Холодный свет далёкой звезды

Юлия Флёри, 2017

Вернуться на шаг назад, чтобы исправить ошибки, бывает сложнее, чем сделать вид, что их не произошло. Оглянуться и посмотреть правде в глаза не так легко, как кажется. Слишком резко Лора и Ильдар перешли из одного этапа своей непростой жизни в другой. Только вот справляться с новыми проблемами и препятствиями на пути к пониманию уже не успевают. Много всего. Ошибки прошлого, настоящие сомнения. Окружающие их люди, которые пытаются добиться своих скрытых и явных целей. А ещё есть желание. Одно на двоих. И желание это связывает воедино прошлое и будущее. Пришло время увидеть то, что было скрыто от влюблённого взгляда. Узнать уродливую правду и истинную цель поступков, раскрыть смысл сказанных прежде слов. И лишь потом решить… стоит ли делать следующий шаг на пути друг к другу. Нужен ли кому-то этот шаг, или идти уже не к кому… Вторая часть дилогии. Первая часть: "Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием". Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Через час Лору провели в палату интенсивной терапии, где при поддержке множества аппаратов лежал Ильдар. Непривычно бледный, будто за одну ночь похудевший, с заострёнными чертами лица… Многослойная повязка на плече, в вене катетер. Капельная система заряжена пакетами с различными растворами.

В первый момент было как-то страшно к нему прикоснуться. Страх навредить заставлял цепенеть. Беззащитный, уязвимый… не был похож на самого себя. А ещё было непривычно без его успокаивающих слов, нежных поглаживаний по кончикам пальцев. Ильдар часто говорил, что энергия человеческого тела способна творить чудеса и его прикосновения действительно приносили неестественное, будто магическое тепло. Он успокаивал своей улыбкой, взглядом, даже своим молчанием. Сейчас же тревожные мысли побеждали, окутывали, закручивали в непрозрачную пелену сомнений.

— Я с тобой. — Проговорила еле слышно, подходя ближе. — Так странно… — Присела на край койки и, поборов дрожь в руках, легко коснулась прохладной ладони. — Твой брат сказал, что всё хорошо… — Начала и осеклась, понимая, что говорит что-то не то.

Несколько раз вдохнула и выдохнула, а потом решила просто помолчать рядом с ним. Пальцы осторожно скользили по его ладони, по запястью, предплечью… Сейчас злосчастного браслета на руке не было… Не осталось и тех глупых мыслей. Только желание увидеть мужа здоровым, сильным. Таким, каким он оставался на протяжении многих лет.

— Даже интересно, о чём ты думаешь, сидя к нему так близко. — Раздалось за спиной и Лора вздрогнула, оборачиваясь. Щёки раскраснелись мгновенно, даже руку одёрнула, словно обожглась.

Адашев стоял на пороге палаты и смотрел их, как сейчас казалось, семейным, фирменным, предельно внимательным взглядом. Словно на всю жизнь пытался запомнить. Плечом он опирался о дверной косяк, между пальцами тлела сигарета. Уловив взгляд Лоры, словно нарочно, глубоко затянулся и с силой вытолкнул из лёгких дымный воздух. Приподнял брови, точно хотел спросить: «Что-то не так?..».

— Ты мог бы не курить? Это всё-таки палата. — Осторожно заметила, хорошо понимая, что это одна из провокационных сторон их общения.

Адашев-младший явно не обещал спокойной жизни и решил акцентировать на этом внимание в первый же момент, не играя, предупреждая.

— Только потому, что палата? — Заметил издевательски.

— Мне неприятно. — Возразила жёстко и с койки поднялась, отошла к стене. Руками опиралась по сторонам от бёдер. Или даже не упиралась, а, скорее, придерживалась.

Адашев оценил, что не пытается жестами демонстрировать нежелание общаться и уступил. Отошёл к окну, чтобы выбросить окурок.

— Мужу в доме тоже курить не разрешаешь? — Откровенно посмеивался.

