Двери

Юлия Викторовна Игольникова, 2023

Откуда мы приходим в этот мир, куда уходим? Почему незнакомые люди порой кажутся нам хорошо знакомыми? Как возникает любовь с первого взгляда? И что такое дежавю? Так много вопросов, на которые хотелось бы знать ответы! Случайные встречи, совпадения… Так ли они случайны? Необъяснимые явления так ли необъяснимы? А может быть, ответы нам известны, просто мы их забыли, потому что кроются они в далеком прошлом, которое нам вспомнить не дано?

А что же там, что за чертой,

где скрыта тайна мироздания?

Там сон, блаженство и покой?

Страданиям, может, оправдание?

Конец всему, возврат к началу?

Иль передышка, остановка,

где к неизвестному причалу

прибьется жизни нашей лодка?

А что потом, когда сойдем

на берег новый, незнакомый?

И там узнаем ли, найдем

ответ волнующий, искомый?

А может, нет там ничего?

Лишь мрак холодный, пустота…

Всепоглощение всего,

забвение, тлен и темнота…

А что же там, что за чертой?

Что? Наказание, награда?

И адских псов раздастся вой

иль слуг небесных серенада?

Юля И.

Дверь.

*

Кто-то склонился над ней и внимательно рассматривал ее лицо. Взгляд был таким настойчивым, таким требовательным, что она почувствовала его сквозь завесу небытия. Он звал и приказывал вернуться, вынырнуть на поверхность. И она подчинилась.

— Это ты? Это опять ты, — голос ее был усталым и разочарованным.

— А кого еще ты ожидала здесь увидеть? Я вот, например, очень рад тебе!

— Не могу сказать того же.

Она встала с большой кровати, застеленной шелковыми белоснежными простынями, и огляделась вокруг.

— Неужели я опять здесь, — в ее взгляде сквозила досада и горечь. — Поверить не могу. Когда это закончится? — вопрос был риторическим, но тем не менее на него ответили.

— Придется еще немного подождать. Хотя не понимаю, чем ты недовольна. Многие тебе бы позавидовали.

— Да чему тут завидовать?! — воскликнула она. — Опять все сначала, все заново. Сколько еще это будет продолжаться? Что опять не так? Почему я снова и снова должна проходить этот путь?

— Но ты же знаешь, так положено. Может быть, осталось совсем чуть-чуть!

Она кинула гневный взгляд в сторону говорящего и стремительно бросилась к двери. Она яростно и исступленно дергала за ручку, била кулаком по гладкой белой поверхности, пинала ту ногой, но все было бесполезно. Дверь так и не поддалась.

— Успокойся, прошу тебя, — он подошел сзади и положил ей руки на плечи. — Мне больно смотреть на твои страдания.

— Ну так прекрати их! Открой эту чертову дверь!

— Ты же знаешь, я не могу. И она совсем не чертова. Прошу тебя, не печалься. Я ведь всегда рядом, я забочусь о тебе. И люблю.

— Знаю, знаю, любишь, — сказала Она устало.

Он обнял ее и погладил по голове.

Она смахнула слезу и подошла к окну. Дернула за веревку, и шторы раздвинулись. Там за прозрачной поверхностью ярко светило солнце, сочная зеленая трава плавно колыхалась от легких дуновений теплого ветра, пестрые цветы, будто пританцовывая, приветливо кивали головками. Она прислонилась щекой к стеклу и закрыла глаза. На мгновение ей показалось, что до нее доносятся запахи поля, что слышен шелест травы, что солнце нежно и ласково согревает кожу. Но все это было иллюзией. Стекло было холодным. Сюда в эту комнату с той стороны ничего проникнуть не могло.

Она застыла, онемела и завороженно смотрела на этот манящий и желанный пейзаж. Было ли это реальностью или всего лишь красивой картинкой? Может быть, это и не окно вовсе, а экран, который транслирует ее фантазии? Она не знала ответов на эти вопросы. Но ей очень хотелось, чтобы там все было именно так. Сколько раз Она представляла, как пойдет по этому дивному полю, ступая босыми ногами по мягкой пушистой траве, как ветер будет играть с ее волосами. Потом она побежит навстречу солнцу, протянет руки к небу, будет петь и кружиться, и все вокруг будет вторить ей. И тогда Она станет частью этого прекрасного, нового мира, в котором нет места боли и печалям.

Ему пришлось приложить усилие, чтобы оттащить ее от окна.

— Я хочу туда! Они там! Пусти меня к ним! — брыкаясь, кричала она.

Но объятия его были крепки. И она знала, вырваться он ей не позволит, но все равно сопротивлялась.

— Я знаю, знаю, — терпеливо шептал он. — Это значит, что уже скоро.

— Я хочу туда! Пусти, пусти! Меня ждут там!

— Все ждут. Все. Ты же сама все знаешь. Скоро, скоро, не плачь, не терзайся, пожалуйста.

— Я не могу, я не хочу, — бормотала она, но ее рыдания становились тише.

— Тебе надо отдохнуть. Скоро дверь откроется.

— Которая из них? — она встрепенулась и впилась в него взглядом. — Отвечай! Ты же знаешь.

В большой просторной комнате, кроме входной, было еще две двери. Одна белая, та, в которую она так неистово стучала, а другая — красная. Она даже не хотела смотреть в ее сторону, эта дверь вызывала у нее раздражение и неприязнь.

— Тебе надо отдохнуть и успокоиться, — вновь повторил он. — Вот, попей.

Содержимое протянутого им стакана было приятным и расслабляющим.

Она откинулась на мягкие подушки и глубоко вздохнула. Уютная постель, обволакивая теплом и лаской, приняла ее в свои объятия. Слезы высохли, нервы успокоились и улеглись, мысли перестали скакать и тревожиться. Но она не спала, просто впала в долгожданное состояние покоя.

Она не могла сказать, сколько прошло времени. Оно текло здесь совершенно иначе.

Но в какой-то момент появилось ощущение, что покой постепенно рассеивается, тает, как утренний туман.

Да, так и есть. Над ней снова нависало знакомое лицо, внимательные, любящие глаза вновь требовали пробуждения.

— Что пора? Она открылась? — шепотом, замирая от волнения, спросила она.

Он молча кивнул. Она зажмурилась.

— Какая?

— Встань и посмотри сама.

Надежда металась и пульсировала в ней, пытаясь вырваться из цепких лап разочарования.

Но она послушалась, встала и впилась взглядом в белую дверь.

— Закрыта, — прошелестела она. Надежда забилась в агонии и через мгновение умерла.

— Не в этот раз, — сочувственно сказал он.

— Зачем она вообще здесь? — воскликнула она и со злостью пнула ни в чем не повинную дверь. — Она никогда не откроется. Для чего ее здесь оставили? Чтобы вселять ложные надежды? Чтобы помучить лишний раз?

— Успокойся. Если она существует, значит, так надо.

— Надо, надо! Только и слышишь. Все время что-то надо!

— Пойдем. Тебя уже ждут.

Она перевела взгляд на красную дверь. Та была широко распахнута. Там за ней зияла чернота.

— Я не пойду.

— Так надо. Ты должна. Тебе надо сделать всего лишь шаг, и все забудется, и все будет хорошо.

— Я не хочу. Я не пойду, — упорствовала она.

Он подошел, взял ее за плечи и встряхнул.

— Из-за тебя сейчас страдает человек. Иди и облегчи его мучения. Сделай это сама. Не заставляй прибегать к силе.

Он подтолкнул ее к черной дыре. Она осторожно просунула голову в проем, и та сразу исчезла. Там за порогом она услышала голоса:

— Быстрее, колите еще! Дайте обезболивающее! Сестра, ну где же Вы? Живее!

Она резко выдернула голову из черноты и с тоской и обреченностью взглянула на него. Он сочувственно кивнул.

— Обещай, что это в последний раз, — она крепко сжала его руку.

— Я надеюсь. Я буду стараться. И ты старайся.

— Ты же будешь рядом, поможешь?

— Конечно, родная. Я всегда буду рядом. Иди. Нельзя больше тянуть.

Она зажмурилась, сжала кулаки и решительно перешагнула порог. Крепкие объятья липкой вязкой черноты были ей ненавистны, но яркая светящаяся точка стремительно приближалась. И через мгновение Она услышала истошный крик. Это был ее крик.

— Девочка! Девочка родилась! — вокруг раздались возбужденные радостные возгласы.

Серое платье.

*

Ворота распахнулись, и Она переступила порог. И в ту же секунду все вспомнила. Это место было хорошо Ей знакомо. Ничего здесь не изменилось. Даже привратники были те же самые, безразличные и невозмутимые. Перед Ней простиралась огромная площадь, окруженная каменными стенами, теряющимися где-то высоко в странном плотном тумане. Что там за ним за этим туманом, неизвестно. Откуда шел свет, тоже было непонятно. Здесь не было ни солнца, ни луны со звездами. И невозможно было объяснить, день сейчас или ночь. Хотя, наверное, здесь таких понятий и не существовало.

Она была на этой площади много раз. И каждый раз надеялась, что этот уж точно будет последним.

Привратники окинули Ее равнодушным взглядом.

— Проходите в зал ожидания, — кивнули они на стену из красного кирпича.

–Как? — вскрикнула Она. — Как в зал ожидания?! Опять?!

— Да, — спокойно ответили Ей. — Вам в зал ожидания.

— Но как же это? — Она все еще отказывалась в это верить. — Это какая-то ошибка! Проверьте, пожалуйста, еще раз.

— А что тут проверять? На Вас серое платье. Вам в зал ожидания.

Она опустила глаза вниз. Да, действительно, на ней было светло-серое платье. Разум не хотел принимать эту информацию. Сколько раз она проходила через этот зал? Десять, двадцать? Она давно уже перестала считать. Сколько раз сидела и ждала? Сидела и ждала! Чтобы все повторилось, чтобы все началось заново. Замкнутый круг!

— Но почему? Почему? — взмолилась Она. — Я не хочу! Пожалуйста, проверьте, вдруг ошибка!

— Никакой ошибки быть не может, — ответил невозмутимый привратник. — Проходите, гражданка, не задерживайте очередь.

Она отодвинулась в сторону, и мимо прошел человек в белом одеянии. Его никто не остановил. Привратники почтительно склонили головы. Человек проследовал прямо к белой стене.

— Но вот его вы не останавливаете. Почему? Почему меня не пускаете?

