Комната из стекла

Энн Кливз, 2012

ОТ ЛАУРЕАТА САМОЙ ПРЕСТИЖНОЙ ПРЕМИИ В ДЕТЕКТИВНОМ ЖАНРЕ CWA DIAMOND DAGGER AWARDS. КНИГА ЛЕГЛА В ОСНОВУ СЕРИАЛА «ВЕРА». В уединенном Доме писателей на побережье Нортумберленда проводится курс для начинающих авторов «Литературное вскрытие: Как писать короткий детективный рассказ». Целую неделю участники оттачивали свое мастерство и продумывали безупречный сценарий убийства. Неудивительно, что однажды вечером на балконе находят тело одного из преподавателей с застывшей гримасой ужаса на лице. Практически у каждого в доме имелась причина желать смерти Тони Фердинанду, но только Джоанну Тобин видели с ножом в руке рядом с убитым. По счастливой случайности, она – близкая соседка и подруга инспектора Веры Стенхоуп, которой уже давненько не приходилось распутывать сложные дела. Вскоре становится ясно, что женщину подставил настоящий преступник. Только как вычислить убийцу среди тех, кто зарабатывает себе на жизнь, сочиняя идеальные преступления? «Энн Кливз – одна из моих любимых писательниц детективов». – Луиза Пенни, автор серии об инспекторе Гамаше «Одна из лучших британских авторов детективов». – Daily Express «Энн Кливз – искусный мастер, поддерживающий наш интерес и медленно продвигающий к развязке. Ее простой язык и продуманное построение сюжета делают Кливз одним из лучших писателей-реалистов в детективном жанре». – Sunday Express

Глава 4

Комната Джоанны оказалась маленькой. У одной стены стояла односпальная кровать, у другой — письменный стол с лампой, стул и узкий платяной шкаф. На полу лежал красный ковер, а пододеяльник и шторы были более насыщенного красного цвета. За дверью скрывалась крошечная душевая. Немногим комфортнее, чем камера в тюрьме «Лоу Ньютон», где Джоанна, скорее всего, окажется, а по размерам — почти то же самое. Конечно, подумала Вера, суд может решить, что женщина сошла с ума, и тогда ее отправят в охраняемую психиатрическую больницу. Вера даже не знала, что хуже. Будь у нее выбор в подобном положении, она бы выбрала тюрьму. Там тоже полно психов, но зато ты точно знаешь, сколько придется сидеть. В Бродмуре^[3] срок всегда зависит от прихоти кучки психиатров и политиков.

Перед дверью в комнату Джоанны стоял мужчина. Высокий, крепко сложенный. Вера отметила, что когда-то он был в хорошей форме, но сейчас слегка обрюзг. Одет был в дешевые джинсы и толстовку. Он стоял, широко расставив ноги, а руки держал на бедрах. Классическая поза вышибалы. По его лицу ничего не определить, но Вере показалось, что ему все это очень нравится. В глубине души убийства увлекают всех почти так же, как и ее саму. Люди любят трагедии, страх холодит кровь, и они радуются, что сами еще живы. Мы придумываем истории, как кто-то кого-то убил, и пытаемся разгадать мотив. Развлекаемся. Понятно, мало кому будет весело, если жертва — близкий человек. Или если дружишь с убийцей. Вера пока даже думать не хотела, как же она расскажет Джеку о произошедшем.

— А ты кто? — спросила Вера у охранника, прежде чем тот открыл дверь.

— Ленни Томас.

По этому короткому имени и акценту она сразу поняла, что он из Ашингтона или какого-то другого бывшего шахтерского городка на юго-востоке графства. Явно не из сельской местности Нортумберленда.

— Работаешь здесь? Или тоже писатель?

Ей он показался разнорабочим или садовником, но кто знает, она и не таких научных сотрудников встречала.

— Писатель.

Он будто сам удивился тому, как себя представил.

— Слушатель или преподаватель?

— Слушатель, но профессор Фердинанд сказал, у меня большой потенциал, меня могут напечатать и он возьмет меня в аспиранты. Нет, только представьте! Получил бы магистра по литературе, хотя выпускные в школе еле-еле сдал. Но профессор сказал, это неважно, собирался замолвить за меня словечко. А такое словечко дорогого стоит. Это все знают…

Ленни мягко рассмеялся и без всякой горечи продолжил:

— Теперь не выйдет, похоже. Да я как чувствовал, что слишком уж хорошо все складывается. Таким, как я, никогда не везет. Но было здорово хоть ненадолго поверить, что все возможно.

— Раз он считал тебя хорошим писателем, то и другие так решат, — подбодрила Вера.

