Море спокойствия

Эмили Сент-Джон Мандел, 2022

Меланхоличная сказка о разрушении привычного мира, путешествиях во времени и одиночестве. Многогранный роман от Эмили Сент-Джон Мандел в духе "Облачного Атласа" Дэвида Митчелла. 1912 год. Восемнадцатилетний Эдвин Сент-Эндрю за ужином ссорится с отцом, после чего сбегает в Канаду. 1994 год. Двенадцатилетняя Винсент снимает загадочное видео в лесу недалеко от своего дома. 2020 год. После смерти Винсент, ее брат, ставший композитором, показывает это видео на своем концерте. 2203 год. Писательница Оливия Ллевеллин оставляет мужа и дочь дома, во второй лунной колонии, чтобы отправиться на Землю для книжного тура – она написала роман о пандемии. Чтобы выяснить, как связаны эти люди и почему они слышат одни и те же звуки скрипки, детектив Гаспери-Жак Робертс должен отправиться в путешествие во времени. Но что если их реальность – это симуляция?

II. Мирэлла и Винсент / 2020 год

1

— Я хочу показать вам нечто странное. — Композитор, известный в очень узком сегменте рынка, которому не грозило быть узнанным на улице, знакомый ограниченному творческому кругу, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке и взмок, склоняясь к микрофону.

— Моя сестра увлекалась видеосъемкой. Следующий фрагмент снят ею, я нашел его в архиве после ее кончины. На нем есть некий необъяснимый сбой. — Он умолк на мгновение, налаживая пульт управления. — Я написал к нему музыку, но перед сбоем мелодия смолкнет, чтобы вы оценили красоту технического дефекта.

Сначала звучит музыка мечтательными всплесками струнных инструментов, слегка напоминающих помехи, затем начинается фильм: его сестра прогуливается с камерой по еле заметной лесной тропинке к старому клену. Она встает под сень ветвей и направляет камеру вверх: зеленая листва отсвечивает под солнцем на ветру, музыка обрывается так внезапно, что тишина кажется очередным тактом. Следующим тактом оказывается чернота: всего лишь секундное затемнение на экране, и молниеносное наложение звуков — несколько нот скрипки, приглушенная какофония, как на пригородном вокзале, странный свистящий звук, напоминающий работу гидравлики, — и в одно биение сердца фрагмент прекратился. Дерево возникло снова, камера лихорадочно запрыгала, видимо, сестра композитора ошалело озиралась по сторонам, позабыв, наверное, что держит камеру.

Музыка композитора продолжается, видеоклип плавно переходит в его новые произведения. Клип на пять-шесть минут, отснятый им самим, показывает какой-то вызывающе уродливый перекресток в Торонто, но струнный оркестр пытается создать впечатление скрытой красоты. Композитор работал быстро, исполняя музыкальные фразы на клавишных инструментах, которые возникали спустя такт в виде скрипичной музыки, выстраивая мелодию слоями на фоне улицы в Торонто, мерцающей на экране над головой.

Сидевшая в первом ряду Мирэлла Кесслер прослезилась. Она дружила с сестрой композитора Винсент и не знала о ее смерти. Вскоре она покинула театр и посидела в дамском салоне, чтобы собраться с духом. Глубокие вдохи, укрепляющий слой косметики.

— Держись! — велела она вслух своему отражению в зеркале. — Держись!

Она пришла на концерт в надежде поговорить с композитором, чтобы разыскать Винсент. У нее накопились кое-какие вопросы. В некий период своей жизни, столь отдаленный, что он казался сказочным преданием, у Мирэллы был муж — Фейсал, и они с Фейсалом дружили с Винсент и ее мужем Джонатаном. Это были восхитительные годы путешествий и богатства, затем все рухнуло. Инвестиционный фонд Джонатана на поверку оказался финансовой пирамидой. Фейсал, не справившись с финансовым крахом, покончил с собой.

После этого Мирэлла больше никогда не разговаривала с Винсент — разве возможно, чтобы Винсент ничего не знала? Но спустя десять лет после смерти Фейсала она оказалась в ресторане с Луизой, с которой встречалась в тот год, и к ней впервые стали закрадываться сомнения.