— Ильдар не курит.

— Вот как? Извини, не знал. По крайней мере, при последней встрече, он от предложения не отказался. — Нахмурился и почесал лоб кончиком мизинца. — Месяца два назад, кажется.

В палате повисло молчание. Не сказать даже, что неловкое. Просто свинцово-тяжёлое молчание, которое напрягало, но при этом никто не торопился его нарушать. Выдержка Лоры не подвела и в этот раз. Адашев-младший, признавая проигрыш, тихо рассмеялся, опустил взгляд к полу и уже из такого положения, исподлобья, посмотрел иначе. Чуть мягче.

— Жена, значит? — Уточнил миролюбиво, а потом, резко тряханув плечами, выпрямив спину, стремительно приблизился, выставляя перед собой ладонь для дружеского рукопожатия. — Акмаль. Для своих — Малый. — Произнёс чрезмерно жёстким тоном. Взгляд испытующий, а рука так и висит в воздухе, ожидая встречного жеста.

— Лора. — Ответила тихо, посмотрела в глаза, но руку принимать не спешила. Видела неприятные, угрожающие искорки в его глазах, но Адашев настойчив. Он дождался.

Её ладонь сжал крепко, даже слишком, и не отпустил, когда потянула на себя, считая знакомство состоявшимся. Глаза неприятно прищурил, один уголок губ пополз вверх, вытягивая на себя жёсткую ухмылку.

— Не мусульманка. — Потянул с удовольствием и, выпятив вперёд нижнюю губу, оценивающе кивнул. — Русская. — Произнёс так, будто это было оскорблением.

Окинул медленным взглядом с головы до ног и хмыкнул, когда попыталась увернуться от прикосновения. Терпеливо дождался, пока успокоится и затем всё же провёл кончиками пальцев по распущенным волосам. Будто случайно, невесомым прикосновением задел линию скулы.

— Голова… не покрыта платком. — Задумчиво потянул он лишь для демонстрации. Свои выводы сделал ещё до того, как решился войти, и начать этот разговор. Лора всё видела, только вот предугадать очередной поворот его логики не получалось. Приходилось поддаваться и терпеливо ждать, пока наиграется.

Акмаль говорил с ощутимым акцентом и оттого его голос вызывал необоснованную панику. Куда большую, чем слова.

— В вопросах веры он всегда был очень категоричен. Очень! — Добавил внушительно и только тогда ладонь отпустил, попутно отмечая, что Лора не пыталась его побороть, не пыталась вырваться. Снова оценил. Тем, что она понимает больше, чем могла бы, определённо нравилась. Вот только вопросов было больше чем ответов. А ещё отчего-то казалось, что у неё ответов на эти вопросы нет. По крайней мере, нет слов, которыми можно это объяснить.

Отступил на благоразумное расстояние, посмотрел на происходящее со стороны и снова нахмурился.

— Даже не представляю, что может вас с ним связывать. — Наконец, выдал свои умозаключения. Помолчав несколько секунд, добавил: — Ты не похожа ни на одну из его любовниц. Не его типаж. — Пояснил, пожимая плечами.

— Со многими знаком?

— Да практически с каждой. А тут: раз! и сразу жена. Странно, не находишь?

Прошёлся до окна и обратно, искоса поглядывая в сторону Лоры. Резко остановился, припирая к стене требовательным вопросительным взглядом, как только понял, что не ответила. Лора тоже причину эту уловила и прокашлялась.

— Представь себе: нет, не нахожу! — В голосе язвительность. Необъяснима неприязнь и опаска. — Мы женаты почти семь лет и, общаясь с тобой, я начинаю понимать, почему не познакомились прежде. Приятного мало. — Пояснила тут же и всё же скрестила руки на груди.

Было понятно, что информация заставила его задуматься, только вот выводы не позволяли самой себе дать передышку. Ильдар не любил говорить о семье. Подчёркивал, что общается с родственниками крайне редко, но она хотя бы об их существовании знала. А они о ней?..

