Навеки твой. Прощай

Юлия Резник, 2021

Лера хотела избавиться от деспота-мужа, который угрожал отобрать ребенка при разводе. Таир вызвался ей помочь. Он – влиятельный человек, соперник ее супруга на предстоящих выборах. И еще тот, кто уже однажды разбил ей сердце. Довериться такому человеку непросто. Особенно когда не знаешь, что он попросит взамен.

Глава 3

— Нет-нет, милый, достаточно… Не то тесто получится очень густым.

Артем засопел, отставил пакет муки и принялся помешивать жидкое тесто на оладьи. Делал он это усердно, закусив кончик языка. И выглядел так мило и трогательно с мучным следом на щечке, что Лера было потянулась его обнять, но запнулась, так и не сделав этого.

— Прекращай его тискать! Ты мужика растишь или сопливую бабу?! — звучал в ушах хорошо поставленный стараниями нанятого специалиста голос мужа. Лера зажмурилась. Тряхнула головой, отгоняя наваждение. А потом, разозлившись сама на себя, все же сжала сына в объятьях. И плевать, что по поводу таких нежностей думал Исаев. Пусть он катится, куда подальше, со своими методами воспитания! Пусть… он… катится… У нее насчет этого имелось другое мнение. Слишком свежи воспоминания о собственном детстве. И своей ненужности.

Лера зарылась носом в светленькие волосы сына, вдохнула его сладкий аромат в глупой надежде, что это поможет остановить поток воспоминаний, обрушившихся на неё откуда-то сверху. Но все тщетно. Поток подхватил её и понес вслед за собой далеко-далеко…

В тот день, когда ей исполнилось восемь, Лера по-настоящему повзрослела, что бы и кто ей ни говорил. До этого момента она старательно искала оправдание своим родителям. Она еще мечтала. И верила, что все рано или поздно изменится. Когда папа перестанет столько работать. Или когда мама, наконец, вылечится и перестанет принимать таблетки, коробочку с которыми она всегда носила с собой в кармане. Когда они с отцом перестанут ругаться. Когда в доме стихнут крики. И когда чем-то хорошим наполнится следующая за этими криками тишина, в которой Лера так отчетливо ощущала свое одиночество.

Проблема детей в несчастливых семьях заключается в том, что они растут, в то время как родители воюют друг с другом. Это дети войны. Глубоко раненые происходящим дети.

— Пойду, погуляю, — пробормотала Лера, со скрежетом отодвигая стул.

— Эй! Постой… А как же свечи? Погоди минутку! Я сейчас зажгу, задуешь и желание загадаешь. Ну?

Лера покачала головой. Бросила взгляд на хмурого темноволосого мальчика, ковыряющего вилкой уже второй кусок торта. Резко дернула головой и, чтобы показать ему, что действительно большая, выплюнула:

— Не хочу. Желания загадывают только дети.

— А ты кто же, позвольте спросить? — подбоченилась Нюра.

— А я взрослая. Взрослые знают, что желания никогда не сбываются.

Нюра открыла рот.

— Пойди ты с ней! Ишь какая… Это как же не сбываются? — наиграно возмутилась она. И от этого Лере стало еще больней. Она обернулась уже у самой двери. Еще раз покосилась на мальчика, а потом подбежала к экономке и крепко-крепко ее обняла.

— Не надо, Нюр, — прошептала. — Спасибо тебе, но не надо.

Врать, чтобы утешить.

Глазам стало горячо-горячо. Будто в них кто-то насыпал перца. Лера часто заморгала и выбежала из кухни, чтобы никто не заметил ее слез. Она — взрослая. А взрослые не плачут по таким пустякам.

Дело катилось к осени. В воздухе пахло дымом, горькими травами и сыростью. Ветер гнал облака за горизонт. А Лера бежала, не разбирая дороги, словно этот поток, перепутав ее в пенных кружевах с облаком, подхватил и понес вместе с ними. Остановилась лишь у реки. В этом месте она была неспокойной. Именно здесь разделенный чередой естественных островков огромный поток вновь соединялся, отчего образовывались водовороты.

Берег был обрывистым. Сплошь поросшим высокой травой. Лера помнила, как годы назад, когда она была действительно маленькой, та смыкалась над ее головой. Будто обнимая. Может быть, поэтому она проводила здесь столько времени? А когда ей становилось особенно страшно, Лера пробиралась к самому краю обрыва и смотрела на то, как внизу беснуется вода. Закручивается в воронки, бьет волной о выступающие валуны, разбиваясь на сотни… тысячи искрящихся брызг. Эти омуты напоминали ей глаза невидимого чудовища. Глядеть в них — все равно что смотреть в глаза собственным страхам. Жутко до ужаса. Но взгляда не отвести. Леру притягивала и манила эта страшная глубина.

