Высоко-высоко

Юлия Кулакова (2024)

«Высоко-высоко» — сборник сказок и фантастических рассказов для взрослых и детей. Сказки расскажут о том, как исправить плохую погоду или позвать дождь, самому создать драгоценные камни или научить летать зверей, которые летать не могут, переместиться в другой мир или подружиться с тем, кого все боятся. Но и в этом волшебном мире самое главное сокровище и чудо — это человеческие чувства. А одержит победу над злом и найдет свое счастье только тот, кто не побоялся в любых обстоятельствах остаться самим собой.

Механический конь

— Ну, с новосельем!

Незнакомый огромный мужик с кудлатой бородой без спросу вошел во двор, открыл дверь дома и теперь стоял у этой двери. Рыжеволосый мальчишка и его сестра, худенькая девушка с аккуратными косичками, удивленно смотрели то на него, то на отца, которого оклик застал на чердачной лестнице.

— Благодарим, — спокойно ответил отец. Он спустился и подошел к незваному гостю.

— Хороший дом ты купил, добротный, — продолжал мужик, оглядывая стены так, будто это он был здесь хозяином.

— Я его не купил, и ты это знаешь, — ответил жилец. — Я рассказывал тебе и твоим товарищам: это Кеннет, сын вашего богача, его приобрел и сдал мне на месяц. Отсюда мне легче добираться…

— До города, да-да, где ты жить будешь, — произнес мужик и вдруг захохотал. — Ну, добро же…городской житель!

Он развернулся и вышел, чуть не сбив с ног женщину. Остановился, не таясь оглядел ее одежды, как только что делали сельчанки на местном рынке, покривился и ушел.

— Что ему было нужно? — женщина быстро вошла в дом и начала раскладывать купленную еду. Мальчишка подбежал и ухватил кусочек сыра, его сестра принялась помогать матери.

— Я не понимаю, — покачал головой мужчина. — За эти два дня меня уже столько раз переспрашивали, кто я, зачем я приехал и что собираюсь делать. Я честно ответил на все вопросы, и вот опять…может, они мне не верят?

— Похоже на то, — женщина пожала плечами. — Инги, сходи на двор, вымой овощи… Да, странные здесь люди. Но в городе жить мы пока не можем, а ближе этого селения к городу ничего нет.

Убедившись, что Инги вышла, а брат увязался за ней, женщина тихо спросила:

— В последний раз прошу тебя мне ответить: Эрл — точно надежный человек?

— Разумеется, — кивнул ей муж. — Я ему верю как себе. И вот что я забыл сказать: если я доработаю наш новый механизм и Эрлу удастся его продать — то мы сможем переехать гораздо раньше, чем через месяц. Эрл и сейчас готов был нас принять у себя в доме, но живет он небогато, и только вдумайся: шестеро детей!

— И все живы и здоровы, вот счастье-то, — улыбнулась жена. — И что он делал бы, если б не они? Так и считал бы свои изобретения ребяческой забавой.

— Да, начинал-то он с игрушек, это точно. Но это чудо, что одна из игрушек попалась на глаза путешествующему придворному, а потом и королю! Эрла, кстати, зовут в столицу. Переедет, а я буду в городе его правой рукой.

— Ну, руки-то у тебя и свои есть, — засмеялась жена.

— Сначала надо — как это Кеннет назвал — развернуться, вот! А там и посмотрим, сколько я буду работать на Эрла, а сколько на себя. Он не жадный и не злой, только рад, когда я делаю что-то из своих задумок.

В дверь вбежал растрепанный сын:

— Папа, папа, мой железный конь в лужу ускакал! Он не сломается?

— Вытри его насухо и неси сюда. Главное — не вздумай играть тем, что у меня на полке рядом с верстаком, а то не видать нам города как своих ушей, — строго выговорил отец.

— А мальчишки не хотят со мной играть и говорят, что таких коней не бывает, — насупился мальчик.

— То есть как — не бывает? — мать провела рукой по лицу, будто паутинка прилипла к ее губам. — Вот же он, скачет! Они разве слепые?

— Нет, не слепые, видят. Но говорят, что такого не бывает.

