Загнанная в силки

Юлия Михайловна Герман, 2022

Приняв помощь от первого встречного, я собственноручно разрушила свою счастливую жизнь, превратив её в беспросветный кошмар. Думая, что спасаю семью, предала свою любовь и себя. Теперь я стала безвольной куклой в руках чудовища, возомнившего себя вершителем судеб. Сломит ли меня эта связь или навсегда пленит мое сердце?Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 5

Дни слились воедино. Я сбила ноги в кровь, обегая наш город и соседние, в поисках хорошего адвоката. Следствие отправило Пашу в столицу, дожидаться суда и приговора. Эта новость меня окончательно подкосила. Старалась держаться на людях, но оставшись в одиночестве, рассыпалась на части.

Моё эмоциональное состояние оказалось нестабильным. Я очень злилась на мужа. Так сильно, что в груди всё горело от ярости. Как он мог бросить нас?! Как посмел ввязаться в эту аферу, не подумав о последствиях! А теперь, я в одиночку, на зарплату учителя, должна вытаскивать его из тюрьмы и ещё на какие-то шиши растить детей! Да, даже если он не виновен, а он утверждал адвокату, что совершенно не знает о каких деньгах идет речь и он просто тестировал свежую программу на заказ. Даже в этом случае, Паша не имел права, не удостоверившись в законности и безопасности этого заказа браться за него. Поэтому я хотела вытащить его из этой передряги, хотя бы для того, чтобы собственноручно расцарапать лицо.

Одновременно с неконтролируемой злостью я жутко переживала за супруга. Боялась того, что с ним будет в заключении. Мне снились кошмары, где его насиловали и избивали. Я просыпалась в холодном поту, сотрясаясь от рыданий.

Один раз на мои крики пришёл сын. Он смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Рыдал от испуга и просил не плакать. В тот день, успокаивая и обнимая старшего сына, пообещала ему, что никогда больше он не увидит моих слёз. Стало жутко от того как я скатываюсь в безумие, и вместе с тем ломаю психику собственных детей. Маме пришлось взять отпуск и забрать к себе мальчишек. Навалившееся горе оказалось сильнее меня. Больше всего в этой ситуации убивала невозможность сиюминутно поговорить с Пашей, услышать его версию событий. Переданные от адвоката новости не могли заменить встречи с мужем.

Лишь спустя две недели, когда мне одобрили свидание с супругом, я сразу же вылетела в столицу. Не замечая красот города, людей, и вообще не обращая ни на что внимания, я переночевала в хостеле, а утром, первым делом, выехала к следственному изолятору. Этот визит я запомнила на всю жизнь.

Комната для свиданий производила неизгладимое впечатление. Помещение разрезала пополам закрытая стеклом решетка, с обеих стороны от которой находилось десять кабинок со стеклянными перегородками. В двух кабинках уже сидели женщины и общались через телефонные трубки со своими близкими.

Усевшись на табурет, попыталась унять дрожь. Мне было страшно в этом месте. Я чувствовала как плохо людям в его стенах и еще больше переживала перед встречей с мужем. Косилась на охранников, сидящих за прозрачными дверями и наблюдающие за заключенными и визитерами.

Постаралась подавить волнение и в этот миг, в комнату вошел мужчина в синей тюремной робе. Он смотрел прямо на меня. Сердце бешено заколотилось и тут же сжалось от боли. В этом осунувшемся, поникшем человеке, с трудом узнавались черты моего Паши. Муж тяжело опустился на стул напротив, жадно осматривая меня. Взял трубку и я последовала его примеру.

— Привет, Солнце! — устало улыбнулся, встретившись со мной взглядом.

Темные круги под провалившимися глазами, впалые щеки и заострившийся нос. Разве возможно, чтобы всего за две недели человек так сильно изменился.

— Ну, что ты! Не плачь, — провел ладонью по стеклу, пытаясь меня успокоить.

А я и не заметила, как покатились слёзы. Каждая частичка во мне кричала от боли. Увидела мужа таким и теперь навсегда этот образ останется со мной.

— Паша, — попыталась успокоиться, но настырные слезинки вырывались наружу. — Как ты?

— Жив, — криво улыбнулся, неотрывно смотря на меня. — Соскучился по тебе и мальчишкам.

— И мы по тебе безумно скучаем. До сих пор не могу поверить, что это не сон.

— К сожалению, нет, — выдохнул он, с нежностью рассматривая меня.

— Паша, как так вышло? Почему? — знала, что у нас ограниченное количество времени и не собиралась его терять.

— Оказался не в том месте и не в то время. Стал пушечным мясом.

— Ты не знал для чего это программа?

