Даниэль Львов. Мальчик, обреченный спасти Айяк

Юлия Михайловна Назарян, 2023

Что ждет земного мальчика, если он попадет в другой мир? Магия и коварство! Знакомство с загадочными существами, включая тех, от вида которых холодеет кровь; полеты на крошечных живых планетах, имеющих свой характер. Даниэль откроет в себе скрытые способности, познает силу дружбы и проникнет во множество тайн, меняющих судьбы. Поймет, что отнюдь не всегда нужно верить тому, что видишь, а невидимое может заслуживать доверия. Не раз столкнется со смертельной опасностью и научится принимать поражения, чтобы двигаться к победе. Он тот, кто обречен спасать. Но справится ли мальчик со своей трудной миссией?Данное произведение богато яркими образами, с которыми читатель познакомится впервые. В нем много моментов, мотивирующих совершать добро, быть стойким и находить выход там, где его не видно. Оно учит чувствовать чужую боль и прощать. Имеет сложный сюжет, но легко читается. Дарит новый мир, новое волшебство, новые загадки, но возвышает старые ценности.

13. «Мирная беседа» с повелителем

Обратный полет оказался нелегким. В особенности, для биньеток. Которые, вероятно, решили, что их всадники вознамерились побить все рекорды по скорости набирания веса.

Мальчикам пришлось даже устроить привал в одном из лесов. Но, бродившие по лесу охотники, чуть было не подстрелили Почито и Диято, приняв их за хищных зверьков. Так что, не успев расслабиться, ребята поторопились покинуть место отдыха, чтобы не позволить охотникам разобраться в том, кого они видели на самом деле. Подобная развязка приключений оказалась бы на руку, разве что, Тортоломио.

К тому времени, как охотники, через густые заросли, добрались до места привала путников, те были уже высоко в небе.

— А ведь это — птицы. — Сказал один из охотников, заметив в небе движущиеся точки. — Эх, славные получились бы, наверное, из них чучела. Вот неудача!

Если бы мальчики слышали его слова, то вряд ли согласились бы с ними. Разве же могла прийтись им по вкусу мысль о славных чучелах?!

Когда ребята, уставшие и обессиленные, долетели до родного леса, еще только доходило шесть часов. И по всем расчетам, Даниэль должен был вернуться к себе вовремя. Правители Лоо в свои времена славились пунктуальностью. Потому мальчики не могли допустить и мысли, что Тортоломио, каким бы ни был он негодяем, сможет явиться раньше или позже часа назначенного им самим. Но, пролетев по лесу совсем немного, мальчики услышали слабый шум доносившийся сверху. Одновременно почувствовав какую-то необъяснимую тревогу, они поднялись выше и, слегка раздвинув верхние ветви, взглянули на своих попутчиков.

— Что? — в недоумении прошептал Кристик, увидев пару рыжих лошадей и несущуюся за ними позолоченную карету.

— Что это значит? — Не желая принимать очевидное, спросил Даниэль. — Почему исказилось твое лицо? Кто это?

Кристик бросил быстрый взгляд на друга и, развернувшись, помчался вглубь леса.

— Тортоломио опередил нас! — прокричал он на ходу.

— Но как же…, — пробормотал Даниэль, и замолк, с негодованием подумав о том, что Тортоломио очень красноречиво отрицают свою принадлежность к королевскому роду, поступая так не по-королевски. — Самозванцы, они и есть самозванцы! — заключил мальчик и, прибавив скорости, догнал, а потом и перегнал Кристика, который в свою очередь, догнал и перегнал его.

Домчавшись до места, где располагалась каменная коробка, служившая Даниэлю домом, мальчики обнаружили, что золоченая карета уже стоит у входа в здание. Выпорхнувший из нее Маланьи, брезгливо озирался по сторонам.

— Что же нам теперь делать? — спросил Даниэль, прячась за деревьями.

