Самое модное привидение

Юлия Климова, 2007

Катя и Дима осторожно крались к библиотеке, когда девушка случайно обернулась. По лестнице медленно спускалось нечто белое, похожее на привидение из фильма ужасов. Еще секунда, и весь дом проснулся бы от ее визга, но Дима вовремя зажал ей рот рукой и уволок напарницу за диван. Отключившись, девушка выпустила из рук с трудом добытый листок с очередной подсказкой, где искать сокровища. Белая тень заскользила по стене к выходу из дома, а парочка бросилась искать драгоценную бумажку. Но листок бесследно исчез...

Глава 3

Утром я прокляла свою вчерашнюю доброту тысячу раз, тащиться на кухню не хотелось. Кто вообще придумал эти завтраки, много есть вредно, уверена, любой врач это подтвердит, но все же, напомнив себе, что не так уж часто делаю что-то хорошее для брата, я преодолела сонное состояние и поплелась на кухню. Противная лень, поселившаяся в моем организме несколько лет назад, время от времени хватала меня за руки и тянула обратно, но если совесть проснулась, то обратной дороги нет!

Холодильник меня порадовал, так как был забит всевозможными продуктами — яркие коробочки, бутылочки, кулечки… все это возбуждало аппетит и бодрило. Я достала ветчину, сыр, горчицу и отщипнула листик салата, водрузила все на кусочек белого хлеба и уселась завтракать. Сначала поем я, а уж потом будем думать о других. Чайник вскипел, я взяла кружку, кинула пару кубиков сахара и потянулась за заваркой… но ее нигде не было. Ревизия всех полок так и не обрадовала меня результатом, разозлившись, я стукнула кулаком по столу, планочка, на которой висели различные половники и лопаточки, покосилась, и блестящая металлическая толкушка с грохотом шмякнулась рядом с моей чашкой.

— Кто так делает, ну кто так делает! — возмутилась я. — Сплошная халтура.

Осмотрев поникшую планочку, я обнаружила отсутствие винтика в креплении. На чем вообще эта штука держалась, мне было не понятно, наверное, на честном слове.

— Лизка теперь скажет, что я разгромила за одно утро всю кухню.

Откусив от бутерброда и отойдя от места своего злоключения на пару шагов, я стала рассматривать стену, как художник картину. И вдруг поймала себя на мысли, что мне хочется что-то сделать, давненько такого не случалось. Вот сейчас пойду, отыщу молоток, гвоздь какой-нибудь, исправлю ситуацию и буду гордиться этим всю оставшуюся жизнь. Нечего говорить, что я бесполезное существо! Профессионалы не смогли справиться с какой-то планкой, а я присобачу ее на пять с плюсом. Половники будут висеть ровно, и никому даже в голову не придет, что еще недавно это место было столь жалким зрелищем.

Выдвинув все ящики, я поняла, что инструментов здесь нет. Меня это не остановило, наоборот, чем сложнее, тем лучше, буду закалять характер преодолением трудностей. В гостиной инструментов не было, в библиотеке тоже, в пустующих комнатах рядом с кухней меня постигло такое же разочарование, безобразие, сплошной бардак! И тут я вспомнила о третьем этаже… Вот где наверняка можно отыскать молоток и гвозди, на чердаках вечно сваливают все, что не нужно в данный момент.

Дом я изучила пока плохо, на третьем этаже вообще не была, так что отчасти наверх меня подталкивало еще и здоровое любопытство. Илья говорил, что там низкий потолок и довольно заброшенные помещения, хлам и еле уловимый запах прошлого. Пришло время и мне прикоснуться к этому.

Не скажу, что здесь было темно, скорее полумрак. На одной из стен я разглядела небольшой рубильник, смело дернула ручку — и на потолке загорелась маленькая лампочка. Она была облеплена пылью, паутиной и распространяла тусклый свет.

Длинный коридор на две половины дома, посередине решетка, кругом мусор, пыль и поломанная или просто старая мебель.

— Надеюсь, это все не рухнет однажды на наши головы, — морщась, сказала я.

Здесь было пять комнат — две на нашей стороне и три у Лужиных. Получив первую серию впечатлений и вспомнив, зачем пришла, я стала рыться в окружающем меня хламе. Ничего нужного обнаружить не удалось. Одна комната была закрыта на ключ, и, недолго думая, я направилась ко второй двери. Мне повезло, легкий скрип несмазанных петель — и я оказалась внутри. На стене был точно такой же рубильничек, как и в коридоре. Лампочка засветила приветливо и ярко, скорее всего, сюда прежде часто заходили, и свет здесь был необходим.