— На нем белое платье. Вы же сами видите. А Вам в зал ожидания.

— Я не пойду! — взбунтовалась она. — Буду стоять здесь, пока меня не пропустят!

— Хотите, как она? — усмехнулся один из привратников и кивнул на женщину в черном. Та плакала и кричала, упиралась изо всех сил, но ее крепко держали двое стражников и волокли к черной стене.

— Думаю, она бы очень хотела оказаться на Вашем месте. Проходите, не отвлекайте.

— Я не виновата! Прошу вас! Пересмотрите дело! Пожалуйста! — вопила женщина.

Ей стало жаль бедняжку. Попасть за черную стену — самое худшее, что может случиться. Но тут рядом с той женщиной возник человек. Он переговорил со стражниками, те молча кивнули и отступили.

— Ее что отпустят? — удивилась Она.

— Не думаю, это всего лишь отсрочка.

А женщина в черном вместе со своим заступником проследовали в центр площади, где стоял большой круглый стол, за которым сидела строгая дама в очках.

— Куда ее повели? Что там за тем столом?

— Уточнить информацию. Сейчас еще раз все перепроверят. Возможно, пересмотрят дело. Но скорее всего, решения не изменят, — ответили Ей привратники.

— Но я тоже хочу, чтобы все перепроверили! Пустите меня туда! Пусть мое дело тоже пересмотрят!

— Это ничего не изменит.

— Пустите! Я ведь имею такое право?

— Не имеете.

— Как это? Ей что можно, а мне нельзя? — возмутилась Она.

— Не ей. Ее хранителю. Просить о пересмотре может только хранитель, — пояснил привратник. — Я рядом с Вами никого не вижу. Значит это только одно, что Ваш хранитель согласен с решением.

Она с надеждой огляделась по сторонам. Никого не было.

— И где его черти носят?

— Но-но, дамочка, не выражайтесь, — повысил голос привратник. — Не забывайте, где Вы! Ваше платье может потемнеть.

— Что опять скандалит? — услышала Она за спиной знакомый голос.

— Да. Мы ее вспомнили. Каждый раз одно и то же.

— Ты должен попросить за меня! — повернулась Она к хранителю.

— Ладно, пойдем. По-другому тебя все равно не уговорить.

*

Они проследовали в центр площади.

— Да, да, я вас помню, — сказала дама в очках. — Что опять? — обратилась она к хранителю. Тот лишь пожал плечами.

— Хорошо, я сейчас посмотрю еще раз. Вот, взгляните сами, — дама развернула к Ней монитор. — Все верно. Никакой ошибки.

Она пробежалась взглядом по строчкам. Там, действительно, все было правильно.

— Но это же такие мелочи, — тем не менее возразила Она. — Все как у всех.

— Поэтому все и идут в зал ожидания. Поэтому на Вас серое платье.

Ей овладело отчаяние. Выхода не было. Опять то же самое. Сидеть, ждать, чтобы потом опять вернуться. Наверное, вид у Нее был настолько жалкий, что дама посмотрела на нее с сочувствием.

— Вы же понимаете, это не я решаю. Я лишь исполнитель.

— Я знаю, — устало ответила Она. — Но почему Он так со мной?

— Ну хорошо, — вздохнула дама. — Вы еще никогда этого не делали, поэтому можно. Вот, пишите, — протянула она хранителю листок бумаги.

— Что это?

— Заявление. Заявление на прием. Вряд ли это что-то изменит. Но, возможно, поговорите, и Вам станет легче.

Хранитель быстро заполнил бланк. Дама поставила печать.

— Проходите, — указала она рукой на скамейку. — Вас скоро позовут.

*

Ждать действительно пришлось недолго. По какому-то неведомому сигналу Ее хранитель понял, что ей пора.

— Иди, Он ждет тебя.

Она пошла в указанном направлении, вдоль белой стены, и через несколько метров обнаружила там маленькую неприметную дверку, которая была приоткрыта. Она переступила порог, проследовала по узкому извилистому коридору и оказалась в небольшой, но очень уютной комнате. В центре стоял круглый дубовый стол, рядом с ним два мягких кресла, укрытых пушистыми пледами. Под ногами расстилался шерстяной ворсистый ковер, ступать по которому было очень приятно. На стенах висели яркие причудливые картины. Здесь не было ни окон, ни светильников, лишь одна большая свеча горела на комоде, обволакивая своим приглушенным светом всю комнату, создавая при этом приятную, по-домашнему теплую атмосферу.

Никого поблизости не было. Она застыла в нерешительности, оглядываясь вокруг.

— Присядь, — Она вздрогнула, услышав позади чей-то голос.

Она обернулась и увидела незнакомого мужчину неопределенного возраста в белом костюме. Внешность его была совершенно обычной, ничем не примечательной, можно было даже сказать, безликой. Или это ослепительный белоснежный костюм так отвлекал внимание, затмевая своим блеском черты лица?

Мужчина указал Ей на одно их кресел. Она послушалась и присела, и не без удовольствия погрузилась в объятия мягких подушек и пушистого пледа.

— Удобно? — учтиво поинтересовался мужчина.

— Да, очень, — улыбнулась Она, совершенно успокоившись и расслабившись.

Обстановка располагала к этому и действовала на нее умиротворяюще.

— Ну и хорошо, — мужчина сел напротив и тоже улыбнулся. — Что-нибудь хочешь, чай, кофе?

— А что можно? — удивленно воскликнула Она. Это было неслыханно. Кофе? Здесь?! Как такое возможно?!

— Возможно, возможно, — ответил Он на Ее мысли. — Здесь, — Он сделал ударение на этом слове и обвел взглядом комнату, — все возможно.

— Кофе, пожалуйста, — ответила Она.

И тут же откуда-то появилась девушка с подносом. Она огляделась, пытаясь понять, откуда та пришла, но девушка уже исчезла, так и не удовлетворив Ее любопытства. Но это было уже и не важно. На столе дымились кофейные чашки, распространяя по комнате сумасшедший дурманящий аромат. Она сразу же вспомнила, как любила этот напиток. Предвкушая наслаждение, Она с трепетом взяла фарфоровый белый сосуд и, закрыв глаза, поднесла к лицу, вдохнула невозможно приятный запах и, поморщившись от удовольствия, сделала глоток.

— Ты хотела о чем-то поговорить, — прервал Он ее упоительное забытье. — Говори.

Ей очень не хотелось возвращаться к своей проблеме. Сейчас в минуту блаженства вспоминать о плохом казалось кощунством. С досадой Она поняла, очень четко и остро осознала, что хотела бы навсегда остаться здесь, в объятиях уютных кресел, рассматривать замысловатые картины, смотреть на мерцающее пламя свечи, чувствовать тепло фарфоровой чашки в своих руках и наслаждаться запахами и вкусами любимого напитка.

Но, заметив, что взгляд напротив стал требовательным и внимательным, Она собралась, вздохнула и ответила:

— Я не хочу в зал ожидания. Сколько можно? Сколько это еще будет повторяться?

— Но на тебе серое платье, — невозмутимо возразил Он.

— Да, но почему? Почему опять серое? — голос Ее задрожал.

Он пожал плечами.

— Тебе лучше знать. Ты же знаешь, что цвет платья выбираешь ты, только ты.

— Да как же так? — возмутилась Она. — Ничего я не выбираю. И уже давно хочу белое! А оно все серое и серое! Каждый раз! Пожалуйста, дайте мне белое платье! — взмолилась Она.

— Да пожалуйста, без проблем, — Он махнул рукой, указывая на шкаф у стены. — Иди и возьми, если так хочешь.

Она не верила своим ушам. Так просто! Неужели надо было только попросить? Может быть, это всего лишь сон, наваждение? Сейчас Она проснется и окажется в зале ожидания? Но мужчина напротив одобрительно кивнул, и Она встала и подошла к шкафу, открыла дверцу. Там висели белые платья!

— Можешь взять любое.

Она схватила первое попавшееся. Какая разница какое, главное, оно белое!

— Надевай. Там за ширмой можно переодеться.

Ей не надо было повторять дважды. Она молнией метнулась за ширму, скинула ненавистное серое платье и облачилась в белое. Руки Ее дрожали от возбуждения, в глазах защипало. Она готова была расплакаться от радости.

Она выбежала из-за ширмы, бросилась перед ним на колени, в порыве благодарности схватила Его руку и хотела поцеловать. Но Он высвободил ладонь и отстранился, указав Ей на кресло.

— Не стоит, не за что.

— Как же? Как же не за что? — сияла Она улыбкой. — Ведь теперь мне не надо возвращаться в зал ожидания!

— К сожалению надо, дочка, — с сочувствием сказал Он.

— Но как? Почему? — Она ничего не понимала.

— На тебе ведь серое платье. Посмотри на себя.

Она опустила голову. Хотела закричать, но комок застрял в горле. Она начала задыхаться, хватая ртом воздух. Из глаз полились слезы. Ее платье изменило цвет, став снова серым.

— Не надо, не надо, успокойся, — ласково проговорил мужчина и погладил Ее по руке.

— Это что, шутка такая? Как же так можно? — глотая слезы, с горечью прошептала Она.

— Видишь ли, милая, невеста сначала становится невестой и только потом надевает белое платье. Одно лишь свадебное платье невестой ее не сделает. Нет, девушка, конечно, может его примерить и даже прогуляться в таком наряде, но он не приведет ее к алтарю. Так и здесь. Цвет платья зависит лишь от тебя.

— Да что я такого сделала?! Я жила, как все. Да другие в тысячу раз хуже меня! Да Вы хоть представляете себе, как это тяжело? — обида и возмущение клокотали в ней и рвались наружу.

— Тяжело, дочка, очень тяжело, — согласился Он. — А иначе никак нельзя. Белое платье надо заслужить.

— Да я стараюсь. Но по-другому в нашем мире не прожить. Не украдешь, украдут у тебя, не соврешь, обманут тебя, будешь честной и верной — предадут и растопчут. Так уж устроена жизнь. И не я это придумала.

— Но не думаешь же ты, что если будешь воровать, то тебя не обворуют, если будешь обманывать, то не обманут тебя? — Она покачала головой. — Так зачем тогда грешить, если нет никаких гарантий?

Его слова поставили Ее в тупик. Она не знала, что ответить.

