Ты, которому можно все

Энканта (2021)

Михаил развелся с женой, и с тех пор не может построить отношений ни с одной женщиной. Он заинтригован прямолинейностью и раскованностью Тани, хотя и догадывается, что у нее полно своих страхов и разочарований. Они оба уверены, что это — максимум на месяц. И решают, что за этот месяц должны успеть воплотить все свои фантазии. Четвертый роман серии «БДСМ-клуб «Сабспейс», жанры: романтика, БДСМ-эротика. ВНИМАНИЕ: строго 18+, роман содержит подробное описание БДСМ-практик.

Глава 6

Вечер предвкушения

Ник.

Проводив взглядом Михаила, удалившегося наверх с новой нижней, дерзко полуголой, Ник улыбнулся:

— Кажется, у кого-то сегодня намечается горячая ночка.

— Завидуешь? — поддела Тома, ловя губами трубочку.

Ник молча повернул голову и молча смотрел, как она пьет, пережидая вспышку гнева. Иногда он думал, что близкие отношения созданы только для того, чтобы мучить людей. Эта женщина, с которой они строили отношения чуть больше года, постоянно чего-то требовала от него. Когда они начинали встречаться, он этого не замечал, поскольку ему льстило ее внимание и то, насколько она была увлечена игрой.

Но позже, мало помалу, он заметил, как Тома постоянно пытается навязывать свои правила. И еще она требовала больше внимания, чем он был готов давать. Ник, конечно, и не думал соглашаться с тем, что не устраивало категорически, но все же это напрягало. Временами всерьез.

Он знал, что и сам — не подарок, но иногда Тома просто выводила его из себя так, что он всерьез задумывался о перерыве. А больше всего — даже не потому, что она бесила его, а потому, что он чувствовал ее усталость. Нижняя была недовольна им. И у нее были на то причины. Он сам был собой недоволен.

Скользя по своей девушке взглядом снова и снова, Ник вдруг заинтересовался деталями: как давно она затонировала волосы? Они выглядели заметно темнее, чем обычно — и это придавало ей депрессивный вид, хотя в целом нельзя было сказать, что этот оттенок ее портил. Пряди отросли, и Тома больше не заплетала их в косы, словно бунтовала против привычного образа послушной девочки. А ее грудь дерзко выглядывала из низкого декольте, только подчеркивая этот вызывающий образ.

Но еще она, кажется, похудела, и это сделало ее хрупкой. Тонкость щиколоток, запястий, осиная талия выдавали ее — она много грустила в последнее время, сидела на диете, испытывала неуверенность в себе и нуждалась в том, чтобы кто-то обнял, успокоил… защитил.

— Я планировал сегодня поиграть, — медленно сказал Ник, с трудом оторвав взгляд от прядки, которая падала прямо на мягкую оголенную округлость груди — если платье спустится на пару миллиметров ниже, то выглянет сосок.

— Правда? И ты не сорвешься и никуда не убежишь с Максом? — ровным голосом спросила она, чуть поменяв положение. Ее темные глаза все еще сердились на него, волосы разметались по плечам, скулки напряглись. Не его сладкая девочка. Мегера. Ник где-то прочитал, что мегерой называли древнегреческую злую богиню с волосами-змеями, мстившую за убийства и насилие. Интересно, она и вправду чувствовала, что он убил в ней что-то своей холодностью и трудоголизмом?

— Тома, ради бога. Ты же видела, что вчера случилось в клубе. Это была не просто моя прихоть, — попытался осадить Ник.

— Просто технический сбой. А ты пришел под утро!

Он глубоко вздохнул, глядя в сторону — возразить нечего. Он сам виноват. Он не сказал ей о настоящих проблемах, потому что знал, что она переполошится. Макс тоже не рассказывал Лизе об угрозах и полувменяемом сыне депутата, который хотел отжать их помещение. Он появился всего месяц назад, а нервов высосал уже прилично.

Но Тома ничего не знала и, конечно, имела право возмущаться. И все равно у него руки чесались поставить ей кляп и устроить публичную сцену с образцово-показательной поркой.

