Упрямица

Эмми фон Роден, 1885

В пансионе для девочек, которым руководит фрейлейн Раймар, появляется новая ученица. Избалованная своим слишком любящим отцом Ильза Маккет оказывается в совершенно непривычной для нее обстановке: ей приходится не только подчиняться правилам заведения, учиться хорошим манерам, но и впервые в жизни считаться с мнением окружающих… Для детей среднего школьного возраста.

Глава II. Отъезд

Июнь близился к концу, назначенный срок быстро приближался. Фрау Анна занималась гардеробом падчерицы, выписанная из города швея помогала ей шить для Ильзы белье.

Герр Маккет навел справки, есть ли в пансионе свободные места. Вскоре начальница, фрейлейн Раймар, ответила, что вакансия есть, и прислала список вещей, необходимых каждой воспитаннице при поступлении в ее школу.

Ильзу этот список очень рассмешил: по ее мнению, там было множество самых бесполезных вещей. Особенной глупостью ей показались передники, которых она никогда в жизни не носила.

— На что мне передник? Да и кому они вообще нужны? — сказала она фрау Анне, которая укладывала ее вещи в корзину. — Я, во всяком случае, и не подумаю их носить! Ты мне их, мама, с собой не давай.

— Придется подчиниться воле начальницы, раз уж у нее принято, чтобы девочки ходили в передниках, — улыбнулась фрау Анна. — А впрочем, почему бы их и не носить? Посмотри, как изящно сшит черный, как красиво расшиты гладью на нем фестоны^[3]. А этот белый передничек с вышитым нагрудником и кармашком! Разве это не настоящее украшение для молодой хозяйки?

— Вот новость! Этого еще не хватало! — воскликнула обиженно Ильза. — Я и не думаю помогать по хозяйству. Ты полагаешь, что я там буду пачкаться на кухне или убирать комнаты? Нет, не стану я носить передники! Ни за что! Так и знай!

— Не преувеличивай, Ильза! — возразила фрау Анна, начиная сердиться. — Ты прекрасно знаешь, что никто не будет требовать от тебя ничего подобного. Если же ты ни под каким видом не хочешь носить передники, то попроси об этом лично начальницу. Посмотрим, может быть, она и исполнит твою просьбу!

— Буду я еще спрашивать, это не ее дело! — фыркнула Ильза.

Она повернулась спиной к фрау Анне и вышла из комнаты. В этот момент девочка просто ненавидела мачеху и не хотела обращать никакого внимания на изящные вещицы, которые создавали ловкие пальцы фрау Маккет.

Отцу Ильза объявила, что сама, без посторонней помощи, уложит свои любимые вещи, и изъявила желание, чтобы никто не знал, какие именно.

— Великолепная идея, Ильза! — обрадовался герр Маккет. — Конечно, возьми с собой все, что может порадовать тебя в пансионе.

И он тотчас же послал в город за изящным чемоданчиком. Ильза обрадовалась и впервые за долгое время бросилась отцу на шею:

— Папочка, мой добрый, миленький папуля, как я тебе благодарна! — повторяла она, целуя и обнимая его, а герру Маккету сделалось вдруг так нестерпимо грустно, что он вынужден был отвернуться, чтобы скрыть слезы.

Накануне отъезда девочка заперлась в своей комнате и начала укладываться. Но как! Все, что она считала необходимым взять с собой, Ильза швыряла в чемодан как попало: сначала туда отправилось ее безобразное хлопковое платье с рыжим поясом, потом высокие сапоги (как были, нечищеные, в пыли и грязи от последней прогулки), затем старая пискливая гармоника, новый ошейник с длинным шнурком и чучело канарейки. Придавив все хорошенько руками, девочка схватила склянку, в которой сидела древесная лягушка, вытащила из комода батистовый носовой платок, накрыла им банку и завязала веревочкой. Затем наделала в платке ножницами маленьких дырочек и натолкала в баночку мух.

— Ну вот, прекрасно! — сказала она, весьма довольная своей упаковкой. — Теперь тебе будет хорошо, моя лягушечка, есть чем перекусить в до роге.

Непостижимо, как только банка уместилась в переполненный чемодан! Закрывая его, Ильза прищемила платье, но расправила его немного, уперлась в крышку коленками и наконец защелкнула замок. Ключ от него она надела на веревочку и повесила себе на шею.