— Но я же и не грешила, так, по мелочи если. Без этого уж никак. Разве что на необитаемом острове жить, — обреченно вздохнула Она. — Да и с каждым разом все труднее. Мир ожесточается, черствеет. Знать, никогда не будет у меня белого платья.

Ею овладела тоска и равнодушие безысходности. Все было напрасно. Стало даже хуже. Лучше бы сразу Она пошла в зал ожидания и не питала бы несбыточных надежд. А то как маленькому ребенку дали конфетку, а потом отняли.

— Да, тут ты права. Жизнь все сложнее, — согласился Он. — Но ведь и не я это придумал.

— А кто же?

— Люди сами приложили к этому усилия. Мир меняется под их влиянием. Все люди творцы. Я, ты, они, мы все к этому причастны, мы творим жизнь. Да и так ли уж плох этот мир, так ли безнадежен?

— А что же хорошего? — усмехнулась Она. — Постоянно кто-то страдает, постоянно умирает, кто-то вечно кого-то пожирает. Бесконечная пищевая цепочка — этот мир. Болезни, смерти, потеря близких… Где тут что-то хорошее?

Он в ответ согласно кивнул и промолчал. Потом вздохнул, улыбнулся.

— Но не будешь же ты спорить, что есть и хорошие вещи? Творчество, искусство, красота, моря и океаны, звезды на небе, бескрайние просторы, горы… Перечислять можно долго. Закаты и рассветы, наконец!

— Ну да, — Она скривила губы. — Закаты, рассветы… Солнышко, цветочки! Да только как любоваться красотой цветочка, когда твое сердце изрезано на куски?! — закончила Она на повышенной ноте.

— Но я знаю, что твоя жизнь сложилась совсем не плохо. Многие позавидовали бы твоей судьбе, — возразил Он. И в Его глазах Она вдруг увидела что-то похожее на интерес, на любопытство.

— Да, это так. Отрицать не буду. Мне во многом повезло. И я никогда не жаловалась на жизнь. Но слезы, обиды, разочарования, расставания, потери, похороны… Они неизбежны! Будь ты хоть самым везучим, самым счастливым человеком на земле, от этого тебе не уйти.

— Устала? — участливо спросил Он.

Она кивнула.

— Так для этого и существует зал ожидания. Там можно отдохнуть, набраться сил.

— Вы смеетесь что ли? Отдохнуть? — Она и вправду захохотала, но не весело, истерически.

Он никак не прерывал ее приступа. Сидел, ждал, пока Она сама успокоится.

— Я бы не назвала это отдыхом, — уже вполне нормальным голосом сказала, наконец, Она. — Сидеть и ждать, сидеть и ждать неизвестно чего. Это как вглядываться во тьму, в густой туман. Что же придет оттуда, что появится? И вот ты сидишь и ждешь, сидишь и ждешь, а потом тебя бросают как слепого щенка в глубокую реку. Выплывешь или нет, от тебя зависит, а если и выплывешь, то куда, тоже вопрос. Возможно, я чего-то не понимаю, но я как-то иначе представляла себе отдых.

Он молча разглядывал Ее, наклонял голову то вправо, то влево, иногда кивал.

Она выдохнула, закончив свою речь. Этот разговор измотал Ее. Она чувствовала себя опустошенной. Несмотря на то, что ей удалось выговориться, выплеснуть наружу свои эмоции, озвучить свои страхи и обиды, облегчения не наступило. На место накопившихся мыслей и вопросов пришли пустота и безразличие. И стало все равно, куда идти и зачем. Он по-прежнему молчал.

— Ладно, я пойду, — Она встала. — Спасибо, что приняли меня.

Она уже переступила порог, когда Он окликнул Ее.

— Подожди. Тебе не стало легче. Я не могу тебя так отпустить.

— Да я все понимаю, — отмахнулась Она и грустно улыбнулась. — Так надо, так все устроено.

Он встал, подошел к Ней, взял за руки.

— Ты права. Мир жесток. Но и прекрасен. В суете и заботах люди забывают об этом. Я хочу, чтобы ты вспомнила, чтобы открыла его заново!

— Да, да, — прервала Она Его. — Именно этим я и планирую заняться в ближайшее будущее, — в Ее словах слышался сарказм.

— Нет, дочка, я не о том, — он по-отечески погладил Ее по голове. — Мы можем сделать кое-что другое.

— Что же? — без всякой надежды на лучшее спросила Она.

— Тебе просто надо отдохнуть. И раз для тебя зал ожидания местом отдыха не является, я решил дать тебе отпуск.

— Отпуск? — удивилась Она. — Как это?

— Ты выйдешь отсюда через ту же дверь, через которую вошла и последуешь за своим хранителем. Он покажет тебе самые райские уголки этого мира. Не зная боли и страданий, ты в полной мере сможешь насладиться красотой и величием моего творения. Ты полюбишь его! И захочешь вернуться. Ты не вернешься до тех пор, пока не отыщешь то, зачем стоит возвращаться. Мир сам наполнит тебя силами и позовет за собой.

На ее глазах выступили слезы. Слезы радости и благодарности. Все было не зря. Он услышал Ее!

— Да, дочка, да, — кивнул Он. — Я совсем не жесток и не бессердечен.

Она, уже не сдерживая рыданий, бросилась Ему на шею.

— Спасибо, спасибо, — бормотала Она. — Спасибо, что услышали меня.

— Ну — ну, — Он погладил Ее по голове. — Не надо плакать. Иди, милая, иди.

Она вытерла слезы рукавом, улыбнулась, кивнула и пошла.

— И знай, — крикнул Он вслед. — Серое платье на тебе еще и потому, что ты нужна там!

Она обернулась.

— Правда?

— Конечно. Очень нужна. Почему тебе самой никогда не приходило это в голову?!

Отпуск.

*

Хранитель уже ждал Ее у ворот. Он улыбался.

— Поздравляю! Видимо, ты ему чем-то понравилась. Далеко не каждому предоставляется такая возможность.

— Наверное, своим упрямством, — засмеялась Она в ответ.

Хранитель шутливо поклонился.

— Пройдемте, сударыня, — указал он на дверь.

Привратники тоже покачали головами в знак согласия. Все действующие лица этой сцены улыбались. Момент был радостным, редким и необычным.

Ворота распахнулись перед Ней. Хранитель взял ее за руку, и они шагнули туда. Туда, откуда только приходят, туда, где они быть не должны, туда, где все знакомо и вместе с тем абсолютно неизвестно, как одна и та же вещь, если смотреть на нее изнутри, а потом выбраться и взглянуть на это снаружи.

Волнение, радостное возбуждение охватили Ее. Они сделали шаг, хотя под ногами не было никакой поверхности. Они шли по воздуху. Сначала Ей было страшно, но потом хранитель дернул ее за руку и подмигнул:

— Ну же, смелее. Не думал, что ты такая трусиха, — засмеялся он.

— Я не трусиха. Просто это так необычно, странно и так волшебно!

— Ну же, вперед! Полетели!

И они, и вправду, полетели. Ее тело стало невесомым. На нем не было уже серого платья, не было ничего. Она стала прозрачной, текучей, воздушной. Какой-то непонятной, необъяснимой субстанцией. Откуда-то пришло понимание, что ее тело может принимать любую форму, плотность и цвет. Она тут же воспользовалась этим открытием и вернула себе привычную оболочку. Но хранитель сразу же одернул Ее:

— Ты что, с ума сошла?! Тебя же могут увидеть! Прекрати немедленно!

— Но это так весело! — смеялась Она. — Подумать только, я летаю!

*

Какое-то время они просто наслаждались полетом и свободой. Парили в воздухе, кружились, переворачивались, забирались в густые облака, играя там в прятки, соревновались в скорости с птицами, приводя тех в замешательство, камнем падали вниз, чтобы потом вновь взмыть в высокое голубое небо.

Пресытившись упоительными ощущениями, они, наконец, спустились на землю.

— Где мы? Я знаю это место! Я была здесь!

— Я знаю, поэтому и привел тебя сюда. Ты ведь любила бывать здесь.

— Да, да, — согласилась Она. — Это площадь Султанахмет. Здесь очень красиво, правда?

— Правда. Присядем?

— Да, давай.

Они опустились на скамейку и замолчали, наслаждаясь неподражаемыми видами старого города. Все было также, как и много лет назад. В этом величественном волшебном месте почти ничего не изменилось, разве что люди были по-другому одеты и стали более суетливыми. Минареты своими шпилями пронзали небо. Проплывающие мимо облака цеплялись за них, задерживаясь на мгновение, чтобы взглянуть вниз и разделить радость и восхищение прохожих. Все также протяжно и напевно звучал призыв к молитве, заполняя собой пространство, проникая в сердце каждого, независимо от того, во что тот верил.

На улице стемнело, но площадь не опустела. Туристы продолжали свои прогулки,у кого-то они были неспешными и размеренными, у кого-то торопливыми и рассеянными. Камеры фотоаппаратов без устали мигали вспышками. Вездесущим огромным толстым чайкам тоже не спалось, они важно вышагивали по мощеным улицам, по-хозяйски поглядывая на приезжих смешных людей.

— Хорошо здесь, — нарушил молчание хранитель. — Хотела бы сюда вернуться?

— Конечно, — не задумываясь ответила Она. — Это место навсегда в моем сердце. Теперь я вспоминаю, что была здесь не один раз. Но, — Она запнулась, какая-то неприятная мысль промелькнула в голове. — Если ты об этом, то нет — повернула Она к нему свое помрачневшее лицо, — разве это стоит всех моих слез?

— Ничто не стоит твоих слез, — поспешил он развеять Ее внезапно набежавшую грусть. И быстро сменил тему. — Чувствуешь запах?

Она втянула ноздрями воздух, зажмурилась и улыбнулась.

— О, да! Его не спутаешь ни с чем! Свежая выпечка и кофе! Здесь неподалеку готовят восхитительный кофе! А какие там пирожные! Ты представить себе не можешь! Просто восторг!

— Ну почему же не могу? Что мне мешает прямо сейчас пойти и попробовать? — невозмутимо ответил он, встал и пошел.

Она раскрыла рот от удивления.

— Ну, ты со мной или как? — обернулся он.

— А что так можно? Но как? — Она все еще пребывала в замешательстве, предполагая, что это всего лишь шутка.

— Ну а почему нельзя? Ты же все чувствуешь, запахи, звуки, прикосновения. Почему же тогда ты не можешь насладиться вкусным ужином? — пожал он плечами. — Мы же в отпуске! Здесь все можно!