Видимо, Тома это поняла, потому что после длинной паузы сама вдруг пошла на мировую:

— Ладно. Давай играть. Я хочу забыть обо всем, хотя бы на этот вечер…

Прочитав немалую степень тоски в ее глазах, Ник вдруг устыдился. Она красивая, умная, сексуальная женщина, которая заслуживает внимания. И которая очень мало получала его от своего партнера в последние три-четыре месяца. У него было слишком много работы, и он не справился с планированием. В результате — секс в лучшем случае раз в неделю, полноценные и игры — того реже, и разговоры урывками.

Вдобавок ко всему, позавчера, она узнала о том, что он собирается переспать с Лизой и отдает ее Максу. Это был очень жесткий разговор. Ник высказал все, что думал, о переборе с требовательным тоном, истериками и контролирующими звонками, когда они с Максом засиживались за полночь со звонками, расчетами и далеко идущими планами по развитию клуба.

У них была куча арендаторов и куча геморроя. Пока «Сабспейс» не приносил достаточно прибыли, приходилось ограничивать БДСМ-вечеринки двумя днями в неделю и сдавать помещение под вечеринки, тренинги и бог знает что еще, от художественных выставок до дней рождения. Но теперь, благодаря их усилиям, клуб вырос достаточно, чтобы открыть пространство снова по три дня — а там, глядишь, и в четверг тоже.

Меньше суеты, меньше перестановок мебели, меньше арендаторов и больше денег — Ник чувствовал, что скоро сможет немного вздохнуть. Но он понимал, что как только эти проблемы рассосутся, они с Максом обязательно придумают себе новые. Им просто все время нужно было куда-то стремиться, доказывать себе, что они крутые, покорять новые вершины, зарабатывать больше.

Ник никогда не хотел работать по найму с девяти до шести. Он сознательно выбрал бизнес, который требовал все его время, включая время отдыха и иногда даже сна. И, когда выпадал редкий шанс отдохнуть, он хотел прийти домой и расслабиться, а не оправдываться и все время чувствовать себя виноватым. В том числе за то, что он раз в год захотел трахнуть кого-то еще.

Примерно так он и высказался в четверг перед своей нижней. Может, чуть грубовато — из-за накопленного негатива. Но неожиданно для него, Тома не стала бить посуду, собирать вещи и даже обижаться на его резкий тон и жесткие обвинения. Она даже растерялась, потом долго молчала, наконец, пожала плечами и сказала: «Хорошо. Одна ночь — так одна ночь. Спи с кем хочешь».

Ник сузил глаза, сразу уловив подтекст. Тома, возможно, вознамерилась саботировать обмен партнерами по-другому: просто отказаться играть с Максом. Но спрашивать про это Ник пока не стал — у нее неделя, пусть думает. Если понадобится, через неделю он просто поговорит с ней еще жестче.

— Знаешь, что сегодня за день? — мягко спросил Ник, указывая глазами на барную стойку, украшенную миниатюрными подставками с эротическими открытками. Они с Максом часто использовали такие, чтобы намекнуть публике о тематических вечеринках-сюрпризах.

— Мммм… нет.

Тома с любопытством взяла в руку одну из карточек, с изображением мужской руки, поглаживающей голую киску.

Краем глаза Ник заметил, как Макс ведет Лизу на сцену, обнял Тому за плечи и развернул лицом к ним.

— Сегодня день предварительных ласк, малыш, — прошептал он ей на ухо, даря ей невесомые поглаживания по плечам, чувствуя, как от кончиков пальцев по телу Томы разбегаются мурашки.

— Ого… такого еще не было, — выдохнула она, ревниво наблюдая за тем, как Макс молча начинает ласкать свою сабу на сцене. Эту ревность Ник видел в ее глазах уже несколько недель — каждый раз, когда она смотрела на Макса и Лизу. Он только не знал, ревнует ли она Макса к Лизе, или его — но знал, что это скоро станет ясно.

Макс на сцене тем временем завязал Лизе глаза, обнажил ее до пояса и вооружился баллончиком со взбитыми сливками. Нижняя вздрогнула всем телом, когда он распылил первое холодное белое облако ей на грудь, с резким звуком. В клубе становилось все тише — Ник почти физически ощущал, как все нижние затаили дыхание, наблюдая за опытными чуткими пальцами Макса, которые уже описывали круги по облакам сливок, покрывающим грудь его нижней.

