Фисташки на губах, или Как любят люди

Юлия Мелащук

О книге: Сборник реальных историй о том, как люди любят.Как сложно любить, как сладостно любить, как невыносимо любить и как невозможно не любить.В каждом эссе вы узнаете свою историю или историю своих близких. Это узнавание терапевтично. Вы поймёте, что можно пережить многое.Даже если вас когда-то разрушила любовь, вы обретёте веру в то, что она может быть созидающей и возрождающей.

© Юлия Мелащук, 2021

ISBN 978-5-0053-0472-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. ОН, ОНА И СТЕНА

— Смотри. Ты видишь? — тихо спросила Она.

— Нет. Ничего не вижу, — ответил Он.

— Ну как же? Вот же, стеклянная стена между нами. Подойди ближе, потрогай. Чувствуешь холодное стекло?

— Да, теперь чувствую. Как это произошло?

— Как это произошло? Не сразу. Всё происходит не сразу. Листья на деревьях не сразу опадают. Сначала они становятся темно — зелеными, потом оранжевыми, жёлтыми, затем сохнут и только потом отлетают. И в какой-то день обнаруживаешь в окне деревья с чёрными голыми ветками.

Стена не сразу вырастает.

Знаешь, я помню, как вырос первый бордюр. Мы перестали обниматься долго в коридоре вечером, после работы. Наспех, быстро, машинально — да, но не так, как раньше.

Я перестала смеяться над твоими шутками. Или ты перестал шутить. Не знаю. Но мы перестали смеяться.

Мы перестали рассказывать, как прошёл день. Взахлёб. Ещё по телефону каждый из своей машины по дороге с работы домой.

Ты перестал говорить, как я красива. Раньше ты смущал меня этой фразой, потому что говорил её постоянно и невпопад.

Например утром. Когда мы ехали в лифте на пробежку. Я смотрела на себя в зеркало и отворачивалась от своего отражения с кругами под глазами. А ты смотрел с таким восхищением и повторял: «Какая ты красивая».

Мы перестали разговаривать по ночам. Да, теперь мы высыпаемся. Но мы перестали разговаривать по ночам. Понимаешь? Это так важно было для нас. Рассказывать всё, что приходит в голову, как на кушетке у психоаналитика.

Всё происходит не сразу. После бордюра я помню, как начал расти забор, всё выше и выше. И чем меньше мы говорили, разбирали по кусочкам наши ссоры, смотрели друг другу в глаза и молчали в унисон в объятиях, тем выше он становился.

А теперь стена. Ты видишь? Холодная, стеклянная идеально гладкая стена.

— Да, вижу. Я не хочу быть за стеной. Мне холодно без тебя. Как я мог не замечать так долго, что очень замёрз? — говорит он.

— И я замёрзла. Что нам теперь делать?

— Подожди, я сейчас её разобью. Мне нужно что-то тяжёлое.

— Не надо, мы поранимся осколками, и станет ещё хуже.

— Тогда мы будем смотреть друг другу в глаза, долго и жадно, как раньше. И разговаривать столько, сколько понадобится. Я готов стоять бесконечно, только бы стена исчезла.

Они стояли, прижавшись ладонями сквозь холодное стекло, и говорили целую вечность.

Вспоминали, признавались, смеялись, плакали, мечтали и не отрываясь смотрели друг другу в глаза.

— Какая же ты красивая, — сказал он и прижал её к себе так сильно, чтобы новая стена, новый забор и бордюр не разделили их больше никогда.