Остров тринадцати приговоренных

Юлия Ефимова, 2021

Южный остров приютил тринадцать туристов из России для празднования Нового года. Он подготовил свои пляжи и бунгало, наполировал до блеска мебель и очистил воду в бассейне. Однако эти русские – непредсказуемые люди: от них можно ожидать чего угодно, и никогда не угадаешь, чем закончится их торжество. Бедному острову даже в страшном сне не могло присниться, сколько странных и одновременно ужасных событий произойдет на нем за эти три дня. Сколько стыдливой правды будет вытащено наружу, а разрушенные надежды взорвутся в воздухе, как фейерверки, но самое странное, что всему виной была просто КНИГА.

Девять часов, полет нормальный

Сюрпризы начались еще в аэропорту. Юлианна, конечно, ожидала, что они будут, но не ожидала, что так быстро. Билет, что прислал ей помощник Базарова, был в бизнес-класс огромного самолета, поэтому девушка надеялась устроиться поудобнее в просторном кресле и продолжить изучать, а точнее, подводить к общему знаменателю документы, которые ей удалось накопать по этому делу. Юля была журналисткой до мозга костей, ей даже казалось, что она уже родилась журналисткой, поэтому каждая ее статья была маленьким расследованием. Благодаря опыту и уже немного связям, ей удалось получить и материалы следствия, которое очень долго топталось на месте, но все же пришло к выводу о самоубийстве Влада Базарова. Конечно, Юлианна бегло прочитала их, но хотелось долго и вдумчиво, привязывая к уже имеющимся данным.

— Привет, Скворцова, — услышала она знакомый до боли голос.

Юлианна настолько не хотела верить в самую явную версию происхождения сего голоса, что в голове промелькнула спасительная мысль о звуковых галлюцинациях. Но действительность не сжалилась над ней, и поэтому, когда девушка повернулась, то увидела улыбающееся лицо Вольдемара.

— Что ты здесь делаешь? — как душевнобольному, по слогам произнесла она свой вопрос.

— Ну, я билет купил на твой самолет, — очень просто ответил друг и для достоверности протянул посадочный талон. — Вот, место 25Д. А у тебя какое? — поинтересовался Вовка так, словно ничего сверхъестественного не происходит, и он сверяет с ней билеты на электричку.

— Да уж, далековато от тебя, это точно, — выдохнула она. — Наш миллионер купил мне билет в бизнес-класс.

— Еще один довод к тому, что ему что-то от тебя нужно. Нормальные люди такими деньгами не разбрасываются, — развел руками Вольдемар, словно билет в бизнес-класс подтверждал его слова без сомнений.

— Где жить будешь, ты об этом подумал? — Юлианна не стала углубляться в дискуссию о деньгах и ненормальности, потому что считала, что и того и другого у Алекса Базарова сполна.

— Ну пойму, где поселит тебя наш миллионер, и найду что-то поблизости. Тебе правда одной нельзя, — последнюю фразу он сказал, уже не улыбаясь. — Ты мне очень нужна, я не могу так рисковать. Впереди Рождество, а потом и День святого Валентина с последующим шабашем из симбиоза праздника мужчин и женщин. Причем у моих соседей по съемной квартире эти праздники вытекают один из другого без перерывов, поэтому там без вариантов.

Юлианна понимала, что он пытается шутить, чтобы сгладить ситуацию.

— Ладно, пошли, — вздохнула она, в душе полностью соглашаясь с другом и где-то даже радуясь его решению. — Что у тебя с рукой?

Только сейчас Юля заметила, что еще вчера целый Вольдемар держит руку в гипсе, подвязанную на красивом женском платке.

— Да это я вчера как в том фильме, — вновь заулыбался до ушей Вовка, поняв, что буря миновала. — Упал, очнулся, гипс.

— Перепил, — констатировала Юлианна и, как маленького, потрепала его по голове.

— Не совсем, — поспешил объясниться тот. — Мария Ивановна, ну наш бухгалтер, пригласила меня на танго, но так как я уже был несвеж и вес партнерши сильно превышал мой собственный, то при очередном па не удержал равновесия и грохнулся прям на мадам бухгалтершу.