— Камень у тебя при себе? — вопросом на вопрос ответил Кристик.

— Да, — подтвердил Даниэль, указывая на кожаный мешочек, пристегнутый к поясу.

— Тогда, действуй.

— Но как? Меня ведь могут увидеть!

— Из-за опасения, что тебя увидят здесь, мы не можем допустить, чтобы тебя не увидели в квартире. К тому же, если ты и попадешься на глаза охранникам, то, как только исчезнешь в стене, они решат, что им померещилось. Эти верзилы — люди недалекого ума. Ну же, поторопись!

Мальчики, скрываемые деревьями, быстро обогнули здание и оказались с той его стороны, где находилась квартира Даниэля. Охранники совсем некстати, совершали обход. Даниэль выждал момент, когда один из охранников свернул за угол, а другой еще не появился из-за угла, и резко метнулся к зданию. Удаляющийся охранник, услышав шум позади себя, оглянулся, но, не заметив ничего подозрительного, лишь зло проворчал:

— Эти неугомонные птицы уже задергали меня! Давно пора их вытравить. И о чем только думают эти дармоеды лесничие?

Но, как только он продолжил свой путь, от стены, исчезнувшей из его поля зрения, отделилось что-то серое шарообразной формы. Это серое быстро промчалось по воздуху, преодолевая пустое пространство, и нырнуло в заросли, как раз в тот момент, когда из-за угла показался второй охранник.

Кристик, не расслышав дословно, что болтал первый охранник, но, уловив главный смысл его слов, со вздохом облегчения развернул Диято и полетел по направлению к своему дому, пригласив Почито следовать за ними. Все трое пока оставались в неведении. Но старались отогнать от себя плохие мысли, и надеяться, что все обойдется.

Что же происходило в квартире Даниэля после того, как он проник в нее сквозь толстую каменную стену, и вытолкнул Почито наружу, мысленно пожелав ей удачи?

Оказавшись у себя, мальчик еще несколько секунд стоял в нерешительности с закрытыми глазами, боясь, что открыв их, увидит злорадствующего Тортоломио. Но когда Даниэль, наконец, отважился поднять веки, то увидел перед собой лишь пустую комнату. Однако не успел он расслабиться, как со стороны коридора, ведущего в спальню, донеслись звуки быстро приближающихся шагов. Мальчик метнулся к столу и принялся засовывать стардейский камень в вазу с гербарием, но камень никак не желал пролазить в узкое горло. Тогда Даниэль поспешно сунул камень между веток и отпрянул от стола. Перед ним тут же выросли две фигуры: одна небольшая, являющая собой фигуру Тортоломио младшего, а другая довольно-таки внушительных размеров, которая, по всей видимости, была фигурой личного телохранителя юного Маланьи.

Тортоломио, заподозрив что-то неладное, выстрелил взглядом в сторону вазы с гербарием, затем вонзил его в Даниэля, будто пытаясь просверлить пленника насквозь. Немного погодя, он перекинул взгляд на телохранителя и, указав на сухое дерево, коротко приказал:

— Напоить.

Громила тут же сорвался с места, подлетел к дереву и, вынув из-за пазухи прозрачный бутылек, откупорил его. Жидкость неприятного желтого цвета лениво выползла из стеклянного горлышка и переместилась в кадку, где принялась медленно всасываться в сухую потрескавшуюся землю.

