Ваше Сиятельство 6

Эрли Моури (2024)

О чем, вы уже знаете, да?) Из аннотации к первой книге: «Он рождался и умирал много раз, впрочем, как все мы. Но есть разница: он помнит все прошлые жизни, их бесценный опыт. С этим опытом и огромными возможностями он уже больше, чем человек....»Продолжение горячей истории графа Елецкого. Разборки с Герой перешли в решающую фазу: выживет только один. Опасные игры баронессы Евстафьевой.Тайная жизнь князя Мышкина. На каждого крутого мага найдется маг покруче.

Глава 2

Стучаться надо

Знаете, как приятно видеть их вместе, Ольгу и мою актрису! Такое ощущение, что эта сцена — вид ворвавшихся в палату девушек, взволнованных, обеспокоенных моим здоровьем — подействовали на меня сильнее магии Асклепия.

Ленская тут же присела на стул, с которого недавно встала Артемида, без слов покачала головой и расплакалась. Я чувствовал, как она хочет дотронуться до меня и боится. Ее пугали окровавленные бинты на моей ноге и животе, моя бледность и потускневшие глаза — уж я видел недавно себя в зеркало. Лишь когда Ольга сказала: «Ему намного лучше. Видела бы какой он был, когда сюда везли!» — тогда Ленская осмелела и взяла мою руку. Она прижала ее к своей щеке и сказала, что от меня сегодня не уйдет. Тоже интересный поворот, получается, ей придется провести ночь в этой палате вместе с Ольгой Борисовной.

— А как же дома? — спросил я. — Рискуешь. Тебя снова лишат «Электры».

— Я предупредила папу. Сказала, что друг попал в беду и буду дежурить в палате, — при этом глаза актрисы внимательно оглядывали ту часть палаты, что ближе к окну.

— Вот здесь она стояла, почти рядом со мной. А это след от копья, — Ольга указала на пятно почти черной крови и дырку в полу, оставшуюся после удара Афины.

Теперь я понял, что искала глазами Ленская и добавил:

— Именно там находилась Арахна. Представь себе, Ольга Борисовна не испугалась ее жутких когтей. И явление богов для нее становится вполне обыденным.

— Я не успела испугаться, — поправила меня Ковалевская. — Копье Воительницы пронзило это чудовище раньше, чем до меня добрался страх.

— Как же весело у вас, с ума сойти! — Светлана вздрогнула, представляя недавние события.

Дальше Ольга делилась событиями, которые она пережила в Шалашах. Рассказывала о своем беспокойном ожидании и ужасе, пережитом тогда, когда Торопов сообщил о произошедшем. Я почти молчал все это время, а потом, минут через двадцать меня начало клонить в сон. При этом я чувствовал, как начинают чесаться заживающие раны — явный признак быстрой регенерации мягких тканей. Это процесс запустил я сам, но Асклепий его намного ускорил, своей огромной целительной силой. И теперь моему телу требовался просто отдых для восстановления сил. Перед сном я просканировал тонкий план на возможные угрозы — было все тихо. Я вполне доверял обещанию Афины и Артемиды, что они будут оберегать мой покой, пока я в таком состоянии, и сканировал планы бытия скорее по привычке. В моем положении очень полезной привычке — мне нельзя от нее отказываться, хотя она создает много неудобство и забирает часть силы.

И уже перед самым сном я пошел на хитрость, сказал Ковалевской:

— Оль, приляг, пожалуйста со мной, что-то меня слегка морозит, — вот в последнем, извините, я соврал. Или лучше сказать, пошутил.

Княгиня устроилась на кровати слева от меня. Легла очень осторожно, опасаясь причинить мне боль. Я сам притянул Ольгу к себе, желая больше ее тепла и не слишком обращая внимание на резь в ранах. Затем я пожаловался Ленской, что у меня мерзнет правый бок, и актрисе ничего не оставалось, чтобы устроиться там.

— Елецкий, ты уже вообще обнаглел! — возмутилась княгиня, при этом мне показалось, что она не слишком сердится.

— Спокойно, девушки, это просто лечебный сон, — объяснил я.

Ленская просто хохотнула мне в плечо и поцеловала меня. Она была вовсе не против такого «лечебного сна». Да и Ольга Борисовна смирилась, что ей придется провести ночь на одной кровати не только со мной, но и моей любовницей. Кровать не была широкой, но если прижаться друг к другу, то места вполне хватало троим даже с небольшим запасом.

В эту ночь я не видел снов. Так редко бывает, когда после вечера, перегруженного происшествиями, запредельными эмоциями тебе ничего не снится, но мне не снилось ничего. Я лишь провалился в небытие и очнулся, когда на часах было далеко за полдень.