— Так при чем тут твоя рука? Насколько я помню, там можно было приземлиться мягко и безболезненно? — удивилась Юлианна, подавая паспорт пограничнику. Вольдемар стоял рядом в соседнюю кабинку, и поэтому диалог между ними продолжился. — Тут, скорее всего, пострадала бухгалтерия, потеряв такого сотрудника.

— Все дело в том, что сама Мария Ивановна упала именно на мою несчастную конечность.

— Бессовестная, — прыснула Юля, стараясь не рассмеяться. — Кто так танцует? Даже нет, не так. Кто так падает?

— Не надо ругать бедную женщину, — как настоящий мужчина, Вовка защитил свою даму. — Ей тоже досталось. Да и повела она себя благородно. Сразу после инцидента вызвала такси и вместе со мной поехала в травмпункт, где поставила на уши весь персонал больницы.

— Надо же, — восхитилась коллегой Юля. — Я так понимаю, красивая косыночка — это подарок Марь Иванны. Ну теперь, Вольдемар, тебе придется на ней жениться.

— Проснувшись сегодня утром в ее квартире, я тоже так подумал, но решил, что еще есть шанс уйти, и быстренько ретировался, по-английски, не прощаясь, — смущенно сказал Вовка.

В свои двадцать шесть лет он так и остался пацаном, не торопясь переквалифицироваться в мужчину. Щуплое тело, лихая челка и озорные глаза предательски выдавали детство, что до сих пор играло у него в одном известном месте.

— Сдается мне, друг мой Вольдемар, что вы не подстраховывать меня летите, а банально спасаете свою задницу, — сказала Юлианна и резко замолчала, так, словно увидела призрак. Перед ней была очередь на посадку, и те люди, что выстроились сейчас неровным строем, заставили мурашки дружно забегать по спине. — Что ты задумал, пушкинский тезка? — произнесла она вслух, вконец испугав Вовку и своим ошарашенным видом, и непонятными словами.

— Ты о чем? — решил все же внести ясность Вольдемар.

— Посмотри вон туда, — сказала Юлианна, указывая на небольшую очередь, которая стояла в сторону приоритетной посадки. — Они меня не знают, но я знаю их всех. Более того, у меня в рюкзаке на каждого отдельная папка с досье, украшенная фоткой, все, что нашла в Интернете и других источниках.

— Ну, Скворцова, даешь, не знал, что ты маньячина, — восхитился Вовка. — Я уже сомневаюсь, ехать мне с тобой или ну его, этот Таиланд. Там законы суровые, а от тебя уже и непонятно, чего ожидать, подведешь меня под пожизненное, — сказал он и тяжело вздохнул.

— Не говори глупости, — оборвала друга Юлианна. — Я не верю в самоубийство Влада, и ты это прекрасно знаешь, а они все хоть и косвенно, но как-то причастны к этому, я уверена.

— Что, и вот эта красавица у тебя под колпаком? — Вольдемар осторожно показал в сторону девушки-ангела. Короткие белоснежные локоны беспорядочно падали на лицо красавицы, словно прикрывая ее огромные испуганные глаза. Лицо было растерянное, а взгляд олененка Бэмби из одноименного мультика показывал ее ранимость и беспомощность в этом страшном мире. — Дашь ее папочку почитать?

— Это Сандра, знаменитый блогер и по совместительству жена Бронислава, сына того самого страшного, как ты выразился, человека, к которому я лечу в гости. Так что не советую даже мечтать. Помни, у тебя есть Марь Иванна, пусть эта мысль греет тебя дальше.

— Возможно, она это делает даже слишком сильно, потому как вот уже сутки мне постоянно хочется охладиться и сменить номер телефона, — усмехнулся Вольдемар и скинул чей-то очередной звонок.

— Неблагодарный, — подвела итог похождению друга Юля. — Меня больше беспокоит вон та девушка с Дамиром Ивановым. Ее в моем списке нет, хотя лицо кажется знакомым.

— Ну она тоже ничего, — присмотревшись к девушке, сказал Вольдемар. — Правда, мне больше нравятся блондинки и помоложе, но и зрелые брюнетки тоже бывают красивые, а брюнетки с ярко-зелеными глазами вдвойне. Ты видела ее глазища? Я думал, так не бывает. Волосы как воронье крыло, а глаза ярко-зеленые, будто это линзы.

