Мы из стройбата

Юлиан Калвер

Все персонажи и события в этой книге вымышленные, любые совпадения чисто случайные. Хотя, если кто-то из бывших стройбатовцев вдруг вздрогнет, читая это… Но – нет, нет, померещилось, не было такого. Не было! Автору так же не нравятся многие слова и выражения, которыми он был вынужден пользоваться при повествовании, и он является горячим противником применения их в быту, но ведь книга не о консерватории, ей Богу!

Посвящаю маме

Вертелецкой Екатерине Дмитриевне

ПРОЛОГ

–…На той же кочке подпрыгнул и автобус…

— Механик три тысячи седьмого, ответьте Гаёвке! — в ночной темноте кабины поездного тепловоза, надрывно тянущего состав с углём прямо на висящую низко над рельсами огромную полную луну, пронзительно пропищав сигналом вызова, молодым женским голосом перебила в клочья изжевавшего фильтр сигареты помощника машиниста рация.

— Это не Жанка, — пожилой машинист перевёл взгляд с горящих в лунном свете, как две раскалённые добела струны, рельс на взволнованного рассказом помощника, — или мне кажется? Ответь ей.

Помощник наклонился и взял трубку рации:

— Пятьсот девяносто, Зуев, слушаю.

— Механик, диспетчер спрашивает: без толкача проскочим?

— Проскочим? — помощник посмотрел на машиниста. Тот покачал головой:

— Скажи, что нет.

— Нет, — выдохнул в трубку помощник, — тяжело. Фёдорович, включайте коды.

— Рано, включу за переездом. Точно не Жанка, — машинист улыбнулся, — вечно я их путаю. Это баба Тамара, ей уже на пенсию скоро, а голос как у девушки. И сама ещё ничего.

— Диспетчер думал, что вы без толкача проскочите, — потрещав песком атмосферных разрядов, голосом девушки сказала рация.

— А ну дай мне, — машинист взял трубку. — Тамара!

— Да, Фёдорович, я слушаю!

— Если б твой диспетчер действительно думал, то толкач уже на станции стоял бы и ждал. У меня пятьсот тонн лишних.

— Ну и что? У Хащенко семьсот лишних было, но он поехал. Я ему номер толкача сказала, он в маршрут записал и поехал. И Добрецов поехал, и Перегняк…

— Во попривыкали, — качнул головой машинист и нажал тангенту. — Тамара, норма — две восемьсот, а у меня три триста тонн с гаком. Мне три года до пенсии осталось, и жечь тяговые двигатели из-за дурака-диспетчера я не буду. Так ему и скажи.

— Чего жечь, не погорят, все ездят, — трещала рация, — у Хащенко же не сгорели.

— И что он заработал, этот Хащенко? Ничего! А если б погорели, какой бы у него геморрой был? То-то! Скажи, что нужен толкач.

— Механик, на третий путь с остановкой, — после недолгой паузы сказала недовольная рация, — и ждём толкача. Если не проскочим сейчас, то ждём долго. Сперва пропускаем чётный, потом дизель, потом ещё один чётный, а потом приму толкач. Фёдорович, диспетчер не доволен.

— А кто там сегодня?

— Мухина.

— Понятно. Скажи, пусть в журнале приказ запишет, а мне номер скажешь. Как запишет, так и поедем.

— Какой приказ?

— На следование без толкача.

— Фёдорович, ты что, смеёшься?

— Нет. Просто плакать потом не хочу.

Рация запищала сигналом вызова, и далёкое сопрано сквозь треск помех пропело:

— Механик толкача по пятому пути, я — Семёновка, ответьте!

Тишина.

— Механик толкача, я Семёновка, ответьте!

— Слушаю, — после довольно продолжительной паузы сонным баритоном отозвался «толкач».

— Что, спите?

— У вас поспишь с такими стрелочницами.

— О, это Обморок Олег сегодня на толкаче, — прислушавшись, сказал машинист, — со мной помощником ездил. Бабник, каких свет не видел. Небось опять вагонниц щупал. Есть там одна такая, что у-ух! Разведёнка…

— Он сказал, стрелочниц.

— Ему всё равно.

— Механик, подкинете зерновозы под элеватор — и резервом на Гаёвку. На элеватор маршрут готов, — без выражения пело сопрано Семёновки.

— А составитель? — сонно баритонил в ответ Обморок.

— Составитель на хвосте. И ещё подвинете им цистерну с мазутом, хорошо?

— И всё?

— Не поняла!

— И всё, спрашиваю?

— Ну, там ещё думпкары по тупичку заберёте и пару «больных» на депо поставите, составитель знает.

— Как обычно. А нахрена они мне нужны, думпкары ваши? У вас свой маневровый есть, а я — толкач!

— Диспетчер сказал. А какие ко мне вопросы? И тюремную бочку из-под воды откинете на шестую, понятно? А потом по седьмой заберёте порожняк на Гаёвку, там вас ждёт поезд. Поняли?

— Говорила, резервом.

— Туда семь порожних.

