# Партия

Юлия Ковалькова

Наталья Павлова переходит на работу в крупную фирму, чтобы заменить одного из директоров, которого зовут Александр Васильев. Васильев догадывается, зачем в компании появилась эта молодая женщина. Просчитав ее, он завязывает с ней служебный роман, чтобы связать ее отношениями и, в итоге, уговорить её отказаться от притязаний на его место. И всё на стороне Васильева, кроме одного: Павлова узнает об интриге, которую он вел за её спиной. Теперь ответный ход в этой партии будет за женщиной. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5

Иногда мы хотим того, чего хотим, зная даже, что это-то нас и прикончит.

Донна Тартт, «Щегол»

9 сентября 2016 года.

1.

«Утро моего нового дня началось с дождя, шелестящего по оконному стеклу, и со сладкого шёпота:

— С днём рождения, Саша.

Покружив у моего рта и лизнув меня в шею, Лиза устремился ниже, в район ключиц, грудной клетки и моего замершего в ожидании паха.

— Солнышко… — Пару раз простонав, перехватил Лизу и потянул её на себя. Минуту спустя «Лизон» уже сидела на мне, ритмично и быстро двигаясь.

— Я люблю тебя, — Лиза изгибается и кусает меня за мочку уха.

— Я люблю тебя, — отвечаю я, чувствуя приближение долгожданной разрядки.

Через десять минут Лиза в одном красном белье (сегодня праздник, как-никак!) металась между спальней и кухней.

— Саш, я тебе кофе сделала, — оповестила она и принялась быстро натягивать юбку.

— М-м, спасибо. А ты куда в такую рань собралась? — подперев рукой голову, лениво поинтересовался я.

— Бу-бу-бу… в ресторан… надо… — доносится до меня невнятное, и из ворота пушистой розовой водолазки выныривает лицо Лизы. — Я вчера обещала в «Пушкин» до десяти утра деньги довезти, — перехватив мой вопросительный взгляд, пояснила Лиза, — а сейчас уже полдевятого.

— Сколько?!.. М-мать! — И я пулей вылетел из кровати.

— Саш, а ты до метро меня довезешь? — Лиза стучит в дверь ванной.

— Такси лучше вызови, — остервенело чищу зубы.

— А, ну тогда ладно… Тогда созвонимся… Да, удачи тебе сегодня. И, пожалуйста, постарайся домой пораньше прийти. Хорошо?

— М-м. Постараюсь.

Лиза ещё топталась в ванной, пытаясь что-то сказать, но я уже исчез в душе.

Без пятнадцать девять, натянув на себя чёрный свитер и брюки, я садился в «бэху», чтобы в девять пятнадцать, предварительно схлопотав штраф за выезд на «А» — полосу, прибыть к шлагбауму. На крыльце Конторы, прячась от стекающей с крыши воды, крутилась шестёрка сотрудников. Они что-то весело обсуждали. Стараясь не коситься на пустое место, где вчера стоял «Мини Купер» Павловой, я припарковался, вышел из машины, стряхнул с волос капли дождя и сразу же угодил в распростёртые объятия Ленки.

— Саша, с днём рождения! — Её лицо было так близко от моего, что я моментально почувствовал приторный запах её помады и жаркое дыхание. — Счастья тебе, здоровья. А коллективный подарок мы отдадим тебе в ресторане. — Взмахнув рукавами вечернего, и, как я уже понял, «ресторанного» платья, Ленка на секунду интимно приникла ко мне: — А вот свой подарок я вручу тебе позже. Когда ты только захочешь.

«Когда я захочу? Не льсти себе, солнышко…»

— Спасибо, — ровным голосом отозвался я. Многозначительно сжав мои пальцы, Ленка отстранилась, неохотно уступая меня другим сотрудникам. Хор голосов и поздравлений посыпался со всех сторон:

— С днем рождения, Александр Владимирович!

— Счастья!

— Здоровья!

— Долгих лет!

— Успехов!

— Выглядите просто отлично.

Я кивал, улыбался, благодарил. Благодушно пожимал руки мужчинам, подставлял щеку женщинам. Удивлённо приподнимал брови, смеялся, шутил — в общем, участвовал в том корпоративном цирке, который называется «день рождения у очень большого начальника». Балаган закончился, когда ко мне робко скользнула Надя.

— С днем рождения… Александр Владимирович, мне бы до обеда получить загранпаспорта — ваш и Натальи Павловой. Тогда я сегодня успею передать их в «СОВИС».

Для справки: туроператор «СОВИС» находился у чёрта на куличках — на Крылатских Холмах и был нашим постоянным партнёром, занимающимся оформлением виз и авиаперелётов. Я поискал глазами Павлову, но не нашёл.