— Возможно.

Вера поняла: Ленни не сильно жаждал успеха и был не слишком уверен в себе, чтобы попробовать пробиться. Она кивнула на дверь:

— Как она?

— Не беспокоит, — ответил Ленни. — Тихая совсем.

И он отошел в сторону, пропуская Веру.

— Хотите, зайду с вами?

— Нет, и так нормально. Лучше налей себе чая.

Она заметила, как Ленни немного расстроился, но он ушел, ничего не сказав.

Джоанна сидела у окна и смотрела в сад. Уже совсем стемнело — вряд ли она что-то могла разглядеть. Она наверняка слышала, как открылась дверь, но поворачиваться не стала. Так и сидела, словно потерявшись в своем собственном мире.

— Ну, подруга, ты и попала.

Вера присела на край кровати. Она могла бы сесть на стул, стоявший возле письменного стола, но так удобнее и ближе к Джоанне. И если б Джоанна немного повернула голову, то Вера оказалась бы в пределах ее видимости.

— Один вопрос, — продолжила Вера. — Ты заставила его выйти на балкон, а потом зарезала или сначала зарезала в комнате, а потом вытащила на улицу? Что-то не могу понять. Мы узнаем, конечно, когда приедет патологоанатом, но так ты сэкономишь нам немного времени. В зимнем саду крови я не заметила, значит, все произошло на балконе?

Джоанна обернулась и будто только сейчас заметила Веру. Ее поза была почти царственной.

— Я не убивала его.

Джоанна, как и сказал Ленни, вела себя совершенно спокойно.

— Будет тебе. Тебя видели в комнате из стекла с ножом в руке!

— Все верно, — согласилась Джоанна. Говорила она, как и всегда, с сильным южным акцентом, отчего в голове тут же возникал образ этакой хозяйки поместья, открывающей деревенский праздник, или жены колониального губернатора. Прямо-таки леди Макбет.

— Мне нужна твоя одежда, для экспертизы.

Вера решила, что Джоанна совсем выжила из ума и одежду у нее надо забрать по-хорошему, пока она сговорчивая.

— Я была в той комнате, — согласилась Джоанна. — Но никого не убивала. Я его даже не видела. Наверное, он уже был мертв.

И хотя в убийстве женщина не сознавалась, она встала и начала раздеваться. Наготы она никогда не стеснялась. Однажды в очень жаркий июльский день Вера застала ее голой в пруду недалеко от фермы. Та громко рассмеялась, глядя на удивленную Веру: давай сюда, вода отличная!

Она все лето проработала в поле, и кожа ее до сих пор была загорелой, а тело — мягким и податливым. Вера увидела на крючке халат и бросила ей. Решив начать сначала, она спросила:

— Как ты вообще здесь оказалась?

Джоанна накинула халат и завязала пояс. Халат был шелковый и напоминал кимоно. Куплен он был всего за несколько пенсов в комиссионке, и Джоанна гордо принесла его домой, чтобы похвастаться перед Джеком.

— Разве для подобных бесед мне не положен адвокат?

Джоанна произнесла эту фразу так неожиданно властно и повелительно, что Вера удивилась.

— Думаю, нет. Но, если хочешь, давай все отложим до полицейского участка. Будут адвокаты, все под запись и по правилам. Так даже лучше. Я же еще не арестовала тебя и не огласила твои права.

По лицу Джоанны как будто пробежала тень.

— Извини, я всегда становлюсь такой, когда мне страшно.

— Джек сказал, ты перестала пить таблетки.

Упоминание Джека застало ее врасплох, и на мгновение Вере показалось, что она сейчас расплачется.

— На пару недель перестала, но снова начала. Я поняла, сейчас не время завязывать. И кто знает, настанет ли это время когда-нибудь.

Она посмотрела на Веру и широко улыбнулась:

— Не переживай. Я не сержусь.

Вере показалось, что она говорит правду. Вот Джоанна, которую она хорошо знает: шумная и причудливая, но рассуждает здраво. Но почему она зарезала этого эксперта по английской литературе?

— Давай еще раз, — повторила Вера. — Как ты здесь оказалась?

— Мне казалось, я неплохо пишу, — начала Джоанна, будто с трудом подбирая нужные слова. — По крайней мере, я думала, мне есть что сказать. Увидела статью о Доме писателей в «Ньюкасл джорнал». Они проводили что-то вроде конкурса. Я им кое-что отправила. Написала о Франции, о моей жизни там. Подробности, которые засели у меня в голове. В общем, я выиграла, и они выделили мне стипендию. Недельное обучение. Все бесплатно.