Она не верила своим ушам. Внутри Нее все пело и трепетало. Это было похоже на сказку, добрую, чудесную, волшебную сказку.

— Если можно, — радостно пролепетала Она, — то, конечно, пойдем скорее!

— Ты что так и пойдешь?

— А что? Что не так? — заволновалась Она.

— Будет довольно странно, если пирожные будут летать и растворяться в воздухе. Тебе так не кажется? — хмыкнул он, шутливо удивляясь Ее недогадливости. Сам он уже принял человеческий облик.

— А что же делать? — Она совершенно растерялась.

— Пойдем и поужинаем как люди. Не забудь придумать себе подходящий наряд.

Получилось это не сразу. В голове мелькали сотни вариантов одежды. Она никак не могла сосредоточиться и выбрать что-то соответствующие моменту. Да и то, что она выбирала в реальности совсем не совпадало с задуманным. Брюки оказывались все время не по размеру: то слишком коротки, то велики. Футболка почему-то наделась задом наперед. На платье отсутствовали пуговицы.

— Да что это такое? — раздосадованно воскликнула Она. — Я так никогда не оденусь!

— Просто у тебя еще нет опыта. И ты слишком торопишься. Сосредоточься, продумай все детали. И не загадывай что-то сложное и замысловатое. Чем проще, тем лучше.

Она закрыла глаза и представила себя в длинном синем платье, перетянутым в талии широким ремнем. Ничего лишнего, никаких пуговиц, молний, рисунков, бижутерии.

— Ну вот! — удовлетворенно сказал хранитель. — Прекрасный выбор. Тебе очень идет!

Она оглядела себя и с облегчением вздохнула. Это было именно то, что она и хотела.

Они вошли в кафе как обычные люди. Никто не обращал на них особого внимания. Разве что мужчины провожали красивую девушку заинтересованными взглядами. В остальном они ничем не отличались от других гостей.

— Как это здорово! — с горящим взглядом прошептала Она. — Так волнительно и так будоражит!

Они присели за столик у окна, прямо под которым проносились мимо колоритные трамвайчики, и сделали заказ. Вскоре им принесли турецкий кофе и поднос с пирожными разных сортов. Оба с наслаждением окунулись в море гастрономического удовольствия.

— Спасибо! Это было просто божественно! — сказала Она, доедая последний эклер.

— Вкусно? — спросил он и окинул Ее пытливым взглядом.

— Ты еще спрашиваешь?! Безумно!

— Тебе понравилось? Хотела бы сюда вернуться? — пристально посмотрел он на Нее.

— Да, райское местечко! — улыбаясь, согласилась Она. Но тут же насторожилась. Расслабленность и умиротворение убегали прочь от странного взгляда напротив.

— Не думаешь же ты, что я променяю все лишь на то, чтобы набить свой живот, пусть и такой вкуснятиной?

— Но ведь сегодня ты была счастлива! Ради таких моментов и стоит жить. Скажи еще, что я не прав!

— И скажу, — возразила Она. — Да, вечер был прекрасным. Но! Такие моменты, безусловно, украшают жизнь. Без них она стала бы совсем невыносимой. Всего лишь ложка меда в бочке дегтя!

— По-моему, пословица звучит несколько иначе: ложка дегтя в бочке меда?

— Ну и пусть, — отмахнулась Она. — В данном случае мой вариант белее уместен. Ладно, — Она поспешила свернуть дискуссию, — давай не будем спорить. Я хочу показать тебе еще одно место. Пойдем, тут недалеко.

Они шли по узкой мощеной улице, плавно опускающейся вниз.

— Вон, смотри, — выкинула Она вперед руку. — Видишь? Там море.

В сгустившихся сумерках сложно было что-то разглядеть. Лишь мигающие отблески фонарей и повлажневший воздух с привкусом соли указывали на то, что там впереди бьются о берег пенные волны. Они были очень увлечены прогулкой и взбудоражены предвкушением скорой встречи с морем, поэтому не видели, как на противоположную сторону улицы вышла пожилая женщина.

Она тоже была в каком-то возбужденном состоянии и явно куда-то торопилась, хотя идти быстро получалось у нее плохо, она опиралась на трость. Старушка тоже с надеждой и радостью смотрела вперед, но не на море. Там за перекрестком стояла молодая женщина и махала ей рукой.

— Стой, мама, я сейчас сама к тебе подойду! — прокричала она, но ее голос потерялся в звуках ночного города.

Да и мать, видимо, не отличалась острым слухом, потому что пробормотала:

— Бегу, дочка, бегу! — и ступила на проезжую часть.

Через пару секунд прохожие вздрогнули от истошного визга тормозов и душераздирающего крика.

Хранитель и Она резко обернулись. Улыбки мгновенно исчезли с их лиц. Та сцена, что они наблюдали, вызывала шок и ужас. На дороге лежало в неестественной позе тело пожилой женщины, из-под которого растекалась лужа крови. Автомобиль, мчавшийся на огромной скорости, нашел свое пристанище у фонарного столба. И, видимо, его водитель чувствовал себя сейчас ничуть не лучше сбитого им пешехода. Девушка ползала на коленях вокруг матери и не плакала, а просто кричала, не человечески, по-звериному, дико, страшно.

Вокруг уже собралась толпа. Кто-то пытался чем-то помочь, как будто это было возможно. Кто-то вызывал скорую. Кто-то просто смотрел, а некоторые, к ужасу остальных, снимали происходящее на телефон. Вскоре раздались звуки сирен. На место происшествия спешили скорая и полиция.

— Вот, — сказала Она. — Вот она — жизнь во всей ее красе.

— Прости, — виновато ответил он. — Это моя ошибка. Тебе не следовало этого видеть. Я увлекся, не доглядел.

— Да при чем тут ты, — устало отмахнулась Она. — От этого никуда не уйти, не спрятаться.

Их воодушевленный, радостный настрой мгновенно улетучился. Все эмоции, все приятные впечатления этого чудесного дня были грубо и безжалостно перечеркнуты одним взмахом руки упрямой и неумолимой судьбы.

— Давай уйдем отсюда. Невыносимо на это смотреть. Унеси меня куда-нибудь, — грустно сказала Она.

*

Они сидели на берегу океана и молча всматривались в бескрайние просторы могучих бурлящих вод. Небо было ясным и освещало ночь огоньками искрящихся звезд. Луна налилась соком и свежим сочным апельсином нависала над землей. Волны о чем-то перешептывались у их ног, то ли между собой, то ли пытались донести что-то до приунывших своих гостей.

Здесь в эту минуту, в этом месте мир был прекрасен, безупречен и будто бы ласкался и заигрывал с Ней, подлизывался, пытаясь загладить свою вину, исправить оплошность.

— Ну ты-то чего загрустил? — легонько толкнула Она в бок своего опечаленного хранителя.

— Да права ты, конечно, во всем, — вздохнул он, бросив в воду камешек.

— В чем именно?

— Да во всем. Ну про ложку меда… Так и есть. Да и я-то хорош! Должен оберегать тебя, радовать, а сам…, — опустил он голову.

— Да ладно тебе. На тебя-то я как раз и не обижаюсь. Не будем больше об этом. Тем более ничего не исправить. Смотри, что покажу.

Она сменила наряд. Сейчас на ней красовалось короткое, широкое, развевающееся на ветру, цветастое платье. Она порывисто встала и… пошла по воде.

— Смотри, — крикнула Она. — Я гуляю по лунной дорожке! Всегда мечтала это сделать.

Сначала Она осторожно ступала по плавающим в воде бликам, потом побежала вперед к горизонту. Луна вела Ее, указывая путь. Соленые брызги целовали лицо, густой, пропитанный влагой ветер принимал ее в свои объятия. Океан бурлил вокруг, бормотал что-то, нашептывал. Она остановилась, ей показалось, что он говорит с Ней. Прислушалась. Да, ошибки не было. Она услышала его, поняла непостижимым образом, почувствовала. Это были слова любви, слова приветствия и признания. Но беседа их прервалась на самом интересном месте.

— Эй, ты где? Бросила меня? Возвращайся! — прокричали с берега.

— Он говорил со мной! — возбужденно тараторила Она. — Океан! Ты представляешь! Я всегда знала, что он живой! И я понимала его! Как бы тебе объяснить? Я почувствовала что-то родное. Как будто вернулась домой, туда, где меня любят и ждут…

— Я рад, что ты снова улыбаешься.

Ночная мгла посерела. Луна уступала место восходящему солнцу. Оно медленно выплывало из толщи воды, стряхивая с себя остатки сна, рассыпая их по пенным волнам яркими разноцветными бликами. Небо, по случаю встречи одетое в праздничный разноцветный наряд, протянуло ему навстречу свои руки, помогая выбраться из крепких океанских объятий.

— Это божественно. Он был прав. Этим можно любоваться вечно, — восхищенно прошептала Она.

Солнце поднялось высоко над водой. Небо утратило яркость окраски, вернув себе привычное голубое одеяние. И на пляже начали появляться люди. Рыбаки тянули лодки на берег, закидывали в них сети и снасти. Шумные веселые дети выбегали будто бы отовсюду один за другим. Ленивые расслабленные отдыхающие неспешно расстилали на мягком песке пляжные полотенца.

— Становится слишком оживленно, — констатировала Она. — Где люди, неизменно что-то случается. Не хочу стать свидетелем еще какого-нибудь несчастного случая. Не дай Бог, кто-то поранится, утонет, ребенок заплачет. Любая мелочь мне сейчас покажется катастрофой. Пойдем куда-нибудь еще.

*

Они стремительно взмыли в воздух. Их исчезновения никто и не заметил.

Птицы шарахались от них в разные стороны, испуганно вскрикивая. Не каждый день им приходилось сталкиваться с непонятными летающими сущностями. В облаках было уютно и тепло. Они ласково и бережно окутывали Ее мягким, легким одеялом, заботливо укрывая о внешнего мира. В этот момент Она испытывала благодарность к небу за его понимание и чуткость. Оно, как любящая мать, защищало и прятало ее ото всего, что могло бы навредить.

Но потом они спустились чуть ниже. Облака стали прозрачнее и вскоре рассеялись.

Внизу было что-то невероятное. Разноцветные горы чередовались с полосками песка. Марсианские, неземные пейзажи привлекли ее внимание. Когда Она заметила вырезанные в скалах барельефы и колонны, вырубленные из камня, то поняла, что это за место.

