Оболтус для бизнес-леди

Юлия Климова, 2010

Работа, работа и еще раз работа – вот жизненное кредо Ольги Шурыгиной. Любовь, наряды, развлечения – это для легкомысленных барышень, а не для чопорных бизнес-леди. И вдруг… Из туманного Альбиона возвращается повеса и оболтус Никита Замятин. Что может быть у них общего? Ничего – уверена Ольга. Всё – не сомневается Никита. Чья возьмет? Читайте – узнаете!

Глава 3

Заметив Никиту в толпе прилетевших, Оля вдруг удивилась — как она могла ввязаться в эту авантюру? Подобные поступки ей совершенно не свойственны. Полина, Катюшка — могли бы, но она… А уж затем в душе мелькнуло волнение. Никита изменился. Еще бы! Столько лет прошло. Он стал мощнее, тяжелее и, кажется, даже выше. Широкие плечи, квадратный подбородок и горбинка на носу… да, увлечение регби не прошло даром, и перелом носа он действительно схлопотал.

Но во многом Никита остался прежним. Белая футболка с непонятной размытой эмблемой, теплая клетчатая рубашка нараспашку с засученными рукавами, потертые джинсы, пыльные спортивные ботинки — привычная небрежность в одежде. Темно-русые вьющиеся волосы давно ожидали встречи с парикмахером, рыжеватая щетина — с бритвенным станком. Никита показался одновременно очень знакомым и совершенно далеким. Оля несколько раз торопливо вдохнула воздух, будто могла уловить запах его парфюма, и мгновенно успокоилась. В душе опять установился порядок — ветерок волнения бесследно исчез. Вот ее соперник… идет не спеша, лениво скользя взглядом по сторонам… Она коротко кивнула собственным мыслям и подняла лист бумаги с именем повыше.

Но он прошел мимо. Нагло прошел мимо. Оля подавила желание догнать его, взять за локоть и объяснить, что это по меньшей мере некрасиво, что если человек ждет тебя, встречает, нужно подойти и… Почему он ее проигнорировал? Узнал? Нет, точно нет. Не прочитал свое имя? Прочитал, она же видела. Егор намекал на разногласия между Никитой и Львом Аркадьевичем, может, дело в этом? Голова все время поворачивалась в его сторону, глаза следили за ним, не отпускали. Раз взялась, то должна выполнить поручение, и Никите Замятину лучше бы изменить поведение.

Когда он вернулся с бутылкой минералки, Оля удовлетворенно подумала: «Так-то лучше», — и повела его к машине. Инстинктивно она прислушивалась к его шагам и ожидала вопросов.

Никита отправил сумку в багажник синей «Хонды», развалился на сиденье и потянулся к мобильнику. Но, повертев в руке телефон, сунул его обратно в карман джинсов — с отцом он поговорит позже. Сейчас лучше расслабиться и просто смотреть в окно на изменившуюся Москву. Он соскучился по знакомым с детства улицам, по суетливой атмосфере любимого города, по вывескам и плакатам на родном языке. А еще взгляд тянулся влево — к девушке Ольге. Прогнать бы ее с водительского места и «потолкаться» на перекрестках самому! Интересно, она вообще улыбаться умеет? Весна на дворе, черт побери!

Никита обернулся, посмотрел на кожаный портфель, лежавший на заднем сиденье, мысленно протянул «Н-да…» и сел ровно. Может, отец специально послал к нему эту чопорную зануду, чтобы прилет с первых же минут показался безрадостным? Ну, если она психоаналитик… А психоаналитики укладывают своих пациентов на кушетки? Никита улыбнулся до ушей и вновь повернулся к окну. Нет, он не ляжет, пусть и не надеются.

— Оля, вы не хотите есть?

— Нет, — коротко ответила она, останавливаясь на светофоре.

— А я бы поел… борща, например. Вы часто едите борщ?

— Нет.

— А почему?