Ленской в палате не было, Ольга сидела напротив меня на диване, читая какой-то научный журнал с изображением на обложке мозга, подключенного к реутово-марсимовой схеме. Увидев, что я проснулся, она поспешила ко мне:

— Как ты? Лучше?

— В порядке. Почти в полном порядке. Наверное, врачи не поверят, что такое возможно и еще подержат здесь день-другой, — я приподнялся, отмечая, что кто-то мне успел сделать перевязку. Не знаю, как это возможно сотворить со спящим человеком, при этом его не разбудив.

— Был Асклепий, — сообщила княгиня. — Что-то такое делал с тобой. Трогал там, где раны, долго держал ладонь на твоей голове. Я даже поговорила с ним немного, но он такой неразговорчивый: все молчит, хмурится, не всегда отвечает. Сказал, что ты должен лежать еще хотя бы день, лучше два.

— То есть завтра можно убираться отсюда. Послушай, а ведь завтра суббота, и получается, наши планы вовсе не рухнули, — я сел на кровати, свесив ноги и, думая о забронированном номере в гостинице «На Облаках», сказал: — Послушай, дорогая моя, знаешь, что завтра произойдет? Завтра я тебя трахну там же, на нашем любимом месте, где и собирался. И даже цветы не забуду.

— Елецкий, у тебя вообще совести нет? — она замерла, пытаясь разыграть возмущение.

— Кажется, ты задавала этот вопрос ночью. Да? Спрашивала что-то насчет совести, когда мы дружно ложились спать? — сейчас я любовался ей. Как же она прекрасна: и когда возмущается, и когда радуется, и когда сердится! Я хочу ее видеть рядом всегда.

— Нет, перед сном я просто говорила, что ты обнаглел, — она положила журнал на столик. — Если интересно, твоя актриса ушла. У нее, видите ли, сегодня два спектакля. Передала тебе пожелание, поскорее выздороветь. Сказала, может прийти вечером.

— Помоги мне встать, — попросил я, протянув к ней руку, и когда Ольга подошла и подала свою ладонь, я схватил ее и повалил Ковалевскую на кровать. Ее возмущение пришлось прервать решительным поцелуем.

— Елецкий!.. Ну, Елецкий!.. — ей все-таки не удалось вывернуться.

А я одержал очередную победу: доказал, что тяжело раненый маг может быть сильнее самой прекрасной княгини. Тем более если этот маг — Астерий.

Ольга быстро сдалась: ответила на мой поцелуй и лишь прошептала с утихающим возмущением:

— Тебе нельзя так! У тебя там жуткие раны! Я видела…

— Поверь, именно так они лечатся. Можешь спросить у Асклепия, — я прижал ее к себе с вожделением ощущая, как вздымается ее грудь и чувствуя частый стук ее сердца.

— Я лучше спрошу об этом у Артемиды, — она рассмеялась, видя, округлились мои глаза. — Сюда может кто-нибудь войти. Слышишь! Елецкий! Мы пока не «На Облаках»!

Хотя Ольга совсем не ведьма, но так и случилось: через несколько минут в палату вошел ее отец.

Борис Егорович, наверное, не совсем понял происходящего на больничной кровати. Стал у распахнутой двери, слегка вытянув голову вперед и широко распахнув глаза.

— Папа! Стучаться надо! — Ольга тут же приподнялась, поправляя юбку.

— Да вот не догадался. Думал, что Александру Петровичу ввиду тяжести ран будет сложно ответить на мой стук, — князь закрыл дверь и вошел в палату. — Как самочувствие, ваше сиятельство? Как протекает процесс лечения? — с явной издевкой полюбопытствовал он.

–… — я открыл рот, чтобы что-то ответить.

— Вообще, его сам Асклепий лечил, — опередила меня Ольга.

— Ага. Боги стараются, еще и ты, вместе с ними. Очень хорошо! Наверное, настолько хорошо, что и выздоравливать не хочется, — хотя Ковалевский все это говорил с явным сарказмом, улыбка на его губах была доброй, и я совершенно расслабился. Все-таки Борис Егорович золотой человек, он всегда без лишней чопорности, но с пониманием наших юных порывов. Другой бы на его месте вспылил. Например, Елена Викторовна могла взорваться возмущениями, а князь все спокойно перевел в шутку. Возможно, позже он поговорит об этом с дочерью, но мне кажется вряд ли.

— Вообще, папа, сам Асклепий сказал, что Саше нужно полежать еще один день, — Ольга снова не дала мне ответить князю. — Потом, ему нужно будет пару дней отдохнуть. Поэтому, я заберу его отсюда, и мы вместе проведем выходные.