— Почему ты ни о чем не рассказала Джеку? Разве он был бы против? Он бы порадовался за тебя.

— Он думает, лучше не ворошить прошлое.

Джоанна отвернулась и посмотрела в темноту за окном. Она могла увидеть только собственное отражение в стекле.

— Он все принимает на свой счет. Думает, его одного мне должно быть достаточно.

— Потому что одной тебя достаточно для него? — спросила Вера.

— Он меня обожает, и я должна быть благодарна. Я очень благодарна.

Вере показалось странным вести подобный разговор с человеком, которого обвиняют в том, что он воткнул нож в сердце другому человеку. Но зато Джоанна расслабилась и говорила более открыто.

— Благодарность — сложное чувство, — сказала Вера. — Мне оно тоже дается непросто. Предпочитаю, чтобы люди были благодарны мне, а не наоборот.

— Да, — Джоанна улыбнулась. — У меня так же.

— Значит, ты выиграла в конкурсе и хотела отвлечься на несколько дней? Пожить для себя? Отдохнуть от фермы и Джека?

Джоанна подалась вперед, и ее длинная коса упала ей на плечо.

— Не совсем. Мне хотелось разобраться в своем прошлом, все осмыслить. Оглянуться и свежим взглядом оценить мой первый брак.

— Эх, подруга, ты как будто к психотерапевту приехала, а не рассказики писать.

Джоанна запрокинула голову и залилась щедрым, глубоким смехом. Этот смех Вера помнила по вечеринкам и ужинам на их ферме. Этот смех унес ее из этого странного дома с полками книг и рукописями обратно в реальный мир, где на лугах пасутся ягнята, пахнет свежей землей и дождем.

— Ты бы видела эти занятия, — сказала Джоанна. — Им надо тебя нанять: сидела бы на семинарах и следила, чтобы никто не писал пошлую чушь.

— Но сейчас я здесь, потому что убили человека, — еще раз напомнила Вера.

Какое-то время они сидели молча, глядя друг на друга.

— Я не убивала, — повторила Джоанна. — Он мне не нравился, но я его не убивала.

Вера больше не могла расспрашивать Джоанну, иначе это выйдет за рамки регламента. Главный подозреваемый — соседка, даже, можно сказать, подруга, так что налицо конфликт интересов. И сидят они наедине. Ни свидетелей, ни диктофона. Надо немедленно позвать одного из местных констеблей. Он посадит Джоанну в полицейскую машину и отвезет в участок. Там ей найдут дежурного адвоката, а кто-то из сотрудников ее допросит. Но Вера так и осталась сидеть на месте и ничего не сказала. Она детектив — и слушать других умела лучше всего.

— Тони хотел со мной переспать, — продолжила Джоанна. — В каком-то смысле — очень лестно, и на мгновение я поддалась искушению. Он симпатичный, но уж больно прилизанный. Скучно. Я давно не получала таких предложений, но, естественно, отказала ему.

— Почему естественно?

Вера думала, хиппи относятся к сексу очень легко. Так же легко, как к голому телу. Да и вообще, разве свободные нравы — не то, чем они славятся?

Джоанна резко подняла глаза.

— Он мне не нравился, — сказала она так, будто ответ очевиден. — Не в моем вкусе. И как человек — мерзкий.

— В каком смысле мерзкий?

Вера не хотела задавать лишних вопросов, тем более вот-вот должен приехать Джо Эшворт. Она успела позвонить ему до разговора с Джоанной. С Джо можно продолжить беседу, не нарушая правила. Он бы взял все в свои руки. Но Вере хотелось знать, что спровоцировало столь абсурдное преступление. И лучшего источника информации, чем Джоанна, не найти. Неважно — подозреваемая она или свидетель.

— Он был жадным, — сказала Джоанна после минутного раздумья. — Ненавижу жадных. Такой отвратительный мелкий порок. Как будто деньги важны!

— Для многих людей — очень даже.

— Только для тех, у кого в жизни нет ничего по-настоящему ценного!

Снова этот властный тон.

— Но я не хочу говорить о нем плохо. Смерти он не заслуживал. Никто не заслуживает умирать раньше положенного.

— Зачем ты пошла в комнату из стекла? — уточнила Вера. — Все знали, что это его любимое место. И если он так тебе не нравился, что ты там забыла?

— Я пошла, потому что он попросил прийти. Глупо, конечно. Но, честно говоря, я никогда особой мудростью не отличалась.

— Отсюда поподробнее.