— Это же Петра и Вади-Рам!

— Верно, — согласился хранитель.

— Давай остановимся. Здесь необыкновенно красиво!

Это было абсолютной правдой. Причудливые горы поднимались и опускались, соединялись и трескались, образуя темные узкие проходы, манящие и пугающие. Ущелья и каньоны извивались между скал бесконечными лабиринтами. Краскам и оттенкам не было конца. Ни один художник не мог сравниться разноцветьем своих картин с пейзажем, что нарисовала здесь природа. Многовековой союз песка и камня, дружный и нерушимый, породил нечто потрясающее, кусочек другого мира, другой планеты. А может быть, это так и было. Кто-то подглядел за иными вселенными, позаимствовал сюжет, и впечатлившись и вдохновившись им, решил создать что-то подобное на земле?

Они нашли живописное местечко на одной горной вершине и опустились.

— Мне так и не удалось побывать здесь, хотя я очень хотела. Не успела. Проезжала как-то мимо, но сюда в сердце пустыни так и не попала.

— Ну вот, — обвел он рукой окрестности, — наслаждайся.

— Пустыня всегда манила меня, притягивала. Поистине магическое место. Что-то есть в нем особенное. Как будто попадаешь в другой мир.

Она на минуту замолчала, о чем-то задумавшись, потом сказала:

— Знаешь, мне сейчас пришла в голову мысль, что мир похож на матрешку. Вселенная, внутри нее спрятана земля, а внутри земли тоже есть свои отдельные миры. Вот, например, как этот. Или океан… Там ведь тоже целый мир. Неизвестный, загадочный. Пустыня и океан вызывают у меня трепет и восхищение. Я каждой клеточкой, каждой молекулой, или из чего я там сейчас состою, чувствую их мощь, силу, слышу дыхание и биение сердец. Интересно, у всех так?

— Не знаю, — хранитель пожал плечами.

И тут вдалеке между двух холмов они увидели людей. Парень с девушкой растерянно озирались по сторонам. Лица их были испуганными и расстроенными. Казалось, они не знают куда идти и что делать. Молодой человек взял свою подругу за руку и, видимо, пытался успокоить, потому что та готова была расплакаться.

— Они-то что здесь делают, вдвоем, без машины, без сопровождения? — удивилась Она.

— Наверное потерялись, — предположил хранитель. — Скорее всего туристы, отбились от группы.

Они подлетели поближе и убедились, что их догадки верны. Ребята были не только расстроены, но и обижены друг на друга, каждый обвинял партнера в случившемся.

— Мы должны им помочь. Я сейчас поднимусь повыше и посмотрю, где их группа. Скорее всего где-то поблизости.

— Нет, — остановил он Ее. — Мы не должны вмешиваться.

— Но почему? — удивленно спросила Она. — Они ведь могут окончательно заблудиться, погибнуть даже.

— Потому что у всех своя судьба. И мы с тобой не участники событий, а всего лишь наблюдатели. К тому же за нарушение правил нас могут наказать.

— Это как же? Не отправят же нас за это за черную стену? — Ее голос звучал возмущенно.

— Нет, конечно. Но есть и другие наказания.

— Что же, например?

— Нас могут разлучить. Тебе дадут другого хранителя, а мне — другого подопечного. А я очень бы этого не хотел, потому что люблю тебя.

— Я тоже, — грустно вздохнула Она. — Но вот видишь, даже в пустыне не укрыться от неприятностей.

— Не переживай. Их, наверняка, ищут. И к тому же о них есть кому позаботиться. Присмотрись.

Она взглянула повнимательней и различила рядом с парнем и девушкой две прозрачные фигуры, которые в этот момент казались совершенно беспомощными. Они вились вокруг, махали руками, что-то шептали на ухо, дергали подопечных за рукава, но все было бесполезно. Молодые люди были слепы и глухи к их призывам.

— Ничего, ничего, они справятся. Я же справлялся, — улыбнулся хранитель и обнял Ее за плечи. — Все будет хорошо. Я хотел бы показать тебе еще одно местечко. Уверен, тебе понравится.

— Ладно, поверю тебе на слово. Буду думать, что все закончится благополучно. Иначе с ума сойдешь. Ну, веди меня, мой капитан, — решительно настроилась Она на веселый лад.

*

— Ну, как тебе? — спросил он с довольным видом, когда они приземлились.

На первый взгляд это была обычная деревушка, где-то в российской глубинке, затерянная среди лесов и полей. Но Она сразу поняла, почему он привел ее именно сюда. Это было местечко из ее фантазий.

Она тут же вспомнила, как часто ловила себя на мысли, что хочет сбежать куда-нибудь от вездесущей, бессмысленной городской суеты, от шума машин, от гула людских голосов. Как хотелось порой забраться в самую глушь, найти затерянный островок спокойствия. И в мечтах он представлялся ей именно таким. То, что сейчас предстало Ее взору, и было точной и полной копией картинки из ее грез.

Вроде бы ничего особенного. Простые, небогатые, обычные домики, кирпичные и деревянные, без претензий и без прикрас. Но было в них что-то манящее, притягательное, то, что понимаешь не разумом, а сердцем. Веяло от них теплом и уютом. Пестрые занавесочки на маленьких окошках, цветочек в горшке на подоконнике, палисадник с ухоженными клумбами, кошка на крылечке, намывающая гостей, незапертая, приоткрытая дверь… Все будто ожидало твоего прихода, приглашало зайти и порождало уверенность, что тебе там будут рады и встретят как родного.

Сама ли по себе деревенька была милой и доброй или живописные пейзажи, среди которых она нашла себе приют, придавали этому месту особую привлекательность, сказать было сложно. Потому что не представлялось возможным отделить одно от другого, настолько все здесь было целостно и гармонично.

Домики кучковались на небольшой возвышенности, с которой открывался восхитительный вид на реку, с густыми кустистыми берегами, поросшими камышом, с желто-белыми островками кувшинок и лилий. Вода была спокойной и темной и плавно и размеренно текла по своему пути, огибая холмы и пригорки, то исчезая за поворотом, то появляясь вновь. Находка для художников и поэтов.

— Да, ты угадал. Я всегда мечтала уехать в какое-нибудь подобное место. Казалось, окажусь я здесь, и все проблемы исчезнут, улетучатся, не найдут меня, пойдут по моим следам и потеряются в глухих лесах или развеются ветром в поле.

— В этом есть доля истины, — согласился хранитель, — все здесь дышит покоем и умиротворением.

Они побрели в сторону леса по широкому пестрому лугу, источающему пряные ароматы трав и полевых цветов. Она на ходу срывала стебельки и плела себе венок.

— Смотри, — радостно воскликнула Она, примерив свое изделие.

— Тебе очень идет. Красиво, — улыбнулся он.

— А какой воздух, какой запах! — Она широко раскинула руки, закружилась, закрыв глаза и подставив лицо солнцу.

— Побудем здесь еще немного, — Она опустилась на траву и похлопала по земле, приглашая его присоединиться.

Они лежали в поле, разглядывая проплывающие над ними облака, слушая пение птиц, стрекот кузнечиков и шуршание мышей. Они молчали и не двигались, боясь нарушить окружающую их гармонию. Бабочки, осмелев, присаживались на Ее венок, жуки неторопливо проползали по ним, совсем рядом над ухом чирикал воробей.

— А что если остаться, не возвращаться? — вдруг сказала Она.

— Так нельзя. Нам не позволят, — серьезно ответил хранитель.

— Но как, как нам не позволят? Мы просто не вернемся и все? Да если захотим, нас даже не найдут. Сейчас мы здесь, а завтра там, — развивала Она свою мысль. — Признаться, такое существование нравится мне куда больше обычной жизни.

— Это временно, это исключение из правил. Тебе оказали доверие. Ты должна ценить это, — в его голосе слышалось осуждение.

— Ну а что будет, если я не вернусь? Вот позовут меня, а я не пойду! Не пойду и все!

— Тебе на позволят здесь остаться, — покачал он головой и сел. — Ты ведь слышала про призраков и привидений?

— Ну и что? А точно! — осенила Ее догадка. — Ведь если они существуют, то это значит, что остаться здесь все-таки можно!

— Можно, но вспомни, как еще их называют.

— Как? — не поняла она.

— Неупокоенные души. А почему, не задумывалась? — Она пожала плечами.

— Это те, кто по каким-то причинам задержался здесь, не захотел уйти. Но участь их незавидна. Они лишены всего. Им нет места ни там и ни здесь, болтаются неприкаянные где-то между. Может быть, они и рады бы вернуться, да только сделать это очень трудно.

— Но мы же тоже сейчас в некотором роде как они, — возразила Она.

— Нет, поверь, это совершенно другое. Ты все поймешь, когда тебя позовут.

— Как всегда, — разочарованно произнесла Она. — Ты не понимаешь, так надо… Почему? А потому что! Вот и весь ответ. Почему я сама не могу решать, что мне делать?

— Тебе не угодишь, — немного обиженно сказал он. — Какие люди все-таки неблагодарные существа. Стараешься, стараешься… А никто этого и не замечает…

— Эй, ты чего? — спохватилась Она. — Не обижайся, пожалуйста! Я все замечаю, ценю! Ну! — обняла его за плечи и погладила по руке.

Хранитель в ответ улыбнулся.

— Не могу на тебя злиться. Люблю сильно.

— А все такие как ты? — полюбопытствовала Она. — Все так же любят своих подопечных?

— Не знаю, наверное, нет. Некоторых сложно любить. Наша задача прежде всего состоит в том, чтобы оберегать и направлять. А любить в общем-то мы не обязаны, — рассуждал он.

— Да и хранители разные бывают. Есть и безответственные, невнимательные. Им и клиенты достаются соответствующие. Некоторым и помогать не захочешь.

— Ну если так, тогда я тебя никуда не отпущу, — засмеялась Она. — Я тебя тоже люблю.

— Рад это слышать.

— Пойдем в деревню. Будем заглядывать в окна. Так интересно, как там люди живут, — предложила Она.

— Это не очень хорошая идея. Там почти в каждом дворе — собака, в доме — кошка. Животные чувствуют такие вещи. Мы можем всех напугать.

— Ну вот опять ты ворчишь, — Ее голос стал капризным. — Мы же тихонечко, незаметно.