Оля на секунду повернула голову к Никите, пытаясь понять его настроение, и пожала плечами. Он ее не узнал — это, как ни странно, приятно.

Она его перехитрила? Да. Перехитрила.

— Пристегнитесь, пожалуйста, — сказала она вместо ответа.

— Ах, да! Как я мог забыть! — нарочито эмоционально воскликнул он. — А вы, кстати, когда права получили?

— Давно.

— А можно на них взглянуть?

— Вы нервничаете, когда за рулем женщина?

— Нет, как видите, я даже не пристегнулся, доверив вам жизнь целиком и полностью.

— Тогда зачем вам мои права?

— Хочу посмотреть на фотографию, — он усмехнулся.

Оля поняла, что нервничает, — он сбивал ее с толку. То борщ, то фотография… Или он ее узнал? Поездка в аэропорт была форменным безумием. Егор! Во всем виноват Егор.

Еще она поняла, что Никита ее несколько разочаровал. Она надеялась встретить в аэропорту делового человека, одетого в костюм с идеально подобранным к рубашке галстуком. Конечно, особых надежд она не питала — младшего Замятина исправить, наверное, невозможно, но хотелось увидеть достойного соперника.

— Так как насчет фотографии? — напомнил Никита.

— Нет.

— Понял, не дурак, — легко бросил он и подумал: «Разговор двух идиотов». Он бы не цеплялся к ней, но не получалось; то ли старушенция в самолете завела, то ли Москва взволновала… — А кем вы работаете, Оля?

— А почему вас это интересует?

— А почему вы не отвечаете на мой вопрос?

— А с чего вы взяли, что я должна на него отвечать?

— Зануда.

— Разгильдяй.

— Что? — удивленно спросил он, вновь повернув голову.

Она сделала вид, будто не услышала вопроса, но сердце заколотилось, как ужаленное. Он назвал ее занудой. И Полина, и Катя всегда ей это говорят — она привыкла, но он на такой выпад не имел никакого права. Избалованный папочкин сынок! Да как он смеет! Он ее совершенно не знает! То есть знает, но недостаточно.

— Разгильдяй, — повторила она, глядя исключительно на дорогу.

— Ладно, извини за зануду, — весело сказал он, убирая со лба назад длинную челку. «Почему для защиты она выбрала именно это слово? — подумал Никита. — Ну, небрит, немного помят… и все же?»

— Хорошо.

— Ну, а теперь ты давай извиняйся за разгильдяя.

— С какой стати?

Он чуть не расхохотался. Да нет, какой она психоаналитик? Односложные ответы и никакого контакта с «пациентом». Эй, девушка, вы откуда и куда? Распустил отец подчиненных — никакого уважения к сыну босса.

Оля же мысленно ругала себя: нужно просто довезти Никиту до «Пино Гроз» — и все. Он, безусловно, считает ее подчиненной отца, и лучше, если он и дальше будет так считать. А она явно вышла из роли.

— Извините, — ровно произнесла она, — я погорячилась. И позволю себе напомнить, что на ты мы с вами не переходили.

«Папа, да это сущее наказание! Конечно, конечно, я немедленно возвращаюсь в Лондон. Не могу больше».

— Зануда, — вздохнул Никита.

— Разгильдяй, — удовлетворенно повторила Ольга.

«Обнаглел», — подумала она. «Обнаглела!» — подумал он.

До «Пино Гроз» они добрались без задержек, повезло — никаких пробок. Машина плавно остановилась около головного ресторана империи Замятиных и тихо фыркнула, извещая о прибытии к месту назначения. Коротко щелкнул замок ремня безопасности, взгляды Ольги и Никиты невольно устремились к строгому стильному зданию. Оно было похоже на черную лаковую шкатулку, лишь в некоторых местах украшенную позолотой. Полупрозрачные стеклянные двери закрыты — но стоит подойти, как служащий в форменной одежде распахнет их и поприветствует гостя. Сюда не заскакивают перекусить, сюда приходят неспешно, зарезервировав заранее столик. Деловые люди решают здесь бизнес-вопросы, гурманы наслаждаются необыкновенно вкусными блюдами, а мужчины, решившие изменить жизнь, делают предложения руки и сердца романтично настроенным дамам. «Пино Гроз» — это класс и стиль.