— Нет, Солнце. Обычный заказ, как десятки других.

— А эти люди? Если они наняли тебе через сайт, то должен остаться хоть какой-то след? — понимала, что спрашиваю то же, что многие люди до меня: следователи и адвокат. Но мне нужно было увидеть полную картину собственными глазами, не делая выводов с чужих слов.

— Ни следа, — на лице мужа появилось какое-то умиротворение.

Я всматривалась в него, замечая проступившую седину на русых волосах, и желтоватые следу на виске и скуле.

— Паша, тебя бьют? — ком в горле мешал говорить.

Нет, только не это. Теперь мои кошмары приобретали реальные формы и мне стало трудно дышать.

— Уля! Уль! — позвал меня муж. — Все в порядке, Родная. Со мной всё хорошо. Это при задержании. Я пытался дать отпор, слышишь?

— Да, — незаметно кивнула, отчего-то не веря в эту историю.

— Видела бы ты, какая делегация вышла смотреть на моё задержание, — усмехнулся. — Наверное решили, что я промышленный шпион.

— Смеешься? — хотелось ударить его за легкомыслие, но ещё больше просто прикоснуться. Вот же он, достаточно руку протянуть, но чертово стекло отрезало от меня любимого мужчину. — Паш, я делаю все возможное, но пока не понимаю смогу ли вызволить тебя.

— Они каждый день устраивают допрос, выясняя, куда я спрятал деньги, — засмеялся.

— Вот откуда у тебя синяки, — сморщилась, представляя, через что ежедневно проходит мой муж.

— Не верят ребята, что я не при чем. Им нужно посадить кого-то и они посадят меня. Этого не изменить. Слишком влиятельные люди стали жертвами.

— А если мы найдем эти деньги? — наивно предложила я, сразу начав думать как можно отыскать такую нереальную сумму.

— Ты сейчас серьезно? — смеялся в голос Паша. — Одна надежда, выйти на заказчиков. Но даже Семен Филиппович не верит в это, — шумно выдохнул.

— Шанс есть всегда! — упрямо твердила.

— Я все понимаю, Уль. Всё, — обреченно проговорил муж. — Если меня признают виновным, то не жди меня. Хорошо? Не хорони себя вместе со мной.

— Костров! Ты дебил? — вмиг пришла в чувства. — Ты — муж мой, и отец наших детей. Конечно я буду ждать тебя. И не смей! — перешла не крик. — Слышишь?! Не смей падать духом и бросать нас! — кричала в трубку.

— Тигрица, моя!

–Девушка, покиньте помещение! — услышала мужской голос за спиной.

— Я верну тебя! — игнорировала охранника, продолжая орать в трубку, но её уже отключили. — Верну!

Приложила ладонь к стеклу, но меня потянули на выход. Перешагивая порог, Паша обернулся, беззвучно проговорив: «Я люблю тебя». Я не успела ему ответить. Не могла отвести взгляд от мужа, удаляющегося от меня в другую дверь, с печальной улыбкой на губах.

***

Шелест бумаги нервировал. Около десяти минут я сидела и наблюдала как адвокат мужа просматривает бумаги и никак не начнет обсуждать моё дело. Точнее, Пашино. Всё это слишком затянулось. Пять месяцев ада. Бесконечные полеты в столицу на слушания, нервы, отчаяние, постоянные мысли о том, что ещё можно сделать, чтобы вернуть супруга домой. И ни одного намёка на благополучный исход.

Но вчера Семён Филиппович позвонил, сказав, что появился один вариант. Не спав всю ночь, уже мысленно представляя возвращение мужа домой, прибежала к нему в офис. Единственное, что до этого момента я услышала от него:

— Минуточку, — и зарылся в бумажки, потратив гораздо больше обещанного времени.

Прожигая мужчину нетерпеливым взглядами, отрывала заусенцы на пальцах и нервно стучала ногой по паркету.

— Ещё минутку, — вспомнил о моём присутствии седовласый адвокат.

Терпение оказалось на исходе. Как можно так долго мучить человека, заставляя его теряться в догадках. Хотя, вся судебная система нацелена на человеческие страдания.

— Так! — окинул бумаги взглядом и наконец-то посмотрел на меня поверх очков.

Словно школьница в кабинете директора, замерла, положив руки на коленях.

— Сразу к сути, — скрепил руки замком, положив их перед собой поверх макулатуры.

— Раз украденная сумма до сих пор не найдена, то истец предлагает разрешить дело, выплатив им двадцать миллионов. И ваш муж отделается условным сроком.

— Двадцать миллионов? — кажется брови мои улетели к линии роста волос на голове.

