная твердь.

— Вы мечтали произвести фурор и покорить мужчин на своем представлении?

— Я мечтала встретиться с королем. Я хотела, чтобы он меня заметил.

— У вас это вышло, — хмыкнул дядя. — Значит, вы и вправду целеустремленная девица. Это радует. Но не поддавайтесь эмоциям. Чтобы завоевать такого мужчину, как наш государь, вам потребуется немало терпения, — граф выглянул в окно, после дернул шнурок, и карета остановилась. — Пройдемся.

Оказалось, что мы уже въехали в предместье. И это удивило, потому что после празднества мы вернулись из поместья в особняк в столице. Однако возражать я не стала и послушно вложила пальцы в ладонь дядюшки, когда он подал руку, чтобы помочь мне выйти из кареты.

— Вернемся к графине, — заговорил его сиятельство, и я перевела на него взгляд. — Серпина Хальт не особо хороша собой, но приятна взору. Она продержалась подле государя удивительно долго. Уже больше двух лет он делит с ней ложе. — Я смущенно потупилась, всё же к таким разговорам я не была приучена, хоть иногда мы с Амбер и говорили об этой стороне супружества. — Первые полгода он смотрел только на графиню, но потом у короля случались и иные, кратковременные, связи. Он быстро остывает, если не находит в женщине то, что способно его удержать. Серпина стойко выдержала интриги царственного любовника. Она дает королю покой и отдохновение. К тому же графиня подружилась с Ее Высочеством, и не секрет, что государь обожает свою младшую сестру. С замужеством старших Его Величество затягивать не стал, но с Селией не спешит расстаться. Вам известно, что отец государя и наш бывший правитель скончался рано. Королева умерла в родах, и даже маг не сумел ей помочь. Так вот, графиня и принцесса окружили короля тем, чего он был лишен с ранней юности — семейным уютом. И в этом сила нынешней фаворитки. Кроме того, род ее покойного мужа, а точней, кузен графа Хальта из старшей ветви — герцог Ришем, возвысился и укрепился. Он поддерживает Серпину и зорко следит за тем, чтобы у нее не появилось соперницы. На короля сложно влиять, почти невозможно, но он готов делать приятное для своей женщины, и потому можно сказать, что за герцогом стоит сам государь.

— Но как же…

Дядя широко улыбнулся.

— Герцогиня Аританская, дитя мое, — не без пафоса ответил граф. — Она не выносит Серпину из-за того, что утеряла власть над принцессой. Графиня, спеша закрепиться, перетянула на себя внимание Ее Высочества, и та перестала внимать тетушке. Более того, в узкий семейный круг ее светлость забыли пригласить, там царствует фаворитка. И всё это нам на руку, потому что герцогиня станет нам союзником и верным помощником.

— Как? — мрачновато спросила я. Картина, открывавшаяся передо мной, пугала больше, чем вызывала интерес и желание начать действовать.

— Вы будете ее фрейлиной, Шанриз, — торжествующе объявил дядя. — Ее светлость благоволит вам, и ни герцог Ришем, ни графиня Хальт не смеют запретить ей взять вас к себе. Да они пока и не будут расценивать вас как серьезную угрозу. Однако вы и вправду угроза, потому что ваши союзники — это их противники. И поверьте, их немало. Впрочем, пока вы не являетесь силой, они будут с вами в добрых отношениях, но встревать в грызню не станут. Но когда вы обретете вес, поддержка ваших сторонников станет более ощутимой. А пока нас трое. Тетя короля, которая хочет избавиться от его фаворитки. Я, глава рода, который хочет помочь вам, а заодно избавиться от обнаглевшего герцога. И вы, кому нужен сам король.

Против нас Ришем, графиня и принцесса. Селия примет сторону Серпины, в этом не приходится сомневаться. Вступая в сражение с ними, мы уничтожаем уютный мирок государя. И это играет против нас…

— За что вы ненавидите герцога? — прервала я дядю, мало заботясь о правилах хорошего тона.

Я откинула их за ненадобностью, потому что меня втягивали в опасное предприятие, и мне нужно было знать все нюансы.

— Он сильно раскачал подо мной кресло, — вновь не стал кривить душой его сиятельство. — Еще немного, и высокородный выскочка вышибет меня с должности, а после и из дворца. Род Доло и все его ветви утеряют милость государя. Это дурно скажется в будущем. Не многие семейства решат связаться с нами. Так что если желаете для Амберли удачного замужества, которое возможно, пока я при власти, то стоит быть решительной, смелой и целеустремленной, какой вы были на вашем празднике. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — кивнула я.

— Потому ваша выходка оказалась как нельзя кстати. Вы вовремя повзрослели, Шанни. Итак, готовы ли вы помочь вашему роду?

Я облизала вдруг пересохшие губы, после и вовсе отвернулась и зажмурилась от паники, вдруг овладевшей мной. Однако сжала кулаки и медленно выдохнула, оценивая перспективы, которых смогу достичь, участвуя в интригах дяди и герцогини. И пусть конечная цель у нас и разнится, но путь остается один. И я обернулась к его сиятельству.

— Что ожидает меня, если мы проиграем?

— Замужество, — пожал плечами дядя. — Если поспешим, то выгодное замужество. Что еще может вас ожидать?

— Значит, перед нами могущественный противник, а за спиной лишь тени?

— Как красиво сказано, дитя мое, — рассмеялся граф, — но совершенно верно.

— Значит, нужно облачить их в плоть, — кивнула я сама себе.

Его сиятельство не ответил, он наблюдал за мной.

— Матушка и батюшка? Что скажут они?

— Будут счастливы вашему возвышению, — пожал плечами дядя. — Что они еще могут сказать? Вы переедите во дворец, будете служить самой тетушке Его Величества. И желанные вашей матушке завидные женихи окажутся так близко, что останется только перебирать их, как крестьянки перебирают крупу. А спрос на вас будет, в этом я уверен. Но не они наша цель. Так что же вы скажете, Шанриз?

— Хорошо, я готова, — тут же ответила я, не позволяя себе ни единого мгновения для колебаний. Это соответствует моим желаниям, так почему бы и не попробовать, когда для меня уже проложили дорогу? — Да, я готова.

— Ни минуты в вас не сомневался, — широко улыбнулся дядюшка и мягко пожал мне пальцы, словно мы заключили важную сделку. Впрочем, так оно и было.