Я сразу увидела то, что искала. На полу возле узенького окошка стоял деревянный ящик, заваленный инструментами, рядом стояли банки с краской и клеем. Когда в моих руках оказался молоток, я гордо вздернула нос и воскликнула:

— Кто тут еще хочет назвать меня растением, кто сомневается в моих выдающихся способностях?! Может, ты?

Я внимательно посмотрела на противного паука, удобно устроившегося на стене, он явно не верил в мои внутренние силы.

— Сейчас я тебе покажу, кто здесь главный, — сказала я и решительно обрушила молоток на то место, где находился мой обидчик.

Паук без оглядки бросился наутек, а инструмент на одну треть погрузился в стену и теперь как-то нелепо торчал из нее.

— Подожди, друг, сейчас я тебе помогу.

Вытащив молоток, я из простого любопытства заглянула в дырку — синдром Буратино, по всей видимости. Темно. Что-то блестит, но толком не разберешь. Представив, сколько там паутины, а кто знает, может, и куча таких же мерзких пауков, я отошла подальше от пробоины.

— Теперь меня обвинят еще и в том, что я разломала стену, надо бы как-то это залатать.

Поразмышляв немного, я взяла из металлической банки гвоздь и аккуратно прибила его чуть выше того места, где была дыра. На столе валялся календарь с изображением дородной женщины, держащей полотенце, вот он-то и был повешен на стену. Очень даже неплохо получилось! Теперь дырку видно не было. Напевая песенку, я отправилась на кухню.

Что-то приготовить для меня не проблема, просто я не люблю этим заниматься. Даже не знаю, почему я однажды отправилась на кулинарные курсы, наверное, от скуки.

Обжарив грибы с луком, я отложила их в сторону, сделав два тонких омлета, нафаршировала их приготовленной начинкой, добавила сыра, зелени и стала ждать, когда же проснутся родственники и оценят мою стряпню. Осталось только запихнуть тарелки в микроволновку — и можно присуждать мне звание «Королева кухни».

— Это довольно вкусно, — сказал Илья, добродушно улыбаясь мне, — спасибо.

— Неужели вас на кулинарных курсах учили делать обычные омлеты? — спросила Лизка. — Это может даже школьник.

— А ты сначала стань таким человеком, для которого мне захотелось бы приготовить нечто более вкусное, чем простой омлет, а уж тогда мы и поговорим о моих кулинарных талантах, — сказала я, попивая чай.

— Девочки, не ссорьтесь, — привычно взмолился Илья.

— Вы поторопитесь нанять кого-нибудь, а то ведь обед готовить я не обещала.

— Ты уверена, что не хочешь этим заниматься сама? — спросил Илья. — Все же это хоть какое-то занятие, ты бы могла…

— Нет, не хочу, — перебила я, дабы не развивать эту дискуссию.

— Хорошо, — кивнул Илья, поправляя галстук, — Лиза, тебе придется самой заняться поиском нужного человека, мне сегодня совершенно некогда.

— Не верю я в эти агентства, — раздраженно ответила она, цепляя гриб на вилку, — пришлют неизвестно кого, сейчас так много проходимцев и аферистов.

— Спроси у подруг, — посоветовала я, — ты сама-то хоть с чем-нибудь справиться можешь?

Тут я вспомнила прибитую утром планочку и заулыбалась, сегодняшнее утро прошло не зря, есть чем гордиться!

— Илья, посмотри, она надо мной смеется, сколько можно, и главное, за что мне это все!

— Много чести смеяться над тобой, — огрызнулась я, — на такую, как ты, никто работать не согласится, будешь сама пельмени варить.

Лиза вдруг радостно засияла.

— Я знаю, кто займется хозяйством! — воскликнула она, с гордостью глядя на нас. — Моя младшая сестра! Сейчас же ей позвоню.

— Это отличная идея, — одобрил Илья, поднимаясь из-за стола. — Вот видишь, как все хорошо устроилось.

— Я у тебя просто умница, — запела Лизка.

— Никогда в этом не сомневался, — целуя жену в ухо, ответил Илья, — вы тут улаживайте этот вопрос, не ругайтесь, а мне пора на работу.

