Сезон мести. Дело прокурора – 2

Юлия Звягина, 2023

Прокурора Адамова не отпускают мысли о мести, но теперь это не просто цель жизни, а стремление спасти близкого человека. Повторения прошлого допустить нельзя, и надо наконец заставить врага ответить за всё. Однако неожиданные препятствия встают на пути. Он сломлен, теряет веру в себя и не видит смысла бороться дальше. Расследование случайно подвернувшегося дела о серийном убийце ненадолго отвлекает его и совершенно непредсказуемо становится главным делом его жизни.

Глава 3

Едва войдя в кабинет, Алексей сел за стол, выдвинул ящик и достал папку. Перелистав все документы дважды, он впал в задумчивость. Это лишь копии, которые не могут стать доказательством в суде, кроме того, в них не хватало всего пары-тройки самых важных листков, отсутствие которых меняло всю картину. И почему он не сделал копию экспертизы кинжала? А впрочем, если бы она и была, теперь это не имеет значения. Поскольку результаты пропали из лаборатории и из базы данных, дело проиграно.

Секретарша заглянула в дверь и виновато улыбнулась:

— Алексей Сергеевич, что-то нужно? Кофе принести?

— Нет, — коротко ответил тот, не поднимая головы, — хотя… — Он посмотрел на нее изучающе, помолчал, наконец вышел из оцепенения: — Лилиан Петровна, найдите Пашкова, скажите, чтобы немедленно явился.

Лиля все также с приклеенной улыбкой скрылась за дверью. Он устало потер глаза, встал и подошел к окну. Кажется, за окном осень, хотя нет, глянул на календарь, ведь еще август. Сезон сменялся сезоном, а Алексей ничего вокруг не замечал. И так уже много лет. Но ему казалось это неважным, он лишь уверенно шел к своей цели. И вот как все обернулось. Как же так случилось? Где он повернул не туда и в какой момент? Разве он не прав? Разве прав Назаренко? Так почему же!..

Дверь снова открылась, и послышался насмешливый голос Ростислава:

— Адамыч, что впал в задумчивость? Созерцаешь дыхание приближающейся осени за окном? — Он подошел и встал рядом. — Фу, август называется: сырость, серость и слякоть. Настоящая осень! И что там воспевал Пушкин? Не понимаю. Ха-ха-ха!

Алексей повернул голову и пристально посмотрел на друга. Нет, не может быть. Ведь они всегда были друзьями. Хотя ведь однажды он уже предал…

— Слава, кто-то изъял из лаборатории экспертизу следов крови с кинжала и подменил образцы проб.

— Что? — переспросил тот, внезапно посерьезнев.

— Назаренко больше не обвиняемый. — Адамов волчьим взглядом смотрел на друга.

Пашков застыл, глядя на шефа, затем молча развернулся и бегом умчался к себе в кабинет, но через минуту снова показался на пороге.

— В базе тоже ничего… — обеспокоенно сообщил он и подошел к Адамову, который стоял, сложив на груди руки, и хмуро смотрел на него. — Погоди, ты же не думаешь… Нет, нет, нет, Лёша, пожалуйста! Я никогда! Правда никогда! То есть… Ну не делал я этого!!!

— Угу, — угрюмо кивнул Адамов и прошел к столу. — Принимай дела.

— Почему? Зачем? — удивился Ростислав и подошел следом. — Лёша, да что случилось?

Тот не ответил, открыл ящик, кинул туда папку, которую только что изучал, и с грохотом задвинул обратно. Также яростно бросил в портфель ручку, ежедневник, чертыхнувшись достал телефон, брошенный туда же, и опустил в карман. Затем сгреб со стола папки с делами и протянул Ростиславу.

— Тут текущие дела. Принимай. Дело фин. директора Васильевой на особом контроле у Москвы. По художнику Карелину уже отработал, можно передавать в суд. Здесь всё по ДТП с машиной депутата Здорина. Держи.

Пашков даже не пошевелился.

— Да объясни толком!

— Да нечего уже объяснять! — раздраженно ответил Адамов, кинул папки на стол и, подхватив портфель, пошел к дверям.

— Лёша! Лёш!.. — Ростислав с недоумением смотрел другу вслед. — Да что происходит, черт возьми?!.. Лиля! Лиля!!!

В дверь тут же заглянула секретарша:

— Что, Ростислав Маркович?

