А если это любовь

Юлия Резник, 2021

– Хорошо… – выдохнула Дарина. – Хорошо, – согласился Мурадов. – Только твои последние слова лишние. Не переигрывай, я их не жду. – А если я не играю? – Да ну? – Я серьезно! – Дарина села на постели, придерживая одеяло. – А если это любовь? – Любовь за деньги не продается. А я тебя, Дашка, купил.

Глава 6

Дарина возвращалась из банка, когда увидела Славку на противоположной стороне улицы. Если бы дорожный поток не был таким плотным, она бы ринулась к нему, не раздумывая. А тут пришлось пропускать машины, в отчаянии вертя головой по сторонам. Ну, быстрей же, быстрей! Пока этот гад не ушел! Почему-то ей и в голову не приходило, что Славка появился тут неслучайно. Или, например, то, что он, собственно, к ней и шел. Дарина как будто уже смирилась с тем, что ее парень оказался обычным вором. Как будто уже смирилась…

А зеленый, как назло, все не загорался. Время словно застыло в одной точке, размытой огнями проносящихся мимо фар. Успокоившийся вроде бы дождь припустил с новой силой. И уже было не разобрать, где на ее щеках злые слезы, а где вода.

— Дашка! А я к тебе, ну надо же… — Славка распахнул объятия. И она, послушно в них влетев, замолотила по его груди кулаками:

— Козел! Скотина последняя… Как ты мог? Как мог взять мои деньги?!

— Эй! Какого фига, Даш?! Сейчас же прекрати. Я ж их не украл!

— А что ты сделал?! А? Что? Без моего ведома…

Обычно миролюбивая Дарина кружила вокруг Славки фурией, прикидывая, куда бы его ударить, чтобы сделать ему побольней. И пусть она уже заплатила за универ, дай бог здоровья Альке и процветания её эскортному бизнесу, охватившие Дарину чувства безысходности, паники, и ужаса, что придется ни с чем вернуться домой, не прошли бесследно. Её все еще колотило.

— Одолжил! На пару дней всего. Эй! Ну, ты чего?

— Одолжил? — Дарина замерла с занесенной для очередного удара ногой.

— Вот именно! А ты что подумала?! Дура!

— Сам дурак! Я не собиралась тебе ни черта одалживать! Из-за тебя я чуть не вылетела из универа!

Они так орали, что немногочисленные прохожие оборачивались. Дурдом.

— А это тут при чем?

— При том, что эти деньги я отложила, чтобы заплатить за учебу. А сегодня был последний день! — заорала она, едва не сорвав голос, и тут же сдулась, будто из нее рывком вынули жилы. Плечи обвалились, голова уныло повисла. Не было никаких сил держать их прямо. Дарина развернулась и пошла через дорогу к общаге. Благо снова горел зеленый. Как-то очень быстро ей стало плевать и на то, когда Славка отдаст ей деньги, и на то, зачем они вообще ему понадобились.

— Да стой ты! Даш… Ну, ты чего?! — погнался тот за ней следом.

— Отстань! Видеть тебя не хочу.

— И не подумаю, пока ты не объяснишь, какая оса тебя ужалила.

Дарина влетела в общагу. Пронеслась мимо пункта вахтерши, которой почему-то не было, тяжело ступая, взобралась вверх по ступенькам и толкнула дверь в комнату. Славка сунулся за ней.

— Я же тебе русским языком сказала — отвали! Видеть тебя не хочу. Я из-за тебя чуть из универа не вылетела! — повторила зачем-то снова.

— Да никто бы тебя не выгнал так сразу!

Может быть. Но она не хотела испытывать судьбу. Те, у кого не водится лишних денег, к своим долгам относятся очень трепетно. И никогда их не копят. Знаете, кто самые ответственные плательщики за коммуналку? Малоимущие. Ага.

— Так-так! Значит, вот он — наш Ромео, — усмехнулась со своей кровати Алина, с демонстративным интересом разглядывая Славку.

— Заткнись, а? — жалобно протянула Дарина. В общем-то представляя, как тот выглядит в глазах такой избалованной богатыми мужиками девицы, как Сергеенко.

— Даш, да забей ты на нее. Главное, меня послушай. Я же для нас старался. Для нас, понимаешь? Сейчас бабки немножко покрутятся, буквально неделю-две, и у нас знаешь какая сумма набежит? Да охренеть какая. Может, даже на однушку хватит. На окраине, конечно, но…

— В смысле — покрутятся? Ты что… ты их куда-то вложил?

— Вложил-вложил! — до жути довольный собой Славка затряс вихрастой головой и улыбнулся. — Тема — верняк. Я читал отзывы, там все железобетонно, ты не думай. Я ж не идиот.