Олю всегда удивляло, почему Лев Аркадьевич выбрал для своей ресторанной империи именно такой образ. Престиж и уровень — понятно, но эта атмосфера не вязалась со старшим Замятиным. Ему бы больше подошла немецкая кухня, более демократичная. Он, как человек домашний, смотрелся в костюме и галстуке странно, казалось, одежда его раздражает и сковывает.

Никита вылез из машины, потянулся, точно после долгого сна, и направился к багажнику за сумкой. Приехал. Вернулся. И теперь предстоит объяснение с отцом. По сути, формальное объяснение, потому что менять свое решение он не собирается. Давно нужно было смотаться из Лондона.

Шагнув на тротуар, Никита обернулся на «Пино Гроз», а затем снова посмотрел в сторону «Хонды». «Ну, давай, многоуважаемая Оля, выбирайся, пойдем. Отец заждался: меня будет ругать, а тебя — хвалить».

Но Ольга не вышла. Зарычал мотор, и машина, набирая скорость, устремилась к перекрестку.

— Не понял… — протянул Никита, глядя вслед. Он еще не был готов расставаться с этой девушкой. Как-то само собой разумеющимся казалось зайти в ресторан вместе, направиться к отцу… Кем она работает, черт побери? Кого папочка к нему подослал? Конечно, у нее может быть куча забот, но…

— До сви-да-ни-я, — нараспев произнес Никита, разворачиваясь к «Пино Гроз». Усмехнувшись, добавил: — Зануда, — и зашагал к дымчатым дверям. Мысли мгновенно изменили направление.

«Ну, папа, тебе придется смириться не только с моим возвращением, но и со скорой женитьбой на Маше.

Да».

* * *

— Ты свалил ресторан на Шона и купил билет на самолет!

— Шон — отличный парень и работает управляющим уже не первый год, — спокойно ответил Никита, закидывая ногу на ногу. Да, сейчас ему многое поставят в вину, и он готов отвечать по пунктам.

Лев Аркадьевич раздул щеки, сунул руки в карманы серо-зеленого джемпера, крутанулся на пятках и, успокаиваясь, сделал несколько широких шагов по ковровой дорожке. Рыжие волосы на макушке встали дыбом, отчего упитанный Замятин стал похож на нахохлившегося попугая.

— Тебе нужен отпуск? Хорошо. Ты хочешь провести его в Москве? Пусть. Но давай договоримся, что потом ты вернешься в Лондон.

— Нет, — Никита лучезарно улыбнулся, развел руками и, мечтая о глотке виски, посмотрел в сторону знаменитого бара отца.

«И не думай!» — взвился про себя Лев Аркадьевич, а вслух терпеливо, стараясь чтобы голос звучал спокойно, спросил:

— Почему?

— Я хочу жить и работать здесь. Заграница для меня хороша только в качестве отдыха.

— Ты десять лет провел в Англии, и все было прекрасно, с чего вдруг такие перемены? В конце августа, когда я приезжал, ты о возвращении не думал. — Лев Аркадьевич прищурился, надеясь, что сейчас-то всплывет долгожданная правда и можно будет высказаться без помех. Хватит юлить!

Никита чуть закинул голову назад и задумчиво посмотрел на отца, будто решал, что именно сказать.

— Все меняется… — философски протянул он и еще раз улыбнулся.