Марину я последний раз видела года полтора назад, сейчас ей, наверное, лет двадцать шесть, а может, чуть меньше. Она совсем не похожа на свою сестру, если Лизка худенькая с волнистыми каштановыми волосами и правильными чертами лица, то Марина полновата и неказиста. Волосы всегда собраны в хвост, глаза сильно накрашены, она много курит и ходит всегда в стоптанных туфлях. Мы с ней встречались раз пять-шесть, не больше, Лиза явно ею не гордится и не приглашает, вероятно, по этой причине.

— Я обо всем договорилась, — радостно сообщила Лиза через полчаса, — она согласна у нас работать и будет не только готовить, но и убираться.

— Замечательно, — равнодушно ответила я.

— Ах, как же все хорошо получилось! Мне даже не пришлось ее уговаривать, в библиотеке, где она просиживает штаны уже два года, так мало платят… Я предложила ей в два раза больше, и Марина, не раздумывая, согласилась.

— Ты, Лизка, щедрый человек, — скептически ответила я.

— А зачем ей больше? Наряды ей не нужны, а деньги, как известно, людей портят, не хочу, чтобы моя сестра стала алчной.

Глаза мои от этого заявления поползли на лоб.

— Ты это серьезно? — спросила я, очень надеясь, что она шутит.

Лиза ничего не ответила, думаю, от счастья она вообще перестала соображать. Это же такая удача — сестра согласилась быть почти бесплатной домработницей…

После прибитого мною гвоздя и приведенной в порядок планочки с половниками я почувствовала в себе такой прилив бодрости, что сидеть на месте уже не могла. Мой организм вдруг проснулся от долгой спячки и наперекор всему, даже моим желаниям, зажил новой жизнью.

Накинув куртку, я вышла на улицу, район мне этот не знаком, а разведать территорию никогда не лишнее, надо же хотя бы знать, где находятся магазины.

У второго подъезда стояла Вика, она что-то искала в сумочке, время от времени нервно дергая плечом.

— Ты что-то потеряла?

— Ключи, — ответила она, — вышла погулять и не пойму, куда их засунула.

— Пройди через наш подъезд, — сказала я, распахивая дверь.

Вика быстро засеменила в мою сторону, поравнявшись, она остановилась, вжала голову в плечи и спросила:

— А ты вчера не заметила ничего странного?

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— У нас с тобой окна выходят на одну сторону, — ответила Вика.

Сразу вспомнился мужчина на крыше, но говорить об этом я не стала, к чему торопиться.

— Если у нас с тобой один и тот же вид из окна, то завидовать нечему: кусок помойки и заваленные мусором крыши — это не самый лучший пейзаж, скажу я тебе.

— Вот, — Вика подняла вверх палец, — именно крыши.

— А что с ними не так?

— Я вчера как в комнату зашла, так сразу подошла к окну, дом песочного цвета напротив видела?

— А как же его не увидеть, конечно, видела.

— Я занавески раздвинула немного… а там, на крыше, мужчина…

— Настоящий? — Я решила перевести все в шутку.

— Да, такой… не знаю…

— И что?

— Ничего, — пожала она плечами, — он там что-то делал, а потом ушел.

— Может, дырку на крыше латал, не бери в голову.

— Ты думаешь?

Я кивнула.

— А вдруг террорист какой?

— Размечталась, — улыбнулась я, — это ж как должно повезти, чтобы с профессиональным террористом встретиться, такое счастье, знаешь ли, не каждому в жизни выпадает.

Мне обычно трудно разговаривать с Викой, я не всегда понимаю ее реакцию на свои слова и поступки. Сейчас мне хотелось ее как-то успокоить, вряд ли она еще кому-нибудь доверит свои страхи, но не умею я людей успокаивать…

— Ты пошутила сейчас? — спросила Вика.

— Ага, — улыбнулась я, — вообще, это старый район Москвы, здесь каждый дом надо ремонтировать сверху донизу, так что не сомневайся, незнакомец этот или дырку на крыше латал, или антенну проводил.

— Наверное, ты права, — сказала Вика, перешагивая порожек.

Прошатавшись около трех часов по окрестностям, я вернулась в родовое гнездо. Бросив куртку на маленький диванчик в коридоре, просто лень было ее вешать, я стала подниматься по лестнице.

— Тебе на обед что приготовить? — спросила Марина, выныривая из кухни.

— Привет, — сказала я, — а ты уже здесь?