Они ужинали в ресторанчике, который специализируется на лапше, в Челси, и Луиза рассказывала о нежданной-негаданной открытке на день рождения от тетушки Джеки, с которой Мирэлла никогда не встречалась по причине постоянных склок в семье Луизы.

— Джеки, как правило, ведет себя невыносимо, — сказала Луиза, — но, по-моему, у нее есть на это все основания.

— А что с ней приключилось?

— Я тебе не рассказывала? Это грандиозно! Ее муженек втайне завел себе вторую семью.

— Серьезно? Прямо мыльная опера.

— Дальше — лучше. — Луиза подалась вперед, чтобы донести кульминационный момент. — Свою левую семейку он пристроил по ту сторону улицы.

— Что?

— Да, это было потрясающе. Ладно, — сказала Луиза, — представь себе эту картину. Управляющий инвестиционным фондом, квартира на Парк-авеню, неработающая жена, двое детей в частной школе. Верхний Ист-Сайд. В один прекрасный день тетушка Джеки изучает выписку по счету кредитной карты «Америкен экспресс», а там платеж за обучение в частной школе, в которую ни один ее ребенок не ходит. Она показывает выписку дядюшке Майку, приговаривая: «Что это за безумные счета», — и его чуть кондрашка не хватила на месте.

— Продолжай.

— Мои кузены тогда учились в восьмом и девятом классах, но, оказывается, дядюшка Майк приходился отцом еще и пятилетнему ребенку по ту сторону улицы. Он по ошибке заплатил за детский сад не той картой.

— Постой, буквально по ту сторону улицы?

— Ну да. Здания стоят прямо напротив друг друга. Швейцары наверняка все знали много лет.

— А как же она не догадывалась? — спросила Мирэлла, и прошлое захлестнуло ее, она вспомнила о Винсент.

— Тот, у кого бесконечный рабочий день, может скрыть что угодно, — сказала Луиза. Она еще рассказывала про свою тетушку, не замечая, что мысли Мирэллы где-то в другом месте. — Тебе повезло, что я не работаю.

— Повезло, — повторила Мирэлла и поцеловала руку Луизе. — Вот ведь безумная история.

— Просто умора! Это ж надо догадаться — так устроиться в доме напротив, — сказала Луиза. — Какой дерзновенный выбор места!

— Даже не знаю, что это — лень или трезвый расчет. — Мирэлла делала вид, будто мыслями все еще находится здесь, в ресторане с Луизой, лакомится лапшой, но она унеслась далеко. В стертых голосовых сообщениях и в свидетельских показаниях Винсент клялась, что ничего не знала о преступлениях мужа.

— Мирэлла. — Рука Луизы ласково легла на запястье Мирэллы. — Вернись.

Мирэлла вздохнула и отложила палочки для еды.

— Я тебе рассказывала про свою подругу Винсент?

— Жену строителя финансовой пирамиды?

— Да. История про твою тетушку напомнила мне о ней. Я тебе говорила, что встретила ее однажды после смерти Фейсала?

Луиза вытаращила глаза.

— Нет.

— Прошло чуть больше года после его смерти, то есть в марте-апреле 2010 года. Я зашла в бар с друзьями, а там барменша — Винсент.

— Надо же! Что ты ей сказала?

— Ничего, — ответила Мирэлла.

Поначалу она Винсент не узнала. В денежные времена у Винсент были длинные волнистые волосы, как у всех статусных жен, но в баре — очень коротко остриженные волосы, очки, никакого макияжа. В тот момент такая маскировка показалась Мирэлле подтверждением вины — конечно, ты пытаешься спрятаться, чудовище — но теперь возникла некая двусмысленность: разумным объяснением короткой стрижки/очков/отсутствия макияжа было то, что в любой момент в бар мог нагрянуть какой-нибудь инвестор, обманутый ее мужем. В те дни Манхэттен кишмя кишел обманутыми инвесторами.