Девушка в этот момент, словно почувствовав, что говорят о ней, повернулась в их сторону и пристально взглянула на Юлианну. От взгляда таких цепких и холодных глаз мурашки снова сделали забег, и нехорошее предчувствие прочно поселилось в душе.

— Ладно, пошли, сердцеед, — сказала Юля, пытаясь вытеснить внутренний страх. — Нас ждут великие дела.

Люди, неторопливо усаживающиеся в широкие кресла, не переглядывались и не разговаривали меж собой, казалось, что только она знает, что они связаны невидимыми нитями, остальные же даже и не подозревают этого. И Юлианна почувствовала свое преимущество и решила немного оглядеться. Она никогда не летала бизнес-классом, да что там, и в жаркие страны зимой ей тоже ни разу не доводилось путешествовать, поэтому она чувствовала себя чужой среди людей, видимо не раз проделывающих это. Очень учтивые стюардессы сразу начали обслуживание, не дожидаясь взлета, предлагая шампанское и соки.

— Виски, — скомандовала, будучи уже подшофе, Маргарита Базарова, очень известный продюсер развлекательных реалити-шоу. Про эту женщину ходили легенды: о ее трудоспособности, о ее пробивном характере и о том, как она умеет уничтожать конкурентов и провинившихся. Попасть в черный список Огненной Марго означало поставить крест на карьере. Приписка к имени ей далась не только за ярко-красный цвет волос, но и за ее характер, который мог испепелить любого.

Беспрекословно выполнив приказ высокомерной женщины, стюардесса молча раздала всем пассажирам бизнес-класса красивые голубые конверты. Многие сразу открыли их, тех же, кто небрежно бросил неожиданное послание, типа Бронислава и Дамира, стюардесса настойчиво попросила прочитать сейчас. Чем больше люди вникали в написанное, тем чаще они оглядывались и рассматривали пассажиров, которым достались такие же письма счастья.

«Привет, — начала читать свое послание Юлианна. — Спасибо, что приняла мое приглашение. Я решил отметить Новый год с самыми близкими мне и Владу людьми. Поэтому вокруг себя сейчас ты видишь тех, с кем встретишь этот праздник. Мне бы хотелось, чтобы мы посвятили нашу встречу воспоминаниям о моем брате. Что ты лично можешь сказать о нем, о ваших отношениях и, в частности, о вашей последней встрече. Предлагаю провести этот девятичасовой полет в воспоминаниях, мне очень важно все, что ты можешь вспомнить о Владе».

— Девушка, — голос оторвал ее от черных букв на голубом фоне, таких простых и таких зловещих. Они словно завораживали ее и затягивали куда-то в омут.

— Да, — еще не совсем придя в себя, откликнулась Юлианна.

Перед ней стоял Бронислав с сумкой в руке. Сейчас он был не такой красивый, как на экране или в Интернете. У парня были растрепанные волосы, словно их хозяин несколько часов чесал голову в надежде что-то вспомнить, а усталое лицо настойчиво показывало, что он не спал всю ночь.

— Можно я займу кресло рядом с вами. — попросил он. — Стюардесса сказала, что оно свободно.

— Да, конечно, — Юля рассеянно сделала рукой жест, приглашающий присесть. Бронислав поставил свою сумку на верхнюю полку и с конвертом в руке устроился рядышком.

— Ну раз так, давайте знакомиться: я Бронислав, актер, — сказал молодой человек, указывая взглядом на конверт в ее руках.

— Юлианна, журналистка, — ответила она ему, полностью придя в себя.

— Я просто не люблю летать у окна, — начал объясняться Бронислав, посчитав, что знакомство теперь к этому обязывает.

— Не утруждайте себя объяснениями, — прервала его Юлианна. Она вернулась к своему нормальному состоянию и теперь изъяснялась в привычной ей манере. — Просто вы не хотите сидеть весь полет рядом со своей бывшей женой. Вернее, жена она настоящая, но вы уже более года не вместе. — Увидев растерянные глаза Бронислава, Юля добавила: — Мы с вами не совсем чужие люди, — она потрясла голубым конвертом в воздухе. — Предлагаю не врать друг другу. Причем, мне кажется, устроитель нашей новогодней вечеринки хочет именно этого.