— Лиза сказала, что вам помощница по хозяйству срочно нужна, вот я заявление об уходе на стол бросила и бегом к трамвайной остановке.

— Мудро.

Марина ничуть не изменилась, может, только похудела на пару килограммов и стала поаккуратнее, волосы все так же стянуты в хвост, глаза обведены. Я почему-то не представляла ее в образе кухарки, но сейчас подумала, что в фартуке она смотрится очень уютно.

— Лиза твоя паникерша, — выдохнула я.

— Ты есть-то что будешь? Сестра велела у всех спрашивать и готовить несколько блюд.

— Надеюсь, ты воспользовалась могучим русским языком и объяснила ей доходчиво, что она, мягко говоря, лишилась рассудка.

— Ты что, мне не трудно, и потом, она такие деньги мне обещала платить…

— Ничего отдельно готовить не надо, больше об этом никогда не спрашивай, что все будут, то и я. Сейчас переоденусь и помогу тебе, все же у тебя первый рабочий день.

Мне вдруг стало стыдно за Лизку. Конечно, Марина ее сестра и это их личные дела, но все же платить за уборку такого огромного дома, стирку, глажку и готовку так мало… Надо мне поговорить с Ильей, это же безобразие какое-то.

— Повезло моей сестре, правда? — спросила Марина, нарезая огурец ровной соломкой. — Хотя у нее и не могло быть другой судьбы, она же красавица.

— Ничего особенного, — пробубнила я.

— За ней и в школе все мальчишки бегали, она очень любит, когда на нее восхищенно смотрят. Мне вот даже удивительно, что она любовника себе не завела, все равно же муж надоедает, ты как думаешь?

— Не знаю, у меня мужа не было.

Секунду я размышляла, должна ли я обидеться за своего брата или нет, потом, решив, что женская доля тяжела и брак это еще то тюремное заключение, я воткнула нож в картофелину и не стала ничего говорить об этом. Ох уж мне эта этика и психология семейной жизни!

— Утром-то вы во сколько встаете? — спросила Марина.

— Когда как, да ты особо в роль не входи, я неприхотлива в еде, если надо, сама себе могу приготовить, Лизка ест мало, Илья целый день на службе.

— Как же я рада, что буду работать у вас, — заулыбалась Марина, — а вот Глеб, он кто?

— Ты уже успела с ним познакомиться?

— Он заходил на минуту, толком мы и не поговорили.

Неужели он мог ей понравиться? Хотя, зная Маринины вкусы, этому можно не удивляться. Как-то Лиза рассказывала, что ее сестра влюбилась в одного йога, весил он сорок килограммов, питался только травой и рыбой. Он не разрешал Маринке смотреть телевизор, общаться с подругами и пресекал все разговоры о плотской любви. Как ни странно, она терпела это довольно долго, целых полгода, даже бросила курить и стала подумывать о вегетарианстве. Закончилась эта история не без Лизкиного вмешательства, она специально познакомила Маринку с каким-то менеджером, который бросил ее через месяц, но это было уже не важно, главная цель была достигнута — йог канул в прошлое.

— А чего он вообще приходил, ему что, своих комнат не хватает? — спросила я. — Гони ты его отсюда в следующий раз.

— Да вроде он такой вежливый, — щеки девушки запылали.

Никогда не думала, что о Глебе можно так отозваться. Неужели она влюбилась и ослепла?

— Так, суп мы с тобой почти сварили, — сказала я, — пойду посплю, что ли, потом надо еще подумать, чем занять вечер.

— А сегодня семейный ужин, — обрадовала меня Марина, — Лиза всех собирает, говорит, что такие ужины будут традицией, она всех, всех позвала.

— И часто она собирается закатывать такие пиры?

Видеть Глеба и Николая Леонидовича мне вообще не хотелось, за сутки я уже забыла о них, к хорошему-то быстро привыкаешь.

— Раза два-три в неделю, Лиза говорит, что мы одна семья и что Медниковы должны быть образцом для всех.

«Вот именно поэтому она на тебе и решила сэкономить…» — подумала я.

— Делать твоей сестре нечего, — мрачно сказала я, выходя с кухни.

За стол мы сели в восемь, Лиза нацепила на себя вечернее платье и изо всех сил изображала радушную хозяйку. Светлана Аркадьевна, оценив стряпню Марины, едко заметила:

— Молодежь сейчас пошла совершенно бестолковая, не желающая ничего делать.