— Я сделала вид, что не знаю ее, — сказала она Луизе. — В отместку, наверное. Это были не лучшие мои минуты. Она уверяла меня, что не знала, чем занимается Джонатан, а я думала: «Конечно, ты знала. Как ты могла не знать. Ты знала и дала Фейсалу разориться, а теперь его не стало». Ни о чем другом я в те дни не думала.

Луиза кивнула.

— Разумеется, она знала, — сказала она.

— А вдруг не знала?

— Вероятно ли, что она не знала? — спросила Луиза.

— Тогда я так не думала. Но вот ты мне рассказала про бедняжку тетю Джеки, и, ну, если можно спрятать пятилетнего ребенка, то почему бы не спрятать пирамиду?

Луиза держала Мирэллу за руки через стол.

— Тебе нужно с ней поговорить.

— Понятия не имею, как ее найти.

— На дворе 2019 год, — сказала Луиза. — Все на виду.

Но только не Винсент. В те дни Мирэлла работала секретарем в приемной одного роскошного магазина-салона близ Юнион-сквер. Это заведение не нуждалось в большом количестве покупателей, потому что если сюда приходили за покупками, то тратили десятки тысяч долларов. Наутро после ужина с Луизой, коротая время в час затишья за столом регистрации величиной с автомобиль, Мирэлла занялась поисками Винсент. Сначала она попробовала отыскать Винсент по фамилии мужа. Поиск «Винсент Алькайтис» выдал старые фотографии светской хроники, некоторые вместе с Мирэллой — вечеринки, гала-ужины и т. п. — а также множество веб-страниц с Винсент на судебных слушаниях ее мужа, в сером костюме с почерневшим лицом, и ничего больше, ничегошеньки. Самые свежие снимки датировались 2011 годом. Результаты запроса с фамилией Смит — множество различных людей, в большинстве своем мужчин, среди которых не было той, кого она искала. Винсент не было ни в соцсетях, ни где бы то ни было еще.

Раздосадованная, она откинулась на спинку кресла. Высоко над ее столом мигала лампочка. На работу Мирэлла ходила под солидным слоем макияжа, и, когда она уставала после полудня, ее лицо ощущало тяжесть. По выложенным белой плиткой прериям торгового зала одинокий менеджер по продажам прогуливал посетителя мимо фирменных композитных материалов всевозможных расцветок, которые казались каменными, однако таковыми не являлись.

Родители Винсент давно умерли, но у нее был брат. Чтобы вспомнить его имя, требовалось основательно покопаться в памяти, куда Мирэлла предпочитала не заглядывать. Она посмотрела на дверь, дабы убедиться, что посетителей не ожидается. Затем, закрыв глаза, сделала два глубоких вздоха и набрала в «Гугле» «Пол Смит + композитор».

Вот таким образом спустя четыре месяца она оказалась в Бруклинской академии музыки, дожидаясь у служебного входа Пола Джеймса Смита. Она надеялась, что он подскажет ей, как найти Винсент. Но оказалось, она умерла, значит, разговор пойдет совсем в другом ключе. Служебный вход находился на тихой улице в жилой застройке. В ожидании Мирэлла расхаживала, не отдаляясь, делая по нескольку шагов взад-вперед. В конце января стояла не по сезону теплая погода, намного выше нуля. С ней за компанию ждал только один человек: мужчина ее возраста, за тридцать, в джинсах и невзрачном пиджаке. Одежда сидела на нем мешковато. Он кивнул Мирэлле, она кивнула в ответ, и началось неловкое ожидание. Прошло некоторое время. Мимо, не глядя на них, прошли двое сотрудников.

Наконец появился брат Винсент. Вид у него был изнуренный; правда, в оранжевом свечении уличных фонарей никто не выглядел особенно цветущим.

— Пол… — заговорила Мирэлла в тот самый момент, когда мужчина сказал: — Прошу прощения… — Последовал обмен виноватыми взглядами, и они замолчали. Пол смотрел то на нее, то на него. К ним быстро приближался еще один человек, бледный субъект в шляпе-федоре и плаще-шинели.