— Ушел? — кивнул Пашков вслед ушедшему Адамову.

Лиля кивнула.

— Заходи, закрой дверь и рассказывай.

Та тихонько вошла и шепотом спросила:

— А что рассказывать? Я ничего не знаю.

Ростислав насупился:

— Лиля, прекрати. Ты всегда все знаешь. Что произошло?

Та оглянулась на дверь и страшным шепотом сообщила:

— Сняли Алексея Сергеевича с должности. И дело завели.

Брови помощника прокурора поползли вверх.

— Т-а-а-к. Рассказывай…

***

Дома Алексей устроился поудобнее в кресле и, уставившись в окно, за которым слабое августовское солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь тяжелые тучи, погрузился в анализ.

Кто-то очень грамотно изъял самый важный минимум доказательств. А главное, восстановить эти документы уже невозможно: кинжала нет, кровь убитого сравнить не с чем, и Камаз, как оказалось, к делу тоже «пришить» нечем. ДНК-тест объявят подлогом, и начнутся проверки, которые, как правильно заметил Левашов, приведут к Адамову.

И каков итог? Вакантное место виновного снова стало свободным…

Назаренко спланировал все ровно так, как обещал там, в гараже. В голове тут же всплыли его слова: «Я уеду далеко, а лучше внезапно появлюсь, весь такой изможденный, в синяках и ссадинах, и скажу, что ты держал меня взаперти, пытаясь заставить взять все убийства на себя, чтобы закрыть дело. А на самом деле, всех убил ты. Я расскажу свою правду. И все будут думать, что ты отомстил и хотел уйти от правосудия. Ну гениально же я придумал, правда?»

Да, обставил его Заря. Действительно, гениально. И если хорошенько подумать, то напрашивался только один вывод — кто-то ему помог. В прокуратуре или в следственном отделе крыса, тесно повязанная с Назаренко. Денег много дал или припугнул, вариантов масса. Кому финансового благополучия недостает, у кого скелет в шкафу, а у кого семья да дети. Да что там, Адамов уже давно понял, Назаренко здорово умеет людей на крючок цеплять, души человеческие хорошо понимает. Даром, что убийца. Убийца-психолог.

Почему-то вспомнилась вампирша Натали. Как такая сильная, умная женщина могла простить убийство сына? Чем Заря мог ее зацепить? Алексей был не в состоянии это понять. Вот он никогда бы… Ладно, хватит уже об этом. Надо думать, как выбраться из ловко расставленного капкана, в который он и сам не понял, как угодил.

Итак, крыса… Адамов тут же прикинул: на подозрении примерно семь-восемь человек, которых он очень хорошо знает. Пашков, конечно, на первом месте, но сейчас он, кажется, не обманывает, он ни при чем. Патрушев, Коля Зубков, Серега Соколов — ребята из следственного. Нет, эти вряд ли, он их очень хорошо знает. Хотя ведь и Ростислава он знает очень хорошо. Вернее, думал, что знает… Никого нельзя скидывать со счетов. Дальше, в лаборатории: судмедэксперт Гурьев, эксперт по баллистике Рощин и Стрелецкий, лаборант. Их он знает плохо. Совсем не знает. Специалисты они хорошие, а вот люди какие? И если поприжать…

Дальше кто у нас? Лиля. Она всегда все знает и доступ всегда может найти к любым данным. Назаренко вполне мог найти к ней подход. А Левашов? Он мог совершить подлог?.. Черт! Как же их много! Кто еще, кроме этих людей, мог иметь доступ к документам в кабинете Патрушева, к компьютерным данным, а также к образцам материалов в лаборатории? Вряд ли это кто-то посторонний. Совершенно точно это человек, имеющий право доступа ко всем ресурсам. Он перебирал в памяти все подходящие кандидатуры. Да что толку? Доказать он уже ничего не сможет.

Тягостное ощущение приближения чего-то катастрофического не пугало, скорее обескураживало и вводило в транс. Что будет дальше, представлялось отчетливо: его арестуют, препроводят в камеру, затем долгие судебные разбирательства. А может, и недолгие. Ясно одно — однажды за ним закроется дверь камеры, и он уже никогда оттуда не выйдет. Да, признал Адамов, это дело он проиграл…

Восстановить бы хоть часть из утерянных документов. А лучше нарыть новые улики. Что можно сделать прямо сейчас?

