Над поэтическими страницами Михаила Юрьевича Лермонтова

Эрнст Саприцкий (2021)

Настоящая книга содержит фрагменты стихотворных произведений М.Ю. Лермонтова, а также стихотворные и прозаические комментарии к ним (стихотворные комментарии даются прямым шрифтом и принадлежат автору этой книги). Книга завершается краткой биографией поэта, заимствованной из Интернета. Предназначается для широкого круга читателей.

К Н. И…

Я не достоин, может быть,

Твоей любви: не мне судить;

Но ты обманом наградила

Мои надежды и мечты,

И я всегда скажу, что ты

Несправедливо поступила.

Ты не коварна, как змея,

Лишь часто новым впечатленьям

Душа вверяется твоя.

Она увлечена мгновеньем;

Ей милы многие, вполне

Еще никто; но это мне

Служить не может утешеньем.

В те дни, когда любим тобой,

Я мог доволен быть судьбой,

Прощальный поцелуй однажды

Я сорвал с нежных уст твоих;

Но в зной, среди степей сухих

Не утоляет капля жажды.

Дай бог, чтоб ты нашла опять.

Что не боялась потерять;

Но… женщина забыть не может

Того, кто так любил, как я;

И в час блаженнейший тебя

Воспоминание встревожит!

Тебя раскаянье кольнет,

Когда с усмешкой проклянет

Ничтожный мир мое названье!

И побоишься защитить,

Чтобы в преступном состраданье

Вновь обвиняемой не быть!

М. Лермонтов, 1830

Сей стих суть гимн о верности в любви!

Однажды деву полюбив, люби ее одну

Люби всегда одну и ту же,

Завязывая узел туже!

Не любит если так она,

Пусть будет в том обвинена!

P. S. Произведение увидело свет в 1831 году. Стихи посвящены Н. Ф. Ивановой. Как и в других произведениях поэта, и здесь лирический герой испытывает одиночество и тоску. Но если другие работы Михаила Юрьевича обращены к обществу, то здесь описываются чувства к конкретному человеку — «Я не достоин, может быть, Твоей любви: не мне судить». Но влюбленный герой, несмотря на отсутствие взаимности, не чувствует зла или негодования, а всего лишь желает героине добра. (Интернет)

Зови надежду — сновиденьем,

Неправду — истиной зови,

Не верь хвалам и увереньям,

Но верь, о. верь моей любви!

Такой любви нельзя не верить,

Мой взор не скроет ничего:

С тобою грех мне лицемерить,

Ты слишком ангел для того.

М. Лермонтов, 1830

Не знаю я, что здесь сказать,

Какой ответ поэту дать.

Но лучше в Бога веровать!

Да — лучше верить, что она

Для тебя лишь создана!

P. S. Стихотворение очевидно, связано со стихотворениями, посвященными Н. Ф. Ивановой (Интернет).

Мне нужно действовать: я каждый день

Бессмертным сделать бы желал, как тень

Великого героя, и понять

Я не могу, что значит отдыхать

М. Лермонтов

Я тоже не могу, но что считать работой —

Когда по улице неспешно я иду

Иль парком, возвращаяся с работы,

Я размышляю и стихи по памяти твержу,

И вдруг остановлюсь, записываю что-то?

Иль еду в транспорте, стою в очередях,

На рынке что-то покупаю,

Я постоянно думаю,

Я весь в своих стихах,

Хотя работой это не считаю…

Тебе во след еще не мчится

Ни горный дух, ни дикий зверь,

Но, если можешь ты молиться,

То не мешало бы — теперь.

М. Лермонтов. «Хаджи Абрек», 1833–34

Молиться никогда не лишне,

В молитве душу успокой,

Как знать, быть может сам Всевышний

С тревогой смотрит за тобой?

Молись и вечером, и утром,

Молись всегда, когда не спишь,

Но искренне молись, как будто

Ты лично с Богом говоришь.

Молись, и Бог тебя услышит,

Он тайный знак тебе подаст,

Молись, Господь тобою дышит,

Простит тебя, коль ты не прав…

—

Душою мы друг другу чужды,

Да вряд ли есть родство души.

М. Лермонтов. «Валерик (Я к вам пишу случайно, — право…)», лето 1840

Есть души — цельное стекло,

Прозрачны, как кристалл,

И видно чистое их дно,

Не души, а хрусталь.