— Приветствую! — сказал Пол, обращаясь ко всем сразу.

— Приветствую! — сказал новоприбывший и приподнял шляпу, обнажив почти лысую голову. — Даниел Макконахи. Ваш большой поклонник. Замечательный концерт.

Пол вытянулся на целый дюйм и засиял на несколько ватт ярче, шагнув, чтобы пожать ему руку.

— Благодарю, — сказал он, — всегда приятно встретить поклонника. — Он выжидательно посмотрел на Мирэллу и мешковато одетого мужчину.

— Гаспери Робертс, — представился мешковатый. — Восхитительный концерт.

— Надеюсь, вы не обидитесь, — сказал человек в федоре, — я вовсе не хочу сказать, что у вас грязные руки, просто я помешался на антисептиках с тех пор, как город Ухань попал в новости. — Он потирал руки с извиняющейся улыбкой.

— Фомиты — не главный способ распространения Ковида‑19, — сказал Гаспери.

Фомиты? Ковид‑19? Мирэлла никогда не слышала ни о том, ни о другом, двое остальных тоже нахмурились.

— Ах да, — сказал Гаспери, кажется, самому себе, — сейчас только январь. — Он снова собрался с мыслями. — Пол, могу я угостить вас выпивкой и задать наскоро пару вопросов о вашей работе? — Он говорил с неким акцентом, который Мирэлла не могла распознать.

— Отличная идея, — сказал Пол. — Мне точно не помешает пропустить стаканчик. — Он обернулся к Мирэлле.

— Мирэлла Кесслер, — сказала она. — Мы дружили с вашей сестрой.

— Винсент, — тихо проговорил он. Мирэлла не знала, как истолковать выражение его лица. Печаль с налетом тайны. На мгновение все замолчали. — Послушайте, — сказал он с напускным весельем, — не пойти ли нам всем выпить?

Они зашли во французский ресторанчик в нескольких кварталах, напротив парка, который с места, где сидела Мирэлла, представлялся холмом, который еле умещался в пределах высокой кирпичной стены. Она совсем не знала Бруклин, поэтому ей все здесь было в диковину; никаких ориентиров, кроме того, что если выйти на улицу, то шпили Манхэттена окажутся по левую руку. Первое потрясение от известия о смерти Винсент немного ослабло и сменилось бесконечной усталостью. Она сидела рядом с мужчиной в федоре, имя которого запамятовала, напротив Гаспери, сидящего возле Пола. Человек в федоре разглагольствовал о талантах Пола, его очевидном влиянии, творческом долге перед Уорхолом и т. п. Ах, он в восторге от произведений Пола с самого начала, от его новаторского экспериментального сотрудничества с видеохудожником — напомните, как его зовут? — в Арт-Базеле, что в Майами-бич. Какой прорыв произошел, когда Пол внезапно начал использовать свои собственные видеофильмы вместо того, чтобы заимствовать у других. И так далее и тому подобное. Пол сиял. Ему нравились похвалы, а кому — нет? Она сидела напротив окна, и ее взгляд блуждал по парку за плечом Гаспери. Если случится землетрясение и стена рухнет, вывалится ли парк на улицу и засыплет ресторан? Ее внимание вернулось к столу при упоминании имени Винсент.

— Так значит, это ваша сестра Винсент сняла то странное видео из сегодняшнего концерта? — спрашивал Гаспери, имя которого запомнилось, потому что она такого еще не слышала.

Пол засмеялся.

— Скажите, какое из моих видео не странное, — сказал он. — Я давал интервью в прошлом году, и парень все называл меня «sui generis» — единственным в своем роде, и в какой-то момент я говорю: «Послушайте, вы можете просто сказать «странный». Странный, чудной, ненормальный, на ваш вкус». После этого интервью оживилось, доложу я вам. — Он громко засмеялся над своим рассказом, и федора тоже.

Гаспери улыбнулся.

— Я имел в виду видео на лесной тропинке, — не унимался он. — С темнотой и необычным шумом.

