Друг отца. Девочка авторитета

Юлия Михайловна Герман (2024)

— Зачем я вам? — У меня свои интересы. Ты выйдешь за меня замуж. — Что? Вы мне в отцы годитесь. — У всего должна быть плата, девочка. И это твоя плата за спасение жизни. Не нравится? Могу вернуть тебя им. Уверен, перед тем, как прикончить, они вдоволь порезвятся с тобой.. Я не узнаю друга отца. Он больше не тот весельчак, что я знала. Напротив меня жестокий и расчетливый незнакомец. — Кто ты? — спрашиваю тихо. — Кто я? — он осматривает меня, задерживая взор на груди. — Я тот, кого тебе лучше не злить. И советую привыкнуть, что с этих пор я хозяин твоей жизни. *** Он был другом отца, но перестал появляться в нашем доме. Спустя несколько лет он спасает меня от тех, кто убил папу, но в ответ требует плату. Я должна выйти за него замуж. Но тот ли он, кем пытается казаться? И кто на самом деле убил моего папу? Я поклялась наказать виновных.

Глава 7

— Раздевайся, Луна. Хотела играть по-взрослому? Я принимаю твой вызов, — говорит он, окидывая меня темным взором.

Инстинктивно я отползаю к изголовью кровати и мысленно прикидываю все возможные варианты того, как поступить дальше.

— Что же ты прячешься? — мечет глазами молнии. — Я жду. Где мое законное шоу? — невозможно разобрать, серьезен он или издевается.

— Перебьешься, — огрызаюсь. — Ты не сделал ничего из того, что я просила. Даже не ответил ни на один вопрос.

— Ты наглядно продемонстрировала, что не готова услышать на них ответы, — таким разъяренным я его еще не видела, и мне действительно жутко от его вида. — Снимай топ! Хочешь светить грудью перед всеми, кроме жениха? — Рэм тянется к пряжке ремня, и у меня вся кровь отливает от лица.

— Я согласия выйти за тебя не давала! — не планирую сдаваться. Он мне никто, чтобы вести себя таким образом. — Папа в гробу перевернется, если ты меня хоть пальцем тронешь.

— А то, что ты вытворяешь, считаешь, не заставляет его кувыркаться в могиле? — вытягивает он ремень из брюк, и у меня сердце замирает, а потом несется галопом.

Я осматриваю комнату, отыскивая пути к отступлению.

— Потому что я на все готова, лишь бы не выходить за тебя! — выплевываю дерзко, хотя самой кажется, что сердце готово остановиться от страха. — Ты же… не был таким, — делаю бросок к противоположному краю кровати, когда Рэм совершает последний шаг ко мне, держа в руках сложенный вдвое ремень.

Не успеваю спрыгнуть на пол, как друг отца делает рывок в мою сторону и ловит меня за щиколотку.

— Не таким? А каким я был? — тянет на себя. — Ты ни черта не знаешь, какой я!

Пытаюсь отпихнуть его второй ногой, но Рэм хватает ее и как-то очень быстро седлает мои голени, удерживая их коленями.

Я дергаюсь, стараясь вырваться, но у меня не выходит. Рэм, словно скала, не двигается от моих жалких попыток. Он слишком сильный.

— Отпусти меня! — извиваюсь.

— Или что? — изгибаются его губы в усмешке, а глаза блестят как у безумца.

— Я тебя никогда не прощу, если ты сделаешь мне больно! — шиплю, в надежде на чудо.

— Кто сказал, что мне нужно твое прощение? — кажется, что в его радужках пляшут языки пламени, и мне становится жутко от его взгляда. — Ты же могла по-хорошему, но предпочитаешь другой вариант.

Мужчина хватает меня за талию и одним рывком переворачивает на живот.

— Или ты считала, что все вокруг должны носиться с тобой как с принцессой? — чувствую широкие ладони на поясе своих коротеньких шорт.

— Не надо, Рэм! — на лбу выступает испарина. — Ты же не станешь меня… силой! — сама уже ни во что не верю, но вены сковывает льдом, как только представляю, что он может сотворить.

Если я пленница в этом доме и все окружение моего похитителя беспрекословно выполняет его приказы, то всем плевать на то, что он со мной делает.

Он сдирает с меня шорты. Я не успеваю отреагировать, когда мои ягодицы обжигает болью.

— Нет! — кричу, собирая покрывало пальцами. — Прекрати!

— Что прекратить? М? — рычит Рэм. — Я не твой отец. И не буду с тебя сдувать пылинки, — снова обжигает ягодицу новый удар ремня.

— Хватит! — ерзаю, стараясь спрятаться от боли, но он слишком крепко держит меня.

— Ты не будешь больше мне перечить! — еще один удар. — Не смей позорить меня! — новое столкновение с ремнем.

Мне кажется, я уже не кричу, а вою. Кожа горит так, будто ее располосовали в кровь.

— И хватит позорить имя своего отца! — последний удар, после которого я замираю и перестаю сопротивляться.

Папа. Да он бы ничего из происходящего не одобрил. Но также… он не рассчитывал бы, что я просто смирюсь.

Знал бы он, что какой-то ублюдок поднял руку на его дочь, он бы и мокрого места не оставил от бывшего друга.

Жду новой порции боли, но внезапно все прекращается. Тяжесть мужского тела покидает меня, и я лежу с горящей, обнаженной пятой точкой и думаю о том, как отомщу ему. За каждую свою пролитую слезинку, за пережитое унижение.

— Надеюсь, ты усвоила урок, — Рэм садится на край кровати. Я чувствую на себе его взгляд, слышу тяжелое дыхание.

— Луна, я не слышу ответа, — говорит он настойчиво.

— Когда-нибудь ты ответишь за все, — мой голос сочится ненавистью, я буквально чувствую, как горечь яда растекается у меня во рту. — Клянусь.

— До того времени тебе еще нужно будет дожить. И если выживешь, тогда я буду ждать… твоей мести, — он встает с кровати. — Больше я не потерплю такого поведения, — звучит его голос. — Хочешь, чтобы с тобой считались и отвечали на вопросы, — научись себя вести по-взрослому. В том, что сейчас произошло, никто не виноват, кроме тебя, — мне кажется, я слышу сожаление в его словах. — Мы могли жить мирно.

— Ты сам не захотел ничего объяснять, — сдерживаю подступающие рыдания. Ни за что не расплачусь при нем. Только от радости, когда всажу пулю ему в голову.

— Включай голову, Луна. Тебе не идет быть дурой, — бросает он напоследок, прежде чем покинуть мою комнату, оставляя меня, растоптанную и униженную, размышлять над его словами.