Всё, что Адашев смог ответить, так это непонятное хмыканье. Потёр двумя пальцами подбородок, прикрыл указательным губы, как вдруг его взгляд оживился и всё тело выпрямилось в струну.

— Что… действительно жена? И-и… — Развёл руками, словно не знал, как правильно сформулировать фразу. — И ты сейчас здесь… Для того… Для того, чтобы…

— Просто для того, чтобы быть рядом. Это тебя удивляет? — Подсказала и тоже нахмурилась. Хотя бы оттого, что не знала, как себя с этим мужчиной вести.

— А я уж думал для того, чтобы добить. — Проговорил пусть и тихо, но абсолютно серьёзно. — Знаешь, я считаю, он выбрал тебя не просто так. — Вдруг произнёс в азарте и как-то весь оживился. — Ты действительно не похожа ни на одну из тех… Ты другая. И смотришь иначе. Словно и не его вовсе. Не забитое и испуганное существо, не тень, а… совершенно нормальная женщина. Даже кажется, что самостоятельная, уверенная в себе. Но почему с ним? Я и представить не мог, что у Дара будет женщина подобного рода. Он предпочитает послушных, удобных. Ты явно не из них. Ничего, что проговорил это вслух?

— Ничего. — Процедила Лора сквозь зубы.

— Подожди… Семь лет… Семь лет! Действительно! — Непонятно чему обрадовался. — Именно столько я и не видел результатов его «любви». Что ты с ним сделала? Околдовала? — Теперь откровенно забавлялся Адашев. — Подчинила? Заманила? Это шантаж?

— Ты ведёшь себя как ребёнок.

— Да ладно тебе! Я младше его всего на четыре года!

— Послушай…

— Акмаль. — Напомнил и склонил голову, изображая внимание.

— Да, Акмаль… — Так непривычно было обращаться с незнакомым именем к, вроде как, знакомому человеку, но всё чаще находила различия, разницу в поведении, замечала несоответствия и свыкалась с ощущениями. — Так вот, давай договоримся так: я не знаю, что ты имеешь против меня…

— Глупости! Я от тебя в восторге!

— Да, конечно. — Сдавленно согласилась. — Только давай ты этот восторг при Ильдаре выражать не будешь, хорошо? Я не знаю, какие там отношения у вас, но…

— Теплые и братские. — Снова перебил, повышая тональность. Откровенно переходя на грубость, которую Лора игнорировала, заглушая предельно вежливой улыбкой.

— В общем, давай ты сделаешь вид, что ничего не произошло и так всем нам будет проще. Ильдар придёт в себя, и мы уедем…

— Не так быстро.

— Что… не так быстро? — Запнулась на мысли.

— Уедете не так быстро. — Пояснил, получая удовольствие от произведённого эффекта, от растерянности.

— Но ты же сказал…

— Это я Мансуру сказал. А что ты ожидала от меня в тот момент услышать? Что у Дара огромная кровопотеря и он не придёт в сознание ещё дня три как минимум? О том, что у него нарушена проводимость в имплантированной плате и не работает одна рука? О том, что это дополнительная операция, восстановление после которой не день и не два? Я с другом его говорил! — Едва ли не прокричал, раздражаясь. — Да удивительно то, что вы его вообще сюда довезли!

— То есть всё плохо?

— Не всё и не настолько плохо. — Ответил резко и шагнул вперёд. — Но насчёт общения… Общения между нами, — указал пальцем на себя и на Лору поочерёдно, — ты явно погорячилась. И будь готова к тому, что оно затянется как минимум на месяц.

— Когда Ильдар придёт в себя…

— Когда Ильдар придёт в себя, твоего духу здесь не будет! Потому как, что бы между вами не происходило, кто бы кого ни имел… — Неожиданно замолчал, переводя дух. — Он до чёртиков ревнивый тип. А я слишком упёртый парень, чтобы отступать просто так.