Во время переливания жидкости из бутылька в мертвую почву, Тортоломио стоял неподвижно в нескольких шагах от Даниэля, даже не пытаясь подойти к пленнику и заговорить с ним. Даниэль же, в недоумении созерцал происходящее, совершенно не представляя себе, что последует за столь странным ритуалом. Но долго гадать ему не пришлось. Огромные ручищи телохранителя подхватили его и, крепко сдавив, перетащили к кадке с сухим деревом. Мальчик инстинктивно понял, что его ждет нечто малоприятное. И вдруг за его спиной что-то затрещало, что-то заскрипело скрипом похожим на стон какого-нибудь раненного чудовища. Что-то шершавое коснулось его рук, и быстро обхватив их над локтями, вцепилось в запястья. Пленник испуганно оглянулся и, — о, ужас! — сухое дерево, всегда вызывавшее у него отвращение, ожило. Его ветви извивались, как змеи, одна за другой приближаясь к беззащитной жертве. Еще пять секунд, и дерево уже крепко держала свою добычу за ноги. Чуть позже несколько ветвей обвились вокруг талии Даниэля, а одна, самая большая и тяжелая, легла ему на голову, и принялась поглаживать ее.

— Ну, уж, благодарствую, милое деревце! — сквозь зубы процедил Даниэль. — Я так нуждался в Вашей ласке.

Со стороны Тортоломио, послышался сдавленный смешок, кто-кто, а он явно был доволен действиями чудовищного растения.

— «Что, нравится картина? — мысленно заговорил с повелителем Даниэль. — Интересно, как бы тебе понравилось то же самое, только с переменой мест действующих лиц? Я-то потерплю, выдержу, и сложнее ситуации бывали. А это что — пустяки».

Убедившись, что Даниэль уже целиком и полностью во власти дерева, Тортоломио, наконец, сдвинулся со своего места. Повелев телохранителю, поставить кресло прямо напротив пленника, он удобно уселся в него, закинув ногу на ногу. Важно воззрившись на Даниэля, Маланьи сначала долго молчаливо исследовал его и, наконец, гордо подняв голову, презрительно фыркнув, заговорил. Его голос поочередно переходил от грубого к визгливому, несмотря на все старания юного повелителя держать однообразный тон.

— Ну что, Даниэль Львов, ты рад меня видеть? Я слышал, что ты желал встретить меня, как подобает. И ожидал, истинно королевского приема. Однако был очень удивлен и огорчен. Ведь ты, мой раб, даже не вышел поприветствовать меня. И мне пришлось утруждать себя, прогуливаясь по этому ничтожному жилищу в поисках его хозяина. Кстати, изволь объяснить, где ты был все то время, что я искал тебя.

— «Какой же он, все-таки, язва, — думал Даниэль, выслушивая надменную речь своего противника. — Он еще смеет называть меня рабом, в то время как сам является ничтожным самозванцем. Ах, как ему, наверное, сложно было шагать по моей квартире, это ведь не то же самое, что порхать по пышным хоромам великолепного дворца. Здесь так тесно, что негде расправить крылышки, и «прекрасное неземное существо» вынуждено было утруждать себя, переставляя непривычные к ходьбе ножки». — Пленник внутренне усмехнулся собственным мыслям, а напыщенный вид врага вызвал усмешку и на его губах.

Тортоломио, заметив усмешку, сдвинул брови и, до боли вцепившись пальцами в подлокотники кресла, сильно подался вперед. Даниэль еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

— Я спрашиваю тебя, где ты прятался, пока я расхаживал по твоей отвратительной каморке? — прорычал Тортоломио, съезжая на визг.

— «Как будто я обязан перед тобой отчитываться» — Огрызнулся Даниэль про себя. Но тут же снова задумался. — «А где я, собственно, был?»

— Вообще-то я нигде не прятался, а просто, как и Вы, бродил по квартире. И, по всей видимости, мы разминулись, — нашелся мальчик.

Тортоломио смотрел на беззащитного пленника взглядом полным недоверия и презрения.

Даниэль продолжил:

— А не встретил и не поприветствовал я Вас потому, что ожидал Вас позже. Мне сказали, что Вы прибудете в семь. Поглядите, даже сейчас еще нет семи, а ведь точность — вежливость королей. Неужели, к повелителям рода Тортоломио, это не относится? Я был убежден….