— Граждане, вы Наталью не видели? — стараясь говорить небрежно, осведомился я.

— Я видел. Борисовна вместе с Вадимом в восемь утра на такси приехала, — доложил Алтухов. Его приятель Фёдоров исподтишка быстро толкнул его локтем. Ленка бросила на меня короткий, но выразительный взгляд. — А сейчас Наталья Борисовна у себя в кабинете, — откашлявшись, невинно добавил Алтухов и достал сигареты. — А вот где Вадик, не знаю.

«Зато я догадываюсь!»

— Ясно, мерси. Надя, пошли, — пророкотал я. Игнорируя взгляды стихшего «крыльца», придержал дверь для Нади, и мы устремились к лифтам.

На четвертом этаже мы вышли. Надя свернула в западное крыло. Я отправился в южное. Кабинет Павловой находился всего в паре метров от моего. Но сначала я отпер свой офис, переправил на вешалку куртку и уже собрался к Павловой, как меня оглушил стук в дверь.

— Можно? — Старый лис Тарасов, которому сегодня утром, как видно, тоже не спалось, барской походкой прошествовал в мой периметр и с любопытством уставился на пустой стол. — Что-то маловато поздравлений, как я погляжу, — хмыкнул он. Подыгрывая Тарасову, я развёл руками, мол, да, маловато. — Ну, тогда мой подарок будет не лишним, — и Тарасов, крякнув, водрузил на стол нарядную коробку. Мысленно помолившись, чтобы Вячеславу Андреевичу не пришло в голову вручить мне набор с виски а ля Калуга, я протянул ему ладонь:

— Спасибо.

— Ой, да перестань ты, Сашка. Свои ж люди, — и Тарасов по-свойски сгрёб меня в медвежьи объятия. — Ну, с днём рождения, дорогой. Ты у нас молодцом, так держать… Кстати, хозяин звонил. Сказал, что ещё наберёт тебе.

А вот это была очень хорошая новость.

— Да? Замечательно.

Тарасов, очевидно, ожидал от меня каких-нибудь подробностей, но я промолчал. Генеральный разжал руки:

— Ну что, в восемь вечера, в ресторане? Всё в силе? — Я кивнул, и Тарасов открыл дверь. — О, — и он замер в дверях. — Ну прошу-прошу… проходите.

И в мой кабинет устремился хоровод из десяти женщин, которые независимо от должности, возраста и степени полноты называли друг друга «девочками». Это была наша бухгалтерия. Судя по выражению лиц «девочек», меня ожидало нечто необыкновенное. И мои опасения сбылись: финансовый директор (женщина лет пятидесяти, похожая на поделку умельцев из «Модного приговора», но в очках и массивных украшениях из дутого турецкого золота) развернула увенчанный рукотворными завитушками плакат, призванный исполнить роль древнерусского свитка, — и понеслась…

На фразе «лучший мужчина компании» я изобразил смущённую улыбку. При словосочетании «будем вместе долгие годы» я загрустил. На словах «счастье иметь такого молодого начальника» я отключился, попутно соображая, чем, и главное, когда закончится эта бодяга. Спасло меня появление коммерческого директора, который, с улыбкой на губах, протиснулся в дверь, прижимая к груди какой-то свёрток.

— С днем рождения! — он протянул мне твёрдую длань. Посыпались новые шутки и комплименты. Потом настала очередь «девочек», которые, передав меня из руки в руки, с чувством меня перецеловали и с ощущением выполненного долга ушли.

Оставшись один, я вздохнул. Зеркала у меня в кабинете не было, но я понадеялся, что мои щеки и шею не украшает ничья помада. Выскользнув в коридор и воровато оглядевшись по сторонам, я направился туда, куда изначально стремился: к кабинету Павловой. Прицелился и дважды стукнул в дверь, после чего резко нажал на ручку. Нет, дверь была не заперта. И Шевелёва внутри тоже не было. Все было ещё хуже.

Ещё пару дней назад спокойные серые стены офиса (мой протокол!) были выкрашены уютной кремовой краской. Окна и подоконник вымыты просто до неприличного блеска. Из-за нарядных коралловых, радующих любой женский глаз, рольштор пробивались чудовищные по размеру фиалки и нечто кудрявое и зелёное, похожее на вьюнок (я не силен в ботанике). Нотку экспрессии в декор вносили два веселеньких постера (покемон с лозунгом «Включи мозги!» и Чичваркин, отчего-то с нимбом на голове) плюс висевшая на гвоздике у двери квадратная академическая шапочка с логотипом «Микрософт». У двери стояла вешалка, на которой красовался чехол с чем-то приятно-синеньким. В общем, такой кабинет мог принадлежать только очень хорошей девочке. Причём, судя по всему, эта «хорошая» девочка была ещё и очень шустрой, потому что провернуть такое с офисом всего за пару дней в нашей Конторе было делом, мягко говоря, затруднительным.