— Вы кто? — просто спросил Бронислав, видимо обдумав информацию, сказанную невольной попутчицей.

— А вы угадайте, — предложила Юля.

— Вы знаете, нет вариантов. Вернее, их сто, и один глупее другого, — сказал молодой человек, пожимая плечами.

— Ну, может быть, я та самая девушка Влада, про которую все слышали и которую он от всех скрывал, — усмехнулась Юлианна, наблюдая реакцию молодого человека.

— Видимо, не от всех, раз вы здесь, — парировал Бронислав. Было видно, что прямота девушки ему нравится, но он не очень поверил в ее версию.

Юлианна, не отвечая, отвернулась к иллюминатору, самолет, как огромная птица, собирался лететь на юг. Он уже набирал скорость, разгоняя ленивые снежинки, падающие с зимнего неба. Глядя на заснеженные дома и сугробы, наметенные метелью, Юля не верила, что где-то может быть лето. Зима окончательно пришла в Москву, засыпав ее снегом до макушки, и даже трудолюбивые дворники не справлялись со стихией. Прям как в прошлом году. Хотя нет, в прошлом году она была счастлива, и этот снег ей казался чудом, а не наказанием. В прошлом году она впервые подумала, что чудеса существуют. В голове всплыла прошлогодняя картинка: она в квартире Влада, стоит и вглядывается в окно. Там метель кружит хороводы снежинок, словно заставляя их танцевать красивый танец. А за спиной Влад любуется ею, она видит это в отражении и улыбается ему в ответ.

— У тебя слишком много врагов, — сказала она тогда ему. До этого приходил его друг, и Влад, спрятав ее в спальне, дал ей подслушать их разговор. — Ты не очень хороший человек? — поинтересовалась она тогда наигранно.

— Ты знаешь, детка, — тогда ответил он ей, — жил такой французский писатель Андре Жид, между прочим, нобелевский лауреат, да и вообще умнейший человек, так вот он говорил: «Лучше, когда тебя ненавидят таким, какой ты есть, чем любят за то, чего в тебе нет». И ты знаешь, я полностью с ним согласен. В каждом из нас есть и хорошее, и плохое, и поэтому надо всегда оставаться собой, всегда, даже когда тебе это невыгодно. Иначе у тебя в жизни будут большие проблемы. Я ни перед кем не рисуюсь и никого не заставляю себя любить. Лишь использую людские слабости себе на пользу. Знаешь, в чем отличие таких людей? Ни один человек из их окружения не относится к ним равнодушно, их либо любят, либо ненавидят.

— Спой что-нибудь, — попросила Юлианна, желая сменить тему, уж очень скользкой она была.

Влад взял гитару и, по-прежнему любуясь ею в отражении, запел рождественскую песню. Юля еще раз отметила про себя, какой же он все-таки талантливый.

Когда в полночь пробьют часы,

Отпустив еще один год,

Я, собрав цветные мечты,

Отправлю их тому, кто ждет.

И волшебник, повесив Луну,

Открывая дверь в Новый год,

Как пластинку, включив тишину,

Колдовать над ними начнет.

Чудо-мельница, ветром крутясь,

Превратит их тотчас в быль,

А ангелы, светом искрясь,

Упакуют все в звездную пыль.

Когда же забрезжит рассвет,

Тихо-тихо он в дом войдет,

Присядет на табурет

И немножечко отдохнет.

Он разнес по адресам

Все желания за одну ночь.

По селам и городам,

Всем тем, кто просил помочь.

Когда в полночь пробьют часы,

Унося еще один год,

Я, собрав цветные мечты,

Отправлю их тому, кто ждет.

На следующий день Влада не стало.

— А не хотите ли, Юлианна, выпить со мной? Одному как-то негоже, а очень хочется забыться, — спросил вдруг Бронислав, вырвав ее из воспоминаний.

— А не рановато ли отмечать Новый год? — ухмыльнулась она.