— Сомнительно! — продолжала веселиться Алька, беззастенчиво влезая в чужой разговор. И самым дерьмовым в этом всем было, пожалуй, то, что, скорее всего, она была права. Идиотом он и был…

Заталкивая поглубже готовый сорваться с губ истерический смех, Дарина поинтересовалась:

— И сколько же ты вложил?

— Много! Наши все, и еще чуток занял.

Дарина застонала. Спрятала лицо в ладонях, посидела так, после медленно отвела руки и взглянула на Славку уже совсем по-новому. В полном восторге от своей «гениальной» идеи, он сиял, как начищенный медный чайник. Это была все та же широкая улыбка, в которую Дарина когда-то влюбилась. И тот же бесхитростный взгляд. Славка вообще не изменился. Смешно, но на нем были надеты те же джинсы с футболкой, что и в день их знакомства. Хотя сейчас конец лета, а тогда был февраль. И даже едва заметная дырка на носке как будто из того снежного дня перенеслась в этот…

Выходит, вот таким он ей понравился? Вот такому она была собралась отдать, как бы заезжено это ни прозвучало, лучшие годы своей жизни? На парня, которому не хватило ума держаться подальше от финансовых пирамид? Невысока же планка! Чем она лучше матери, которая готова была мириться со всем на свете, лишь бы у нее был какой-никакой мужик?

— Дурак ты, Славка. И я дура…

Дарина подтянула ноги к груди и, обняв свои колени руками, отвернулась к окну.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда я заработаю нам на квартиру, — буркнул тот.

— Нет уж. Давай как-нибудь без меня.

— В каком это смысле? — нахмурился Славка.

— В прямом. Я не думаю, что нам стоит продолжать отношения.

— Потому что я взял твои деньги без спросу? Так я же хотел тебе сюрприз сделать, ну?!

— Нет. Потому что мы слишком разные. А сюрприз у тебя получился — кто ж спорит?

Славка психанул. Подхватил растоптанные кроссовки и, даже не обувшись, выскочил за дверь. Алька присвистнула.

— И что? Ты всерьез решила бросить этого блаженного идиота?

— А что, похоже, будто я шучу? — Дарина встала с постели, опустилась на пол и вытащила из-под кровати старый пыльный рюкзак.

— Ну, знаешь ли… Глупышки вроде тебя обычно как вцепятся в какого-нибудь неудачника, так и таскаются за ним всю жизнь. Типа, как так и надо. На этом, кстати, и держатся скрепы патриархального общества.

— Ты меня совсем не знаешь, — отбрила Дарина, выгребая из шкафа белье на пару дней.

— Я знаю психологию таких, как ты. Тех, кто живет под давлением семьи, устоев и бедности. Тех, для кого мужик — главный пункт в программе самореализации.

— А ты, значит, не такая? Или тебе за секс бабы платят? Так ты меня поправь, если я чего-то не понимаю!

— Дурочка ты, Дашка. Я на этих мужиках заработаю, а потом открою какой-нибудь салон красоты или, допустим, магазинчики, и заживу для себя. Понимаешь, в чем разница? Мужик для меня не цель, а средство.

— Что ж. Средства у нас у всех разные. Я, вот, в институте учусь.

— И что? — захохотала Сергеенко. — Думаешь, выйдешь из своего мостостроительного и ка-а-к заживешь? Ой, я не могу… Это ж надо. Ну, кем ты будешь, Дашка? В лучшем случае — каким-нибудь инженером. Ипотека, машина в кредит и поездки в Египет раз в два года? Я не такой для себя жизни хочу! Не для этого мама ягодку растила.

Ставя точку в их разговоре, в комнату вошла Сашка.

— Ну, что тут у вас за дурдом? Я Славку в метро встретила, так он пронесся мимо, даже не поздоровался.

— А он деньги Никитиной в очередной МММ вложил! — усмехнулась Алина. Сашка, которую та явно раздражала, нахмурилась и, не удостоив хохмачку взглядом, сосредоточилась на Дарине.

— Серьезно, что ли?

— Ага. Хорошо, мне Алина на учебу одолжила, не то я даже не знаю, что делала бы.

Сашка подозрительно сощурилась.

— Вот так взяла и одолжила?

— Да. Вот так…

— Ну-ну… А ты куда это собираешься?

— К родителям на денек. Я давно обещала приехать, да все не могла вырваться.

Сашка кивнула. А провожая, даже сунула ей в карман несколько помятых купюр:

— На, вот, все, что могу.

— Сашка… — растрогалась Дарина. — Я все-все отдам, правда.

— Давай уже, вали. И повеселись там.