Венчала же эту жизнерадостную картину сама «шустрая девочка» — ага, Павлова Наталья Борисовна, — которая, забавно прикусив кончик розового языка, старательно оклеивала ярко-синей оберточной бумагой какую-то коробку. Увлеклась она настолько, что меня даже не заметила.

— Доброе день, — громко сказал я и с ощутимым стуком закрыл дверь. К моему удовольствию, «балерина» вздрогнула и уронила ножницы. Уставилась на меня, похлопала ресницами и, запинаясь, произнесла:

— Добрый… Александр Владимирович.

— А чем это вы занимаетесь? — благодушно осведомился я, с интересом разглядывая то, что она заворачивала в бумагу: коробку с логотипом «Oldi». И тут до меня дошло… Я понял, почему вчера Павлова и Шевелёв уехали вместе.

Я прищурился. «Балерина» немедленно вздёрнула остренький подбородок вверх.

— Наталья Борисовна, а вы в трудах праведных загранпаспорт свой не забыли? — исподволь начал я.

Павлова подумала и вытянула из-под стола свою безразмерную сумку. Молча порылась в ней и хлопнула на стол книжечку загранпаспорта.

— Отлично, — сгребая её имущество в свой карман, похвалил я. — А как насчёт бантика?

— Какого… бантика? — моргнула Павлова.

— Ну, на подарки обычно клеят бантики… такие, бумажные, — и я изобразил пальцами в воздухе нечто воздушное. Тёмные брови Павловой взлетели на лоб, сомкнулись на переносице, но уже через секунду смысл сказанного дошёл до неё, и её носик сморщился. «Балерина» фыркнула и откинулась на стуле.

— А бантика не будет, — бросив в ящик стола скотч и ножницы, сообщила она. — Извините, но не успеваю: вы поймали меня с поличным, Александр Владимирович. — Павлова поднялась и пошла ко мне. — С днём рождения. И я искренне желаю вам счастья. Вот, это вам. Надеюсь, понравится.

Вложив мне в руки коробку, Наташка бедром оперлась на столешницу и затейливо переплела ноги. Проехавшись любопытным взглядом по её ногам, облачённым в скромные чёрные брючки, я снял с коробки шелковистую обёрточную бумагу, и на свет появилась внушительная фоторамка. К слову, эту новую модель от «Rekam» я знал хорошо: с экраном в двенадцать дюймов, она была оснащена дополнительной памятью, что позволяло загрузить в неё не только фотографии, но аудио и видео.

— Там ещё часы и будильник есть, — подсказала Павлова, с удовольствием наблюдая, как я верчу в руках рамку, не зная, что сказать. — И внутри ещё есть сюрприз.

— Ты что, что-то туда загрузила? — удивился я

— Ага. Нажмите во-он на ту кнопочку.

Я последовал её совету, и передо мной предстали лица всех моих обормотов. «Шестёрка», стоявшая на крыльце, показывающая мне знак «виктория». Смеющийся Шевелёв. Дурашливые, но обладающие невероятно высокими коэффициентами IQ разработчики Алтухов и Фёдоров. Техподдержка, проектная группа, архитекторы систем — всего сто пять снимков людей, которые искренне улыбались мне.

«Моя Контора…» Я сглотнул.

— Нравится? — Павлова заглянула мне в лицо.

— Да. Очень, — медленно кивнул я. — Скажи, а когда ты успела всё это провернуть?

— Ну, часть снимков я сделала ещё вчера, — Павлова подтянула рукава простого белого свитера и ловко спрыгнула со стола. — А часть фотографий нащёлкала сегодня утром. Кстати, мне Вадик очень помог… Жаль только, с видео не успели: была у нас задумка записать вам ролик с поздравлениями. Но, с другой стороны, рамка — на долгую память, а видео будет актуально только на год. — Павлова пожала плечами и принялась свёртывать в рулон остатки синей бумаги.

«Что же в тебе тикает? — мысленно обратился к ней я, рассматривая её бледное лицо, прозрачные голубые глаза и плавные движения точёных рук. — Почему, когда тебя нет рядом, я о тебе даже не вспоминаю, но едва лишь мне стоит увидеть тебя, как мне хочется наплевать на всё и взять тебя за руку? Притянуть к себе, утопить лицо в россыпи твоих волос и забыть, что мы — враги… А может, мы — просто люди, волей судьбы встретившиеся не в том месте и не в то время?»