— Восьминогих?

— Нет, платформ.

— Понятно.

— Верно, выполняйте.

— Верно, выполняю. Пусть Верка придёт, справку напишет.

— Придёт Иван Георгиевич. Верка говорит, что видеть вас не хочет. Плохо себя ведёте.

— Зараза.

— Что? Не поняла. Повторите!

— Верно, выполняю, говорю. Составителя вижу. Где стрелочница, кто сигнал давать будет?

— Сейчас я покричу по громкой…

Рация умолкла.

— Ваш помощник из отпуска выходит, и меня на следующий месяц на этот толкач садят, — сказал помощник, — коды!

Машинист щёлкнул тумблером.

— Включил. К Обмороку?

— Не знаю, наверное. Предупредительный жёлтый, мигает.

— Моргает, вижу.

Рация опять запищала.

— Механик нечётного, я — Гаёвка.

Машинист взял трубку:

— Зуев, слушаю.

— Фёдорович, слышал? Толкач по Семёновке манёвры делает.

— Слышал. Вместо того, чтоб тяжёлые выталкивать. Значит два, а то и три часа будем стоять.

— Будете.

— Во, порядок в стране — вывозники маршруты таскают, толкачи вывозку развозят, а поездники или нарушают, или стоят. Долго такая страна проживёт?

— Не ругайся! Диспетчер спрашивает: может, поедете?

— Только с толкачом.

— Говорит, домой не успеете, по Красной спать положат.

— Положат — не посадят. Скажи: стоим, ждём толкач. Или скажи: пусть меня по рации вызовет и сама скажет.

— Что ж она, ненормальная такое говорить? Все её переговоры на магнитофон пишутся.

— Ага, а если что, то я должен крайним оказаться, да? Значит, ждём толкач. Нам спешить некуда.

— Тогда приходи, чайку попьём.

— Да нет, спасибо, в другой раз.

— Небось, если б Жанка дежурила, ты б не отказался.

— Если б Жанка дежурила, помощник сходил бы. А я уже нет, по Жанкам не хожу — ноги болят.

— У тебя Женька помощник сегодня?

— Женьку на месяц сняли, на канаве работает. Новый у меня помощник, молодой парень, недавно из армии пришёл. Раз никуда не едем, то мы здесь, у себя пока позавтракаем и поболтаем. Он мне тут такие страсти рассказывает…

— Про Афганистан?

— Нет, про Советский Союз и советский стройбат.

— Тогда приятного аппетита, — сказала обидевшаяся, что пренебрегли её обществом, дежурная.

«Вот гад, — подумала она, — двадцать лет как ни остановка, так и бегал, а тут вдруг ноги заболели…»

А машинист сказал: «Спасибо», — повесил трубку на рычаг рации и посмотрел на по-прежнему жующего сигаретный фильтр помощника. — Ну что, рассказывай дальше.

— Входной — два жёлтых, — сказал тот.

— Жёлтых.

Тепловоз качнуло на стрелках.

— Выходной — красный, — сказал помощник и встал.

— Угу.

— Следуем под красный. Скорость за триста метров — не более двадцати, за пятьдесят — не более трёх.

— Ты эту болтовню для инструктора побереги, это я как Отче наш знаю, всю жизнь про это слушаю, миллион раз слышал. А вот про что ты только что рассказывал — такого никогда. Слышал, что в стройбате весело, но чтобы так…Ты лучше доставай тормозок, садись и рассказывай дальше. Да, такого я никогда не слышал. У нас теперь времени ой-ё-ёй, — машинист взглянул на часы, — дизель аж в полпятого, а за ним пока толкач доедет, ты мне многого порассказать успеешь. Только про автобус — это как-то грустно, даже не по себе мне как-то. А вот про «музыки не было и торжественности тоже» — это понравилось. У меня тридцать лет назад почти так же было. Давай маршрут, я сам запишу прибытие. Так, — машинист посмотрел на часы, — три ноль две.

Поезд остановился. За стеной, в машинном отделении, загремел включившийся компрессор. Помощник выбросил в окно изжёванный погасший окурок и снова закурил. Машинист перевернул маршрутный лист и посмотрел на оборот.

— Во! По Бутылкино забыли отметиться, штампик поставить. На обратном пути, если остановимся, надо бы не забыть, сбегать и ляпнуть, а то получится, что мы там на халяву манёвры делали. А ты начинай, начинай, как там? «Эх, выдыхая адский перегар», — да?

— Механик чётного дизеля, я — Семёновка! — ожила рация.

— Ж… м… х……ов ш… х……ушаю.

— Принимаетесь на второй свободный, сигналы открыты.

— Гр……ит ш… ш… х…

— Верно, механик, выполняйте. И девочка выйдет, пакетик заберёте…

— Ф… ф… нот… пи… х… х…

— Всё шутите? Нет, не с кокаином.

— Вы… ш… х…

— Да, молодая!

— Х… ш… р… э… ш…

— Да, красивая!

— Ш… х… ш……эх! Эх!