— Да. В противном случае они собираются требовать максимального срока заключения, — говорил быстро, чётко, без сантиментов.

— Где ж я возьму такие деньги? Я и квартиру уже заложила, чтобы оплачивать ваши услуги, экспертов и полеты в Москву, — от озвученной суммы у меня всё внутри оборвалось и подступила тошнота.

Никогда и ни за что мне не достать даже десяти миллионов. Родители конечно, помогали с деньгами, но они о большей части расходов даже не подозревали. Да и обирать их до нитки, как-то совсем не входило в мои планы. Но продукты, одежду для детей и какие-то мелочи для дома, принимала с благодарностью.

— Ульяна Андреевна, это единственный вариант вызволить Павла Борисовича. Подумайте, может удастся что-то сообразить.

— Хорошо. Спасибо, я подумаю, — покинула офис адвоката.

Выходила из здания, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Встреча на которую были такие надежды, скинула меня обратно в самую пропасть отчаяния, откуда не выбраться. По мне будто проехались катком. Раздавили и оставили лежать мокрым пятном на асфальте. Где же мне взять такие огромные деньги?

Шагая по лужам, дошла до лавочки, медленно опускаясь на холодное дерево. Нужно распутать клубок из мыслей. Вибрация телефона, назойливо жужжала в сумке, мешая сосредоточиться. Звонивший не собирался сдаваться.

На дисплее высветилось имя подруги.

— Ну что он сказал? — без предисловий перешла к делу Таня.

— Та сторона предлагает сделку. Двадцать миллионов и тогда Пашка отделается условкой.

В трубке повисло молчание.

— Алло, Тань! Ты слышала, что я сказала?

— Пытаюсь переварить, — глухо проговорила подруга.

— Вот и я, — обреченно выдохнула. — Где, б***дь, взять такие бабки? Сколько стоит продать почку? — сразу же начала прикидывать все, даже самые безумные варианты.

— Сёма, ты дура? Не вздумай! — прорычала блондинка. — Всё равно не хватит тебе почек.

— Вот. Вот главная причина! — в груди поднялась настоящая буря. Я злилась на себя, что упускала единственный шанс на освобождение мужа.

— Организовать донат, — продолжала накидывать возможные решения, — и сколько там будет капать? И не факт, что накапает какая-то существенная сумма. Просить пожертвовать на освобождение мужа через соц сети? Так он не больной ребенок, которому с радостью помогут кровно заработанной копейкой? — нервно рассмеялась. — Скажут сам виноват! Украл и теперь еще жена пытается нажиться на честных гражданах.

— Ну, почему же! — как-то радостно проговорила подруга. — Последний вариант вполне рабочий. Ты же знаешь, как у нас не любят несправедливость. Вот и будут радеть за униженного и оскорбленного, и переводить кто сколько может.

— Тань, двадцать миллионов! Детям на операции не успевают собрать, а тут я со своим уголовником! — хотелось кричать от безысходности. Провела ладонью по волосам, замирая.

— Какие еще могут быть варианты? Продав жилье всех ваших родителей вместе взятых, вам еще понадобится несколько квартир. И где жить тогда будете? Все вместе под мостом? Так потом придется детей твоих из опеки вызволять.

Я её не слушала. На светофоре стоял черный Рэндж Ровер с гос номером «х444хх». Через приоткрытое окно на меня пристально смотрел мужчина, которому однажды, я отказала в близости. Он еле заметно кивнул, ухмыляясь, и в следующее мгновение его машина газанула, исчезая за поворотом.

— Тань, перезвоню, — сбросила звонок, холодея от возникнувшей в голове мысли.

***

Покрутилась перед зеркалом, критически окинув взглядом. Вроде, неплохо. Стрелки, румяна, розовая помада, белая блузка. Юбку карандаш из коричневой кожи, одолжила мне Танька. Выглядела вполне прилично. Хоть подруга и говорила мне рубашку заменить на топ на тонких бретельках, я не послушала её совета. Всё еще надеялась, что удастся мирно договориться на материальную помощь и обычную выплату или отработку долга, не включающую интим. Но кого я обманывала? Если однажды он уже предлагал мне секс, то вряд ли побрезгует взять все, что посчитает нужным. Если конечно сразу же не выставит за дверь, как только я озвучу причину визита.

— Ох, Сёма! Надеюсь, ты всё же понимаешь, что собираешься продать душу дьяволу? — опершись спиной о дверной косяк, смотрела на меня Танюха.

— Не нагнетай, — повернулась к ней, и так чувствуя себя на взводе.

