Накажи себя мной

Энканта, 2021

Тома не считала себя извращенкой, пока все не перевернул разговор с девушкой, практикующей БДСМ. Внезапно она поняла, что тоже хочет погрузиться в этот мир и реализовать давнюю сексуальную фантазию, в которой фигурирует принуждение, наручники и сексуальный парень в форме. В БДСМ-клубе ей предстоит встреча с настоящим полицейским и тем, кто лишь притворился им, настоящими доминантами и теми, кто лишь хочет ими быть. Каждый из мужчин окажется не тем, кем хочет казаться. Второй роман серии «БДСМ-клуб „Сабспейс“» ВНИМАНИЕ: строго 18+, роман содержит подробное описание БДСМ-практик и свинг

Глава 3

Лишь только они шагнули внутрь, как Томе стало жарко. Внутри безраздельно властвовали две бессменные царицы подземных обителей разврата: темнота и духота. Впрочем, сверху сияли разноцветные лампы, сверкающие вразнобой как на дискотеке, и иногда даже слепили глаза. В уши ударила довольно громкая специфическая музыка — словно плеск в ушах. В сочетании с этим светом она вызвала состояние легкой дезориентации — и поданная рука Ника пришлась тут очень кстати, как и то, что он решил проводить ее до барной стойки.

Когда глаза привыкли, и она, наконец, смогла хорошенько осмотреться по сторонам, то брови полезли на лоб: полуголые люди играли здесь где ни попадя, на каждом шагу. Прямо у бара какой-то дом ласкал свою девушку — совсем рядом с тем высоким красным стулом, на который Ник предложил ей сесть. Чуть поодаль две домины пороли ремнями одну несчастную, растянутую на кресте. Туда Тома не решалась бросить больше ни единого взгляда.

— Не бойся. Твой дом подойдет через минуту, я пока посижу с тобой, — негромко сказал Ник, наклонившись к уху.

Он непринужденно разместился на соседнем барном стуле и прижался одним коленом к ее, но словно случайно, явно не пытаясь флиртовать.

Поймав взгляд бармена, Ник тем временем что-то заказал для них обоих, и почти сразу перед Томой материализовался объемистый бокал.

— Пей, — приказал зеленоглазый мастер, уставившись прямо на нее, и Тома, сама не понимая почему, послушно поднесла бокал к губам. Виски… что-то крепкое. От первого же глотка у нее глаза на лоб полезли, и она закашлялась.

— Пей еще. Тебе надо, — безжалостно повторил Ник, стоило ей поставить бокал на стойку.

— Это слишком крепко.

— Саба. Учись слушаться, — безапелляционно скомандовал он, отпивая из своего бокала. А другой рукой подвинул ее напиток к ней.

— Я не ваша нижняя, — опрометчиво выпалила Тома.

От его единственного взгляда мельком она поняла, что ошиблась, не подумав хорошенько перед тем, как ответить. Мгновенно испугавшись, она отвела глаза и в отчаянии схватилась за бокал. Трудно было описать этот взгляд, на который она напоролась. Недоумение в зеленых глазах дома сочеталось с каким-то космическим холодом и затаенной угрозой. В этом взгляде таилась не абстрактная злость, а вполне конкретные наказания, которые он уже, казалось, перебирал мысленно, решая, какого из них она заслуживает.

— На первый раз прощена, — медленно проговорил он, не спуская с нее глаз, когда Тома снова поставила бокал, теперь уже наполовину допитый, на полированную поверхность стойки. — И то лишь потому, что выпила.

Тома сглотнула и хотела извиниться за нарушение правил, но была слишком смущена и промедлила, а Ник тем временем уже поднял взгляд, улыбнулся кому-то и встал:

— А вот и Миша. Приятной игры, нижняя.

Он исчез почти мгновенно, а на его месте появился такой мужчина, что Тому, едва успевшую остыть и привыкнуть к температуре воздуха внутри клуба, снова бросило в пот. Вот это был тип, который ей нравился: крупный, яркий внешне, с выразительными чертами лица и умными серыми глазами. Также одет в темные брюки и светлую рубашку, расстегнутую на две пуговицы, но совершенно другого вида: эти вещи выглядели просто качественными и удобными, не кричащими о баснословной стоимости в глаза каждому случайному встречному. Не модник — просто уверенный в себе ухоженный взрослый мужчина, которому незачем пускать окружающим пыль в глаза.

Рукава закатаны — она обратила внимание на красивые руки с длинными крупными пальцами, когда он молча взял ее бокал и понюхал без всякого выражения, а затем уверенно отодвинул подальше, безапелляционно объявляя:

— Тебе достаточно. Хочешь воды?