— Так распорядился сам бог? — уточнил Борис Егорович, улыбка на его лице стала светлее.

— Папа, это неуместная ирония — речь о здоровье человека, — ответила Ольга.

И здесь мы рассмеялись все втроем.

— Хорошо, Олечка, лечи его, а то сам царевич волнуется. Тоже справлялся о здоровье и возмущался, что Александр Петрович слишком рискует там, где этого делать не следовало. Еще есть новости с базы… — князь не стал говорить с какой, но мы и так догадались, о чем речь. — Версия, о том, что на когнитивные функции робота имелось какое-то внешнее влияние, похоже получает подтверждение.

— Это наша с Сашей версия, — не без удовольствия заметила Ольга. — У «Кребб-20-14» очень грамотно выстроена защита от ошибочных решений.

— Ну если тебе нужен лучик славы, то да — это ваша с Сашей версия, — признал князь, устроившись в кресле. — Об этом знает профессор Белкин, он уже похвалил тебя и очень рад, что ты будешь работать в его команде.

— Пап, ты знаешь, я не тщеславная, — Ольга слезла с кровати и перебралась на диван. — Но лучик славы мне будет полезен, чтобы сразу меня начали уважать как будущего специалиста умных систем. Согласись, это просто здоровый прагматизм.

— Да, ты очень дальновидная и хитрая, — усмехнулся князь и достал из внутреннего кармана сигару. — Насколько я знаю, здесь все курят, так что возражений, если я немного подымлю, не будет. Оль, открой шире окно.

— Вообще-то я не курю, — Ковалевская нехотя встала и подошла к окну, отдернула штору, впуская в комнату больше солнечного света. — Разве что в самых крайних случаях.

— Есть хорошие новости, — Борис Егорович откусил кончик карибской сигары и прикурил. С минуту сидел, прищурившись от табачного дыма и словно размышляя, стоит ли доверять нам эту «хорошую новость». — Хотят слухи… — наконец, решился он, — будто Филофей Алексеевич осознал, что далее тянуть с выбором приемника нельзя. И на днях он официально провозгласит Дениса цесаревичем.

— Ха-ха-ха! — Ольга захлопала в ладоши. — Как же хорошо, что я избежала это суетной участи стать императрицей! — она рассмеялась. — Папа, я в самом деле очень рада за Дениса. Я знаю, он смог бы править достойно и принести России много пользы. Передай ему это от меня при случае, — подойдя к моей кровати, княгиня наклонилась и демонстративно поцеловала меня, как бы еще раз подтверждая всю верность своего выбора.

На эту вольность дочери Борис Егорович будто не обратил внимания и сказал:

— Думаю, теперь, поскольку вопрос о будущем наследнике почти снят, можно приоткрыть кое-что… Из-за того, что Филофей Алексеевич тянет с назначением наследника, все считали его крайне безответственным в столь важном для государства вопросе. Сколько недобрых разговоров ходило на этот счет особенно вокруг Глории, которая давила на него. Однако со стороны императора имелась одна хитрость: он давно написал несколько указов, которые должны были вступить в силу в случае его смерти. Один из этих указов прямо передавал престол Денису Филофеевичу. Наш император вполне понимал, кто из его сыновей чего стоит. Вот только сильная любовь к Глории несколько ослепляла императора и не давала возможности принимать некоторые важные решения. Ну это так, вам по секрету. Не стоит об этом распространяться даже после того, как о наследнике объявят официально.

— Прекрасные новости! — меня сказанное князем весьма взбодрило. Взбодрило так, что захотелось вскочить с кровати и закурить возле распахнутого окна.

— Есть у этой новости негативная сторона, — Ковалевский выпустил длинную струйку дыма. — После того, как Денис Филофеевич вступит в права цесаревича, могут возникнуть серьезные волнения в самых верхах. При этом наверняка с британцами резко обострятся противоречия. Не значит, что будет именно так, но нужно иметь в виду: всех нас могут ждать беспокойные дни. Вчера я говорил с Чистяковым, — назвав фельдмаршала, главу Всеимперского Военного Ведомства князь с беспокойством затянулся табачным дымом, — он считает, будто со стороны императора преждевременно объявлять о наследнике — нужно сначала дать его ведомству время, чтобы привести некоторые армейские части в состояние повышенной готовности. Хорошо, это вас, молодые люди, мало касается, но вот что важно, — он поднес сигару ко рту, — убедительная просьба с понедельника столицу не покидать и отслеживать все сообщения на эйхосе. Особенно это касается тебя, Сань.