Мне кажется, она осталась очень довольна тем, что Марина ее в кулинарном искусстве не превзошла.

— Люблю этот салатик, — сказала я назло ей, накладывая побольше.

— Моя сестра работает первый день, но скоро освоится и к следующему семейному ужину чем-нибудь нас приятно удивит, — подала голос Лиза.

— Раз подобные вечера мы решили сделать традицией, — делая глоток вина, сказала Светлана Аркадьевна, — то в следующий раз попрошу к нам, я сама все приготовлю, и уж поверьте, разочарованы вы не останетесь.

Последние слова она произнесла довольно громко, в комнату вошла Марина, для нее-то они и предназначались.

— Горячее уже нести? — спросила она.

— Погоди ты, рано, — отмахнулась Лиза, — я сама тебя позову.

— Светлана Аркадьевна, если вы действительно пригласите нас на ужин, мы с радостью придем, — вежливо сказал Илья, — разумеется, все издержки я возьму на себя.

— Это само собой, — кивнула Светлана Аркадьевна.

Уши мои от этого чинного благородства просто завяли. Живем через стенку, а развели тут не пойми что, еще вчера в один туалет ходили, а теперь такими господами все стали, просто караул. Скоро на «вы» друг друга называть начнем.

— А расскажи-ка, Глеб, как там у тебя на работе, — попросила я с целью сменить тему.

Глеб работает в магазине, в отделе с гордым названием «Бытовая техника». Он предлагает населению пылесосы, холодильники, мясорубки, миксеры и прочее.

— Нормально, — ответил Глеб, протягивая руку к зубочистке. Я отвернулась, не хотелось смотреть на то, что за этим последует. — Торгую помаленьку.

Я переместила взгляд на Николая Леонидовича, как же он теперь будет жить без меня, кого же он станет щипать.

— Лизонька, ты просто чудо, — целуя руку жене, сказал Илья, — устроила настоящий праздник.

— Хорошо сидим, — подтвердил Глеб, — но пора уже принести горячее.

— Марина, Марина! — стала звать свою сестру Лиза. — Надо купить колокольчик, теперь я понимаю, как это удобно.

Я тяжело вздохнула, еще немного, и мне запретят ходить по дому в джинсах и пить газировку из бутылки.

— А еще нам нужен дворецкий и водитель в одном флаконе, — ехидно сказала я, — он будет помогать тебе ходить по магазинам, и должен же кто-то доносить твои покупки до шкафа.

— Илья, это отличная идея! — воскликнула Лиза. — Нам вовсе не помешает нанять еще одного человека, помощника по дому, ведь Марина не может выполнять тяжелую физическую работу, да и я до сих пор не научилась водить автомобиль, а моя маленькая машинка пылится уже очень давно на стоянке.

— Как скажешь, дорогая, давай пригласим кого-нибудь на эту должность, — закивал Илья.

Люди, люди, вы что, я же пошутила!

Марина внесла блюдо с жареной курицей и, не сводя глаз с Глеба, стала обносить всех присутствующих.

— А вот интересно, кто в этом доме жил раньше и сколько здесь было прислуги? — спросила Лиза, делая глоток вина. — Илья, расскажи, пожалуйста.

— О! Это очень интересная, я бы даже сказал, интригующая история. В этом доме прожила большую часть своей жизни, состарилась и умерла Медникова Глафира Сергеевна, это наша с Катей дальняя родственница. В юности она удачно вышла замуж, но ее супруг вскоре умер от какой-то болезни, и в возрасте тридцати лет она осталась одна с двумя детьми. Несколько раз ей предлагали руку и сердце, но она всегда отвечала отказом…

— А зачем же она отказывалась? — спросила Марина с явным недоумением в голосе.

— Сказать точно не могу, — мягко ответил Илья, — возможно, очень любила покойного мужа, а может, решила посвятить свою жизнь детям.

— Да, такое иногда бывает, — тихо пробормотала Вика.

— Что же было дальше? — спросила Светлана Аркадьевна.

— Глафира Сергеевна жила в богатстве, и дорогие наряды, и прислуга — всего этого у нее было в избытке, — продолжил Илья. — Она занималась воспитанием детей, баловала их и практически ни в чем им не отказывала. Но ее отпрыски росли черствыми и бессердечными, как только они окрепли, сразу повернулись к матери спиной, они пили и гуляли, дебоширили в кабаках и ничего не желали делать. Несчастная мать перепробовала все, что только было возможно, но никакие уговоры не помогали, каждый день ей приходили счета, которые, скрепя сердце, ей приходилось оплачивать.