Две недели я пробовала занимать, просить, умолять у знакомых и друзей. Пашкины родители даже хотели взять ссуду в банке под залог квартиры. Но я вовремя их остановила. Не хватало нам всем вместе остаться голышом на улице. И все это время, как бы я не отгоняла от себя назойливые мысли, клюющие мозг и не дающие покоя, думала об одном единственном выходе. Я оттягивала момент решения, надеясь справиться по-другому. Но с каждым днем лишь больше убеждалась в том, что это мой единственный шанс. Именно тогда я решилась найти ту самую визитку.

Собирала справки о том кто такой этот самый Гершвин Роберт Альбертович. Он оказался крупным бизнесменом. Владел сталелитейным заводом и несколькими отелями. Говорят, за ним числился еще какой-то криминал. Только никто не смог объяснить откуда такие данные, да и пояснить род его бандитской деятельности тоже не смогли. Подытожив достоверные факты и не игнорируя слухи, поняла, что если он не сможет мне помочь с деньгами, то придется Паше десять лет ждать возвращения домой.

К встрече я готовилась тщательно. Маникюр, депиляция, да, я всё же не первый день жила и понимала к чему всё может привести, и заимствованные у Таньки шмотки. Лишь подруга знала о моем решении. Не осуждала, не отговаривала, но я видела с какой горечью она смотрела на меня, когда я озвучила ей свой план.

— Главное, чтобы не пришлось жалеть потом, — пыталась меня образумить перед встречей с Робертом, помогая собраться у нее дома.

— Я буду жалеть, если Пашу в тюрьме покалечат или убьют. Вот тогда я буду винить себя в том, что могла его спасти и струсила.

— Мне бы твою смелость! — печальными глазами взглянула на меня блондинка.

— Ни дай Бог, она тебе когда-нибудь понадобится! Тань, благодари небеса за мир, и покой в твоей жизни, и то что близкие все рядом, — никому и никогда не пожелаю пройти через этот кошмар.

— Улька, — голос подруги дрогнул и она отвернулась.

— Макеева!Прекрати! Я же не на казнь иду, — подошла к девушке, обнимая ее. — Еду только на разговор.

— Угу, — шмыгала носом Таня.

— Ну, все! Я поехала. Не хочу, чтобы Гершвин считал меня не обязательной. Сказала в восемь, значит восемь.

— Ни пуха, ни пера! — еще раз обняла меня подруга и чмокнув в щеку, проводила за дверь.

Дорога до ресторана, того самого, где в ноябре мы отмечали день рождения Макеевой, пролетела незаметно. Подходя к заведению, чувствовала как внутри все трясется. Какой-то липкий, неконтролируемый страх, завладел мной от пальцев ног до кончиков волос. Пытаясь совладать с волнением, на деревянных ногах семенила к двери.

Перешагнув порог, погрузилась в атмосферу праздника и спокойствия. Люди смеялись, слушали музыкантов, проживая спокойную и сытую жизнь. Отчего — то глядя на них не испытала никакой зависти, скорее разозлилась. Как они смеют наслаждаться вечером, когда у других такие проблемы? Уже и забыла, что всего пять месяцев назад была одной из них.

Роберта Альбертовича не оказалось в общем зале. Хостес проводила меня к дверям ВИП комнаты. Поблагодарив, встала перед входом в помещение, восстанавливая сбившееся дыхание. Мне было страшно до одури. Во мне словно растекался лед, сковывая весь организм и пуская дрожь по телу. Я даже перед ГОСами так не волновалась как сейчас. Казалось, еще немного и потеряю сознание. Стук сердца отдавался в ушах. Дрожащими пальцами обхватила дверную ручку. Глубокий вдох-выдох и я сделала решающий шаг. Вросла на месте. Увиденная картина, лишила меня дара речи.

За столом сидела большая компания, играя в покер и распивая алкоголь. Несколько здоровенных мужчин в окружении красивых молодых девочек с пухлыми губами, пышными прическами и нарощенными ресницы. Взгляд сразу наткнулась на мощную фигуру Роберта Альбертовича. Он восседал по самому центру, и внимательно изучал карты. Позади него стояла девушка в блестящем платье с пайетками и настолько глубоким декольте, что еще немного и я бы увидела её грудь в анатомических подробностях. Она по-хозяйски положила руку с острыми ноготками ему на плечо, а во второй держала бокал с шампанским. Её взгляд, как и взоры большинства собравшихся, был устремлен к свободной от столов половине зала.

Две девушки танцевали у всех на виду. Они прижимались друг к другу, соблазнительно закусывая губы и блуждая руками по изгибам партнёрши. Длинные тонкие пальцы то и дело задирали подол коротеньких обтягивающих платьев, пробегали по плоским животам. Девушки без стеснения останавливали руки на груди подруги, и спускались ладонями обратно к стройным ногам.