Но есть — глубокая вода,

Где можно с головой нырять,

И хоть чиста подчас она,

До дна ее вам не достать.

И есть — все в тине

Иль в песке, поднявшемся со дна,

И даже при большом уме,

Душа эта черна.

К тебе я стану прилетать

……………………………………

И на шелковые ресницы

Сны золотые навевать…»

М. Лермонтов. «На воздушном океане»

Я часто чувствую заранее

Свой день последний бытия —

Я недвижим, как будто в раме,

В гробу, в цветах покоюсь я.

И надо мной мелькают тени

Давно угаснувших друзей,

А люди новых поколений

Белеют зыбкою толпой.

Мой гроб снимают с катафалка,

Меня целуют только в лоб…

Вслед за кладбищенской каталкой

Попарно двинулся народ.

Вот, наконец, меня накрыли

Тяжелой крышкой,

Вот в могиле

Лежу на самом ее дне,

Лежу в гробу я на спине,

И комья сыплются ко мне.

Сквозь крышку гроба

Слышу я —

Душа родимая моя

Мне шлет последнее «Прости!

Прощай, мой милый, не грусти,

К тебе я буду прилетать

И на усталые ресницы

Сны золотые навевать.»

—

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал…

М. Лермонтов

1.

Сколько лет уж миновало,

Как поэт сказал,

Так же беспокоен Терек,

Так же о российский берег

Плещет мутный вал.

Неподвластен сей народ

Жесткой русской воле,

Вне России в свой черед

Ищет свою долю.

Может быть, когда-нибудь

Волю он получит,

Только — из российских рук,

Лишь из рук, не бучей!

Только мирный договор

И надежность власти,

«Вот вам, черти, коридор,

Больше к нам не лазьте!

И живите, как хотите,

Варитесь в собственном соку,

Лишь Россию не дразните —

Не повадно никому!»

2.

Никакой не последний поезд,

Не надо спешить, суетиться,

А, если же поезд последний,

То вряд ли стоит садиться.

Возьмем для примера Литву —

Веками друг друга терзали,

Но вот подошли к рубежу —

Свободу ей полную дали.

Так что же, напрасны все жертвы,

И целые реки крови?

Увы, все напрасно, поверьте,

Свобода зреет в неволе.

Разрушен был Храм иудейский,

Их в плен увели толпой,

Но все же они вернулись,

Отстроили город свой.

Свободен лишь тот, кто духом

Поднялся выше других,

Кто Богом живет, а не брюхом,

И любит не только своих.

Удивительным явлением в русском фольклоре можно считать колыбельные песни, они своими корнями уходят вглубь веков. Ни с чем несравнимо волшебство общения родителей и детей при исполнении колыбельных песен. Это с полным правом можно называть промыслом Божьим. Как и всякий другой народный фольклор, колыбельные песни передавались из поколения в поколение, обогащаясь словами и звуками. Детские песни народного творчества получали образцовое музыкальное оформление: П. И. Чайковским (сборник детских песен «Детский альбом»), А. К. Лядовым (детские песни на народные слова). Колыбельные песни, зарождались и развивались, как самостоятельное литературное творчество для детей. Произведения для детей Н. А. Некрасова, М. Ю. Лермонтова, С. Я. Маршака, К. И. Чуковского, С. Михалкова ускорили расцвет поэтического творчества для детей; повсеместно пробуждался интерес к собранию и соответствующей обработке народных колыбельных песен. Особое место среди всех колыбельных песен, с лёгкой поэтической руки М. Ю. Лермонтова, занимают «казачьи колыбельные песни». «Казачья колыбельная песня» М. Ю. Лермонтова, как гласит предание, написано под впечатлением «баюканной» песни казачки, которую Лермонтов слышал в станице Червленой на Тереке (по другой версии — в станице Старомышастовской на Кубани). Музыка к «Казачьей колыбельной песне» была написана многими композиторами, в том числе А. Гречаниновым, Э. Направником, Ребиковым и др. («Отечественные записки», 1842 г., № 5).

КАЗАЧЬЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Слова М.Ю. Лермонтова

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Тихо смотрит месяц ясный

В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки,

Баюшки-баю.

(Интернет)