И не дожидаясь одобрения, Она встала и потянула его за собой. Он лишь обреченно вздохнул и позволил впутать себя в авантюру.

Собаки, и правда, почуяв что-то странное и неизвестное, залаяли, заскулили, кто-то даже завыл.

— Ну что я тебе говорил. Всю деревню переполошили.

— Да ладно, — отмахнулась Она. — сейчас попривыкнут, поймут, что мы безопасны, и успокоятся. Звери в некоторых вопросах разбираются лучше, чем люди. Я животных люблю. Они это почувствуют.

Она подошла к забору. Сидящий на цепи пес, зарычал, но попятился.

— Не бойся, маленький, — ласково проворковала Она. — Мы не сделаем ничего плохого. Тише, мой хороший, тише.

Собака, и правда, замолчала, но особой радости незваным гостям не выказала, а, поджав хвост, скрылась в будке.

— Ну, что я говорила, — победоносно воскликнула Она.

Кое-кто из людей тоже успел к тому времени успокоить своих охранников, и вскоре на улице воцарился привычный для этого времени суток покой.

А вот кошки вели себя совсем не так, как собаки, не шумели и не привлекали внимания. Некоторые злобно шипели, изогнув спину, другие, окинув их неприветливым, презрительным взглядом, продолжали заниматься своими делами, посчитав, видимо, что непрошеные гости их интереса не заслуживают. А два игривых котенка-подростка и вовсе увязались за непонятной парочкой, с любопытством, но и с опаской наблюдая за необычным явлением.

— Ну прямо как дети, — с умилением сказал хранитель. — И страшно, и интересно, и нельзя, и хочется.

— А я говорила, что никакой катастрофы не случится, если мы тут немного погуляем. А ты — собаки, кошки, все напугаются! А видишь, некоторые даже не прочь познакомиться поближе.

— Ну ладно, ладно. Сдаюсь, — шутливо поднял он вверх руки. — Права, права.

Они засмеялись, повеселели. И приступили к намеченному занятию. И стали очень похожи на своих усатых сопровождающих.

Они перемещались от одного дома к другому, заглядывая в окна и прислушиваясь к звукам и голосам человеческого жилища. Жизнь шла своим чередом. Женщины готовили ужин, хлопотали на кухне, старушка, нацепив на нос толстые очки, вязала что-то длинное и бесконечное, что-то вещал из своего угла старый телевизор, мужчина читал газету, девочка тыкала пальцами в телефон… Муж сидел в ожидании, когда жена накроет на стол. Все как у всех, все как обычно, тихо, ровно, размеренно… И была в этом какая-то особая прелесть. Да, здесь веяло покоем, умиротворением.

— Стоп! — вдруг сказала Она, когда они уже собирались переместиться к следующему домику.

— Здесь что-то не так, — ее взгляд стал более внимательным и настороженным.

— Что не так? — удивился он. — Обычная семья, ужинать собираются.

— Нет, — помотала Она головой. — Присмотрись. У нее руки дрожат. А лицо какое!

Он вынужден был согласиться. Женщина выглядела странно, сосредоточенной и отстраненной одновременно. Какой-то затравленный взгляд, сжатые губы. Она была напряжена и то ли испугана, то ли расстроена. Лица мужчины видно не было, он сидел к ним спиной, время от времени нервно передергивая широкими плечами.

— Зайдем, — предложила Она. — Я хочу понять в чем тут дело.

— Не стоит, — попытался он ее отговорить. — Пойдем, ну мало ли что тут произошло, поссорились или неприятности какие. Зачем нам об этом знать?

— Нет, что-то не так.

Она крепко схватила его за руку и потянула за собой. Они, просочившись сквозь стены, в одно мгновение оказались внутри помещения.

Мужчина быстро опрокинул рюмку водки, крякнул, занюхал рукавом и рявкнул:

— Где закуска? Я что просить должен?!

— Ой, сейчас, сейчас, несу уже, — залепетала женщина.

— Дура безмозглая! — кинул он вслед. — Долго я буду ждать? — через секунду еще громче заорал он, хотя видел, что жена уже ставит на стол банку селедки и тарелку с овощами.

Он выпил еще, громко хрустнул огурцом и придвинул к себе тарелку борща. А женщина осталась стоять возле стола, застыв в покорной позе прислуги.

Прихлебывая и причмокивая, он отправил в рот несколько ложек супа. А потом вдруг резко отшвырнул от себя тарелку, отчего ее содержимое разлетелось в разные стороны.

Женщина вздрогнула, сжалась, сгорбилась.

— Борщ уже остыл! — гаркнул он. — Дура! Не знаешь разве, сначала закуску подавать надо, потом горячее. Чего застыла? Убирать это кто будет? Я что ли?

— Так ты же и не поел, — испуганно пролепетала она. — Давай я подогрею.

— Не надо. Накормила уже, — ехидно и зло ответил он.

Женщина принялась собирать с пола осколки посуды. Плечи ее задрожали, из глаз полились слезы.

— Ты что? — заорал он. — Реветь вздумала?! Обиженную из себя строить?! Как будто я не прав!

За дверью, стиснув кулачки, стоял мальчик лет шести-семи. Он часто заморгал, стараясь не расплакаться, потом резко сорвался с места и подбежал к отцу.

— Не обижай маму, — крикнул он ему в лицо.

— Это еще что такое? — удивленно возмутился мужик. — А ну пошел отсюда! Не вмешивайся во взрослые разговоры!

Он несильно толкнул мальчика здоровенной пятерней в грудь, но тому этого оказалось достаточно, чтобы потерять равновесие. Ребенок зашатался, попятился и упал.

— Не смей трогать ребенка! — крикнула мать и замахнулась на мужа полотенцем.

— Ах ты, дрянь! — разъярился тот. — Ну я тебе щас! Щас я вам дам!

Он занес вверх руку и с размаху ударил жену по лицу.

— Нет, папа, не надо, — сквозь слезы закричал мальчик. Женщина, схватившись за покрасневшую щеку, тихо заскулила.

— Да идите вы, — мужик сорвался с места и выскочил из дома.

Женщина тут же вытерла слезы и кинулась к ребенку.

— Тише, сыночек, не плачь. Ну-ну, не сильно ударился. Где болит? — обеспокоенно осматривала она свое чадо.

— Я не ударился. Тут болит, — он стукнул себя маленьким кулачком в грудь. — Почему он такой? — он обхватил шею матери руками. — Он нас не любит! Почему?

— Ничего, сынок. Не плачь только. Он устает сильно на работе, вот и нервничает, — гладила она мальчика по голове.

Они сидели в обнимку, слегка раскачиваясь, убаюкивая и успокаивая друг друга.

Хранитель схватил Ее за руку и силой вытащил из дома.

— Это ужасно! — охрипшим голосом сказала она и смахнула с лица слезу.

— А я говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Ну сейчас я ему покажу! — грозно сказала Она. — Будет знать, как женщин и детей обижать!

— Эй, не смей! — схватил он ее за руку, но не удержал.

Она в один миг догнала пошатывающуюся мужскую фигуру и, отвесив ей хорошего пинка, злобно прошипела прямо в ухо:

— Не смей жену обижать!

— А-а-а! — заорал мужик, испуганно озираясь по сторонам. — Вот черт! Что это было?!

Не обнаружив поблизости человеческого присутствия, он затрясся, забормотал что-то нечленораздельное и, вытерев холодный пот со лба, рванул с места, только пятки сверкали.

— Так-то, будешь знать! — погрозила Она ему вслед кулачком.

Но тут в темноте Она различила какое-то черное облако, движущееся прямо на нее. Пятно стремительно приближалось, принимая очертания мужской фигуры.

— А ты что здесь делаешь? — усмехнулся незнакомец и схватил ее за руку.

Его прикосновение было ледяным, обжигающим. И в этот момент Ее накрыло волной необъяснимого ужаса. Она хотела что-то сказать, но не могла. Но на помощь ей уже пришел хранитель.

— Отпусти ее, — строго приказал он.

— А, понял, и ты здесь. Рад встречи, — шутливо поклонился он, но руку отпустил.

— Ты, кажется, шел за ним. Вот и иди. А Ее не трожь.

— Да что мне он. Не он, так другого найду. Таких подлецов полно. А вот такую красавицу заполучить куда приятней! — незнакомец улыбнулся, но от этого Ей стало жутко.

Холодок пробежал по спине. Несмотря на то, что улыбка была ослепительной, белоснежной, походила она больше на звериный хищный оскал.

— Даже не мечтай, — хранитель вышел вперед, заслонив ее собой. — Иди по своим делам. Мы же не будем ссориться?

— Все, все, — засмеялся незнакомец, — ухожу. Да я просто пошутил, — поднял он вверх руки и отступил в темноту.

— Кто это был? — спросила Она.

— А ты разве не догадалась.

— Да? — Она на секунду о чем-то задумалась. — Постой здесь. Я сейчас. Только спрошу у него кое-что, — бросила она на ходу и поспешила догнать удаляющееся черное пятно.

— Да куда же ты? Вот неугомонная! — крикнул вслед хранитель. — Не связывайся с ним, — и последовал за подопечной.

Она между тем уже оказалась возле незнакомца.

— Постой. Ты ведь оттуда? Из-за черной стены? — он кивнул.

— Скажи, а что там? Что за черной стеной?

— Что, любопытно? Пойдем со мной, сама посмотришь, — засмеялся он и опять схватил Ее за запястье.

Она вновь испытала неподдающийся объяснению ужас, но только на этот раз он был во сто крат сильнее. В глазах незнакомца зажглись красные огоньки, он перестал улыбаться и серьезно сказал:

— Конец. Там конец.

— Конец чего? — с трудом смогла произнести Она.

— Всего.

Он отпустил ее руку и отвел взгляд в сторону.

— Лучше тебе об этом не знать. Несмотря на то, что я оттуда, я бы не хотел тебя там видеть. Это было бы очень печально и грустно даже для меня. Иди, дружок твой тебя заждался, — кивнул он в сторону стоящего поодаль хранителя, готового в любую секунду прийти на помощь. Потом опять жутко засмеялся и растворился в ночи.

*

Они спустились к реке и побрели вдоль берега. Хранитель был не доволен Ее поведением и не скрывал этого.

— Хватит делать всякие глупости! Я же объяснял, мы не должны ни во что вмешиваться.

— Ну ладно, не бурчи. Мужика этого надо было проучить. Может быть, ему пойдет это на пользу. И этот из-за черной стены потеряет к нему интерес.