— Отступать от чего? — Охнула Лора от неожиданности, но Адашев уже ушёл, резко прикрыв за собой дверь палаты. — Вот и прояснили… — Пробормотала сама себе и с осторожностью глянула на Ильдара, словно он мог бы сейчас дать подсказку, но Ильдар молчал.

Рядом с ним удалось уснуть. Удалось успокоиться, забыться. Разбудила возня в палате совсем рядом, будто над головой. Резко дёрнувшись, Лора быстро сориентировалась и взглядом, точно гвоздями, прибила медсестру к полу.

— Извините… Здесь, за дверью, есть комната отдыха. Доктор Адашев распорядился вас туда проводить. — Девушка перевела взгляд на дальнюю дверь. — Вам наверно неудобно и…

— Да, спасибо, всё в порядке. Что-то ещё? — Оборвала резко и всё ещё пыталась считать то, что медсестра может скрывать, Лора не сбавляла напор. Уже поднялась и стояла к ней лицом. Чуть помедлив, обошла больничную койку так, чтобы загородить Ильдара.

— Ещё? Ещё мне нужно заправить капельницу. Вот.

Девушка выкатила из-за спины штатив, останавливая чуть в стороне от себя и немного оробела, не зная, как себя дальше вести.

— Заправляйте. Я вам мешаю? — Вышло немного агрессивно.

Девушка активно закивала головой, а Лора, чтобы хоть как-то сбавить обороты, отошла в сторону, правда, неотрывно следила за происходящим, отмечая настороженным взглядом каждое движение.

— Минут через двадцать я зайду, чтобы переключить флакон. — Оглянулась у двери, но Лора отрицательно качнула головой.

— Не стоит. Я сама. Когда нужно будет снять, обязательно вас позову.

— А…

— Что?

— Нет, ничего. Доктор Адашев спрашивал, не собираетесь ли вы уходить…

— Не собираюсь. — Процедила, вспоминая самого Адашева, и взглядом отпустила девушку, попросту отвернувшись к окну.

В этой клинике Лоре всё меньше нравилась атмосфера, которая со временем обещала накалиться, не нравилась обстановка и не нравился персонал, который так и норовил узнать то, что ему не полагается. Чего только стоила эта медсестра, которая банально рассматривала её спящую вместо того, чтобы быстро и тихо выполнить работу. Лора не стерпела и вышла в ванную комнату, чтобы взглянуть на себя. Распущенные волосы требовали если и не ухода, то хотя бы привести себя в порядок. Лицо уставшее, но в целом неплохо: сон дал своё. Руки… на руках синяки, но их немного. Ссадина после наручников потемнела и в местах наибольших повреждений покрылась коркой. Некрасивый синяк на шее, похожий на след от пальцев. Вчера был незаметен, а сегодня потемнел. Что ещё? Большего под костюмом не разглядеть. А, вообще, хотелось принять душ и переодеться!

Желание удалось исполнить только к вечеру, когда доверенные люди привезли из дома необходимые вещи. К тому моменту успела дважды попререкаться с Мансуром, который чувствовал себя крайне вольно и отделаться молчаливым недовольством от Акмаля. Ильдар, кроме поглощённых литровых объёмов жидкости, изменений в происходящее не внёс.

Десять минут уединения в ванной комнате принесли необходимое ощущение лёгкости, свободы. Уютная одежда — спокойствие. И всё бы хорошо, если бы за спиной не раздалось скромное покашливание.

По привычке, выработанной за этот бесконечно долгий день, Лора подпрыгнула на месте, на ходу натягивая тонкий свитер, расправляя его по туловищу. Сейчас не нужно было ни сурового взгляда, ни устрашающих возгласов. Она просто смотрела на Акмаля и ожидала очередного выпада, к которому, как только что поняла, подготовиться не успела.

— Давно стоишь? — Не дождалась она никакой реакции на довольном лице, никаких слов. А Акмаль улыбнулся шире.