Адамов схватил телефон и набрал номер единственного человека, которому доверял полностью.

— Кира, привет!..

Обрисовав всю ситуацию, он извинился:

— Ты прости, что ввязываю тебя в это. Если о тебе кто-то узнает, ты тоже можешь пострадать, но, как понимаешь, мне не к кому обратиться… Ты не обязан помогать…

— Бросьте, Алексей Сергеевич! Я готов помочь, — перебил Зарецкий и с готовностью спросил: — Что надо делать?

Адамов выдохнул.

— Спасибо, Кира, вся надежда на тебя.

— Говорите.

— На Пискаревке в автосервисе были камеры. Освещение там хоть и плохое, и дело было ночью, но вдруг Назаренко засветился на какой-то из них в день побега. Проверь. И еще… Меня может спасти только телефон Керкиса. Кровь с кинжала больше не может быть доказательством, поэтому нужно найти телефон.

— Так ведь Натали сказала, что утопила его, — вспомнил Кирилл. — В заливе, что ли, искать? В воде?

— Не надо. Я думаю, что Натали его просто припрятала подальше. Какой бы сумасшедшей она ни была, как бы ни любила Назаренко, она вряд ли сделала такую глупость. Эта дама чертовски умна и понимает, телефон — ее единственная страховка. Я попробую завтра с ней встретиться. А ты проверь гаражи. И подключи Лиговского, желательно вслепую.

— Не доверяете?

— Доверяю, просто так целее будет. Суть он знает, а подробности ему ни к чему. Пусть попробует установить родственную связь между Никитой Керкисом и Назаренко, хотя бы косвенную, вдруг что-то найдет. К примеру, анализы какие-то сдавали или еще что.

— Понял. Как только что-то найдем, позвоню.

Отложив телефон, Алексей с минуту подумал и снова взял его в руки.

— Паша, здоро́во. Скоро меня арестуют…

— Что??? За что? — перебил тот обескураженно.

— Выслушай. Надеюсь, до ареста есть еще несколько дней. И у меня к тебе просьба. Зарецкий один не справится, помоги ему, только, пожалуйста, ни о чем не расспрашивай. Тебе не надо ничего знать. Для твоей же безопасности. Просто помоги ему. Договор?

— Договор, — с готовностью согласился Павел. За то короткое время, что они были знакомы, он проникся к прокурору уважением и доверием. Он многое повидал в жизни, и в бою ему прикрывали спину, и в Угрозыске на задержаниях, так вот, Адамов был одним из таких людей — всегда готовых прийти на выручку. А значит, надо ему помочь.

— Только, боюсь, заплатить тебе будет нечем, — вздохнул Алексей. — И если я не выберусь из этой переделки…

— Брось, Алексей Сергеевич, выберешься. Мы с Кирой тебя вытащим, обязательно.

— Спасибо. И еще… Чтобы ни одна живая душа не знала, чем вы занимаетесь. Понял? Никаких связей со своими из полиции. Как только озвучишь мою фамилию, погоришь сразу.

— Думаешь, оборотень? — догадался Лиговский.

— Точно. Может, не оборотень, но крыса, сто процентов. Так что, только Кира и ты, больше никого в свой клуб имени «меня» не принимайте.

Алексей выдохнул и положил телефон. Не подставить бы ребят под раздачу. Может, зря он их привлек к делу? Это только его дело. Личное. Если и правда закроют, их может зацепить рикошетом. Хотя, они те еще калачи тертые, успокоил себя Адамов, справятся. Пора бросать привычку недооценивать других.

Так, что еще срочно надо решить?

Ах да, поднялся он, осталось еще одно. Надо бы соседку предупредить, чтобы пока не ходила к нему, не хватало еще, чтобы ее в свидетели призвали. И Господи, как же вовремя уехала Анна! Ведь Назаренко где-то рядом и наверняка мечтает ее найти, чтобы сделать своим оружием против Адамова. Однако раз до сих пор этого не сделал, значит, еще не легализовался, скрывается. Но как только Алексея арестуют, тут же объявится, вне всяких сомнений. И в первую очередь постарается заткнуть рот Анне. От этой мысли сильно защемило где-то внутри, Алексей даже зажмурился от почти физической боли. Но как все исправить, он не знал, в голове была полная сумятица, он был на грани отчаяния. Наверное, впервые в жизни запаниковал. Не за себя испугался — за Анну. И не без оснований.

