Я хочу от тебя дочку!

Юлия Столярова, 2020

Отправляясь на учебу в аспирантуру, я не задумывалась о том, что моим научным руководителем станет женоненавистник кафедры социологии. Сдав успешно вступительный экзамен, подписала собственноручно себе приговор. Но я не намерена сдаваться и готова пойти до конца! За моими плечами доведенные одиннадцать директоров школ, подорванная кафедра химии и изощренные способы по избавлению от надоедливых женихов. Держитесь, господин Вольфыч!

4

Лилия

Вечер я провела в размышлениях, где найти спонсора для кафедры. Верка успокоила меня, заказав коктейль, что завтра отправится со мной покорять неприступных служителей похоронных агентств. Оторвавшись по полной за всю неделю мучений, я вернулась под утро в родную общагу. Проспав всего три часа, с запахом пиримидиновых оснований, как говорили в нашем московском вузе, я отправилась покорять сердца похоронщиков. В солнцезащитных очках, ощущая себя вампиром, прожившим веков пятнадцать, мы с Верой вошли в первое бюро, находящееся недалеко от вуза. Мужчина в черном смокинге, осмотрел мой привычный готический стиль и спросил слишком громко:

— Какой гроб вас интересует?

Верка подавилась смехом, но сразу же скуксилась от головной боли.

— Дубовый. Хочу подарить на день рождения своему научному руководителю, — сухо ответила я.

— Отличный выбор! — просиял мужчина, — Какая модель вам нравится?

— Вот этот черненький, — улыбнулась я, — Давайте договоримся, я покупаю этот гроб, а вы спонсируете нашу кафедру. Там очень много бабушек и дедушек, которые готовы в будущем стать вашими клиентами. Только подумайте, вложите сегодня тысяч двадцать, завтра получите гораздо больше.

— Мне нужно подумать, — завис мужчина, прикидывая выгоду. Мой внутренний экономист требовал дожать клиента, который видит явную выгоду.

— Представляете себе, помимо наших профессоров, о вас пойдет слава по всему городу, студенты будут вас благодарить и прославлять по всему городу! Надо всего лишь заменить линолеум в кабинете заведующего кафедры и купить пару пробирок для химиков. Это ничтожно по сравнению с тем, что вы получите славу и деньги от клиентов! — говорила я.

— Девушка, а ваш вуз согласится повесить рекламу нашего бюро на главном входе? — спрашивал мужчина, готовый купиться на мое предложение.

— Конечно! — врала я, желая достичь цели.

— Тогда по рукам, — удовлетворенно кивнул он, потом спросил, — Как будете забирать гроб?

Верка снова засмеялась, даже хрюкнула разок. Вот человек, никакого уважения к моему подарку для научрука.

— Доставка у вас осуществляется? — спросила деловито я.

— Конечно, — улыбнулся мужчина.

— Какой у него адрес? — спросила я у Верки. Та смеялась, не желая успокаиваться. Вот блин. Ладно, сама узнаю. Звоню своему ненавистному приятелю и спрашиваю его адрес, якобы найденный мной спонсор хочет поговорить с ним с глазу на глаз. Этот гад называет адрес кафедры. Ну что ж. Так тому и быть. Говорю адрес для доставки моего подарка и отправляюсь довольная выполненной задачей в общагу.

В понедельник, забыв совершенно о произошедшем, иду на работу. Вуз украшают траурные ленточки, на входе висит огромная табличка с рекламой похоронного агентства в черных цветах: «Задумайся уже сейчас о том, что будет дальше!». Да, гении маркетинга. Поднимаюсь в свой деканат и, наконец, одна открываю дверь. Стоило распахнуть дверь и включить свет, по коридору понесли гроб четверо мужчин. Вот и подарочек приехал. Декан, женщина сорока лет влетела в деканат и причитая проговорила:

— Как же так! Как такое возможно! Мужчина в расцвете сил, только вот тридцать пять исполнилось, а ушел из жизни! Даже профком не оповестил!

— О чем не оповестил? — удивилась я искренне.

— О смерти! — пискнула деканша и залилась слезами. Я прикрыла рот рукой. Неужели кто-то из наших преподов умер, вот так дела! Интересно, кто у нас из мужчин такого возраста. Стала вспоминать, Николай Геннадьевич мужчина семидесяти лет, еще нас с деканшей переживет. Мирон Игоревич, преподаватель по философии тоже лет девяноста, и тоже старичок еще хоть куда.

— А кто хоть умер, Галина Семеновна? — спросила испуганно я, понимая, что никто на ум не приходит, кроме научрука.

— Наш Евгений Аркадьевич, — зарыдала в голос она.

— Как? Когда? А как же диссертация? — реально испугалась я за свою жизнь. Теперь меня точно студенты казнят. Вылетела из деканата и помчалась в кабинет Вольфыча, стоит мой гроб посередине, закрытый. Вот так угадала с подарочком. А как же мои старания по поиску спонсоров? Вот, блин, влипла. Теперь меня будут винить, отравила любимого преподавателя, достопочтенного человека, отличника труда, отдавшего всю жизнь студентам и институту.

— Евгений Аркадьевич, вы простите меня, пожалуйста. Я правда, не хотела вас доводить, как же мы аспиранты без вас теперь? — причитала я не хуже деканши, — Давайте мы не будем никому рассказывать, что это я во всем виновата, меня ведь убьют все преподы и студенты за вас!

— Антонова! — слышу я крик, понимая, что по всей видимости это мне уже мерещится. Оборачиваюсь и вижу Вольфыча, пышущего здоровьем, с розовыми щечками, как у младенца, словно бежал в институт со всех ног. Грудь от злости вздымается, руки чешутся, чтоб меня убить. И тут меня осеняет мыслью, что он жив и здоров, а гроб пустой, я даже на всякий случай, удостовериться так сказать, открыла его.

— Антонова! Что вы себе позволяете! Как понимать этот маскарад на входе в институт и почему этот чертов гроб в моем кабинете! — орал взбешенный научрук.

— Евгений Ар, — убегала я от него, прячась за дубовым гробом, — Аркадьевич, я все объясню!

— Объясните, объясните, конечно! — ругался он через слово неприличными словами, пытаясь меня догнать и задушить. Пробегали мы так с час по всему институту, чтоб все преподаватели и студенты убедились, что он жив и здоров. Уставшие, мы сели в столовой за стол, друг напротив друга, я из страха, что он все-таки придушит меня, а он не в силах больше гоняться за студенткой.

— Будете кофе или чай? — спросил, переводя дыхание Вольфыч.

— Кофе три в одном, — ответила я спокойно, не ожидая, что он встанет и пойдет нам за напитками.

— Помянем, так сказать, меня, — засмеялся Вольфыч, стукая свой граненый стакан с кофе о мой.