— Кажется, трусы на тебе уже были. — Намеренно поддел, хотя вошёл не так давно, как утверждал. Лора издёвку проглотила, не желая даже вникать в их тёплую братскую, как сам Акмаль отметил, любовь.

— Отлично! Ты за этим прокрался?

— Я не крался — это ты слишком расслабилась и ничего не слышала. Непозволительная роскошь для жены такого человека. Ты всегда должна быть начеку.

— Зачем пришёл? — Повторила резче.

— Не поверишь: захотел проведать дорогого брата. Прихожу — с ним без изменений, тебя нет. Разволновался не на шутку. — В голосе и поведении и намёка на былое волнение не осталось. — Кстати, не запирать дверь — это у вас дома так принято?

— Дома мне не от кого срываться. Но сегодняшний урок учту. Всё проверил? Тогда можешь идти.

— Я тебе не враг. — Неожиданно мягко прошептал Акмаль и приблизился.

Не то чтобы Лора и прежде не оказывалась в подобных ситуациях, но толи в результате последних событий, толи под действием гормонов, а, может, был ещё какой-то неведомый фактор, но вместо жёсткого отпора она лишь отступила назад, примерно оценивая, долго ли сможет таким образом прятаться от мужчины. Выводы не утешали, а мужской взгляд не обещал лёгких решений.

Её опасению Акмаль только улыбнулся и уже сам покорно отступил, вскидывая руки вверх и демонстрируя свою полную безопасность. Но улыбки надолго не хватило. Всего несколько мгновение перед тем, как лицо потемнело, а уголки губ поползли вниз, выдавая незаметный до этого возраст, немереную усталость. Он отступил от входной двери, позволяя протиснуться мимо, и пошёл следом. В палате, где освещением служил тусклый свет медицинских приборов, внимательно следил за тем, как Лора подходит к Ильдару, как практически неуловимо коснулась его руки кончиками пальцев, как по её лицу скользнула мимолётная улыбка. Присела совсем рядом, так, чтобы прядь волос спадала на подушку, а он отмечал всё. Особенно то, как стремилась быть к Дару ближе. Это важно. И… необъяснимо. Необъяснимо, учитывая то, что он с ней сделал…

— Я тебя узнал. — Произнёс осторожно и тихо, даже показалось, что Лора не услышала. — Эти шрамы на спине…

Она так резко вскинула взгляд, с таким желанием выдавила из него желчь, что даже растерялся.

— Почему ты с ним? Чем тебя держит?

— Ты о чём?

— Так и понял, что ты не узнала местность. Кстати, первое время находилась в этой же палате. — Обвёл рукой комнату. Неловкая попытка улыбнуться не увенчалась успехом. — Он привёз тебя сюда. Давно. Много лет назад. Привёз инвалида и вбухал очень много денег в то, чтобы вернуть тебе жизнь.

Смутно похожее на узнавание мелькнуло на её лице. Возможно, это было и не узнавание вовсе, а сомнение, но лёд растаял, а необъяснимая ненависть угасала.

— Я с тобой не работал. Он запретил. Ничем не объяснял, просто сказал, чтобы не приближался. — Взглядом прощупывал, словно зондировал, можно ли продолжать. Даже дышал по выверенному заранее расписанию, боясь спугнуть.

— Единственное, что сделал, так это снимки: рентген, когда только поступила. А на спине были тёмно-багровые борозды. Даже не застарелые, а как будто только-только зажившие. Глубокие, шитые. Его шов. Сейчас уже не видно, а тогда перепутать было сложно.

Скривился, закрыл глаза, обнажил зубы, оскаливаясь, и мерно, с характерным шипением, прогнал сквозь них воздух.