В тот раз ей было сложно пробраться к воде. Платье-облако цеплялось за иссушенную потускневшую к осени траву. Та словно тянула к ней руки, удерживала на месте. И ветер шелестел — не ходи туда, не ходи… Но Лера упрямо шагала вперед. А потом она так и не поняла, как это произошло, на самом деле накануне берег подмыло, земля ушла из-под ног, и, прокатившись несколько метров вместе с оползнем, девочка с головой ушла под воду. Инстинктивно, забив руками, выплыла, но водоворот затягивал, да и намокшее платье камнем тянуло ее ко дну. Вода забилась в нос, горчила в горле… Лера выплыла, жадно вдохнула, хотела закричать, но горло перехватил спазм, и она снова ушла под воду. Она сейчас не могла бы сказать, как долго боролась с рекой в одиночку… Тогда ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем сквозь рев воды Лера услышала чей-то голос.

— Сюда! Слышишь, постарайся выплыть сюда. Греби! Ну же…

И она гребла. Из последних сил. Вода била в лицо, из-за мокрых, упавших на глаза прядей ничего не было видно. Лера плыла на голос и изо всех сил тянула руку вперед, в то время как вода утаскивала ее на дно. А когда девочка уже думала, что все, не выдержит, смуглые пальцы сжались у нее на запястье и с силой потянули. Как она выползла на валун, Лера уже не помнила. Память ластиком стерла те мучительные секунды.

— Дыши, Лея! Дыши…

И она вдохнула так глубоко, что потемнело в глазах и заболело под ребрами. Ее тело сотряс приступ кашля. Вода пошла носом. Лера перевернулась на бок, уткнувшись мокрым лицом во что-то теплое. И снова сделала вдох. На этот раз размеренный и спокойный.

Лея… Он назвал ее Леей.

— Ну, и напугала же ты меня!

Лера не знала, что на это ответить. В конце концов, она была не виновата в том, что произошло. Это случайность. Ну, не извиняться же? Обожжённая речной водой носоглотка подозрительно покалывала. Только расплакаться ей и не хватало! Чтобы не дать слезам воли, Лера еще сильней вжалась лицом куда-то в бок Таира. Первый шок потихоньку спал, адреналиновая анестезия схлынула, и она почувствовала боль от удара о камни и холод.

— Встать можешь? Нам бы домой.

— З-зачем?

— Ну, как? Наверное, о тебе будут волноваться… И вообще.

Тряхнув головой, Лера сползла ниже. Перевернулась на бок, обняла себя за колени, чтобы сохранить остатки ускользающего тепла, и прошептала:

— Вряд ли. Я никому не нужна.

Она бы никогда и никому в том не призналась, если бы не шок. Может быть поэтому она дернулась, когда поняла, что сказала… Слова вспороли горло и, вырвавшись наружу, повисли между ними в воздухе. Который и без того горчил…

Таир, кажется, смутился. Кашлянул. Отвел взгляд, как и всякий мужчина, испытывая неловкость от таких разговоров.

— Нужна.

— Кому же?

— А хоть бы и мне!

Признание, скажем прямо, вышло нескладным. И если бы Лера в тот момент хорошенько подумала, она бы поняла, что Таир это все сказал, не имея в виду ничего конкретного. Просто он не знал, как ее утешить. Вот и ляпнул первое, что пришло на ум. Но ей было восемь… Всего восемь. Ее сердечко было таким маленьким… И чтобы заполнить его целиком, нужно было не так уж и много.

Чувствуя непривычный жар в груди, Лера кивнула. Осмотрелась по сторонам, выискивая наиболее пологий склон. Небо стало совсем уж серым. С каждой секундой становилось все холодней. К ночи сверчки завели свои песни. Чем дальше к сентябрю — тем они становились звонче.

Таир первый соскочил с валуна. Осмотрелся. Как истинный джентльмен, подал Лере руку. И та, нисколько не сомневаясь, что он ее непременно удержит, бесстрашно спрыгнула вниз и больше его ладонь не отпускала.

— Тебе не кажется странным то, что человек может утонуть? — спросил вдруг Таир, шагая с Лерой в ногу.

— Странным? Нет… Почему?

— Потому что человек сам на восемьдесят процентов состоит из воды!

Логика в этом, конечно, была. Признавая ее, Лера пожала плечами и еще сильнее вцепилась в липкую, мокрую насквозь юбку свободной рукой.

— Мама говорит, что некоторые люди целиком состоят из слез.