— Есть, Борис Егорович, — почти по-военному ответил я, хотя в моем положении, лежа в кровати, это казалось комичным.

— И последний вопрос, а то мне уже пора, — князь глянул на часы потом на меня. — Как там у нас с переводом Свидетельств? Нет, я понимаю, у тебя на это нет особо времени, а главное, возможностей из-за пропавших пластин, но все же… Есть хоть какие-то идеи как их вернуть? Вообще какая-то надежда решить этот вопрос?

— Кое-какие идеи есть. Я же говорил на этот счет Денису Филофеевичу. Во-первых, Ключ Кайрен Туам — это такая штуковина, которая связана с историей, рассказанной в Свидетельствах Бархума. Я надеюсь, сведения о Ключе мне хоть как-то помогут. Но вся полезная информация о нем, находится в Лондоне и других городах Британии. Этим занимается тот самый барон Милтон — о нем я просил прошлый раз. Помните? Что бы вы помогли с получением подданства, — напомнил я.

— Примерно к среде или четвергу этот вопрос будет решен положительно, — заверил Ковалевский.

— Есть большой прогресс в создании рабочей схемы для синхронизации эрминговых преобразователей. Я зазвал его устройство сквозного согласования «Одиссей». Уже кое-что проработали с инженерами в Директории Перспективных Исследований, — сообщил я, зная что это должно обрадовать и князя и царевича.

— Это я знаю — Голицын мне докладывал. И за такую расторопность огромная благодарность от меня. Пока об этом не стал сообщать Денису Филофеевичу. Пусть это станет для него приятным сюрпризом, когда схема будет полностью готова, — Ковалевский снова глянул на часы и встал. — Рад был бы еще с вами пообщаться, но мне пора.

Мы попрощались, и когда он еще шел к двери, я подумал: «Надо же, Голицын ему не сказал, а доложил! Какую же роль во всем этом: интригах вокруг престола, внутренней и внешней политике играет князь Ковалевский? Ведь никакой должности официально за ним как бы не числится или я ее просто не знаю. Он словно этакий серый кардинал. Только для нас он вовсе не серый, а очень светлый».

Когда отец вышел, Ольга бросилась ко мне, уткнулась в мою грудь и рассмеялась:

— Как же смешно вышло! — она подняла голову, на щеках ее был румянец: — Говорю же, кто-нибудь может зайти. И мне, между прочим, было стыдно!

— Тебя папа за это по попе не отшлепает? — мне тоже было смешно.

— Нет. В целом я хорошая девочка, — она тряхнула золотистыми волосами, и они укрыли меня.

Ближе к вечеру я вовсе встал на ноги и позволял себе прогуливаться по коридору, вызывая дикое недоумение целителей — тех, которые видели в каком печальном состоянии меня сюда доставили.

— Ваше сиятельство, позвольте заметить вы в очень печальном состоянии! — остановив меня, сказал заместитель главного целителя нашего корпуса. — В таком состоянии, что я очень настоятельно рекомендую вам не вставать с постели хотя бы до понедельника! А вы ходите! И где ходите? По коридору!

— Благодарю вас за заботу, — держа Ольгу под руку, я мягко улыбнулся ему. — Смею вас заверить, благодаря мастерству ваших опытных специалистов, я уже чувствую себя очень хорошо. Настолько хорошо, что уже завтра собираюсь покинуть это благословенное место.

— Не беспокойтесь, граф Елецкий очень хороший маг и благодаря его внутренней силе и помощи ваших коллег, он очень быстро идет на поправку, — поддержала меня Ковалевская. — С вашего позволения, мы выйдем в сад и прогуляемся по свежему воздуху.

— Но, ваше сиятельство!.. — седой врач с возмущением развел руками и больше сказать ничего не успел — мы направились к выходу.

Уже под портиком, когда я оглядывал сад, рассеченный множеством дорожек, запищал мой эйхос — пришло сообщение от Талии:

«Елецкий, блядь, мы вылетаем! Приготовься! Со мной сам князь Мышкин! Родерик, разумеется, прилагается! Подумай, может тебе надо чего привезти: сигареты, пиво, полугар? Может музыкальную группу, чтобы поднять настроение? В общем, говори. Для больного исполним любой каприз».

«Отлично!» — поднеся эйхос ко рту, ответил я. — «Коробочка «Никольских» не повредит, а так все есть. С нетерпением жду, дорогая!».

И вот теперь мне предстояло очень важное… Как следует прощупать возможности Родерика и если они будут достаточны, то согласовать весьма непростой план, в котором основным пунктом будет моя встреча с милейшей супругой Громовержца — Аид ее дери! Эта сука скоро получит свое, как бы не пытались отговорить меня богини!