— У врачей… у некоторых, не у всех, шов — как почерк, уникален. Ильдар использует очень редкую технику, она не каждому поддаётся, но эффективнее стандартной… — Понял, что ведёт слишком далеко от темы и на секунду остановился перевести дыхание. Продолжил спокойнее. — Я тогда всё понять не мог, почему… почему он сам тобой занимался. Знаешь, он ведь сидел, там… там что-то было связано с работой и будто зарёкся кого-нибудь лечить. Сам себе поставил барьер и отказывался сдвигать его даже на миллиметр. Всех своих шлюх ко мне отправлял на починку. — Зло хмыкнул. — Даже ссадины не брался обработать. Я как-то спросил, так он ответил, что противно. Мараться не хочет. Он, вообще, другим человеком вернулся. И раньше жалость была на последнем месте, а тут словно лишился её вовсе. Всегда был жёстким. В отца. Наверно потому и пошёл врачом. Там жалеть некогда: нужно лечить. После суда всего год прошёл… а он пережил столько… Наверно… Наверно, всё не просто так, я понимал, я даже перестал задавать вопросы, но потом появилась ты… и эти швы на спине… Ты особенная, да? Это из-за тебя Марат остался без руки?

Только сейчас, при упоминании Марата, Лора вспомнила их разговор. Он тогда тоже говорил про брата, называл его Малый. Упомянул его как умного и расчётливого. Но сейчас перед собой видела нечто иное. Умелая игра?.. В любом случае разгадать загадку была неспособна. Не сегодня. Не при таких обстоятельствах.

— Да не держи ты его за руку, не убежит! — Неожиданно прикрикнул и замер, глядя на то, как Лора, вместо того, чтобы руку от Ильдара убрать, вцепилась ещё сильнее, словно пытаясь защитить. Посмотрел с недоверием.

— У тебя паранойя. — Спокойно ответила, ослабляя хватку.

— Ильдар тогда сказал, что не он тебя избил. — Произнёс и замер, пытаясь считать эмоции в её глазах. Желваки на скулах не останавливались. — Не соврал, значит. В принципе, я и тогда верил… Ты была беременна. — Неожиданно замолчал, словно спотыкаясь на собственных мыслях. — Неужели от него? — Присмотрелся. Даже наклонился вперёд, чтобы понять. И темнота не мешала: глаза горели ярче любого света.

— Этот период моей жизни называется «вспомнить всё»? — Недобро усмехнулась.

— Я просто хочу понять. — Вроде как оправдался Акмаль. Тихо. Безобидно. Но также непонятно, как и она сама для него.

— Что понять?

— Почему ты до сих пор с ним. — Ответил просто, словно это нормально: такой интерес. Лора потупилась, пытаясь найти подвох, но на мужском лице ни один мускул не дрогнул.

— Такой фетиш? Копаться в его женщинах?

— Сколько раз он избивал тебя, испытывал на прочность? Сын для него был идеей фикс. Сейчас как? Семь лет… Это большой срок. У вас ведь детей нет, я точно знаю. Ты тогда его разочаровала. Я про беременность. В его глазах было именно разочарование, когда об этом зашёл разговор. Но вы снова вместе. Я не понимаю. Сейчас он не просит родить ему ребёнка? Он тебя так наказывает за тот раз?

— Даже интересно стало, ты сам-то женат? Или, кроме жизни других людей, тебя ничего не интересует?

— Вы предохраняетесь? Он настоял или ты?

— Ты извращенец?!

— Неужели ты не хочешь ребёнка от любимого мужчины? Ведь он любимый?

— Замолчи!

— Я просто не понимаю, почему мусульманин женился на женщине иной веры и в возрасте за сорок не торопится обзавестись потомством. — Бурно взмахивая руками, пытался разъяснить Акмаль. — Потому что он никогда бы не женился на бесплодной иноверке! Потому что он старший сын своего отца, его наследник! Потому что ты просто не можешь быть его женой! — Закончил жёстко и резко подошёл к двери, но тут же вернулся, даже не притронувшись к полотну. — Может, это и называется любовью? Когда невозможное возможно?

— Тяжёлые моральные заболевания передаются в вашей семье по наследству?