— Нет… эээм… Михаил?

— Мастер.

Он сел, прижал колено к внутренней стороне ее бедра:

— Как тебя называть? Тома подойдет?

— Да, — она просияла, помимо воли. Этому мужчине улыбаться было легко. Он тоже улыбался — совсем немного, только краешками глаз, но даже это очень успокаивало после бесстрастного выражения лица Ника. И горячее колено этого мужчины тоже ей почему-то нравилось больше. И запах… черт… она покраснела, когда их глаза снова встретились — и смущенно отвела взгляд.

Он поймал пальцами ее подбородок, без малейшего нажима приподнял:

— Посмотри на меня. Спокойно. Вот так.

— Я нервничаю.

— Я вижу.

Тома неожиданно засмеялась, глядя в улыбающиеся — теперь еще более явно — глаза. Он был такой спокойный и такой немногословный, словно представлял собой полную и совершенную противоположность нервному, дерганому Роме, который напугал ее до чертиков. И от этого умиротворения Тома успокоилась сама — после взрыва смеха ее словно отпустило.

— Хорошо. Ты красивая. Я тебе нравлюсь внешне?

— Да.

— Да, мастер.

— Да, мастер, — послушно повторила Тома и задержала вдох.

Михаил наклонился, и она инстинктивно отодвинулась, но его загорелые пальцы лишь подняли выпавший из кармана блестящий квадратик. Презерватив. Она прикрыла глаза и снова смутилась, словно подросток.

— Поговори со мной. Расскажи, что чувствуешь здесь, — потребовал он, на секунду задержав взгляд в глаза.

— Эмм.

— Ты впервые в клубе? — негромко уточнил дом после долгой паузы, настойчиво, но мягко принуждая ее разговаривать.

— В рабочие часы — да, — кивнула она, снова отводя взгляд, останавливая его на крепком мускулистом бедре, затянутом в черную ткань брюк.

— Посмотри по сторонам.

— Я не могу. Там ужасно.

Тома покраснела и закрыла лицо руками, снова засмеявшись. В какую сторону бы она ни посмотрела — везде были полуголые тела в непристойных позах. И даже полностью голые. Ей хотелось найти выключатель, чтобы убрать свет во всем зале разом или зажмуриться и выбираться по стеночке.

— Настолько смущает публичность? Даже когда просто смотришь? — удивленно спросил Михаил и слегка отстранился — но лишь для того, чтобы разглядеть ее еще внимательнее.

— Да. Меня это шокирует. Я не…

Тома открыла лицо, и ей на секунду показалось, что он протянул руку к ее груди. Тогда она заметно вздрогнула, и по его губам скользнула ироничная улыбка:

— Давай переместимся в другую часть зала. Пойдем, малыш.

Он положил тяжелую огромную руку на ее голое плечо, и когда они встали, Тома ощутила себя малышом в полном смысле слова — дом возвышался над ней на две головы и был едва ли не втрое шире.

Тем не менее, его ладонь не давила, а пальцы нежно погладили по плечу и шее, пока они шли — успокаивающе. По телу разлилось тепло, и что-то отозвалось в животе, когда он подцепил тоненькую лямочку платья и хулиганским образом стянул ее на плечо.

— Иди сюда, — сказал он и усадил ее на глубокий мягкий белый диван рядом с собой… очень близко, даже слишком.

Теперь они находились в почти уединенном месте — в зоне, отгороженной диванами почти в самом углу. Напротив лишь еще один незанятый диван, а они сидят спиной к залу, вне поля зрения большинства посетителей клуба.

— Так легче?

— Да, намного, — выдохнула Тома и покраснела, когда он провел пальцем по ее груди и остановил подушечку прямо на соске:

— Нравится легкая боль? — еле слышно спросил мастер.

— Да, — прошептала она одними губами, и прикосновение мгновенно превратилось в сжатие. Он перекатил ее сосок между большим и указательным пальцем, слегка потянул и покосился на ее дернувшуюся руку:

— Держи ладони на коленях. Смотри на меня или перед собой. Не смотри на свое тело и не следи за тем, что я делаю, ясно?

Это была самая длинная фраза из тех, что он произнес за вечер, и тон неуловимо изменился — сейчас он перестал улыбаться ей и стал немного жестче. Приказывал. Пушистая бровь на суровом мужском лице слегка поехала вверх, обозначая нетерпение. Но серые глаза отражали океан терпения — словно он всего лишь испытывал ее. Вот только на что? На способность подчиняться? Или, наоборот, противостоять ему?

