И хватит про любовь

Эрве Ле Теллье (2009)

Французский прозаик, эссеист и драматург Эрве Ле Теллье, автор двух десятков книг, занял свое место среди писателей с мировым именем, выпустив в 2020 году сенсационный роман “Аномалия”, который принес ему Гонкуровскую премию и был переведен на 40 языков. “И хватит про любовь” — вопреки названию — роман о любви. Томá Ле Галь — психотерапевт. Его пациентка Анна влюбляется с первого взгляда в писателя Ива и уже собирается расстаться с мужем. Сам Тома влюбляется в Луизу, она тоже готова ради него бросить мужа, известного ученого. У обеих женщин брак скорее удачный и есть дети. Взаимная страсть, омраченная чувством вины, и поиски себя накануне сорокалетия вынуждают Анну и Луизу сделать выбор: сохранить семью или уйти к любимому. Эрве Ле Теллье выстраивает тончайшую игру эмоций, слов и поступков, похожую на выдуманное им загадочное “абхазское домино”.

Анна и Ив

И в. Ив. Сколько ни повторяет Анна Штейн это имя, оно не делается приятнее для слуха. Она предпочла бы другое, посовременнее, не столь старомодное. Например, Серж, или Люка, или Давид. И не чисто “французское”, а более интернациональное, космополитическое; имя, от которого не разило бы землей, деревней, черной костью. Она со вздохом качает головой: “Нет, не могу привыкнуть к мысли, что его зовут Ив, что я влюблена в человека по имени Ив”.

Что ж, значит, Ив. Она уже три раза звонила ему под разными, явно надуманными предлогами. Стоило произнести: “Алло, Ив?” — и у нее уже кружилась голова. Сам звонок — уже дерзкая выходка, имя срывается с губ вместе с выдохом. Ей нравится его голос по телефону, его манера говорить с растяжкой, замедляя ритм, ее волнует то, как он словно подыскивает слова, вдумчиво взвешивая каждое. Нравится тембр его голоса, интонация, почти литературно построенные фразы. Во всем этом она угадывает некую силу, которая покоряет ее, — жизненную силу, исконно присущую ему, а не родившуюся благодаря ей. Ей он ничем не обязан. Чтобы жить, Иву не пришлось дожидаться встречи с ней, и ее, как вихрем, затягивало это неведомое прошлое, где ее еще не было.

До сих пор Анна знала только одного Ива — Ива Бодуэна, своего заведующего отделением. Рассказывая о нем Стану после работы, она говорила просто “Ив”: “Ив сделал то‐то и то‐то”. Но вчера прибавила имя: “Ив Бодуэн”, как будто зачем‐то требовалось уточнение.

Стан это заметил, удивился и насмешливо спросил:

— А что, есть другой?

Анна непонимающе вздернула брови. Он пояснил:

— Другой Ив?

Она улыбнулась, скрывая смущение:

— Дурачок.

Такой ответ был равнозначен признанию. Она хотела бы, чтобы Стан, догадавшись, стал допытываться, однако он не откликнулся, опять отказался открыть глаза, и это снимало с нее часть вины, теперь он становился еще более виновным, чем она.