Блондинка повернулась спиной к брюнетке, сползая по ней вниз и виляя бёдрами. Наклонившись, она распрямила колени, поднимаясь по ногам подруги оттопыренной попкой. Брюнетка прижала её ягодицы к себе, положив одну руку на ногу и задирая платье партнёрши, а второй, пробираясь через декольте к её груди, сжимая силикон.

Все мужские взгляды сосредоточились на происходящем в центре зала. В комнате стояла тяжелая атмосфера. В воздухе пахло возбуждением и надвигающимся развратом. Брюнетка уже спустила верх платья подруги до талии, целуя её шею и сжимая пальцами розовые соски.

Щёки вспыхнули. Никогда в жизни я не видела ничего более откровенного. Стало жарко. Похоже, я выбрала не самый удачный момент для разговора. Сейчас всем присутствующим явно хочется только секса, и никакого конструктивного общения не выйдет. Решила унести оттуда ноги пока не поздно. Дернулась к выходу, уткнувшись в широкую грудь.

— Что ты мнешься, проходи! — легла на плечо здоровенная лапа, подталкивая меня к собравшимся. — Ну же! Мы не кусаемся.

Посмотрела вверх на огромного лысого парня, с черной густой бородой. Реагируя на бородатого, меня заметили игроки в покер.

Почувствовала на себе тяжелый взгляд. Повернула голову, встречаясь с хищными чермными глазами, ощущая как сердце ускоряется, разгоняя кровь по венам. Шумно сглотнула, понимая, что пути к отступлению отрезаны.

Мужчина кивнул кому-то головой и передо мной вырос Вадим, тот самый, что заливал мне бензин в бак.

— Здравствуйте, Ульяна! Пойдёмте, я провожу вас, — смущённо улыбнулся, придерживая для меня открытую дверь.

Выйдя из комнаты пропитанной пороком, немного выдохнула. Да и улыбка Вадима действовала успокаивающе.

Он провел меня вглубь заведения, через длинный коридор, по обеим сторонам которого находились разные двери. Парень завернул в закуток налево. Там находилась всего одна дверь. Приложив к замку магнитную карту, Вадим пригласил меня внутрь.

— Подождите здесь. Роберт Альбертович скоро подойдёт, — оставил меня одну в просторном кабинете.

Дернула дверную ручку, но она оказалась закрытой. Усмехнулась. Видимо, желание сбежать было написано у меня на лице. Не оставалось ничего иного, как сделать так, как велено. Возможно, ждать придется долго. Сняла пальто, повесив на вешалку у входа. Обвела взглядом комнату.

По центру стоял массивный стол из тёмного дерева. Позади него находилось большое кожаное офисное кресло. Вдоль стены разместился длинный диван из коричневой кожи, а перед ним журнальный столик и два таких же, как и гигант у стены, кресла. Спокойные бежевые стены, никаких кричащих цветов. Минимализм в чистом виде. На самом видном месте за столом, висела картина с какой-то черно-белой абстракцией. Смотрела на разводы, больше напоминающие кляксы и не смогла понять, что именно пытался нам сказать художник.

Дверь за мной распахнулась и воздух заполнил запах табака, виски и терпкого мужского парфюма. Роберт Альбертович заполнил собой весь дверной проем, посмотрев куда — то сквозь меня, твёрдым шагом двинулся к столу.

— В чём дело? — спросил на ходу, не поворачивая головы.

— Роберт Альбертович, мне очень неловко, что пришлось Вас побеспокоить, но я больше не знаю к кому обратиться, — теребила пальцы, желая провалиться сквозь землю.

— Говори, — опустился в кресло, пристально смотря на меня.

Поежилась от этого взгляда, но расправила плечи, понимая — это мой единственный шанс. Если не поможет он, тогда никто не сможет вытащить нас из этого ада. Подошла ближе к столу, заглядывая в чёрные глаза.

— Роберт Альбертович, у меня безвыходное положение. Дело в том, что мой муж — программист, иногда он в качестве подработки брал на тестирование новые программы. И после одного из таких заказов за ним пришли люди в форме. Говорят, что он украл у банка сто двадцать миллионов рублей. Компания, нанявшая его на это дело, испарилась даже не оплатив работу, не говоря уже о каких-то миллионах, о которых он даже не слышал. Никаких свидетельств существования той фирмы не существует, — ком в горле не давал говорить нормально, но я прокашлялась, продолжая.

