Дело о любопытной новобрачной

Эрл Стенли Гарднер (1935)

К Перри Мейсону обращается женщина, которую шантажирует ее бывший муж, давно считающийся погибшим в авиакатастрофе. Вскоре кто-то убивает шантажиста, и адвокату предстоит поймать хладнокровного убийцу, чтобы защитить свою клиентку от тюрьмы.

Глава 5

Мейсон положил трубку и подошел к прилавку.

— Вы не подскажете, что представляет собой эйпрол? — спросил он у аптекаря.

Продавец внимательно посмотрел на посетителя:

— Гипнотическое средство.

— Что значит гипнотическое? — переспросил адвокат.

— Снотворное, — пояснил аптекарь. — Вызывает нормальный здоровый сон, после которого человек чувствует себя отдохнувшим. При правильном дозировании не дает никаких отрицательных последствий.

— Это лекарство вызывает одурение? — уточнил Мейсон.

— Если не превышать дозу, то нет, — терпеливо сказал продавец. — Повторяю, оно вызывает нормальный здоровый сон. Сколько вам?

— Спасибо, — покачал Мейсон головой и вышел из аптеки, насвистывая бравурный мотив.

Таксист распахнул перед Мейсоном дверцу.

— Куда теперь? — спросил он.

— Поезжайте пока прямо, — нахмурившись, ответил Мейсон, обдумывая следующий шаг.

Через три квартала, на перекрестке с Норвалк-авеню такси чуть не столкнулось со встречной машиной, и Мейсона сильно подбросило на сиденье. Он невольно взглянул на таксиста.

— Лихач чертов! — в сердцах воскликнул тот в адрес водителя встречного автомобиля.

— За рулем женщина, — заметил Мейсон. — Ну-ка, остановите, пожалуйста, машину!

Адвокат выскочил из такси, когда встречный «шевроле», жалобно скрипнув тормозами, остановился у тротуара.

Раскрасневшаяся Рода Монтейн выглянула в окошко автомобиля. Она растерянно смотрела на приближающегося адвоката.

— Вы забыли у меня свою сумочку, — сказал Мейсон таким тоном, словно их встреча была заранее запланирована на этом месте.

— Я знаю, — ответила она. — Я спохватилась сразу же, как только вышла из вашего офиса, хотела вернуться, но передумала. Я решила, что вы ее уже увидели, открыли и мне не миновать неприятных вопросов. Мне не хотелось на них отвечать. Что вы делали у Греггори?

Мейсон повернулся к подошедшему таксисту.

— Спасибо, — сказал он и протянул шоферу деньги. — Вы можете быть свободны.

Таксист взял плату и пошел к машине, то и дело оглядываясь.

— Я прошу извинения за случившееся у меня в кабинете, — сказал Мейсон, усаживаясь в машину Роды Монтейн. — Я не знал, что вы внесли в качестве аванса пятьдесят долларов. Когда я услышал об этом, то сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь вам.

— Посещение Греггори вы называете помощью?! — спросила она, сверкнув глазами.

— Почему нет?

— Да вы же разбудили дьявола! Как только я узнала, что вы у него, сразу же прыгнула в машину и помчалась к нему. Я вам честно скажу, мистер Мейсон, в этом деле вы оказались не на высоте.

— Почему вы не приехали к Греггори Мокси в пять часов, как было условлено?

— Потому что я еще ничего не решила. Я позвонила ему, чтобы отложить встречу.

— И на какое время?

— Чем дольше — тем лучше.

— Чего он хочет?

— Вас это не касается, мистер Мейсон.

— Как я понимаю, утром вы все же намерены были мне об этом рассказать. Так почему же сейчас молчите?

— Я ничего не хотела вам рассказывать, — сухо ответила она.

— Рассказали бы, если бы я не задел вашу гордость.

— Что ж, вы этого добились!

— Послушайте, миссис Монтейн, — рассмеялся Мейсон, — давайте прекратим ссориться. Я весь день пытался разыскать вас…

— Насколько я понимаю, вы осмотрели мою сумочку?