Ник делал примерно то же самое с Томой, тихо постанывающей в его руках — он обнимал ее сзади, не мешая наслаждаться зрелищем, но потихоньку отвлекая ласками. Ее соски быстро стали каменными — Ник не сомневался, что Лиза на сцене возбуждена не меньше, но он не смотрел туда.

Он немножко фантазировал о нижней Макса, но лишь когда Томы не было рядом. Это был для него даже не вопрос уважения к своей девушке, а принцип, на котором строилось самоуважение. Если мужчина не в состоянии контролировать свои мысли, то что он вообще может контролировать?

Смысл предстоящего обмена партнерами, который он задумал, лишь в том, чтобы выпустить пар. Ник был уверен, что это сработает, и очень четко донес мысль до Макса: только одна ночь. Они смогут вернуться к нормальному режиму отношений, когда успокоятся, все четверо. И начнут больше доверять друг другу. Если это не сработает — им, конечно, конец. Но если они не сделают этого — то им точно конец. Они потеряют совместный бизнес и все радужные планы.

Тихо ахнув, когда его пальцы достигли низа живота и принялись ласкать там, Тома слегка пошатнулась, и Ник хмыкнул ей на ухо:

— Так хорошо, солнышко?

— Да-а-а…

— О чем ты думаешь, малыш?

— Мммм… о розгах.

— Хорошее начало, — одобрил он, лаская левой рукой ее сосок — нежно-нежно, едва касаясь.

— О порке… до криков…

— Мммм… а эта фантазия включает большую анальную пробку и зажимы на соски?

— Даааа, — тихо выдохнула Тома. — Ник?

— Что, малыш?

— Почему чем нежнее ты меня ласкаешь, тем…

Она запнулась, и он, хмыкнув, продолжил:

— Тем жестче ебутся черти в голове?

Тома хихикнула и медленно повернулась к нему.

— Да.

Никого из них уже не интересовало происходящее на сцене.

— Подними платье, — мягко приказал Ник, глядя ей в глаза, и Тома, не отрывая взгляда, собрала в руках длинную кружевную ткань, поднимая ее над бедрами. Он вдруг понял, что очень, очень давно не ласкал ее. И ему этого очень хочется — дразнить ее, доводить до безумия легчайшими прикосновениями, заставлять умирать от желания.

Мучительно медленно просунув пальцы под ее трусики, Ник одним пальцем коснулся клитора и провел вперед, до влагалища, а затем назад. Она была мокрой, ее взгляд через пару секунд поплыл. Он наклонился чуть вперед, почти касаясь губами уха, не спеша разомкнул губы и медленно, словно лаская ее словами, проговорил:

— Сейчас Макс закончит сцену, и начнем мы. Я посажу тебя на барную стойку и буду ласкать у всех на виду. Ты получишь получасовую сцену с долбаными взбитыми сливками, ласки пальцами, языком и в финале куни. Но у меня есть один приказ для тебя, нижняя.

— Да, мастер? — спросила Тома. Ее колени подогнулись, она с трудом держалась на ногах. Ник продолжал обводить ее клитор кончиком пальца и слегка массировать его.

— Ты каждую секунду этих ласк будешь думать о том, что будет после этой сцены. О том, как я заберу тебя наверх, вставлю анальную пробку, повешу зажимы на соски и буду пороть пятихвосткой по всему телу, пока ты не начнешь орать и просить пощады. А потом я буду тебя драть во все щели, со слюнями, криками, слезами и соплями, ясно, мое нежное солнышко? И если ты попробуешь сопротивляться, то получишь за это отдельно.

Ее бедра дернулись. Это был почти оргазм — но Ник вовремя убрал руку.

— Ты поняла приказ? — спросил он бесстрастным тоном, которым очень гордился — в то время, как его член испытывал на прочность ткань брюк.

— Да, мастер.

Ее взгляд стал таким послушным и растерянным, что его сердце на секунду сжалось. Ее киска, без сомнения, болела от желания получить член. Он бы пожалел ее… если бы не огромное желание поступить с ней еще хуже, чем он обещал. Такое нестерпимое вожделение к своей нижней Ник не испытывал уже много недель.