— В нашем случае, мне кажется, даже поздновато, — Бронислав ответил ей улыбкой. — Мой отец не дарит места в бизнес-классе и миллионные проекты просто так.

— Где-то я уже это слышала, — грустно усмехнулась девушка.

— А вас он чем купил? Надеюсь, не желанием искупаться в море, не разочаруйте меня. Скажите, что вы попросили: чтобы он купил вам канал или назначил директором на свой? Вы знаете, что у него есть собственный канал? — Бронислав словно пытался разгадать, кто она, задавая каверзные вопросы.

— Он поймал меня на любопытство, простое женское любопытство, — сказала Юлианна, не желая раскрывать всех секретов.

— Тогда тем более надо выпить, — посетовал молодой человек, подзывая стюардессу, — потому как вы продешевили. Давайте же хотя бы отобьем шампанским.

* * *

Почему-то стала теряться уверенность в нужности тех долгожданных событий, что вот-вот должны произойти. Бороться с неуверенностью помогала книга. Вот и сейчас от прикосновения к засаленным страницам стало легче. Надо прочитать еще одну главу, всего одну, и все встанет на свои места.

Вендетта обязательна

Глава 3

Ноябрь 1917 г.

Николай Аркелов

— Ты знаешь, Николай, я не люблю с тобой спорить, но мне кажется опрометчивым твое решение возвращаться в Петроград, — сказала Ирина шепотом.

Они ехали уже вторые сутки и ужасались тому, что творится вокруг. Страна не понимала, что происходит, и оттого сама, казалось, сходила с ума.

— Я встретила папиного друга с семьей на предыдущей станции, и он сказал, что Керенский практически развалил армию и переворота не ожидал. Они едут в Крым, а там будут стараться выбраться за границу, — Ирина продолжала настойчиво шептать жениху в ухо свои новости в надежде, что он внемлет ее словам. — И нам надо на юг. Я напишу маман, и она приедет к нам позже.

— Ты правда не понимаешь? — спросил Николай сухо, поправляя очки. — Если я поступлю, как ты меня просишь, я просто перестану себя уважать. Моя страна в опасности. То, что случилось в Петрограде, это временно. Скоро наши снова возьмут город под свое управление, и тогда я понадоблюсь для построения нового государства.

— А ты понимаешь, что нас могут убить? — не менее жестко спросила Ирина. Она могла, когда хотела, быть жесткой. — Люди рассказывают о беззаконии, что сейчас творится в Петрограде, разбой, грабеж, насилие. Я молюсь об одном: чтобы маменька тихо пересидела в нашей квартире и не высовывалась на улицу.

— Глупенькая, — Николай обнял любимую, стараясь ее успокоить. — Мы с тобой не солдаты и тем более не генералы, нас не за что убивать. В крайнем случае я могу предложить образовавшейся власти вести мирные переговоры со старой.

Поезд остановился на маленькой станции без названия, и патруль, стоявший в сумерках на платформе, зашел в вагон.

— Проверка документов, — послышался громкий мужской голос. — Достаем документы, живо!

— В чем дело? — зашумели пассажиры.

— Приказ в Петроград пускать только после проверки документов, — невнятно шевеля языком, отвечали патрульные.

— Они не хотят мирных переговоров, — сказала Ирина, вглядываясь в приближающихся людей.

Солдаты важно шагали по вагону, немного пошатываясь, и периодически хохотали своими звучными голосами. Когда они подошли, стала ясна причина такого поведения — они были сильно пьяны.

— Документики, — ухмыляясь, сказал тот, кто, видимо, считал себя главным в этой четверке. — Ну, живо.

Ирина понимала, почему Николай тянул, не доставая свой паспорт. Пьяный патрульный уже проверил ее паспортную книжку, но у Ирины она была бессрочной, тогда как Николаю перед отъездом из столицы выдали временный паспорт Российской империи с указанием не только сословия, но и места работы. Сделано это было для того, чтобы двери перед ним открывались быстрее и почтения было больше. Сейчас же эта временная бумага счастья превращалась в приговор.

— А вы смотрите, ребята, кто у нас тут едет, — пьяно, а оттого особенно радостно сообщил друзьям бородатый патрульный. — Сам помощник Керенского.