— Что? — вскричал Маланьи, резко вскочив с кресла. — Ты еще осмеливаешься дерзить мне?! Тебе ли, несчастному рабу, указывать своему великому повелителю, как ему следует поступать и что делать?! Здесь я правитель! Здесь над всеми моя власть! Здесь все подчинено нам — великим Тортоломио! Мы же — не подчинены ничему, даже времени!

— «Так ли это?» — с большим сомнением подумал Даниэль.

— Время — мой слуга, и я распоряжаюсь им, как мне хочется! — энергично маша руками и нервно подергивая головой, все больше разъяряясь, продолжал Маланьи. — И пусть оно капризно, придет время, когда я подчиню его себе полностью.

— «Придет время, и я подчиню себе время, — Мысленно передразнил Даниэль собеседника. — Я еще никогда не слышал большей глупости. Этот гордец, наверное, собирается жить вечно, и оставаться молодым, указывая времени в какую сторону ему течь. Не слишком ли много он на себя берет? Как бы ни согнулся раньше времени под столь непосильной ношей. Лучше бы поберег свои нервы, а то пылит по пустякам, — куда это годится? Повелителю следует быть более уравновешенным». — Даниэль слишком увлекся своими мыслями и потому не особо вслушивался в слова Тортоломио, а тот, не встречая протестов, начал понемногу остывать и, вновь опустившись в кресло, перевел разговор на другую тему. Он заговорил о дуэли.

— Надеюсь, ты помнишь, что я вызвал тебя на дуэль, — сказал Маланьи. — И, надеюсь, что когда придет ее время, ты будешь готов сразиться со мною в честном бою.

— «Да, — подумал Даниэль с сарказмом, — уж в Вашей честности мне сомневаться не приходится. Интересно, а что, по его мнению, означает быть готовым, если они меня ни к чему не подготавливают? — возник у мальчика справедливый вопрос. — Что ни говори, истинно — бой на равных».

— По моей милости, незадолго до начала дуэли, ты будешь ознакомлен с некоторыми препятствиями. — Продолжал Тортоломио. — Надеюсь, ты способен чувствовать благодарность за снисходительность к тебе.

— А чем я снискал столь великую милость? — Спросил Даниэль, прилагая не малые усилия, чтобы скрыть негодование и не ответить тщеславному ровеснику, как тот заслуживал.

— Разумеется, ты сам не мог снискать моей милости, заслужить ее тебе не под силу. — Ядовито ухмыльнулся Маланьи. — Но я — человек с большой душой. И, как видишь, желаю добра даже своим врагам, — ведь ты мой враг. Тебе будет полезно хоть что-то знать о дуэли. К тому же, мне не хотелось бы потерять противника при первом же препятствии.

— «Вот это уже более правдивое объяснение Вашей снисходительности, — подумал пленник. — Вам хочется поиздеваться надо мной вдоволь, проведя через все ужасы. Иначе, дуэль не принесет Вам наслаждения. Ну что ж, хотите развлечься, так развлечетесь. Я уверен, Вы увидите даже больше, чем ожидаете». — В глазах Даниэля мелькнул озорной огонек, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Тортоломио, отчего тот заметно поежился.

— А каковы условия игры? — спросил пленник уже вслух.

— Условия таковы: если побеждаю я, то ты становишься моим слугой, или же… — гость фальшиво улыбнулся, — или же, будешь превращен в какое-нибудь животное. Заметь, я предоставляю тебе выбор.

— Ну, уж лучше второе, чем первое, — буркнул Даниэль неслышно.

— А если, вдруг, победишь ты, то я…, то мы…, то наш великий род уступит свой трон какому-нибудь ничтожеству. — После этих слов, Тортоломио закинул голову назад, и громко расхохотался, видно подобная мысль показалась ему слишком нелепой и забавной.