— Муж говорит, что не знает о каких деньгах идёт речь и не имеет представления где их искать. Мне пришлось заложить квартиру, чтобы оплатить юриста, но и он утверждает, что не в силах помочь. Сторона истца предложила сделку, заплатить двадцать миллионов компенсации и муж отделается условным сроком. Иначе Паше грозит десять лет заключения. У меня и моих знакомых таких денег нет, и продавать мне больше нечего. Все окружающие меня люди, бессильны. Быть может, Вы сможете как-то то помочь? Я готова на любые Ваши условия, только помогите вытащит супруга, пожалуйста.

По непроницаемому взгляду мужчины невозможно было понять о чем он думал и вообще понял ли то, о чем я ему рассказывала, таким равнодушным казался его взор. Он не спешил отвечать и мне становилось душно от сдерживаемых слез и безвыходности моего положения.

— Двадцать миллионов, — усмехнулся он, отодвигая ящик стола и доставая оттуда два бокала и бутылку виски. — Это большая сумма.

— Колоссальная, — меня начало потряхивать от переполнявших эмоций. Я таких денег не то что в руках никогда не держала, даже не знала людей у кого вообще бывают настолько большие суммы. — Вся наша квартира стоит два миллиона, но и тех больше нет. Всё ушло на юриста и экспертов.

Грудь заложило, ещё немного и я расплачусь. Хотя, думала, что выплакала уже все слёзы за эти несколько месяцев.

— Выпей, — разлил по бокалам янтарную жидкость, протягивая мне.

Подошла ближе к столу, сев перед мужчиной в кресло. Понюхала содержимое стакана, поморщившись. От резкого запаха к горлу подкатила тошнота.

— Не думай, пей, — торопил низким, уверенным голосом Роберт. Когда он говорил с такой интонацией, то не возникало ни малейшего желания спорить.

Сделала глоток и жидкость тут же обожгла горло. Закашлялась.

— Пей всё, чтобы попустило.

Зажмурившись, превозмогая рвотные позывы и жжение во рту допила виски. Закашлялась, ловя губами воздух, словно рыба. Придя в себя, моментально ощутила как ослабели ноги, а по телу разлилось тепло. Да, без допинга я вряд ли смогу пережить этот разговор.

— Как собираешься отдавать долг, если твоя семья в такой плачевной ситуации? — сделав небольшой глоток, сжимал широкий бокал, так что его длинные пальцы смыкались вокруг стекла.

— Возьму ипотеку, наверное, буду Вам выплачивать столько сколько будет нужно.

— Ипотеку? — приподнял в удивлении брови, тут же рассмеявшись в голос.

Если бы не выпитый алкоголь, я бы моментально покраснела и прокляла решение обратиться к этому неприятному человеку. Но виски расслабил меня, представляя сложившуюся ситуацию в приглушенном свете. Отчего-то начало казаться, что я со всем справлюсь и верну Пашу домой. Да и Роберт Альбертович, не пугал так сильно, как раньше.

— Я на любые Ваши условия согласна. Если поможете, то готова даже…, — запнулась, не смогла сразу произнести это вслух, и выпитое не помогало преодолеть этот барьер.

— Даже на что? — хищно заблестели глаза мужчины.

— Спать с Вами, — проговорила и прикусила до боли нижнюю губу, пытаясь привести себя в чувства.

— А ты настолько хороша? Думаешь стоишь двадцати миллионов? — снова отпил из бокала, а я следила за тем как шевелится кадык на его мощной шее. — И почему считаешь, что по-прежнему мне интересна?

— Говорю же, на все готова. Возьмите меня к себе на работу пожизненно. Буду отрабатывать пока не выплачу долг полностью.

— Это уже не работа будет, а рабство.

— Вы разве таким не промышляете? — откинулась на спинку кресла, усмехаясь.

Сказав самое непристойное, теперь могла больше не трястись. Вряд ли положение может быть унизительнее, чем сейчас. Похоже, мне стало по-настоящему плевать на то, что со мной будет дальше.

Роберт Альберотвич поставил бокал, медленно поднимаясь с кресла. Пристально смотрел мне в глаза, не давая отвести взгляд в сторону. В груди все встрепенулось. Сердце застучало быстрее. Роберт остановился всего в шаге от меня.

–Так любишь, что за его свободу себя готова продать? — ухмыляется, прошел по мне оценивающим взглядом.

–Он мой муж, — шепчу, голос подводит. — Вы сами сказали обращаться, если будет нужна ваша помощь! — Страх переполняет, но я стараюсь держать себя в руках. — Так вот. Я здесь!

Мужчина молчит. Смотрит на меня, изучает. Внутри все сжимается в тугой комок.

–Сказал. Верно, — проводит большим пальцем по губе. — И что? Меня уже не боишься? — воздуха становится мало. Трудно дышать!