— До последней складки. Более того, я воспользовался вашей телеграммой и побывал у Нейлл Брунли. Кроме того, я поручил частному детективному агентству кое-что выяснить о вас.

— И что же вы узнали?

— Многое. Кто такой доктор Миллсэйп?

— Друг, — ответила она, когда пришла в себя от удивления.

— Ваш муж с ним знаком?

— Нет. Каким образом вы о нем узнали?

— Я же говорил, — пожал плечами Мейсон, — что мне пришлось много поработать, чтобы разыскать вас и получить возможность отработать аванс.

— Вы ничем не можете мне помочь. Ответьте мне на один вопрос, а потом оставьте меня в покое…

— Что именно вы хотите узнать?

— Можно ли считать человека умершим, если на протяжении семи лет он не давал о себе знать?

— Да, при определенных обстоятельствах. В одних случаях после семи, в других — после пяти лет.

— И тогда последний брак считается законным? — с большим облегчением спросила она.

— Мне очень жаль, миссис Монтейн, — с сочувствием ответил Мейсон, — но ведь это всего лишь предположение. Если Греггори Мокси в действительности является Греггори Лортоном, вашим первым мужем, а он в настоящий момент жив и здоров, то ваш брак с Карлом Монтейном не может считаться законным.

У нее на глазах появились слезы, губы задрожали и скривились в гримасе.

— Я его так люблю… — выдавила она.

— Расскажите мне о вашем новом муже, — попросил Мейсон, успокаивающе похлопав ее по плечу.

— Вам этого не понять, — сказала Рода Монтейн. — Ни один мужчина не в состоянии этого понять. Я и сама бы не поняла, если бы такое случилось с другой женщиной. Я ухаживала за Карлом во время болезни. Он пристрастился к наркотикам, а его родные умерли бы от стыда, если бы узнали об этом. Я работаю медицинской сестрой. Точнее, работала… Я не хочу вам рассказывать о своем браке с Греггори… Это был сплошной кошмар. Когда я выскочила за него замуж, я была глупой, наивной девчонкой, легко поддающейся чужому влиянию. Он был очень привлекательным, умел ухаживать, на девять лет меня старше. Меня предупреждали, уговаривали не делать глупостей, но я воображала, что все эти слова продиктованы завистью и ревностью. В нем были этакая самоуверенность и высокомерное пренебрежение к окружающим, которые так импонируют молодым дурочкам…

— Ясно, — сказал Мейсон и подбодрил: — Продолжайте.

— Все кончилось очень прозаически, — сказала она. — У меня были кое-какие сбережения, он исчез вместе с ними.

— Вы ему сами отдали деньги, — прищурившись, спросил Мейсон, — или он их у вас украл?

— Украл. Точнее, выманил. Я передала их ему для приобретения каких-то акций. Он мне наговорил с три короба о друге, попавшем в тяжелое финансовое положение и якобы желающем расстаться с какими-то необыкновенно выгодными ценными бумагами. Наобещал мне золотые горы… Я отдала все, что у меня было. Он отправился за акциями и больше не вернулся. Я никогда не забуду его прощальный поцелуй.

— В полицию сообщали? — поинтересовался Мейсон.

— О деньгах я ничего не говорила, — призналась она. — Я решила, что с ним что-то случилось, и обратилась в полицию с просьбой разузнать обо всех несчастных случаях, обзвонила все больницы и даже морги. Прошло много времени, прежде чем поняла, что он меня просто-напросто надул. Вполне возможно, что я была не первая, обманутая им.

— Что мешает вам сейчас заявить в полицию? — спросил адвокат.

— Я не смею.

— Почему нет?

— Я… я не могу вам сказать.

— Почему нет? — снова спросил Мейсон.

— Никогда и никому я об этом не расскажу, — всхлипнула Рода Монтейн. — Из-за этого я когда-то чуть не наложила на себя руки.

— Пистолет в вашей сумочке предназначался для этой цели?

— Нет.

