На тонком лезвии клинка

Юлия Вячеславовна Чернявская, 2015

Умирать не весело. Обнаружить, что тебе дали еще один шанс, пусть и в другом мире – приятно. Но все не так просто, как кажется. А если все, что от тебя нужно – твои способности чемпионки среди юниоров по фехтованию, и вовсе грустно станет. Местные боги претензии не принимают, первый рыцарь думает только о принцессе, воины спят и видят, как ты поможешь в битве со злом, рыцари мечтают затащить в постель, а вне замка и поговорить не с кем, ведь за пределами стен царит дремучее средневековье неведомого мира. В оформлении обложки использованы иллюстрации с сайта Pixabay.

Зыбкая грань сознания. Кажется, что может быть проще, отпустить все, последовать в зыбкое ничто. Писк приборов то становится тише, словно это комар вьется где-то неподалеку, то вновь начинает долбиться в голову, вызывая желание заткнуть уши, чтобы не слышать его.

Глаза закрыты. Так легче. Можно представить, что рядом нет никого, кроме противных пищащих приборов. Слишком тяжело видеть заплаканные глаза мамы, вмиг постаревшего отца. Можно попробовать уснуть, пока действует укол. Но так тяжело просыпаться потом от дикой боли и понимать, что все, прежняя жизнь закончилась.

Еще несколько дней назад были сборы, она — одна из кандидатов в олимпийскую сборную по спортивному фехтованию на саблях. Какое это было счастье, стать одной из первых, ведь до этого женщины соревновались только на рапирах и шпагах. И все. На спортивной карьере можно ставить крест. Ладно, остаться без ног, можно было продолжить с паралимпийцами. Но руку ей никто не вернет.

Нет, не плакать. Стиснуть зубы и перетерпеть. Сегодня рядом отец. Ее молодой папка за эти дни постарел лет на двадцать. Тихо, Ташка, тихо. Вот так, сосчитать до двадцати, медленно-медленно. Двадцать вдохов и выдохов. Успокаивайся.

Тихий скрип двери, шаги. Мама пришла. Значит папке скоро на работу. Медленно открыть глаза и нарочито бодро улыбнуться родителям.

— Наташенька, — мама присаживается на место отца, осторожно проводит ладонью по щеке. От ее пальцев пахнет дыней — ее любимый крем. — Как ты?

— Жива, — слово выдыхается с трудом. Подкатывает боль, не душевная, а физическая. Действие укола заканчивается.

— Девочка моя, — мама с трудом сдерживает слезы.

— Мам, пап, — говорить больно, но надо. — Обещайте мне одну вещь.

— Какую, доченька, — папа наклоняется над кроватью. Да, слишком тихо говорю, с расстояния и не расслышать, но громче нет сил.

— Сначала обещайте, — знаю, если дадут слово, то уже точно не нарушат его.

— Обещаю, милая, — да, в папе я не сомневалась.

— Все, что только попросишь, доченька, — мамочка, спасибо тебе за это обещание.

— Смотрите, вы обещали, — радостно улыбаюсь, скорее глазами, губы не хотят складываться в улыбку. — Я хочу братика и сестричку.

— Наташенька, — родители недоуменно переглядываются.

— Ма, па, вы обещали. Что бы со мной ни было, — так я буду спокойна, что они не останутся они, когда меня не будет.

— Хорошо, дочь, — твердо произносит папка, вглядываясь в мои глаза. Кажется, он уже понял, что будет дальше. Слишком пристален его взгляд. Наклоняется к моему уху, тихо шепчет, — Наташка, доченька, — голос дрожит. — И братика, и сестренку, и про тебя все-все им расскажу.

Целует осторожно, чтобы не задеть какой-нибудь шланг. Потом выпрямляется и отходит. А глаза блестят. Старается, чтобы мама не заметила.

Мама снова проводит рукой по волосам.

— Раз ты так этого хочешь, — силится улыбнуться.

— Очень, — тихо, но она поняла. Я всегда хотела братика или сестричку. Но сначала дома было плохо с деньгами, а потом мой спорт. Только последние полтора года, как мне шестнадцать исполнилось, стали одну отпускать.

— Поспи милая, — мама поправляет одеяло, осторожно целует.

Закрываю глаза. Да, теперь можно. Писк приборов становится все тише. Боль, начавшая усиливаться, отступает. Даже потерянные рука и ноги не болят, хотя им не важно, был укол или нет. Можно расслабиться, перестать бороться за каждый вздох, соскользнуть в долгожданный сон.

Приборы взорвались криком, по мониторам ползла прямая линия, а лицо девушки озаряла неожиданно счастливая улыбка.