–Боюсь, — в груди все трепещет. Теперь я знаю, что чувствует мышка у филина в лапах. Чистый. Панический страх. — Но вы мой единственный шанс!

Взгляд мужчины теплеет. Он делает пару шагов назад.

–Посмотрим на что ты сгодишься! — снова этот липкий взгляд на мне. — Раздевайся! — в голосе звон металла. — Или струсила?

Сердце пропускает удар. Я в логове хищника. Сама пришла и дороги назад больше нет. Делаю глубокий вдох, дрожащими пальцами расстегиваю рубашку, снимаю. Он смотрит. Как далеко заставит пойти?

Бесконечно долгие мгновения. Стук сердца в ушах. Адреналин, разливающийся по венам с бешеной скоростью. Тяжело дыша, расстёгивала одну пуговицу за другой и не сводила глаз с мужчины напротив. Неотрывно следящий за моими руками взгляд, оставлял ожоги на обнажающихся участках кожи. Сбросила блузку к ногам, рефлекторно накрывая ладонями прозрачное белое кружево.

— Убери! — никзко проговорил Роберт, пуская мурашки по телу.

Опустила руки, с трудом сдерживая себя, чтобы не вернуть их на место. Отвела глаза в сторону, не решаясь посмотреть на суровое, изучающее лицо.

— Продолжай, — твёрдость в хриплом голосе.

Выпитый алкоголь лишь притупил смущение. Острый изучающий взгляд, не пропускал ни миллиметра кожи, исследуя её.

Завела руки за спину, расстегивая молнию. Юбка упала на пол. Перешагнула её, оставшись в белом прозрачном белье и бежевых чулках. Глаза Роберта стали абсидианово — чёрными. В них горел огонь, готовый сжечь нас обоих, не оставляя ничего кроме пепла. Но ни один мускул не выдавал пожара, полыхающего на дне его глаз.

Моё дыхание участилось, каждый мускул в теле подрагивал. Хотелось прикрыться от его жадного взора, сказав, что передумала. Но стоило вспомнить о синяках на лице мужа, его седине, и сомнения тут же развеялись.

— Сними лифчик, — говорил, хрипло. Кажется, на него подействовала моя обнаженка.

— Хочешь взять предоплату, а потом послать меня к черту? — вздернула подбородок, не собираясь выдавать авансов. — Кажется, я и так ничего не скрыла. Хотел увидеть товар? Вот она я, любуйся!

Злость во мне боролась с желанием разрыдаться. Никогда я не чувствовала себя настолько униженной. Стоять голой перед посторонним человеком, предлагая ему за деньги свои сексуальные услуги. Сама себе была противна. В груди щемило, но голос разум не позволял дать заднюю.

Медленно начала вращаться вокруг себя, показываясь со всех сторон. Но как только вернулась в исходное положение, Роберт Альбертович оказался прямо всего в нескольких сантиметрах от меня. Вздрогнула. Он возвышался надо мной могучей скалой. Я чувствовала тепло, идущее от его тела и мужской терпкий запах.

— Товар, говоришь? — усмехнулся, обхватив пальцами подбородок и поднимая моё лицо к своему. — А как же тест-драйв? Вдруг там не за что платить?

Слова как пощечины, хлесткие, жестокие. А на губах у него нахальная ухмылка. И глаза дьявольски-черные со смешинками.

— Когда ты берешь машину на тест драйв, то хотя бы паспорт в залог оставляешь, — не собиралась сдаваться, хотя нутро все заледенело от страха и унижения.

Вот оно, настоящее лицо человека, с кем я не захотела стать любовниками по собственной воле, но вернулась предлагать себя за деньги. Видимо, другого обращения я не заслуживала.

Роберт удерживал моё лицо, внимательно изучая. Ощутила как груди дотронулись пальцы. От неожиданности распахнула глаза, напрягаясь всем телом. Шумно втянула воздух. Подушечкой большого пальца он массировал острую вершинку, а глаза следили за моей реакцией. Электричество прострелило напрямую к лону. За пять месяцев отвыкла от мужских прикосновений. Изголодавшееся по ласкам тело будто жило отдельной от головы жизнью. Старалась не выдавать себя, но он сжал сосок сквозь кружево, покрутив его. Из груди непроизвольно вырвался стон. Покраснела, понимая всю аморальность ситуации.

По лицу мужчины невозможно было прочитать его эмоций. Ущипнул за второй сосок, а я сжала плотнее челюсти, чтобы больше не издать ни звука. Роберт накрыл грудь всей ладонью, сжимая ее и пощипывая пальцами сосок, а затем снова массируя полушарие. Уже не в силах была контролировать сбившееся дыхание, выдающее меня с потрохами.

