Мир Мой даю вам…

Юлия Крюкова

В третьем веке в финикийском городе Эмеса молодого человека – тайного христианина, избравшего для себя монашеский путь, отец решает женить на прекрасной образованной девушке-язычнице. Галактион не может ослушаться отца, в то же время заключение брака полностью рушит мечту иноческой жизни. Ситуация, казалось, неразрешима… Но Любовь всё расставляет по своим местам.

© Юлия Крюкова, 2021

ISBN 978-5-4496-3513-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается моему духовному отцу

«… мир Мой даю вам

не так, как мир даёт, Я даю вам.

Да не смущается сердце ваше

и да не устрашается» Ин 14:27

Мне, никчемному рабу Евтолмию, довелось увидеть и пережить сии события, о чем свидетельствую в своих скудных записях. Любил я, и люблю поныне. И утешение моё в Господе Иисусе Христе. Невозможной и недостижимой при жизни казалась мне любовь к госпоже, к которой приставили меня слугой, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Не знал я с того момента других женщин, сохранил ей верность и берегу себя для скорой встречи в вечности… встречи с Господом, с моей госпожой и… с её возлюбленным.

ГЛАВА 1. В ОБЪЯТИЯХ НЕМЕРКНУЩЕГО СВЕТА

219 год

Римская провинция Финикия

Город Эмеса

I

Солнце клонилось к горизонту, оставляя светлые блики на мраморной отделке и белых колонах возвышающихся домов богатых горожан. Насыщенный весенним запахом лёгкий ветерок нёс весть о желанной вечерней прохладе. Старец Онуфрий утомлённо присел на пологий камень, достал из сумы кожаную флягу с водой. Пару глотков вернули иноку бодрость, Онуфрий ощутил прилив сил.

Со вчерашнего дня старец не принимал пищи. Хлебные лепешки закончились прошлым вечером. А сегодня никто не впустил его в свой дом, не накормил, не подал милостыни.

Взор инока устремился поверх домов на городскую площадь. С тех пор, как управляющий Эмесой сириец Секунд, ревностный служитель, поставленный римским кесарем, велел разместить на улицах города изощрённейшие орудия пыток для устрашения христиан, в дома реже пускали незнакомцев. А подозрение, что странник может быть скрытым христианином, и вовсе закрывало двери перед просящим милостыню.

Онуфрий разглядел на площади толстые деревянные вертикально установленные столбы, поодаль от них перекрещивающиеся брусы, с добавлением вверху горизонтальной балки. Рядом располагалась большая бочка. Одна из пыток состояла в том, что христианина обмазывали мёдом и молоком, заколачивали в бочку, добавляя при этом привлекающую паразитов пищу. Вскоре паразиты принимались пожирать внутренности жертвы, тело подвергалось гниению. Примерно через две недели такой пытки христианин умирал в неимоверных муках.

Старец перевёл взгляд на тесно прижатые друг к другу жилища небогатых горожан. То и дело до чуткого уха Онуфрия доносился гомон играющих детей, ленивый лай собак, стук передвигающихся колесниц. Город, наполненный жизнью, так боялся утратить это призрачное бытие, что предавал любого в руки ревностного градоначальника Секунда за малейшее подозрение в приверженности опасному и чуждому мировоззрению, презрительно именуемому сектой галилеян.

Инок вспомнил, как злобно выпровождали его, отдавая слугам строгий приказ прогнать странника и не пускать за ворота. Онуфрий с печалью в сердце тихо промолвил:

— Кто осудит сих неразумных за их языческое безумие и страх перед великими мира? Цепляются за жизнь, не ведая истины, не понимая, что всё, что имеют, отнимется у них, и пойдут в муку вечную, в вечную погибель. Господи, прости им, что не знают Тебя, Единого Бога. Прости им, что не узрели подлинной жизни с Тобой и в Тебе, в радости ожидания воскресения и вечности любви.

«Я ведь тоже был таким…» — старец мысленно вернулся в прошлое. Собственный дом, полученный по наследству от богатых родителей, полный двор слуг, пышные застолья, изысканные блюда, череда приятных знакомств — манящие образы мгновенно пронеслись в сознании путника.

«…продай одежду свою и купи меч…» — Онуфрий в точности исполнил завет Господа. Уверовав, раздал имущество бедным, оделся в рубище и приобрёл меч — слово Божие для всякого жаждущего правды.