Мать и отец переглянулись.

***

— Папа, там тебя опять тот страшный мужик спрашивает, — шепотом сказала Инги, вжавшись в стену. — И еще он смотрит так странно на нас с мамой каждый раз.

— Дорни, снова? — потемнел лицом отец. — Он что — что-то посмел сказать тебе или матери?

— Его жена говорит, что мы неправильно одеваемся. Не так, как в этом селе. А он — не знаю, чего хочет.

— Пусть своей теще командует, — подал голос братишка из-под стола. — Инги врет, Дорни ей говорил, что она не так одевается, не так разговаривает и вообще дерет нос, и другие мужики ржали. Папа, твоя новая кошка опять мышку не отпускает! Где подвинтить?

— Сейчас подвинтим. Ты, Иржи, про тещу-то взрослым не говори шуток, нехорошо. Так когда это было?

— А я уже сказал это Дорни.

— А он? — ахнула Инги.

— А он не догнал, — хихикнул Иржи. — Папа, положи молоток, я же сказал — подвинтить надо, а не забить, молоток не поможет!

— Не поможет, — сквозь зубы процедил отец и вышел из дома.

— Слышишь, сосед, — через изгородь начал Дорни, как только жилец дома появился на улице. — Ты почему ничего не сажаешь-то?

— Я объяснял много раз: я скоро уезжаю. А…

— Да-да, уезжаешь, — ухмыльнулся Дорни. — Конечно. Ты сажал бы, не выделялся, а? А то смотри, людям не нравится, когда новенькие приезжают, да еще и живут не как все. Как бы чего не вышло.

— Это что же выйдет-то? — шагнул к нему отец.

— Да всякое бывало, всякое, — Дорни сплюнул сквозь зубы и побрел по улице.

Отец направился к калитке, но на его плечо легла рука жены. Он резко обернулся.

«Мы скоро уедем», — одними губами, беззвучно, сказала женщина.

***

Наутро, еще до света, отец отправился в город, забрав с собой всё, что удалось смастерить за последние дни. Вернулся он поздно, и сразу после него в дом вбежал Иржи — с синяком, но довольный.

— А я их палкой, — пояснил он. — Всем досталось. Эти дураки говорили, что все я вру, что никогда мы не уедем ни в какой город, что никто из сельских туда уехать не может. Что мой отец небось пьяница, раз огород не сажает, и мать тоже.

— Что ты такое говоришь родителям! — ахнула Инги.

— Правду говорю, а то вдруг они думают, что их тут любят, — шмыгнул носом Иржи. — Ну я там всех и… палкой.

— Что теперь будет… — Инги схватилась за голову.

— А ничего не будет, — беззаботно ответил брат. — Они уже пожаловались родителям. А папаши отмахнулись, подумаешь, говорят, мелюзга дерется.

Инги всхлипнула. Отец было сделал шаг к двери, но его опередила жена:

— А давай, дорогой, сначала посмотрим, что тебе сегодня передали от Эрла?

— Вряд ли что стоящее, — устало сказал отец. — Эрла не было, говорю же, его помощник принимал и вот это с собой дал.

Иржи уже разворачивал сверток.

— Папа! — вдруг завопил мальчишка так, что сестра взвизгнула. — Смотри! Де…

Он сам закрыл себе рукой рот и продолжил шепотом:

— Деньги! А тут письмо! Читайте скорее, я же не умею!

Отец и мать бросились к свернутому листу бумаги и молча прочли написанное. По лицу женщины потекли слезы.

— Что — уезжаем, да? — радостно спросил Иржи. — Немножко жаль, я с Тонни успел подружиться.

— С Тонни, говоришь? — задумчиво протянула мать. — Знаешь, сын, беги-ка к нему. Отнеси ему в подарок что-нибудь из того, что вы с отцом вчера мастерили, и попроси его отца — Кори, кажется, его звать? — помочь нам. Да и старшего сына пусть с собой зовет. Лишние руки не помешают. Хоть и мало мы нажили, а все же собраться — дело небыстрое.