Ага. Как же. Настроения и так не было — возвращение домой каждый раз оборачивалось огромным стрессом, а тут еще дождь, в котором проносящиеся пейзажи покинутых людьми деревень казались даже безотраднее, чем обычно. Всего сто километров от зажравшейся столицы, а какие контрасты!

Родители Дарины тоже большую часть жизни прожили в деревне. А потом все продали за три копейки и, взяв ипотеку, перебрались в панельку в районном центре. Где и жили последние семь лет.

От ж/д вокзала до дома Дарина шла пешком. Подъезд так и не ставшего родным дома встречал её сыростью и… ругней. Дарина помедлила, сжимая перила. Ничего нового, собственно. Разъяренный голос отца, пытающийся его успокоить ласковый голос матери. И лай собаки. И еще… чей-то голос. Который Дарина слышала, пожалуй, впервые.

Подавив в себе трусливое желание сбежать, Дарина все же заставила себя подняться вверх по ступеням. Где-то между вторым и третьими этажами мимо нее пролетел красномордый мужик в кожаной куртке. Вероятно, это его она слышала.

— Ма-ам. Ма-ам… Я дома.

— О, блудная дочь вернулась! Да ты проходи. Мать в ванной…

Отец в затертых едва ли не до дыр трениках пьяно ухмыльнулся. И в поисках опоры вцепился в выкрашенный белой масляной краской косяк. Этого Дарина и боялась… Того, что он в очередной раз сорвется.

— Ой, Димка! Дарина приехала! — навстречу Дарине выскочила младшая сестра. А следом и брат еще одним годом меньше. Вот ради них, она, пожалуй, и возвращалась. Судьба отца и даже матери Дарину уже практически не волновала. Он — совсем пропащий, а она… Она сама выбрала свою жизнь. Дарина до последнего верила, что мать одумается, а повзрослев и почитав умных книжек по психологии, поняла, что этого никогда не случится. Наверное, её мать подсела на иглу адреналиновых качелей жизни с абьюзером. И с той иглы ей было уже не слезть.

Отец хмыкнул. Пьяно покачиваясь, прошел мимо по коридору в кухню. И плотно прикрыл за собой дверь. Будет пить, значит.

— Рассказывайте, что тут у вас случилось?

Милана с Димкой переглянулась.

— Выселяют нас. Вот что… — в нескольких словах обрисовал ситуацию брат. — Батя полгода, оказывается, ипотеку не платил. Деньги у матери брал и пропивал. А она не знала. До тех пор, пока не пришли коллекторы.

— Так, стоп! Вас не могут выселить. Здесь же прописаны несовершеннолетние, так? Да и другого жилья у нас нет, — затыкая глотку панике, Дарина стала перечислять факты, известные, наверное, каждому ипотечнику. Сама она кредитов, конечно, не брала, но зная, насколько ненадежный товарищ ее отец — вопросами потенциальных рисков все же озаботилась.

— Могут, Даш, — раздался усталый голос матери. — Могут, — заплакала та. — Сейчас в законах что-то поменяли. В общем, нам дали срок оплатить задолженность, а дальше… Суд и выселение.

— Похоже, быть нам бомжами. — Димкин голос прозвучал скорее даже восхищенно, чем испуганно. Ребенок. Что с него взять?

— Дмитрий! Не неси чепуху! Мы… мы с отцом что-нибудь придумаем.

Дарина, которая давно уже разулась, но так и осталась сидеть на полу, откинулась затылком на стену и закрыла глаза. То, что она чувствовала… это уже был даже не страх. Не ужас от того, в какой ситуации они все оказались. Просто какая-то нечеловеческая, выворачивающая жилы усталость. И злость… Такая лютая злость, что хотелось кричать — ну, за что мне это все?! За что?

— Например?

— Ч-что?

— Например? Что вы придумаете? Каков ваш дальнейший план?

— Я не знаю. Пока не знаю… — дрожащими руками Даринина мать поправила аккуратную шапочку волос на голове. Это каре она носила столько, сколько Дарина себя помнила. Под волосами, спадающими на лицо, было очень удобно прятать синяки. — Может быть, я попрошу помощи у коллег, или обращусь к родителям…

— Детей которых ты учишь? В том числе грамотному финансовому планированию?

Может быть, она была слишком жестокой по отношению к матери, но, господи, как же ей это все надоело!

— Я знаю, это не очень… удобно.

— Это унизительно, мама. Это у-ни-зи-тель-но, — не уверенная, что ее мать еще помнит о том, что это за чувство, Дарина со всхлипом вытолкнула из легких воздух и снова сделала глубокий вдох. — Сколько вы должны?

— Дарина…

— О какой сумме речь?!

Какой кусок ей придется отломить от себя, чтобы отдать его Бэлле, чье предложение в сложившихся обстоятельствах решило бы все проблемы?