И теперь, испытывая лишения, гонения и голод, старец ни разу не пожалел о принятом решении. Ведь именно жизненные тяготы позволяли ему непрерывно пребывать в молитве и единении с Богом, храня в сердце единственную надежду на Его милость и любовь. В звании пресвитера Онуфрий проповедовал истину распятого Христа, совершал священнодействия: причащение, крещение и молитвословие, учил истинной вере и обращал человеческие души к Богу.

Старец возвел очи к небу:

— Господь всемогущий, недостойно потрудился я сегодня перед Тобой… никто не услышал о Тебе, никто не задумался о своей погибели… Прошу Тебя, Господи, дай мне ещё один шанс, даруй возможность послужить во Славу Твою, направь меня в дом, где нуждаются в слове Твоём, к людям пресытившимся и жаждущим пищи иной, небесной.

Взор Онуфрия плавно перешёл на освещенное последними лучами заходящего солнца жилище некого горожанина. Цветная мозаика на фасаде, образуя замысловатый узор, игриво переливалась на свету, высокие кипарисы элегантно обрамляли широкое пространство двора. «Нужно спешить… я должен успеть добраться туда до заката», — инок сделал ещё пару жадных глотков, плотно закрыл флягу, спрял её в потрёпанную суму. Затем поднялся и уверенно зашагал в сторону незнакомого дома.

II

Клитофон, хозяин роскошного особняка, небрежно набросив простынь, вышел из банной комнаты, оглянулся и подозвал слугу, угодливо держащего в руках серебряный поднос с изящными кубками и кувшинами, наполненными красным вином и водой. Подоспевший слуга-подросток ловко наполнил кубок, смешав жидкости в нужной пропорции, и тотчас подал пить своему господину.

Утолив жажду, Клитофон направился к небольшому круглому бассейну, расположенному рядом с банной комнатой. Привычным движением совлёк окутывающую тело простыню, отдал её слуге-подростку и неспешно погрузился в теплую воду.

Спустя пару минут, лёжа на спине, созерцая обнажённую статую Венеры из слоновой кости, хозяин дома, казалось, пребывал в полном умиротворении. Внезапно в сознание Клитофона прокралась опечалившая его мысль: «Где мой наследник? Почему жена моя Левкиппия вот уже который год остаётся бесплодной? Кому передам свой дом, землю, пастбища, торговые корабли? Кто будет смотреть на эту роскошь, и наслаждаться покоем, дарованным богами?»

Хозяин вспомнил и подсчитал, сколько золота ежегодно приносил в храм Артемиды в надежде, что боги смилуются и одарят жену долгожданной беременностью. На эти деньги можно было построить еще один дом.

— А вдруг жена бесплодна потому, что мы молимся не своим, а римским и греческим божествам — Юпитеру, Амуру, Артемиде…? Бесплодна, потому что мы забыли традиции предков? Да! Верно! Забыли традиции! Как я не подумал об этом раньше! А ведь за городом до сих пор открыт храм богини Астарты, «божественной матери», дающей жизнь. Именно ей поклонялись наши предки. Нужно обязательно в ближайшее время выбраться туда.

Клитофон поразмыслил, что можно отнести в храм в качестве подарка богине плодородия или, как её ещё именовали, — богине утренней звезды Астарте.

Супруга Клитофона Левкиппия, отдавая последние распоряжения рабам по приготовлению ужина, ожидала хозяина на веранде, выходящей в сад. Вскоре в дверях появился взволнованный муж, и сходу бросил в сторону жены не терпящую возражения фразу:

— Собирайся, завтра с утра отправляемся за город в храм Астарты.

— Клитофон, ты не забыл, что мы приглашены к Хриссиппу и Элиссе? Разве мы успеем вернуться и приготовиться к визиту?

— Это для твоего же блага, собирайся!

— Подожди, ты хочешь сказать, что мы не пойдём к Хриссиппе и Элиссе? Ведь ты сам назначил эту встречу, тебе же важно поговорить о делах.

— О каких делах, Левкиппия? У меня одно только дело — моя супруга бездетна! Вот моё дело! Сейчас же собирайся к Астарте!