Почувствовав мой взгляд, Павлова обернулась:

— Да?

Я прокрутил снимки.

— Здесь кое-чего не хватает, — и я поставил рамку на стол.

— И чего же?

— Твоей фотографии.

На лице «балерины» промелькнула тысяча выражений и ни одного вразумительного.

— Я не думаю, что тебе это нужно, — подумав, сказала она. Я оценил это «тебе».

— И ещё: когда поздравляют, целуют. Ты не хочешь поцеловать меня?

А вот это был уже вопрос в лоб. Образовавшаяся в комнате тишина моментально сгустила воздух — да так, его можно было потрогать руками. Павлова задумчиво наклонила голову к плечу, и в её глазах появилось нечто, очень напоминавшее раздражение.

— А знаешь, ты прав. Пожалуй, это я сделаю. — Она шагнула ко мне, привстала на цыпочки, и её лицо оказалось так близко, что я разглядел янтарные искорки, прячущиеся в голубой радужке её глаз. — С днем рождения, Саша…

Буква «ш» в моём имени прозвучала так, словно Павлова покатала её по нёбу. Я наклонился, уже собираясь положить ей на талию ладонь и притянуть к себе, но Павлова быстро мазанула меня сухими губами по щеке и тут же отстранилась. Снова присела на край стола, побарабанила пальцами по столешнице и сухо поинтересовалась:

— Ну что, теперь ты доволен?

— Пока ещё нет.

— Знаешь, а вот это звучит оскорбительно. — Наташка приготовилась ещё что-то сказать, но нас перебили. В коридоре, совсем рядом с её дверью, прозвучали шаги.

— Как думаешь, Владимирович ещё у Борисовны? — Судя по голосу, этот вопрос очень интересовал Алтухова.

— Фиг знает. А что? — отозвался Фёдоров.

— А то ты не знаешь… — короткий смешок, — нашему шефу что одну бабу под себя устроить, что двух… Вот и эта тоже…

Что «тоже» — Павлова, к счастью, не успела узнать, потому что голоса и шаги стихли. Я медленно поднял на Наташу глаза. Бледная, как смерть, «балерина» остервенело рвала зубами пунцовые губы в кровь и растерянно косилась в пустой угол комнаты.

— Наташа, — позвал я. Но Павлова покачала головой, точно просила оставить её в покое. — Ладно. Спасибо за поздравление, — неловко закончил я. Она молча кивнула. Бросив на Павлову последний взгляд, я забрал свой подарок и вышел».

2.

«К чёрту всё. К чёрту Тарасова с его дурацкими просьбами. К чёрту эту Контору. К чёрту Васильева вместе с его днём рождения. И я не пойду ни в какой ресторан, потому что я больше не выдержу. Потому что каждый раз, когда я вижу этого человека или делаю шаг навстречу ему, у меня возникает стойкое чувство, что он меня препарирует. Он словно сдирает с меня маску, одну за другой, и режет меня — по живому. Точно у него есть свободное время, подходящая музыка и мелкие деньги, чтобы расплатиться со мной за мой душевный стриптиз и полное обнажение. Но я — не такая. Я — одиночка. И если мне будет нужно, то я объединюсь хоть с чёртом, хоть с сатаной, но потом я всё равно пойду своей дорогой, одна, не оглядываясь, и никого не возьму с собой. Так почему этот человек с каждым днём делает меня всё слабее?

Скрипнув зубами, с остервенением кошусь на вешалку, где в коричневом чехле висит моё платье. Бирюзовое и очень простое, оно действительно очень красивое, и эта одна из тех немногих вещей, которые мне нравятся. Я притащила его, чтобы пойти сегодня в ресторан и «выглядеть» там — для него!.. Господи, как же мне стыдно сейчас. А вспомнив о том, что мой «Мини Купер» сегодня остался дома (потому что хочешь не хочешь, но в ресторане за «именинника» придётся выпить), мой рот выдаёт такое, за что моя мама в далёком детстве мыла мне его с мылом.

Спрыгнув со стола, я направилась к вешалке, готовясь скрутить чехол с платьем и сунуть его в сумку, когда меня отвлёк звонок с АТС.

— Да! — Хватаю трубку и мысленно умоляю судьбу, чтобы она послала мне того, на ком я сейчас по праву смогу разрядиться.

«Боже, пожалуйста, пусть это будет мама, или Алтухов, или Фёдоров, или…»

— Наталья Борисовна? Это Надя, — пищит в трубку унылая секретарша Тарасова. — Не уделите мне пару минут?

Конец ознакомительного фрагмента.