Его коллеги, услышав это имя, дружно поддержали раскатистым смехом.

— Ну и куда ты едешь? — громко спросил другой, более молодой солдат. — И почему не в женском платье?

— В Петроград, — сухо ответил Николай, понимая, что происходит что-то нехорошее.

— А что делать-то тебе там? — засмеялся молодой. — Твой Керенский давно драпанул оттуда.

— Ага, — поддержал друзей третий, более зрелый, но не менее пьяный товарищ. — В женское платье переоделся и драпанул.

— Господа, — Ирина попыталась вразумить разбушевавшихся мужчин, — он больше не на службе, мы едем к моей маме.

— Какие мы тебе господа! — закричал бородатый, и слюни из его рта брызнули Ирине на лицо. — Господ теперь нет, есть только товарищи.

— А с господами у нас теперь разговор короткий, — сказал четвертый, молчавший до сих пор. — Товарищ Ленин не просто так, ребята, нас здесь поставил и приказал не пускать в Петроград всякую контру. Выводи его, — скомандовал он.

Солдаты схватили Николая и потащили к выходу из вагона. Ирина не могла оставить любимого и потому, взяв саквояж с самыми важными мелочами вроде денег и документов и оставив чемоданы, выскочила за ними на холодный перрон безымянной станции.

Догнав патруль, который тащил еле ковыляющего Николая, Ирина защебетала настолько ласково, насколько могла в данной ситуации:

— Товарищи, отпустите нас, мы не поедем в Петроград, обещаю. Мой жених болен от рождения и не сможет сделать революции ничего плохого.

На улице мела метель, но Ирина не чувствовала холода. Правда, слезы замерзли в глазах, и оттого все вокруг было расплывчатым, словно ненастоящим. Но она готова была на все, чтобы спасти любимого.

— Уходи, Ирочка, милая, уходи, — только и твердил Николай Аркелов рассеянно, словно не веря в то, что происходит.

— Милые мои, — встала она на колени, преградив конвою путь. — Отпустите его, Христом Богом прошу, — взмолилась она.

— Где он, твой Бог, — загоготал бородатый и со всей силы пнул Ирину в грудь. — Пошла вон.

И без того серое небо стало черно-белым, да и вообще мир походил на мрачные иллюстрации книги. От удара сапогом в солнечное сплетение дыхание на миг остановилось, и Ирина уже решила, что умерла. Но потихоньку сознание возвращалось. Месиво из снега и грязи не позволило встать сразу, и когда Ирина смогла сесть, то увидела, как у здания вокзала четверо патрульных вытянули свои винтовки, готовые стрелять. У стены стоял Николай. Он плакал большими горючими слезами.

— Не за себя душа болит, — вдруг громко сказал он, — за Россию! Как ей, бедной, трудно сейчас, как же ей выжить, когда такие вши завелись на ее земле.

— Именем революции! — пьяно закричали остервеневшие от власти и вседозволенности солдаты и выстрелили в безоружного мужчину.

Когда тело Николая рухнуло в грязный снег, Ирина поняла, что кричать и молить о пощаде уже поздно. Она рукой, покрытой черной жижей, вытерла глаза, чтобы убрать замерзшие, видимо, навсегда слезы. Но лучше видно не стало. Тогда девушка сняла шарфик с груди и, найдя чистый конец, насухо вновь вытерла мокрое лицо. Ей во что бы то ни стало надо было запомнить, как они выглядели. До каждой морщинки, до каждой родинки. Она не задумывалась, зачем это делала, просто чувствовала, что обязана так поступить. Те же, не обратив внимания на сидящую в луже девушку, весело прошли в сторожку маленькой станции, обсуждая, чем будут сейчас закусывать.

Проводив монстров взглядом, Ирина с трудом подползла к любимому и обняла его.

— Я им отомщу, милый, каждому, обещаю, — выдохнула девушка, затем поцеловала его в губы и закрыла смотрящие в небо глаза.

Снег усилился, а худенькая семнадцатилетняя девушка, подхватив саквояж, валявшийся тут же, с прямой спиной уходила с рокового перрона. Здесь ей больше делать было нечего.