Левкиппия в слезах убежала в дом. Ей вдогонку донеслась последняя фраза мужа:

— На ужин не жди. Приду за полночь. Чтобы завтра к утру была готова без лишних напоминаний.

Подходя к незнакомому богатому дому, старец Онуфрий заметил, как из ворот выбежал мужчина средних лет в светлой тунике с пурпурной накидкой. И помчался в сторону недавно возведённого здания — термы, общественной бани, где собиралась городская знать. В терме не только принимали водные процедуры, но и занимались гимнастикой, вели беседы, читали стихи, пели, устраивали роскошные пиршества.

Инок осенил удаляющегося незнакомца крёстным знаменьем и приблизился к воротам его дома.

Остановившись у входа, Онуфрий с интересом заглянул внутрь двора. Мощеная аллея вела ко внутреннему дворику, в центре которого распологался открытый бассейн. Вокруг размещались разнообразные постройки — жилые комнаты двухэтажного дома, столовая, кухня, кладовая, помещения для рабов. Вдали в огороженном саду зеленели пальмы, плодовые деревья, кустарники. Слуги то и дело сновали по дворику, каждый занятый исполнением своих ежедневных обязанностей.

Старца заметила темнокожая рабыня и поспешила сообщить о незнакомце хозяйке.

— Госпожа, у ворот нищий. Что прикажете?

Левкиппия с трудом перевела внимание на служанку. Внутренняя боль, обида, разочарование, печаль об отсутствии ребёнка, то затихающая на время, то вырывающаяся из глубин бессознательного, вновь овладела её сердцем после непредвиденной ссоры с мужем. Раздосадованная поведением супруга, женщина хотела лишь одного: чтобы её оставили в покое, не трогали, не обращались, не просили принять решение. Каждый ответ слугам сопровождался душевным напряжением, Левкиппия жаждала тишины и уединения.

— Госпожа, что с нищим?

— Прогони его.

Онуфрий увидел, как к нему приближается рабыня, её лицо не сулило ничего хорошего.

— Убирайся, хозяйка приказала закрыть ворота.

Старец отступил, отошёл на несколько метров, присел под кустом жасмина. «Господь, Единый Бог, неужели вновь для смирения отправил Ты меня в сей дом? Если так — склоняю колени пред Тобой. Да будет воля Твоя Святая», — инок принялся усердно молиться о хозяйке, о доме и его слугах.

Отправив рабыню прогнать нищего, Левкиппия села на кровать, склонила голову на узорчатые подушки. Тягостное состояние не отступало. В её глазах заблестели слёзы.

Внезапно хозяйка дома почувствовала облегчение, душа её как будто проснулась. Обида, боль, отчаяние растворились в тёплой неге подкравшегося вечера, в ароматах цветущего сада, звуках неугомонных цикад. Лишь лёгкая печаль задержалась в сердце, как символ несбыточной надежды увидеть милое личико дитяти, услышать звонкий смех и первое слово «мама».

Левкиппия встала, подошла к окну. За воротами рядом с кустом жасмина она увидела незнакомого старца. В этот момент инок поднялся, в последний раз окинул взором огромную территорию дома, наложил широкий крест и, не спеша, зашагал по улице к площади.

— Ния! — Левкиппия громко позвала чернокожую рабыню, — верни нищего, позови его в дом, отведи в комнату для гостей, принеси еду. Я скоро спущусь. Поторопись!

III

Вскоре хозяйка привела себя в порядок и направилась к старцу.

Служанка Ния, только что выполнившая поручение и сопровождающая госпожу, безразлично заметила:

— Какой-то странный этот нищий… Отказался от мяса павлина, не пьёт вино. Ест только лепешки, бобы и рыбу.

Онуфрий, увидев хозяйку дома, смиренно встал, поклонился и приветствовал женщину:

— Мир дому сему!

— Мир и тебе, странник.

— Как зовут тебя, добрая женщина?

— Левкиппия. А твоё имя?

— Онуфрий. Левкиппия, благодарю за оказанную милость, за щедрый ужин. Благословение да снизойдёт на тебя и на твоего супруга.

При упоминании о муже Левкиппия помрачнела. Печаль вновь окутала её сердце. Что не укрылось от проницательного взгляда старца.

— Столь прекрасной хозяйке в таком великолепном доме не подобает находиться в печали. Неужели существует нечто, так омрачающее твою душу, госпожа?