Когда все отужинали и родители еще сидели за столом, Ильза вышла на птичий двор проститься со своими пернатыми друзьями, а оттуда отправилась к лошадям и собакам. Щенки Дианы уже выросли и сильно привязались к Ильзе. Они и теперь не давали ей проходу, цеплялись за ноги, просились на руки и визжали от нетерпения и радости. Прощаясь с ними, Ильза залилась горючими слезами.

Рядом с ней стоял кучер Йохан. Он знал Ильзу с первого дня ее жизни и прямо-таки обожал маленькую хозяйку. Увидев слезы девочки, он тоже расчувствовался, и две крупные слезы покатились по его темным морщинистым щекам.

— Когда вы вернетесь, фрейлейн, — всхлипывая, начал он, отирая лицо рукавом, — вы уже будете взрослой девушкой. Все уже будет не то. Да что уж говорить, прошлого не воротишь! А псы-то как выть будут! Они тоже вон как умны! Тварь бездушная, а ведь все понимает. Смотрите, вон, как ластятся! Будто знают, что завтра хозяйки нашей уж не бу-у…

Тут голос его оборвался, кучер всхлипнул, не договорив.

— Йохан, — попросила Ильза, рыдая, — позаботься о собаках, корми их как следует. А если хочешь сделать мне большое одолжение, исполнить мое последнее желание, то… — тут она осторожно оглянулась, не слышит ли их кто-нибудь. — Возьми Боба, того смешного щенка Дианы, с собой на козлы, когда мы поедем на станцию. Только так, чтобы никто не видел: я хочу взять его с собой. У меня уже припасены ошейник и поводок. Но только тайком, Йохан!

Йохан от всего сердца обрадовался поручению, ему доставила огромное удовольствие возможность доказать Ильзе свою привязанность. Он улыбнулся сквозь слезы своей широкой добродушной улыбкой и пообещал аккуратно все уладить, чтобы никто ни о чем не догадался.

На следующий день, рано утром, Йохан заложил экипаж, чтобы отвезти герра Маккета с Ильзой на станцию.

Фрау Анна в последний момент подошла к Ильзе, чтобы благословить и поцеловать ее, но Ильза состроила презрительную гримасу, высвободилась из ее объятий и резко отвернулась.

— Прощай, — процедила она сквозь зубы и прыгнула в экипаж.

Меньше всего девочке хотелось показать мачехе, как нестерпимо тяжело ей расставаться с родным домом.

Когда экипаж выехал из ворот на дорогу, Диана выскочила из-за угла и с громким лаем бросилась за ними. Ильза, подавляя рыдания, низко наклонилась, чтобы напоследок взглянуть на свою любимицу. Если бы герр Маккет увидел сейчас ее бледное печальное личико, он непременно велел бы Йохану повернуть назад!..

На станции, когда все было улажено и Ильза с отцом сидели в купе, появился Йохан, широко улыбаясь, с Бобом на руках.

— Ну, прощайте, фрейлейн Ильза, храни вас Господь! А вот Боб! Диана его посылает, чтобы вам не было так грустно в пансионе. Возьмите его!

Ильза вскрикнула от радости. Она взяла Боба на руки, прижала к груди и стала ласкать и целовать. Потом она подала руку Йохану:

— Прощай, Йохан, спасибо тебе за Боба, ты меня так обрадовал!

— Но, Ильза, это невозможно, — вмешался озадаченный герр Маккет. — Да разве это мыслимо, дочка! Не можешь же ты взять с собой собаку в пансион?! Будь благоразумна, отдай Боба Йохану!

Но не тут-то было. Ильза и слышать об этом не хотела.

— Папочка, милый, оставь мне Боба, он будет моим единственным счастьем, моим другом! Правда, Боб? — обратилась она к щенку, который уже уютно устроился у нее на коленях. — Ты же останешься со мной?

У герра Маккета не хватило духу отказать дочери. В глубине души он надеялся, что начальница, может быть, как-нибудь уладит это дело, и Боб на самом деле останется при Ильзе.

Примечания

3

Фесто́н — зубчатая кайма на женской одежде, служащая украшением.