— Ты сейчас Ильдара имеешь в виду? — Хмыкнул. — Тогда да. — Закусил губу и в бессилии закрыл глаза. Несколько раз махнул в воздухе сжатыми в кулаки ладонями и резко выдохнул. — Лора, послушай, я не об этом поговорить хотел. Я… я могу тебе помочь.

— Помочь сойти с ума? У тебя получается.

— Да нет же! Ты… ты можешь от него уйти. Нужно только понять, что тебя держит, что…

— Вариант «Люблю, не могу» ты не рассматриваешь? Или, может, вариант «Семейному счастью преград не существует!», «Долой расовые предрассудки!»… что ещё? А такой вариант, как «не мешайте жить, мы сами разберёмся»?

— Я никогда не понимал варианта отношений «бьёт — значит, любит». Варианта «жертва и её хозяин». Ты свободный человек, ты ни от кого не зависишь. Зачем… зачем тратить свою жизнь на человека, который тебя просто использует? — Казалось, он искренне удивлялся в соответствии со своими словами.

— Знаешь, что я скажу тебе, дорогой брат… — Лора нехотя отпустила руку Ильдара, которую сжимала до этого, пытаясь заручиться поддержкой и набраться сил, чтобы перетерпеть непростой разговор. Подошла, становясь практически вплотную. Чтобы заглянуть в глаза, пришлось высоко задрать голову и практически дрожать от напряжения во всём теле. Чтобы знать, что до того дошло, что услышал. — Я никогда… никогда не была его жертвой. Что бы между нами ни происходило, я никогда не опускалась до этого уровня, оставаясь на равных. И его это устраивало. Понял? ЕГО это устраивало. И в тот день, когда я почувствую, что моё положение изменилось… тот день станет для нашей семьи последним. — Тыкнула пальцем в мужскую грудь, едва сдерживаясь от гневных возгласов. — А ещё запомни, что никто не смеет обвинять меня в том, что у нас нет детей. Это никого не касается, кроме нас двоих. Ни-ко-го. Каким бы сыном по очереди он ни был и какой бы род ни представлял.

— У меня сейчас такое чувство, что ты не знаешь, о чём говоришь.

— А вот на твои чувства мне откровенно наплевать. — Высказала чистую правду и, удовлетворённая результатом, вернулась на своё место.

Знала наверняка, что он смотрит вслед, что оценивает каждое движение, но отказывалась это воспринимать, запрещала себе улавливать его эмоции. Казалось, что и мысли его слышит, а, может, это были не мысли, а тихое бормотание. Но не повернула голову и не посмотрела в его сторону до тех пор, пока из палаты не вышел.

Ещё долго сидела, глядя в пустоту, в пространство. Ничего перед собой не видела. В груди нарастала неимоверная тяжесть, а в голове пульсировала боль. Нечеловеческих усилий стоило склониться и прикоснуться губами к чуть прохладной сухой мужской ладони. Стало легче. Потёрлась об неё щекой, закрыла глаза, представляя себя совсем в другом месте, но рядом с ним.

— Мне очень тяжело без тебя, родной. Будто жизнь остановилась, выставляя на пути сплошные преграды. Не хочу так… Без тебя.

Даже самой себе не могла объяснить навалившуюся слабость, чувство незащищённости, уязвимость. Сказать просто, что без него её нет? Не существует как личности, как женщины? Сломалась?.. Нет. Было что-то иное, более глубокое, более тонкое. Как человек, у которого отняли тень. Именно тень. То родное, близкое, что всегда было рядом. Негласным приказом. Что сопровождало даже тогда, когда вблизи не оставалось больше никого. Часть её самой. Важная. Незаменимая. Та, что оберегала и сторожила сон, что придерживала за руку на перепутье. А когда некого держать за руку… тогда человек заканчивается и начинается уже другая тень… оболочка, которая отделилась от самого тела, навсегда лишая целостности. И её нет…