Просмеявшись, Маланьи поднялся с кресла и, добавив: — «Дуэль состоится шестнадцатого дня месяца Тортоломио седьмого», — важной походкой прошествовал к двери. Уже у выхода он вдруг остановился и, повернувшись, метнул взгляд в сторону столика, на котором стояла ваза с сухими ветками.

Перехватив взгляд противника, Даниэль вздрогнул. — «Нет, только не это» — промелькнуло у него в голове. Пленник надеялся, что Тортоломио исчезнет, не потрудившись заглянуть в вазу, но тот не исчез. Полминуты спустя он уже стоял у стола и обеими руками шарил в гербарии. Очень скоро нащупав что-то твердое, юный повелитель бросил колкий торжествующий взгляд на своего пленника, желая увидеть его реакцию. Но Даниэль смотрел с явным безразличием, за которым скрывалась сильная тревога. Тортоломио вынул камень из вазы и присмотрелся, его лицо выразило недоумение. Маланьи презрительно фыркнул.

— Ты коллекционируешь камешки? — спросил он.

— Да, а что здесь необычного?

— Да ничего, для таких, как ты. Я же коллекционирую брильянты.

— «Твои бриллианты — обычные стекляшки в сравнении с сокровищем, которое ты сейчас держишь в руках. Если бы Вы только знали, о, великий повелитель, как глупо сейчас выглядит Ваша персона». — В мыслях Даниэль даже засмеялся. Но сердце в его груди сжалось от опасения, что противник оставит стардейский камень себе. Связанный по рукам и ногам, он с болью наблюдал, как Тортоломио, небрежно вертя находку в руке, удаляется к выходу. Вдруг, Даниэль встрепенулся и громко сказал:

— Я рад, что наши вкусы совпадают. Мне сразу приглянулся этот камешек. Вижу, он нравится и Вам. Не слушайте никого, кто скажет, что глупо такому великому человеку, как Вы, коллекционировать обычные камешки. Да, что они в этом понимают? Уверен, несмотря на корону, Вы такой же человек, как я, такой же мальчик. Пусть этот камешек будет моим даром Вам и служит доказательством, что Вы — едины с простолюдинами. Для меня же будет честью, если моя драгоценность займет место в Вашей коллекции бриллиантов. — Даниэль понимал, что слова о единстве с народом противны Тортоломио и потому вложил в них свою последнюю надежду.

Надменного правителя передернуло, его лицо исказилось, и он взглянул на свою ладонь с отвращением.

— Какая гадость, — процедил Маланьи сквозь зубы и швырнул камень к ногам Даниэля. Вытерев руки о белый платок с золотой каемкой, он брезгливо поморщился и, не сказав больше не слова, исчез в дверном проеме в сопровождении неуклюжего громилы-телохранителя.

Даниэль остался один, около его ног лежала дорогая ему вещица, он облегченно вздохнул.

— Я уж думал, что все пропало, — полушепотом пробормотал мальчик. — С этими словами он сделал усилие, пытаясь вырваться из объятий дерева, но ничего не вышло. — Противная деревяшка, почему я до сих пор в твоих тесках? Тортоломио ушел, и тебе пора бы ослабить хватку, — пожаловался он. — Интересно, сколько действует эта живительная слизь? — Даниэль вспомнил свой разговор о дереве с охранником и горько усмехнулся. — Ну, теперь-то мне понятно, для чего тебя здесь держат, — снова обратился он к растению. — Теперь мне открыта твоя тайна, но только вот…, — мальчик подергал затекшими руками, — мне совсем не нравится плата за это открытие.

Прошло еще минут сорок, прежде чем Даниэль почувствовал, что ветви дерева держат его уже не так крепко. И еще минут двадцать до того, как он окончательно сумел высвободиться. Как следует, размяв суставы, мальчик поднял стардейский камень и, осмотрев его, бережно положил в кожаный мешочек. Умывшись, Даниэль плюхнулся на кровать. Мысль о том, что все обошлось, позволила ему расслабиться, и он быстро заснул.