Вот эти улыбочки Льва Аркадьевича особенно раздражали. Речь идет о важнейших вещах, а его сын… как ребенок! Не о лондонском ресторане сейчас болит душа — на Шона действительно можно положиться. Но нельзя допустить, чтобы в семью Замятиных вошла некая особа женского пола. Никиту она не любит (без сомнения!), и к тому же ее нельзя назвать достойным человеком. Гадко крутить шуры-муры с одним, выходить замуж за другого и чувствовать себя при этом спокойно! Гадко! Такой невестки у него, Льва Аркадьевича Замятина, никогда не будет! Свое согласие на брак он никогда не даст! И Машу Сереброву никогда не примет! Но как открыть глаза Никите, как отправить его в Лондон — подальше от цепких ручек этой… стервы? Лев Аркадьевич поджал губы — он редко употреблял столь резкие слова даже мысленно. Хотя кое-что он уже придумал. Возможно, его сын и сам скоро заторопится обратно. Или нет… кто ж его знает! В любом случае радушного приема ему ждать не стоит! Мать бы пожалел, негодник! Но с другой стороны, она скучает и устала летать в Лондон. Раньше вот Никиту в Москву не затащишь (как отрезало!), а теперь нарисовался…

— Ла-а-адно… — протяжно начал Лев Аркадьевич и плюхнулся на маленький кожаный диванчик, занимающий угол около двери. — Сбросим маски.

Никита склонил голову набок, небрежным движением убрал упавшую на глаза челку (надо постричься, надо) и с интересом посмотрел на отца. Сбросим маски? Ну, если в ход пошли такие фразы, тем лучше.

— О чем ты?

— Я знаю причину, по которой ты решил резко изменить налаженную жизнь. Мария Сереброва развелась с мужем. — Лев Аркадьевич сверлил сына взглядом, рассчитывая увидеть соответствующую реакцию на свои слова. Но Никита оставался невозмутим. — И надо полагать, ты желаешь возобновить с ней отношения.

— Да.

— Что?

— Да.

— Что?!

— Да, — в третий раз ровно ответил Никита.

— Ты испортишь себе жизнь! — подскочил Лев Аркадьевич. Спокойно сидеть он уже не мог: худшие опасения оправдались.

— Это моя жизнь.

— То же самое ты говорил тогда… когда я вытаскивал тебя из отделения милиции!

— Вот видишь, все осталось по-прежнему…

— Никита, одумайся. Это не любовь — это болезнь. Ты ей не нужен.

— Я приехал, чтобы узнать это. Последние полгода мы общались… переписывались. — Он замолчал, считая, что и так сказал много. Отношения с Машей никого не должны касаться.

— Она выбрала не тебя.

— Ошиблась, — Никита вновь улыбнулся. — Давай сменим тему. Я вернулся и пора поговорить о том, чем я буду теперь заниматься. Ты…

— Хорошо, — вдруг успокоившись, перебил Лев Аркадьевич. Подхватив с края стола папку с документами, он протянул ее Никите и добавил: — Можешь возглавить один из ресторанов. Надеюсь, твои амурные дела, — он выделил последние слова, — не помешают работе. Я очень занят и, боюсь, уделять тебе слишком много времени не смогу. Поезжай на Нагатинскую прямо сейчас. Осмотрись, познакомься с людьми.

— На Нагатинскую?

— Да.

Никита удивленно приподнял брови, но тут же изобразил на лице спокойствие. Похоже, отец затеял какую-то игру. В Москве всего три ресторана «Пино Гроз» — один главный и два поменьше, но ни один из них не находится на Нагатинской. Уж это он точно знает.

— Да, ты прав, лучше мне поехать туда прямо сейчас, — Никита встал, решительно подошел к двери, обернулся и спросил: — А кто меня встречал в Домодедове? Я имею в виду, кто та…

— Что? — Лев Аркадьевич оторвался от бумаг, в которые погрузился («Разговор закончен, мой дорогой сын»), и дернул носом. — А… — махнул он рукой. — Тебя встречал частный детектив.

Замятин-старший вновь переключился на бумаги, а Никита, сунув папку под мышку, вышел за дверь.

«Частный детектив? Она? Ё-моё!»