Заря понял, Адамов — враг сильный, а потому обезопасит себя полностью, а затем уж выйдет на свет Божий, как Левиафан из ада. А дальше, как Ветхом завете: «Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Надежда тщетна…»

Невольно содрогнувшись, Алексей тряхнул головой, прогоняя ужасные ассоциации и призывая себя к здравомыслию. Чувство безысходности было ему незнакомо и оттого пугало адски.

Как раз в тот момент, как он вышел в прихожую, в замке́ завозились, а через мгновенье дверь распахнулась. Сердце у Алексея подпрыгнуло, но тут же встало на место — на пороге показалась Надежда Михайловна.

— Алексей, вот ужин тебе принесла. Наверняка ничего не ел. — Соседка поставила на столик кастрюльку, бережно завернутую в полотенце для сохранения тепла, но тут же, увидев лицо Алексея, застыла. — А ты что у дверей стоишь?.. Что-то случилось? Ты чем-то напуган?

Адамов кашлянул смущенно, будто его застукали за чем-то неприличным. Да, он испугался! Он ужасно испугался, вдруг представив себе, что с ним произошло непоправимое. А как же Анна?! Именно этого страха он боялся больше всего после давней трагедии. Пятнадцать лет он жил, избегая подобных ситуаций, старался жить так, чтобы не бояться ни за кого. Это была самая настоящая фобия.

— Да нет, Надежда Михайловна, все в порядке. Почти. Проходите, я как раз хотел с вами поговорить.

***

Остывший ужин так и остался стоять в прихожей, бережно завернутый в полотенце. Надежда Михайловна сидела за столом и, вытирала глаза платком.

— Лёшенька, как же так? Ты же ни в чем не виноват.

— Надежда Михайловна, пока ничего страшного не произошло. Я вас просто предупредил. Еще раз: если вас спросят, знакомы ли вы со мной, скажите, что совсем меня не знаете. Просто сосед сверху. «Здрасьте. До свидания», и все. Ясно?

Она закивала головой.

— Хорошо, как скажешь. Я понимаю, что ничем не могу помочь, но разве наше правосудие не справедливо?

— Справедливо, иногда даже слишком. Но иногда, обстоятельства идут вразрез с правосудием. — Адамов невольно вспомнил, как осудил Анну за то, чего она не совершала.

— Но надежда есть?

Он тепло улыбнулся.

— Надежда есть всегда. Вы у меня есть, Надежда Михайловна, и от этого уже легче.

Она отмахнулась и всхлипнула.

— Может, обойдется?

Алексей пессимистично усмехнулся.

— Может и обойдется.

Конечно, в благополучный исход он не верил, но руки опускать не собирался.

***

Утром, поднявшись с головной болью и совершенно не выспавшись, он быстро собрался и вышел из дому, чтобы навестить старую знакомую — Наталью Керкис. Они недолюбливали друг друга, но вдруг что-то изменилось, и она захочет помочь. Если бы только она захотела дать показания! Это разом решило бы все проблемы.

Спускаясь по лестнице, Алексей услышал трель телефона.

— Да, Кира! — поспешно ответил он, увидев, что звонит Зарецкий. Может, хорошие новости?

Но, увы.

— Все проверил, шеф. Однако порадовать ничем не могу. Камера там одна единственная, и она была разбита как раз накануне случившегося. Сгонял вчера туда и поговорил с мужиками. Назаренко они там видят очень редко, чему откровенно рады, потому как начальник он совсем не добрый. А Камаз действительно был чужой, они даже не смогли сказать, из какой он конторы. Водила обещал забрать Камаз через две недели, но так и не объявился. Номера пробил — липовые.

— Ясно, — удрученно сказал Адамов. — Значит, остается только телефон.

— Да, но…

— Я понимаю. Мы можем никогда его не…

Адамов вышел из подъезда и, запнувшись на полуслове, замер.

Во дворе стояли трое: участковый, которого Алексей хорошо знал и двое в гражданском. Участковый что-то им объяснял, и завидев Адамова, показал рукой.

— Да вот он!

— Адамов Алексей Сергеевич? — подошел один из гражданских. Алексей коротко кивнул. — Пройдемте с нами. Вы арестованы по подозрению в убийстве Самойлова Андрея Павловича и Марениной Светланы Григорьевны.