Вере снова показалось, будто она теряет нить разговора. Нужны факты. Время смерти. Причина смерти. Список людей в доме. Все, имеющее отношение к реальности. Она посмотрела на часы. Джо порой вел машину так осторожно, будто ему лет шестьдесят. Вере вечно приходилось его подгонять. Да и с него станется — мог заехать к жене и детям по дороге из Киммерстона. Но даже если так, он все равно должен был скоро появиться.

Воображение у него как у насекомого, так что Вера поручит ему присмотреть за Джоанной. С ним женщина будет в безопасности, неважно — в себе она или нет, да и он на ее болтовню отвлекаться не будет.

— Я знала, он хочет залезть мне под юбку, — сказала Джоанна. — Лучше было держаться от него подальше, конечно. Но мне стало так любопытно. Не надо было ходить, да? Я получила записку и поняла, что не пойти точно не смогу.

— Какую еще записку?

Вера подалась вперед. Сидеть на кровати было неудобно, хорошо бы на что-нибудь опереться, да и шея затекла. Хотелось потянуться, но Джоанна могла решить, будто ей скучно.

— У каждого из нас есть свой почтовый ящик. Если тебе звонят или у кураторов к тебе какое-то дело, то записку кидают туда. Я получила записку от Тони: «Приходи в комнату из стекла после обеда. Крупный издатель заинтересовался твой работой».

— А с чего ты взяла, что записка от Тони? Отправить ее мог кто угодно. Да и сам Тони — просто университетский преподаватель, а никакой не издатель.

— В записке стояла подпись, — объяснила Джоанна, и Вера с уверенностью могла сказать, что та прилагает значительные усилия, чтобы сохранить спокойствие. — Не настоящая подпись, просто инициалы. Тони любил бывать в комнате из стекла. Чаще всего он приходил туда после обеда, брал с собой кофе и бренди. Думаю, ему нравилось смотреть на нас сверху вниз. В буквальном смысле. С балкона видна терраса. Там собираются курильщики и болтают. Однажды он их подслушивал, а я его поймала.

Джоанна выдержала паузу, затем продолжила:

— И он был не просто преподавателем. У него были связи и влияние.

— А что бы он получил взамен? В смысле — если б помог тебе найти издателя? У него была бы доля с твоих гонораров?

— Нет! — Джоанна начинала окончательно терять терпение, силясь объяснить Вере свои отношения с Фердинандом. — Дело не в деньгах, а во власти и влиянии. Если бы благодаря ему я вдруг стала автором бестселлеров, то всю жизнь была бы ему обязана. Как будто это он меня нашел, сделал из меня писателя. Вот что его заводило. — Джоанна вспомнила, что до этого говорила о Тони, и добавила: — Он был жаден не до денег, а до власти.

Вера все еще сомневалась, правильно ли она понимает Джоанну, поэтому решила пройтись по фактам:

— Что произошло дальше?

— Я пришла к комнате из стекла, постучала. Зимний сад — для всех, но Тони часто вел себя так, будто это помещение — его собственное. Мне никто не ответил, и я вошла. Внутри — никого. Я подумала, Тони уже ушел; на столе стояли две чашки из-под кофе и стакан. Стулья были не на своих местах, и я подумала, не болтал ли он с кем-то из других студентов, не получил ли кто-то еще подобного предложения. Тогда я и увидела нож.

— Где?

— На полу. Рядом с большим цветочным горшком. Я его подняла, хотела отнести на кухню. По моему опыту именно там ножам и место. Чтобы мясо резать или овощи чистить, а не людей убивать.

— На балкон ты не выходила?

— Нет, конечно.

Похоже на правду, подумала Вера. Тело можно было и не увидеть, особенно если не заходить дальше стола.

— А крик ты не слышала?

Ей бы очень хотелось поверить Джоанне, но выходила какая-то нелепица.

— Какой еще крик?

— Миранда Бартон кричала так, что можно было оглохнуть! Я слышала ее снаружи. Ты наверняка прошла мимо нее в коридоре.

— Я никого не видела. Только потом встретила Алекса в коридоре. И никаких криков не слышала. Стены здесь очень толстые. Крик я могла бы услышать только в гостиной или с улицы.

Джоанна, такая высокая и сильная, встала и внезапно нависла над Верой. Неужели она вот так же стояла над трупом Тони? С ножом в руке.

— Я слышала только музыку. Наверное, у кого-то с собой проигрыватель, и звучали «Битлз». — Джоанна сверху вниз посмотрела на Веру. —  Вот так все и случилось. Хочешь верь, хочешь нет.

Примечания

3

Бродмур — старейшая психиатрическая больница строгого режима в Англии. В ней содержатся самые страшные серийные убийцы, насильники и другие преступники Британии.