— Вы хотели убить Греггори?

Она отвела глаза в сторону.

— Именно поэтому вас интересовал корпус деликти? — настаивал Мейсон.

Она всхлипнула.

— Послушайте, — сказал Мейсон, положив ей на плечо руку, — у вас неприятности, вы слишком расстроены. Вам необходимо иметь человека, которому вы могли бы во всем довериться. Я сумею вам помочь, уверяю вас. У меня были гораздо более сложные дела. Расскажите мне всю правду, и я сумею решить ваши проблемы.

— Я не могу… — снова сказала она. — Я не смею… Это слишком… Нет, не могу.

— Ваш новый муж об этом знает?

— Господи! Нет, конечно! Если бы вы разбирались в ситуации, то не спрашивали бы о таких вещах! У Карла своеобразная семья…

— В каком смысле?

— Вы никогда не слышали о мистере Филиппе Монтейне из Чикаго?

— Нет. И чем он знаменит?

— Это очень богатый и своенравный человек, из тех, что возводят свое происхождение до первых переселенцев и тому подобное… Карл — его сын. Я не нравлюсь Монтейну-старшему. Вообще-то, он меня даже не видел, но одна мысль о том, что его сын женился на какой-то медсестре, просто выводит его из себя.

— Муж не знакомил вас со своим отцом? — уточнил Мейсон.

— Нет, — ответила она.

— Тогда почему вы решили, что…

— Я читала его письма к Карлу.

— Знал ли Филипп Монтейн о намерении Карла жениться на вас?

— Мы обвенчались тайно.

— Карл во всем слушается отца?

— Да, — кивнула она. — Если бы вы были знакомы с Карлом, то сразу бы это поняли. Он все еще слаб. Слаб и физически, и душевно — из-за пристрастия к наркотикам. У него совершенно отсутствует сила воли. Со временем это, конечно, пройдет… Вы ведь знаете, что наркотики делают с людьми… Пока он все еще нервный, неуравновешенный, почти безвольный…

— Вы знаете все его недостатки и все же любите его? — удивился Мейсон.

— Я люблю его больше жизни! — воскликнула молодая женщина. — Я дала себе слово сделать из него человека. Для этого необходимо лишь время. И сильный человек рядом, чтобы поддержать его в нужный момент. Если бы вы знали, через что я прошла!.. Вы бы, возможно, поняли, как я его люблю и за что. После первого замужества я жила словно в аду. Часто мне хотелось покончить с собой, но в последний момент не хватало характера… Первый брак что-то убил во мне… Мне уже не полюбить так, как я любила Греггори. В моем нынешнем чувстве есть много от материнского. Первая моя любовь была попросту иллюзорной. Я мечтала о человеке, которого могла бы боготворить, на которого могла бы молиться… Вы понимаете, о чем я говорю, мистер Мейсон?

— А ваш новый муж ценит ваше чувство?

— Я надеюсь на это. Он привык во всем подчиняться отцу. Ему с самого детства внушили, что основное в жизни — фамилия и положение в обществе. Он стремится пройти жизнь, подпираемый плечами давно умерших предков. Он считает, что семья — это все. У него это стало своего рода манией.

— Наконец-то вы стали говорить серьезно, — усмехнулся Мейсон. — Расскажите обо всем, что у вас на душе, и вам станет значительно легче.

— Нет, — покачала она головой. — Я не могу рассказать всего, каким бы сочувствующим и понимающим человеком вы ни были. В конце концов, я хотела лишь выяснить законность моего замужества. Я в состоянии вынести все, что угодно, если только Карл останется моим мужем. Но если он может спокойно бросить меня по приказу отца, то мне незачем будет жить.

— А если он все-таки из тех людей, которые могут под чьим-то нажимом пойти на подлость и бросить любимую женщину? — спросил Мейсон. — Не расходуете ли вы напрасно на него свои чувства?