— А к нему-то ты зачем полезла?! Это уж вообще верх безумия! — продолжал негодовать он.

— Я просто спросила. Что здесь такого?

— Поражаюсь я твоему безрассудству! — всплеснул он руками.

— Что значит конец? Он сказал, там конец всего.

— А то и значит. Когда преступника приговаривают к смерти, у него все же остается надежда на помилование, на смягчение наказания, даже когда его ведут на казнь, он все же может утешать себя мыслью, что это не конец, что душа его не умрет. Так вот, там такой надежды нет.

Они шли какое-то время молча. Ночь была тихой, безлунной. Ветер о чем-то шептался с камышами, река, натянув на себя одеяло тумана, погрузилась в сон.

— Ну что, понравилось тебе здесь? — спросил хранитель.

Она ответила не сразу. Огляделась по сторонам, тяжело вздохнула.

— Как гнилое яблоко.

— Что? — не понял он.

— Мир, говорю, как яблоко, снаружи сочное, румяное, так и хочется съесть, а откусишь, а там червяк. За прекрасной безупречной картинкой непременно обнаружится какая-то червоточина. Смотришь, тишина, красота, покой… А отдернешь занавесочку, заглянешь в щелку, а оттуда гнилью и плесенью на тебя повеет…

— Ты драматизируешь. Не стоит из-за одного пьяницы делать такие выводы.

— Да так везде, — отмахнулась Она. — Нет на земле места, не знающего слез. Ошибся Он, полагая, что я примирюсь с порядком вещей. Хоть я и благодарна Ему за отпуск, все же на этот раз Он был не прав.

Возразить на это ему было нечего. Оба вздохнули и продолжили путь. Пройдя немного, Она вдруг остановилась.

— Давай вернемся. Погуляли и хватит. Здесь надо быть слепым и глухим, чтобы не замечать слез и горя. Трудно любоваться красотой, когда рядом боль и страдание.

— Ты что правда хочешь вернуться? — Ее решение было очень неожиданным.

— Да.

— Но мы не можем. Нас позовут, когда будет нужно.

— Когда?

— Когда Он решит. Он редко ошибается. Зря ты ему не доверяешь.

— Так давно уже гуляем. Может, Он вообще про нас забыл? — невесело предположила Она.

— Нет, — решительно отверг он такую мысль. — Будь уверена, нас позовут. А пока не думай о плохом и несмотря ни на что наслаждайся отдыхом. Это приказ! — приняв притворно строгий вид погрозил он ей. — Это не обсуждается! Так что покоритесь, сударыня, и следуйте за мной.

Выражение его лица при этом было очень комичным. Ему удалось ее развеселить.

— Слушаюсь командир, — с трудом сдерживая смех, встала Она по стойке смирно. — Приказывайте!

*

— Ух ты! — воскликнула Она. — Класс! Аж дух захватывает!

Они стояли на обрывистом скалистом берегу. Внизу морские волны яростно и безрассудно бросались на камни то ли в порыве гнева и злости, то ли в остром приступе горячей безудержной страсти. Сложно было понять, что там происходит, что между ними, между двумя неукротимыми стихиями, между водой и сушей, любовь ли, борьба? Но этот вечный диалог, эта нерушимая связь у стороннего наблюдателя неизменно вызывали трепет и восторг.

— Ты чувствуешь? — зажмурившись, подставив лицо соленым брызгам, спросила Она.

— Что именно?

— Запах. Чувствуешь, чем пахнет?

— Морем, — ответил он, но Она покачала головой.

— Свободой. Это запах свободы. Если и есть на земле место, где человек может ощутить это пьянящее, пусть и иллюзорное чувство, то оно здесь.

Внезапный сильный порыв ветра чуть не сбил их с ног.

— Да, да! — прокричала она, раскинув руки, распугав при этом дремавших на берегу нахохлившихся чаек.

Она не стала сопротивляться, расслабилась и отдалась подхватившему Ее воздушному потоку. Его объятия были крепкими и страстными. Он закружил ее в своем неистовом танце, подбрасывал и ловил, отпускал и притягивал вновь. Горячее танго, фламенко, вот на что это было похоже.

— Эй, — донесся до Нее голос с земли. — Не улетай слишком далеко.

Замученная, зацелованная, заласканная неукротимым, порывистым морским ветром, накружившись, наплясавшись с ним допьяна, Она, наконец, вернулась на сушу.

— Вижу, ты насытилась, — окинув ее оценивающим взглядом, удовлетворенно сказал хранитель.

— Да, — слегка уставшим голосом ответила Она. — Глоток свободы… Что может быть лучше?!

— А взгляни-ка вокруг. Разве это не достойно твоего внимания?

— О Боже, — всплеснула Она руками. — Это же маяк!

Маяк возвышался на крутом берегу, мысом врезающимся в море. Будто суша стремилась проложить себе здесь дорогу сквозь водные просторы, смело шагая навстречу волнам и ветрам.

Землю застилал мягкий пушистый ковер из цветов и травы, чьи краски были так сочны и ярки, как будто художник только что положил их на холст, и они, не успев высохнуть, еще не утратили своей первозданной свежести.

Пара низкорослых деревьев в окружении кустарников пригнулась к почве, пытаясь укрыться от вездесущего ветра. Небольшой домик, выкрашенный в тон маяка белым и красным, огородик с ухоженными грядками и клумбами, двор с беседкой и качелями.

— Здесь кто-то живет? — спросила Она, разглядывая постройки.

— Да, семья смотрителя маяка. И судя по всему, у них все хорошо. А больше здесь никого нет. И нам не надо ничего опасаться.

— Хорошо, — улыбнулась Она. — Как хорошо! — прокричала она в небо. — И не жарко, не холодно, но тепло и свежо. Простор, свобода, ты, небо и море! Как легко здесь дышится. Счастливые люди — эта семья. Интересно, понимают ли они это?

— Думаю да. По крайней мере, она — точно, — кивнул он в сторону.

Там на зеленой лужайке маленькая девочка лет пяти играла в куклы. Вокруг нее кругами ходил большой черный кот, то и дело тыкаясь ей в руки и заглядывая в глаза. Она гладила его и смеялась:

— Ну Барсик, перестань. Ты не даешь мне играть. Садись рядом, давай играть вместе.

— Какая прелесть! Умилительная картинка! — улыбнулась Она.

Девочка, как будто почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась и… помахала им рукой.

Она непроизвольно ответила на приветствие, но потом спохватилась:

— Она что нас видит? — удивленно спросила Она.

— Да.

— Но как такое возможно? Я не принимала земную оболочку!

— Она еще совсем маленькая. С детьми это иногда бывает. Их чувства тонки, восприятие обострено, — пояснил хранитель.

А девочка, привлеченная появлением неожиданных гостей, оставила свои занятия и в сопровождении кота, направилась в их сторону.

— Привет, — поздоровалась она. — Я вас здесь раньше не видела. Вы туристы?

— Да, детка, туристы, — не стали они опровергать ее предположение.

— Ты очень красивая, — девочка с интересом разглядывала Ее лицо.

— Спасибо, милая, ты тоже.

— Как здорово, что вы приехали. А то гости у нас бывают очень редко. А у нас здесь очень хорошо. А это Барсик, кот мой.

Кот сел впереди, заслонив собой хозяйку и смотрел внимательно и настороженно.

— Какой серьезный кот.

— Да нет, он веселый, поиграть любит. Просто редко других людей видит. Ну, Барсик, чего ты, это же наши гости, — девочка наклонилась к коту и погладила его по спине. — Они добрые, — тот в ответ мяукнул, видимо, согласился.

— А вы надолго? Пойдемте в дом, мама обед готовит.

— Нет, детка, мы не надолго. Нам уже надо уходить, — сказала Она, хотя уходить Ей совсем не хотелось.

— Жалко, — расстроилась девочка. — А то поиграли бы вместе. Я прошу у мамы сестренку. А ее все нет и нет. А я хочу, чтобы у меня была сестренка, такая как ты, — подняла она на Нее свои большие голубые глаза. — А ты еще приедешь?

У нее отчего-то защипало в глазах. Детское простодушие умиляло и подкупало. Как можно сказать этому очаровательному созданию нет? И Она ответила:

— Да, конечно, обязательно приеду.

— На, возьми, — ребенок протянул куклу. — Возьми на память.

— Ну что ты? Я не могу принять такой дорогой подарок. Это ведь, наверное, твоя любимая игрушка?

— Да. Но я хочу чтобы ты взяла. Ты посмотришь на нее и вспомнишь обо мне, и приедешь. Возьми, — она сунула куклу Ей в руки.

Она не стала отказываться.

— Спасибо, — но почему-то не смогла удержать игрушку, и та упала на землю.

Она попыталась поднять ее, но опять ничего не вышло. Ее руки проходили сквозь материал.

— Что это? — удивленно спросила Она у хранителя. — Что происходит?

— Отпуск заканчивается.

— Я не чувствую запахов, не чувствую ветра, тепла, — прислушалась Она к себе. — О Боже, — пришло, наконец, понимание. — Я ничего не чувствую! Это и значит, что нас позовут?

— Да, дорогая. Это значит, что нам пора.

— Неужели все? Почему именно сейчас? Так резко.

— Еще недавно ты сама хотела вернуться, — напомнил он Ей.

Она оглядела себя и заметила, что очертания фигуры становятся расплывчатыми, стираются, размываются, Она превращалась в серое облако.

— Куда ты, не уходи, — крикнула девочка, наблюдая, как исчезает ее новая знакомая.

— Прости, детка, мне пора, — прошептал ветер.

— Ты вернешься? — голубые глазки наполнились слезами. — Обещай, что вернешься!

— Я вернусь! Я скоро вернусь!

На высоком крутом берегу стояла маленькая девочка, с грустью вглядываясь в синюю даль, и махала рукой. Кому предназначалось ее приветствие? Соленому ветру, неукротимым бушующим волнам, чайкам, парящим в небе?

Но будто получив ответ, она серьезно кивнула, вытерла ладонью глаза и прошептала:

— Я буду ждать.

*

Переполненная эмоциями, девочка вбежала в дом.

— Мама, мама, — позвала она.

— Что такое, дочка? — испуганно спросила женщина, увидев своего ребенка в странном возбужденном состоянии. — Что-то случилось?