— Я бы такого не потерпела, — поджала губы Лиза.

— Вот своих детей родишь, тогда по-другому на мир смотреть станешь, еще не то им простишь, — назидательно сказала Светлана Аркадьевна, — это все только легко говорить.

— Как и следовало ожидать, — продолжал Илья, — настал день, когда терпение у Глафиры Сергеевны закончилось, и она пригласила своих сыновей для серьезного разговора.

— Кому все сразу достается, тот это никогда не ценит, — многозначительно сказала Марина.

Она стояла, прислонившись к двери, и внимательно слушала рассказ.

— Сыновья приехали к назначенному часу, Глафира Сергеевна попыталась в последний раз образумить их, она просила, плакала и умоляла, а также сказала, что если все не изменится, она лишит их наследства. Ни Степан, ни Федор, так звали сыновей, не желали менять свой образ жизни, они лишь посмеялись над матерью и заверили ее, что будут жить в свое удовольствие. Глафира Сергеевна была уже немолода, ее начали мучить болезни, и подобная черствость сильно отозвалась на ее здоровье, сердце не выдержало, женщина упала без чувств. Сыновья уложили ее на диван, позвали горничную и ушли. За тот месяц, что их мать боролась со смертью, лежа почти без сознания в своей постели, они не навестили ее ни разу.

— Какой стыд, — передернула плечами Лиза, — просто не понимаю, как такие негодяи могли родиться в столь благородной семье.

— Подобное случается сплошь и рядом, — резко сказала Светлана Аркадьевна, — я вот и сама не знаю, чего ждать от своих детей.

— Мама, ты же не думаешь, что мы тебя бросим, — хохотнул Глеб.

— Пока ничего хорошего я от вас не видела, возможно, это мое упущение, но, пожалуй, теперь я буду более строга с вами.

— Почему мы должны отдуваться за каких-то там нерадивых гуляк? — разламывая куриную ногу, спросил Глеб. — Я работаю, Вика учится, чего на нас злиться-то.

— Не тебе указывать матери, что ей делать, — цыкнула на него Светлана Аркадьевна.

— А дальше что было? — спросила я.

— Выздоровев, Глафира Сергеевна обнаружила на столе огромную стопку счетов, пока она болела, ее сыновья не теряли времени даром, — вздыхая, сказал Илья. — В душе старой женщины точно умерло все, на следующий день она отказалась от своих детей и объявила всем, что больше счета к оплате приниматься не будут.

— Вот и правильно, — опрокидывая рюмку водки, поддержал Николай Леонидович.

— А что сыновья? — спросила Марина.

— Разными путями они хотели получить от матери денег, но закон встал на сторону Глафиры Сергеевны. Степана и Федора на порог дома больше не пускали, двери для них были навсегда закрыты. Сама же Глафира Сергеевна перестала бывать на людях, редко ее можно было увидеть в магазине или на рынке, она не приглашала гостей и сторонилась соседей. Только служащий, занимающийся ее делами, изредка заглядывал в дом.

— Это она зря, — сказала Лиза, — ну что делать, если у нее такие дети, не ставить же на себе крест, она могла бы заняться собой, потом балы, приемы, это все так чудесно, не понимаю, как от этого можно отказаться.

— Потеря сыновей сломила ее, и смысла в жизни не осталось, — ответил Илья.

— Нет, — замотала головой Лиза, — я все же этого не понимаю.

— Глафира Сергеевна умерла в одиночестве, к тому времени в ее доме осталась только одна служанка, которая и закрыла глаза несчастной женщине. Но вот что интересно… — Илья помедлил. — После смерти хозяйки в доме не было найдено ни единого гроша, ни самого малюсенького украшения.

— Как же так, она ведь была богата! — воскликнула Марина.

— Все земли были проданы, в банках ее денег не оказалось, все бесследно исчезло, и никто не знал, где же находятся богатства старухи Медниковой.

— Наверное, она все же оставила что-то сыновьям, — предположил Глеб, — или они по-тихому вынесли все из дома.

— Тут ты прав, — улыбнулся Илья, — Глафира Сергеевна действительно оставила кое-что своим сыновьям, а именно два конверта. Верный служащий протянул их Степану и Федору, когда те пришли требовать наследство.