Левкиппии вдруг захотелось открыться перед этим незнакомцем, поведать о себе, о своём горе. Рассказать, как когда-то в детстве отцу, всё, что её беспокоило, пугало, не давало покоя.

— У нас с мужем есть практически всё: торговые корабли, пастбища, земли, дом с множеством слуг. Нет только одного — наследника, которому можем передать своё богатство. Вот уже который год боги не посылают нам ребёнка… Мы так много золота и серебра отнесли в храмы Юпитера и Артемиды. Но они не слышат нас, не откликаются на наши просьбы.

— Ты говоришь, тебя не слышат боги… Ответь мне, женщина, как мраморные изваяния Юпитера, Артемиды или Венеры могут услышать тебя? Или у статуй есть уши, чтобы слышать, или глаза, чтобы видеть? Или сердце, чтобы откликаться на просьбы глупых женщин?

— Но они моя последняя надежда…

— Нет, не они… Левкиппия, знай, есть живой Бог, создатель мира, от Которого всё начало быть, и всё имеет жизнь через Него и в Нём.

— Почему же этот Бог так пренебрёг мной? Почему я неплодна?

— Левкиппия, а разве ты просила у Него ребёнка? Ведь если бы ты имела детей, они бы все выросли язычниками, поклонялись статуям и прочей ерунде. Зачем всемогущему Богу умножать неведение и глупость?

— Онуфрий, расскажи мне об этом Боге.

— Бог наш Господь, единый в трёх лицах: Отца, Сына и Святого Духа. Бог Отец создает небо, землю, растения, животных и людей. Но люди не слушаются Бога и впадают в грех. Чтобы очистить всякого человека от греха на землю приходит Бог Сын — Христос. Он проповедует истину, даёт подлинную веру. Но не все могут выдержать обжигающий свет истины. Христа предают и распинают. На третий день Он воскресает из мёртвых и является своим ученикам. А потом посылает Святого Духа на землю, чтобы каждый верующий в Единого Бога был услышан и спасён, и воскрес для жизни вечной в раю в радости единства со Христом.

Мгновенно в сознании Левкиппии яркой молнией вспыхнула догадка: «Христа предали и распяли. И до сих пор всех Его последователей — христиан распинают, четвертуют, отсекают головы, казнят как Самого Христа! Не это ли доказательство истинности Его учения? Разве кто решится умереть за Юпитера или Артемиду? За кусок бездушного мрамора? Нет! Но истина, которая дороже жизни, которая есть Сам Христос, побуждает отважных христиан идти на смерть!»

— Онуфрий, скажи мне, а как я смогу веровать и служить Христу, если в Эмесе нет ни одного храма, посвященного Единому Господу, но лишь только орудия пыток христиан?

— Левкиппия, также как и я — тайно! Знай, я был богат не менее, чем ты. Но ради Него надел рубище, превратился в нищего, прошу подаяние, чтобы тайно нести истину о Христе. Я инок и пресвитер.

— Ты можешь крестить меня?

— Да. Попроси слуг принести кувшин с водой и удали их.

Вскоре Онуфрий крестил Левкиппию во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, рассказал о заповедях и тайнах христианского учения.

Дом Клитофона и Левкиппии старец покинул ближе к ночи, предварительно объяснив хозяйке, как при необходимости связаться с ним.

Левкиппия, желая обезопасить себя и свою семью, не теряя времени, тотчас позвала первую помощницу рабыню Нию.

— Ния, ты слышала наш разговор со старцем?

— Да, госпожа.

— Ты понимаешь, что будет со мной, если об этом узнает кто-то из посторонних, если донесут начальнику области Секунду, который в ненависти расставил по всему городу орудия пыток для христиан?

— Да, госпожа…

— Ты понимаешь, что случится со всеми вами, если наш дом будет разорён?

— Да, в полной мере.

— Ни слова никому о том, что ты сегодня слышала. Предупреди других рабов. Не говори даже Клитофону. Я сама расскажу мужу, когда буду готова.

— Хорошо, госпожа.

IV

На утро следующего дня Левкиппия притворилась, что сильно заболела и объяснила Клитофону, что не может не только ехать в храм Астарты, но и вообще подняться с постели.

Конец ознакомительного фрагмента.