— Да, — сказала Тома. Она снова посмотрела на свою грудь, когда он сжал второй сосок, и схлопотала легкий удар по колену:

— Взгляд на меня. Вот так. Нравятся шлепки?

— Да.

— Порка?

— Возможно… смотря какая.

— Насилие?

— Я фантазировала, но…

— Знаю, тебе не повезло с первым партнером. Расслабься. Закрой глаза.

Тома сглотнула и смежила веки, повинуясь снова замедляющемуся, стихающему голосу. Такому умиротворяющему…

— Удерживание?

Михаил провел кончиком пальца по ее запястью.

— Да.

— Связывание?

Палец гладит по колену… только один палец, и это уже начинает здорово возбуждать.

— Да.

— Тебе нравится немного бояться?

— Да.

— Раздвинь ноги.

Он легонько коснулся ее стопы, побуждая отодвинуть ногу, и Тома слегка развела колени. Платье задралось и поползло вверх по бедрам. Ее ресницы затрепетали, и вскоре она не справилась с соблазном посмотреть на него.

— Плохая саба. Велел же держать глаза закрытыми.

Его глаза снова смеялись, голос стал чуть громче, возвращая в реальность, и она немного осмелела, улыбнувшись в ответ:

— Ты велел только закрыть их.

— Еще и споришь со мной?

Он быстрым, очень гибким для такого огромного мужчины движением встал, дважды согнул ладонь, чтобы побудить ее подняться и кивнул в сторону дивана:

— Коленями на сидение, грудью ложись на спинку.

— Ты же не собираешься?…

Ее лицо вытянулось, глаза мгновенно превратились в два испуганных блюдца.

— Еще как собираюсь. Несколько шлепков тебя дисциплинируют. Быстро, саба. Я считаю до трех и беру стек. Им будет больнее, чем ладонью.

На секунду пол уехал из-под ног, и Тома почувствовала слабость в коленях.

— Один.

Его лицо мгновенно закаменело, и тут стало ясно, что дом не шутит.

— Два.

Ровный безжалостный отсчет глубоким грудным голосом внезапно принес с собой такой острый всплеск возбуждения, что ей на мгновение стало любопытно — что будет после слова «три»? Но в животе острым жалом кольнул инстинктивный страх.

— Хорошо, хорошо!

Тома бросила на него умоляющий взгляд и с горящими щеками встала в ту позу, которой он потребовал. Мягкий диван слегка прогнулся под ее коленями, холодная кожа слегка остудила грудь. Но у нее теперь уже горело все лицо, а также уши и шея.

— Умница. Видишь, все не так уж и трудно, — бесстрастно произнес он позади нее и задрал ей подол платья, полностью обнажив ягодицы. О боже. Ее голый зад теперь может увидеть любой, кто пройдет мимо.

Вздрогнув, Тома сжалась и попыталась выпрямиться, но тут тяжелая ладонь легла между лопаток, полностью блокируя такую возможность. Вот теперь он давил — и держал ее. Обжигающий шлепок не заставил себя ждать — огромная ладонь, впечатавшаяся в обе ягодицы, сообщила всем телу такой толчок, что даже диван под ней слегка скрипнул.

— А-а-а!

От шока она вскрикнула. Это было гораздо больнее, чем ожидалось — ничего себе игра. И тут же второй.

— А! А! А!

Всего пять — и он опустил ее прежде, чем она успела сообразить, что произошло: ее отшлепали. Быстро и больно — до горящей, как факел, попки, за считанные секунды.

Тяжело дыша, Тома поджала под себя ноги и забралась в угол дивана, не в силах поднять глаз. Сжалась в комок, обхватила себя руками.

— Нет, малыш, не так, — он мгновенно оказался рядом, сгреб ее в охапку и усадил на колени, — после наказания нижнюю всегда утешают. Тихо, тихо, не дергайся.

Он тихо рассмеялся, когда Тома начала яростно сопротивляться от инстинктивного возмущения, и очень скоро мягкие утешающие объятия превратились в железную хватку.

— Тома. Прекрати, — резко потребовал он, хоть и не повысил голоса. Но его повелительный тон затронул внутри какую-то струну, и она замерла, тяжело дыша. Теплый, даже слегка разгоряченный, вкусно пахнущий — он был совсем рядом. И слишком довольный собой — больше, чем она могла вынести.

— Это унизительно, — сорвалось с ее губ.

— Конечно, унизительно. Ради этого все и делается, — снова хмыкнул он и снова с легкостью предотвратил ее попытку вырваться:

— Стоп-слова помнишь?

— Н… да. Желтый и красный.

— Хорошо.

Одним движением он поменял позу, опрокинув ее на диван.