— И что же было в этих конвертах? — спросила я с возрастающим любопытством.

Мне почему-то казалось, что я явственно вижу все, о чем только что рассказал Илья.

— В каждом конверте лежал план дома, на котором было обведено место, где, как предполагалось, и находятся деньги с драгоценностями. Братья, толкаясь, бросились в дом, каждый хотел найти свое наследство первым. Помеченные места были в разных уголках, Степан побежал на второй этаж, а Федор бросился к кладовке. Они отодвигали шкафы, переворачивали столы, заглядывали в вазы, и в конце концов, каждый из них нашел по маленькому кованому сундучку. С замиранием сердца они откинули крышки…

— Неужели они нашли богатства своей матери?! — воскликнула Лиза.

— Какие будут еще предположения? — улыбаясь, спросил Илья.

— Они нашли пустоту, — сказала я.

— Почти, — ответил Илья, — в каждом сундучке на атласной подушечке лежало по засохшей корочке хлеба. Это все, что оставила мать своим бессердечным сыновьям.

За столом воцарилась минутная тишина.

— А куда же делись деньги и драгоценности? — спросил Николай Леонидович.

— Вот именно, куда старуха все запрятала? — поддержал его Глеб.

— Этого никто не знает, — пожал плечами Илья, — возможно, это вообще просто красивая легенда, или Глафира Сергеевна пожертвовала все на благотворительность, а может, за годы одиночества сама потратила свое состояние…

— Если она жила скромно, как она могла столько потратить? — изумилась Лиза.

— А что стало с ее сыновьями? — спросила Вика.

— Один спился, а второй, кажется, женился и уехал в какую-то деревню, там он пошел на охоту и не вернулся, пропал без вести.

— Чудовищно, — прошептала Марина.

— Я думаю, что эта Медникова и не была очень богатой, — сказал Глеб, — пускала пыль в глаза, вот и все.

— Нет, — возразил Илья, — она была весьма обеспеченной женщиной, другое дело, что любые деньги всегда можно растратить.

— А почему сыновья не начали поиски, я бы тут все перерыла, — оглядываясь по сторонам, сказала Лиза.

Уж в этом-то я ничуть не сомневаюсь.

— Дом Глафира Сергеевна завещала детскому приюту, пока оформлялись документы, Степан с Федором жили здесь, они наверняка приложили немало сил, чтобы найти хоть что-то, но все было безуспешно, тайну своих сокровищ Глафира Сергеевна унесла в могилу.

— Печально, — сказала я, — как же люди сами уродуют свою жизнь.

— И это говорит человек, который по двадцать четыре часа в сутки валяется на диване, — съязвила Лиза.

Почему-то сейчас мне не хотелось отвечать, я была вся под впечатлением от услышанной истории, воображение уносило меня далеко, рисуя яркие живые картины. Вот старая женщина, слегка ссутулившись, подходит к окну, смотрит с надеждой на дорогу, мимо проезжают экипажи, но ни один из них не останавливается около ее дома. Глафира Сергеевна вздыхает, направляется к столу, садится и начинает что-то писать. Вот она уже на приеме, кругом дамы в красивых платьях, и мужчины в сторонке сдержанно болтают о чем-то. Она не знает наверняка, но ей кажется, что все смеются за ее спиной, перешептываются, вот ведь, осталась никому не нужна…

— Я, пожалуй, поищу эти сокровища, — сказал Глеб, — кто знает, может, мне повезет.

— Поговаривали, что существовал еще один план дома с пометкой, где могут быть драгоценности, — ответил Илья, — служанка разболтала, что Медникова заказывала три плана, но последний экземпляр и возможно, самый главный, никто никогда не видел.

— Я все же склонен думать, что это красивая сказка, — наливая уже седьмую рюмку водки, сказал Николай Леонидович, — люди-то не дураки, они любое богатство найдут, так что раз за столько десятков лет тайна не раскрылась, то и не было никакой тайны вовсе.

Николай Леонидович выпил водку, выдохнул воодушевленно «эх» и потянулся к соленому огурцу.

— Достаточно, — сказала Светлана Аркадьевна, отставляя водку подальше от своего разомлевшего жениха, — хватит тебе уже.

Николай Леонидович перечить не стал.

— А где была комната Глафиры Сергеевны? — спросила я.

— Как раз там, где сейчас живешь ты, — ответил Илья.