— Нет, да, — малышка откинула со лба соломенные кудряшки. — Там, — указала она рукой на улицу, — там была девушка. Такая красивая! Я звала ее в гости, а она не пошла. А потом исчезла.

— Ох, — успокоенно вздохнула женщина. — Какая же ты у меня фантазерка!

— Нет, мама, не фантазерка, была девушка. Я хотела подарить ей куклу, а она не взяла, а потом растаяла как будто. Но она обещала вернуться. Вот она вернется, и ты поймешь, что я не фантазерка!

— Хорошо, хорошо, милая, как скажешь, — согласилась мать.

Поняв, что все в порядке и ничего плохого с дочерью не случилось, она ведь наблюдала за ней из окна и никого постороннего не видела, обычные детские игры, женщина вернулась к своим мыслям. А они были очень волнительными и занимали все ее внимание, не давая сосредоточиться на рассказе ребенка.

— Иди, дочка, поешь. Обед уже готов.

Женщине сейчас очень хотелось побыть одной и все хорошенько обдумать. Пока она еще не понимала, радоваться ли ей или тревожиться. Новость была очень неожиданной и будоражащей.

— Но, мама, ты что мне не веришь? — настаивал ребенок на продолжении разговора.

— Верю, верю. Только давай ты сейчас поешь, а потом все мне подробно расскажешь. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась девочка.

Женщина накрывала на стол, разливая по тарелкам дымящийся наваристый суп, и думала о том, как она сообщит об этом мужу. Обрадуется ли он неожиданному известию? Ведь ни о чем таком они пока не помышляли, ничего не планировали… Хотя, что она так разволновалась, успокаивала она себя. Наверняка, обрадуется. А она-то сама рада или нет, прислушивалась она к себе.

— Да что это я в самом деле? — сказала она вслух. — Все же хорошо.

— Что, мама?

— Нет, нет, ничего дочка. Ты ешь, ешь.

Женщина рассеянно посмотрела в окно и улыбнулась. Новость-то все-таки хорошая! Несколько минут назад она узнала, что беременна.

Зал ожидания.

*

Мужчина лежал на огромной, удобной кровати, смотрел в потолок и о чем-то размышлял.

— Как долго я здесь уже нахожусь? — со вздохом спросил он.

— Очень долго, — ответил сам себе, поскольку никого рядом с ним не было. — Как все надоело. И сколько еще это будет тянуться?

Настроение его никак нельзя было назвать веселым. Он томился ожиданием. Но грустить и расстраиваться, и жаловаться на условия содержания видимых причин у него не было. Он знал, что находится в привилегированном положении. Но он это честно заслужил. Ведь здесь каждый получал то, чего достоин.

И многие могли бы ему позавидовать. Потому как его апартаменты не шли ни в какое сравнение с маленькими тесными комнатками на несколько человек, куда попадало большинство посетителей зала ожидания.

Просторный холл с мягкими диванами и креслами, с огромным экраном во всю стену с голосовым управлением, книжным шкафом, забитым разнообразной литературой на любой вкус, уютная спальня также с телевизором, широченной кроватью, где легко потеряться, с шелковыми простынями и воздушным одеялом. Ну чего еще желать? Лежи, расслабляйся, отдыхай!

Нет, он любил это место и был здесь уже не впервые. Но отдыхом он насладился уже сполна. Ожидание в этот раз сильно затянулось.

— Да почему же так долго? — опять вздохнул он и вызвал распорядителя. Тот явился почти в ту же секунду.

— Вы что-то хотели? — вежливо поинтересовался он.

— Да. Хотел узнать, долго мне еще здесь находиться.

Он задавал этот вопрос уже несколько раз и получал всегда один и тот же ответ.

— Надо еще немного подождать. Потерпите. Может быть Вам что-то нужно? — учтиво поинтересовался распорядитель.

— Да ничего мне не нужно, — громче, чем следовало бы ответил мужчина. — Простите, — тут же извинился он, понимая, что распорядитель тут ни при чем.

— Я лишь исполняю свои обязанности. Вы же знаете, это не от меня зависит, — подтвердил тот.

— Я очень устал. Раньше такого не было. Я просто не понимаю, почему в этот раз так долго?

Видимо, голос мужчины звучал расстроенно и просительно. Потому что распорядитель взглянул на него с сочувствием и сказал:

— Я не должен Вам этого говорить. Надеюсь, это останется между нами.

— Конечно, конечно, — встрепенувшись, охотно согласился мужчина.

— Вы кого-то ждете.

— Кого?

— Это мне неизвестно. Мне больше ничего о Вашем деле неизвестно. Вы же понимаете, это не входит в круг моих обязанностей. Если хотите, я могу позвать Вашего хранителя. Может быть, у него Вам удастся узнать больше.

— А он что-то об этом знает?

Распорядитель пожал плечами.

— Хорошо, зови.

— Я могу надеяться, что наш разговор не выйдет за пределы этой комнаты? — уточнил распорядитель.

— Конечно. И спасибо.

— Хорошо. Ваш хранитель скоро придет.

*

— Ты меня звал? — хранитель присел на край кровати.

— Мог бы и сам зайти, навестить меня. Знаешь ведь, как давно я здесь маринуюсь, — упрекнул его мужчина.

— Так уж и маринуешься? — усмехнулся собеседник. — Вон некоторые ютятся в тесной клетушке и ничего, не жалуются.

— Тебе, я вижу, совсем до меня дела нет, — обиженно сказал мужчина. — Сколько еще мне здесь торчать?

— Еще немного. Потерпи.

— Я уже сто раз это слышал! — раздраженно воскликнул он, вскочил с кровати и нервно заходил по комнате.

— Ладно, не кипятись, — попытался успокоить его хранитель.

— Но почему так долго? Должна ведь быть какая-то причина. Уверен, тебе что-то об этом известно, — пристально посмотрел он ему в глаза.

— Ну, да, кое-что.

— Ну и? — нетерпеливо спросил мужчина. — Мне клещами из тебя вытягивать?

— Мы кое-кого ждем.

— Кого еще? Кого мы здесь можем ждать? Все ведь осталось там, в прошлой жизни.

— Тебе надо кое с кем поговорить, — все так же уклончиво отвечал хранитель. — Да, это из прошлой жизни. Остался один нерешенный вопрос.

— Да с кем же? — недоумевал мужчина. — С той, что была мне матерью? — рассуждал он. — Но она умерла очень давно и никак не может здесь оказаться. С женой? Но она, насколько я знаю, жива, здорова. Да и решать нам с ней нечего. Или что-то с детьми? — испуганно воскликнул он. — Но они ведь еще так молоды!

— Нет, нет. С ними все в порядке.

— А с кем тогда? Нет у меня никаких нерешенных вопросов.

— Скоро увидишь. Ей неожиданно дали отпуск, поэтому мы и задержались. Но теперь уже скоро. Она прибудет в ближайшее время.

— Не пойму о чем ты говоришь? — мужчина не переставал удивляться занятности их беседы. — Она? Отпуск? Какой еще отпуск? Никогда о таком не слышал.

— Это случается крайне редко. Но ей удалось его заполучить. Она произвела на Него благоприятное впечатление. И Он удостоил Ее такой привилегией.

— Да кто она такая? Что еще за принцесса? Я вообще-то ни с кем встречаться не хочу. Я со всем простился, все оставил и давно готов к новым свершениям.

— Так надо, — пожал плечами хранитель. — Поразмышляй пока, кто это может быть. И время пролетит незаметно.

С этими словами он исчез.

*

Мужчина был очень озадачен полученными сведениями. Он лежал на кровати и смотрел в потолок. Но на этот раз лицо его было сосредоточенным и серьезным. Он вспоминал всю свою жизнь, стараясь не упустить ни одной даже самой мелкой подробности. Хотя делать это было не особо приятно. Он считал, что все уже пройдено и забыто, и ворошить прошлое не имеет смысла.

Он уже давно был готов вступить на новый путь и с нетерпением ждал его начала. Ему нравилось приходить сюда, где можно было отдохнуть, помечтать, пофантазировать о будущем. Момент, когда открывается заветная дверь, по-прежнему оставался для него волнительным и радостным.

И вдруг такая досадная задержка. И главное, непонятно из-за чего. Вернее, как оказалось, из-за кого. Ему приходилось делать немалые усилия, чтобы восстановить в памяти события, лица. Но ответа на вопрос так и не было.

— Что толку гадать, — отказался он, в конце концов, от своего непродуктивного занятия. — Скоро и так увижу, кто же это. Даже любопытно стало.

И словно в ответ на его решение у кровати возник хранитель.

— Вставай, лежебока. Дождался, — легонько толкнул он его. — Тебя ждут в гостиной.

— Да ладно?! — мужчина обрадовался, но и занервничал. — Кто там? Вот ведь ерунда, я даже заволновался.

— Пойдем уже, чего тянуть.

Они вышли в холл. На диване рядом со своим хранителем сидела красивая женщина. Он узнал ее мгновенно.

— Ты?! — в один голос воскликнули мужчина и женщина.

— Быть не может! — первым опомнился хозяин апартаментов. — Значит, все из-за тебя! А я-то сижу, гадаю! А это ты! Тебе жизни мало что ли было? Решила и тут меня достать?

Встреча его, явно, не обрадовала. Не сказать, чтобы он был огорчен, скорее, возмущен и обескуражен.

— Прекрати истерить, — поморщилась Она. — Я тут ни при чем. Я, как и ты, не ожидала ничего подобного. И была очень удивлена, когда меня привели сюда, а не в мои комнаты. Это, вон, — кивнула она в сторону хранителей, — они все подстроили.

— Да это мы, — подтвердили те Ее слова. — Мы считаем, что вам надо поговорить здесь, на берегу.

— О чем нам разговаривать? — мужчина опустился в кресло напротив.

— Да? Я тоже не понимаю, — согласилась с ним женщина.

— Нам надоели ваши постоянные ссоры и обиды. Это повторяется из раза в раз. Одно и то же! — воскликнул Ее хранитель.

— Вам надо примириться и простить друг друга, — поддержал его коллега.

— Иначе это никогда не закончится. Мы устали направлять вас, наших подсказок вы не слышите. Вы будто глухими становитесь, когда видите друг друга, — посыпались претензии.

— Ничего не меняется. Ваши взаимные обиды не дают вам двигаться дальше! Как же вы это не понимаете?

Конец ознакомительного фрагмента.