— Я это тоже хотела бы выяснить, — призналась Рода. — Видите ли, мистер Мейсон, я и люблю-то его главным образом потому, что он во мне нуждается. Он слабый человек, именно поэтому я его и полюбила. Я видела много мужчин — сильных, уверенных в себе, обладающих притягивающей энергией, которые просто восхищали меня до безумия, если можно так сказать. Но я этого больше не хочу. Возможно, у меня что-то вроде материнского комплекса… Похоже, что мне просто необходимо о ком-то заботиться… Я не знаю… Мне трудно объяснить это даже самой себе… Ведь чувства вообще необъяснимы, не правда ли?

— Что вы скрываете? — спросил Мейсон.

— Нечто такое… Не мучайте меня, мистер Мейсон.

— И вы по-прежнему не хотите мне рассказать?

— Нет.

— И не рассказали бы в первый визит, если бы я проявил к вам больше внимания и такта?

— Конечно нет! Я вообще никому не собираюсь рассказывать об этом. Я думала, что вы поверите моим объяснениям про подругу, которой нужны кое-какие юридические консультации. Когда же вы шутя разгадали мою ложь, мистер Мейсон, я попросту перепугалась. Да так, что, только пройдя несколько кварталов, вспомнила о своей сумочке. Удар был ужасный. Я побоялась к вам возвращаться… Не могла себе представить возможность снова встретиться с вами. Я решила — пусть все будет как будет. Я… я решила подождать.

— Чего?

— Момента, когда смогла бы найти возможность выйти из создавшегося положения.

— Мне бы хотелось, — проникновенно сказал Мейсон, — чтобы вы смотрели на меня иными глазами. Поверьте, в вашем положении нет ничего трагического. Ваш первый муж вас попросту бросил. Вы вышли за другого, будучи в полной уверенности, что прежний муж умер. Никто вас за это не будет преследовать. Вы можете смело подавать на развод. Ваше дело бесспорное.

Она смахнула слезы с ресниц и печально покачала головой:

— Вы просто не знаете Карла. Если наш брак незаконен, мне остается лишь поставить крест на возможности стать его женой.

— Даже если получить развод в Мексике?

— Да.

— Неужели вы так и не решитесь окончательно довериться мне? — после минутной паузы спросил Мейсон.

Она молча покачала головой.

— Тогда обещайте мне одну вещь, — попросил адвокат.

— Какую?

— Завтра утром вы придете в мой офис. Отдохнете за ночь и, возможно, перестанете смотреть на случившееся такими мрачными глазами.

— Вы ничего не понимаете, мистер Мейсон!.. Ничего… Впрочем, — сказала она, блеснув глазами, — это я могу вам обещать. Я буду у вас.

— В таком случае не могли бы вы подвезти меня сейчас до моего офиса? — попросил Мейсон.

— К сожалению, я должна возвращаться к мужу. Он уже, наверное, ждет меня.

— Что ж, прошу прощения… — кивнул Мейсон.

Такси все еще стояло у тротуара. По жизненному опыту таксист знал, что если мужчина разговаривает с женщиной в ее машине, то не следует делать поспешных выводов и уезжать. В таких случаях лучше не спешить и подождать, пока закончится свидание.

— Жду вас завтра в девять часов, — сказал Мейсон, вылезая из машины.

— В половине десятого, — уточнила Рода Монтейн.

Мейсон кивнул в знак согласия и улыбнулся:

— Надеюсь, завтра вы поймете, что все ваши страхи необоснованны, и будете до конца откровенны со мной. Не напрасно же утверждают, что утро вечера мудренее. Не правда ли, удивительно точная поговорка?

Рода Монтейн с надеждой посмотрела на адвоката, но почти сразу же отвела взгляд в сторону.

— Завтра в половине десятого, — повторила она, нервно рассмеявшись.

Мейсон захлопнул дверцу, и Рода тронула автомобиль с места, быстро набирая скорость.

Адвокат махнул рукой таксисту.

— Что ж, — усмехнулся Мейсон, — вам придется снова везти меня.

Шофер отвернулся, чтобы скрыть торжествующую улыбку.

— Как скажете, — ответил он, заводя мотор.