— Хорошая грудь, чувствительная, — оценивал меня словно корову на рынке.

Ладонь прошлась вниз по обнаженной коже, оставляя за собой вереницу из мурашек, опускаясь к кружеву трусиков. Втянула живот, трепеща и ожидая его дальнейших действий. Ему ведь никто не помешает взять меня силой и делать всё, что заблагорассудится. Накрыл ладонью поверх трусиков лоно.

— М-м-м! А товар кажется уже сам изнемогает от того, как сильно хочет быть использованным по назначению, — поглаживал шершавой ладонью набухшие складки.

Кровь прилила к щекам. Только теперь я почувствовала, что к моему стыду белье уже промокло. Неужели длительное воздержание превратило меня в похотливую сучку, готовую раздвинуть ноги перед любым кобелем? Глаза защипало от этих мыслей. Роберт массировал клитор через влажную материю, видела как дёрнулся его кадык. Радовало, что эта игра шла не в одни ворота. Хотя, кого я обманываю, если он не трахнет меня сейчас, то вызовет любую из ВИП зала, а может и всех вместе, и отымеет во все дыры. А те будут просить добавки.

Роберт продолжал ласкать меня через белье. Выводил круги по возбужденному комочку, не выпуская моего лица из ладони. Прикрыла глаза, ощущая как внизу живота скапливается напряжение.

— Смотри на меня! — рявкнул, как дикий зверь.

Испугавшись, распахнула веки, смотря как в черных глазах бурлит жидкая магма. По телу уже расползлась истома, требующая большего. Одним лишь пальцем, Роберт подводил меня к краю, к окончательному падению. Чувствуя отклик моего тела, сдвинул промокшую насквозь полоску белья в сторону, прикасаясь к голой коже. Продолжая мучительную пытку, проник двумя пальцами в истекающую соками дырочку, не убирая большого пальца с клитора. Как только Роберт заполнили меня, я простонала в голос.

— Нравится когда тебя пользуют? — в хриплом голосе слышался голод.

Длинные пальцы таранили меня, проникали до упора, массируя ту самую точку, при нажатии на которую туманился разум и было плевать на происходящее.

— Хочешь быть моей вещью? Приносить мне радость? — поливал меня грязью, жалил словами.

Хотела соскочить с его руки, но он лишь прижал меня к своему торсу, не выпуская подбородок. Продолжал массировать клитор и проникать пальцами, заставляя забыть обо всем кроме ощущений.

— Я тебя не отпускал! — прошипел, насаживая меня на свои пальцы.

Влажные чавкающую звуки, заполнили помещения, разбавляясь моими стонами,

Грубые слова в совокупности с умелыми движениями, действовали на меня странным образом. Я чувствовала себя именно так, как говорил Роберт — вещью, предметом, ничтожеством. И чем больше он унижал меня, тем чувствительнее становилось мое тело, готовое на всё ради долгожданной разрядки.

— Кончай! — скомандовал, ударив по клитору еще раз.

В то же мгновение тело пронзило судорогой, в глазах потемнело. Тело прострелил оргазм. Видела как посыпались звезды. С громким стоном, я опала в мужских руках, чувствуя как тело продолжает содрогаться от волн удовольствия. Ноздри Роберта раздувались и горели глаза. Лоно еще сокращалось, когда он вытащил пальцы и поднес их к своему рту, облизывая.

— Вкусная, — смотрел на меня пылающим взглядом.

Приблизил лицо к моему, проведя языком по чуть раскрытыми губам, поделившись моим вкусом. Сердце бешено колотилось от отголосков оргазма. Было в его действиях что-то звериное, первобытное, отчего совершенно срывало крышу и не хотелось думать ни о чем.

Прикусив нижнюю губу оттянул ее и резко отпрянул.

— Отзывчивая, — облизал свои губы, смотря осоловевшим взглядом. Только теперь почувствовала как в живот упирается его возбуждение.

Еще несколько мгновения молча смотрел на меня, а затем отпустил.

— Одевайся! — рявкнул, возвращаясь к столу и на ходу поправляя член.

— Что? — не понимала его действий.

— Одевайся! Тест-драйв окончен, — подлил в стакан виски.

— И? — растерялась, не зная как на это реагировать.

— Не фригидная, — залпом опрокинул в себя все содержимое бокала.

— Что это значит? — меня словно окунули в чан с ледяной водой.

Прикрыла грудь одной рукой, а вторую положила на кружевной треугольник, прячась от мужчины.

— Тебе позвонят, как будет готов договор. Жди, — вышел из комнаты даже не посмотрев на меня.