Таир ничего на это не ответил. Лишь скосил взгляд. А потом и вовсе выпустил руку девочки, потому что на горизонте уже показался дом. А ко всему прочему им навстречу спешили люди.

— Где ты был? — спросил Таира высокий статный мужчина. Потом Лера узнала, что это был его отец.

— Ходил к реке. Там… понадобилась помощь.

Вместе с отцом Таира из дома выбежала экономка. Взмахнула руками, стала причитать… Пришлось объяснять, что с ними приключилось. Уже через несколько минут новость о том, что сын нового начальника охраны спас дочь хозяев, разлетелась по дому. И каким-то чудом дошла даже до матери девочки.

Лера лежала в постели, когда та к ней заглянула. Села на край кровати, ласково погладила по волосам. Вообще она была хорошей мамой… Когда выплывала из тумана, вызванного приемом антидепрессантов. Вот если бы только это случалось почаще!

— Ты меня так напугала, Лера! Так напугала! — прошептала она.

— Я не специально, мамочка…

— Я знаю, знаю. Как все же хорошо, что тот мальчик оказался там. Я бы не пережила, если бы с тобой что-то случилось. Я так тебя люблю, детка…

Мать Леры даже заплакала. Она вообще часто плакала. Но обычно это происходило после её ссор с отцом. А тут… Лера обняла мать и забормотала слова утешения. Она говорила и говорила, и, наверное, было в голосе девочки или её словах что-то такое, что заставило ее маму отстраниться и пристально посмотреть ей в глаза.

— От любви одни проблемы, Лера. Понимаешь? Никого… никого нельзя любить больше, чем любишь себя.

Лера кивнула, не желая расстраивать мать. Она тогда не совсем понимала, что значат ее слова. Осознание пришло только годы спустя, когда Таир навсегда уехал.

— Мама! Мама! Звонят в дверь…

Пока Лера плутала в лабиринтах памяти, Тёмка совсем перепачкался.

— Что?

— Говорю, в дверь звонят!

Так вот откуда этот противный звук. Лера быстро вытерла руки полотенцем и выскочила в коридор. У двери замерла, не решаясь посмотреть в глазок. С силой выдохнула и снова втянула носом воздух. Подошла еще на шаг, повторяя про себя бесконечные «я не боюсь, я не боюсь»…

В облаках сигаретного дыма на площадке переминалась с ноги на ногу Элеонора Дмитриевна — Лерина правая рука. Ей одной она сообщила свой новый адрес.

От облегчения подкосились ноги. Лера загремела замками. С непривычки крутила не туда и не то. Наконец разобралась.

— Звоню-звоню тебе все утро, а телефон вне зоны! Я уж было решила, случилось чего.

Дмитриевна размотала шарф, бросила на пол и, наступая на задники, избавилась от валенок.

— Извини. Пришлось выключить телефон. Мне звонят все, кому не лень. Сама понимаешь.

— И ты ничего умнее не придумала?!

От возмущения Дмитриевна закашлялась. Лера была уверена, что если похлопать ту по спине, из её ушей непременно повалит осевший в легких дым. Поэтому отказалась от этой мысли и просто пожала плечами.

— А что мне было делать?

— Рассказать всем и каждому, что за человек этот му…

— Дмитриевна!

— Му… жчина. Я хотела сказать — мужчина.

Ага. Как же… Хотела она. Более несдержанной в выражениях особы Лера за всю свою жизнь не встречала. И чем старше становилась ее заместительница, тем хуже было. Может, за это Лера так сильно её полюбила? Сама она так не могла. Всю жизнь она только то и делала, что подбирала слова. Изо всех своих сил избегая любых конфликтов.

— Ты же знаешь, мне не нужен скандал.

— Да уж, еще бы! — фыркнула Дмитриевна. — Привет, Тёмыч. Как дела?

Старуха и мальчик залихватски ударили по рукам.

— Так ты по делу мне звонила?

— А когда я тебе звонила по другому поводу?

Да тысячи раз! Вот хотя бы когда вычитала в Космополитене о том, что Гвинет Пэлтроу выпустила свечи с ароматом собственной… хм… собственного пестика. Лере пришлось выслушать получасовую лекцию о том, что вовсе не для этого Дмитриевна в числе миллионов других женщин по всему миру столько лет боролась за свои права.

— Так что случилось?

— А вот что! Уваров любезно принял приглашение посетить наш благотворительный вечер! — торжественно заявила старуха.

Половник выпал из Лериных рук и отскочил в сторону. Дмитриевна удивленно на нее уставилась.

— Как согласился? Он же… никогда… Он же…

— Ну, а теперь нашел время! Ну, не хитрец ли?! Твой Исаев окончательно озвереет!