***

— Ох и обустроились вы, ох и обустроились! — восторгался Кори, оглядывая убранство дома, которое в полумраке, при свечах, казалось сказочным. — А ведь и полугода не прошло, как уехали! Рукодельницы у тебя в доме, ох рукодельницы, и помощника вырастил отличного! Работать много приходится?

— Не больше, чем на земле, — развел руками хозяин и быстро погрозил пальцем хихикнувшему Иржи. Иржи посидел спокойно всего минуту, потом подполз к столу, запустил по его поверхности металлическую мышку с писком и, пока гость восхищался, стянул со стола пару диковинок — настоящих конфет, впервые купленных отцом ради встречи. А Инги, попытавшейся его остановить, он состроил рожу, надув щеки: девушка и впрямь в последнее время немного располнела, что ее очень красило.

— Что б я без тебя делал! — продолжал Кори, аккуратно, будто боясь раздавить большими руками, принимая из рук хозяйки чашку чая. — Я ведь посмотрел на всё это безобразие, что Дорни с дружками творил, как он на вас народ науськивал, — да и сам уехал. Недалеко, правда, в другое село. Городского-то я ничего делать не умею, на земле только. Люди там хорошие оказались, еще и помогли на первых порах. Стыдно сейчас, что ни слова поперек не сказал я тогда Дорни и его банде, а понимаю, что переедь я сейчас обратно — и опять струшу. Эх…

— Да ладно, дядь, — ободряюще заявил Иржи, размазывая по щекам конфетную начинку. — Бывает. А Дорни ваш — гад!

— Дорни с ума сошел, — объявил Кори и допил чай до конца.

— Как? — ахнули в один голос хозяйка и ее дочь.

— А вот так. Он же в те дни всё ходил и говорил: вот семейка врунов приехала, придумывают, будто в город уедут, кому они там нужны… ну, сами знаете, не буду ж я повторять. От слова «город» его прямо трясло. Мечтал ходил, как вы будете голодом да холодом в доме сидеть, а он — приходить и бранить, вот-де, надо было как все, без фантазий… Каждый вечер в кабаке про это говорил.

— Так он так и не поверил нам? — ахнула Инги. — Какой странный человек.

— Нет, не поверил, и другие его слушали. Ну, не все, конечно, но ослов хватило. А тут приходит к вам — а дверь ему Кеннет открывает. Куда, говорит, прешь в мой дом, купить хочешь — так деньги сначала покажи. Дорни спрашивает: а где эти, что здесь были? Уехали в город, тот ему говорит. Вот тут-то Дорни и прихватило. Сначала молчал, сидел в кабаке и пил. А потом ходил по селу и только, как бабка старая, причитал: «Уехали! Уехали! В город уехали!» Взгляд безумный, борода клоками, страшный. Баба от него сбежала куда-то к родне. Народ смеялся, что, дескать, говорят, в городах больницы какие-то для дураков стали строить — так что и Дорни скоро в город уедет. Где он сейчас — не знаю. Ушел куда-то. А может, и впрямь поймали да в такую больницу отправили.

— То вместе с ним смеялись, то над ним смеялись. Правильно вы уехали, — тихо отозвалась Инги при всеобщем молчании.

— То-то и оно, — неопределенно ответил Кори.

Иржи обернулся к родным. У матери в глазах застыли слезы, Инги качала головой, отец смотрел куда-то в сторону.

— Ну вот загрустили, нашли кого жалеть, — грубоватым, не своим голосом вдруг сказал мальчишка. — Идемте, дядь, я вам лавку нашу покажу. Таких лавок во всем государстве всего две: у дяди Эрла в столице, сам король там бывает, да у нас тут. Из других городов уже приезжают! Ключи у меня есть, отец доверяет, я же его помощник. Я и открою…тьфу, пропасть! Надо ж так споткнуться, как оно здесь очутилось, чуть ногу не сломал!

Иржи пошарил по полу рукой и поднял что-то. Четыре пары рук протянулись к нему.

Это был механический конь. Грубо собранный, плохо обработанный от ржавчины, тот самый игрушечный конь, что когда-то в селе ускакал из рук мальчика в лужу.