— O да. Это снимала Винсент. Она разрешила мне использовать эту пленку.

— Это снималось там, где вы росли? — спросил Гаспери.

— О, вы навели справки, — одобрительно сказал Пол.

Гаспери отвесил поклон.

— Вы ведь родом из Британской Колумбии?

— Да. Крохотное местечко под названием Кайетт, на севере острова Ванкувер.

— O-о, близ острова Принца Эдуарда, — сказала со знанием дела федора.

— Но вырос я не там, — сказал Пол, видимо не расслышав. — Там выросла Винсент. Один отец, разные матери. Так что я проводил там каждое лето и каждое второе Рождество. Но да, видео было снято там.

— Тот… Тот момент на видео, — сказал Гаспери, — та аномалия, за неимением лучшего слова. Вам лично встречалось что-то подобное?

— Только под воздействием ЛСД, — признался Пол.

— O, — сказала федора, неожиданно просияв, — я не догадывался о психоделических влияниях на ваши произведения. — Он доверительно подался вперед. — Я и сам весьма основательно увлекался психоделикой. Если подсесть на опасные дозы, мир открывается совсем в ином свете. Вот что значит иллюзия?

Гаспери смерил его тяжелым взглядом. Мирэлла наблюдала за ним, дожидаясь удобного случая, чтобы спросить о Винсент. Почему-то Гаспери казался ей чужаком.

— Потом, когда это понимаешь, — продолжал человек в федоре, — все встает на свои места, так ведь? Мой приятель никак не мог покончить с сигаретами. Пытался раз шесть, может, восемь. Ни в какую. Без толку. Потом однажды пробует ЛСД. И на тебе! Звонит мне вечером и говорит: «Дэн, это чудо. За весь день не захотелось ни единой сигареты». Говорю же вам, это было…

— Что с ней случилось? — спросила Мирэлла Пола. Она знала, что ведет себя грубовато, но ей было безразлично. Она была подавлена горем и хотела знать, что стало с ее подругой; без этого она не могла уйти от этих людей.

Пол покосился на нее, словно забыл о ее существовании.

— Она упала за борт, — сказал он. — Года полтора… нет, два назад. В прошлом месяце исполнилось два.

— Что за судно? Она отправилась в круиз?

Федора нахмурилась, глядя в свой стакан, а вот Гаспери прислушался к разговору с большим интересом.

— Нет, она… Я не знаю, что вам известно о том, что с ней приключилось в Нью-Йорке, — сказал Пол, — это безумие с ее мужем, когда выяснилось, что он ворюга…

— Мой муж инвестировал в его пирамиду, — сказала Мирэлла. — Мне все об этом известно.

— Боже, — вырвалось у Пола. — Это он…

— Постойте, — сказала федора, — вы говорите о Джонатане Алькайтисе?

— Да, — сказал Пол. — Вы знаете эту историю?

— Безумное преступление, — сказала федора. — Какого размаха была эта афера? Двадцать миллиардов долларов? Тридцать? Я помню, где я был, когда разразилась эта история. Звонит моя мама. Оказывается, пенсионные сбережения отца были…

— Вы рассказывали про судно, — сказала Мирэлла.

Пол сморгнул.

— Да. Правильно.

— Вы склонны перебивать, — обратилась федора к Мирэлле. — Я извиняюсь, конечно.

— Не с вами разговаривают, — отрезала Мирэлла. — Я задала вопрос Полу.

— Да. Мы с Винсент не общались несколько лет, — сказал Пол, — но после того, как Алькайтис ее бросил и сбежал из страны, Винсент, кажется, прошла курсы, получила свидетельство и завербовалась коком на контейнеровоз.

— O, — сказала Мирэлла. — Ничего себе.

— Жизнь, полная приключений, не правда ли?

— Что с ней стряслось?

— Никто не знает наверняка, — сказал Пол. — Она просто исчезла с борта судна. Похоже на несчастный случай. Тела не нашли.

Мирэлла не ожидала, что расплачется, пока не почувствовала, как слезы текут по ее лицу. Все мужчины за столиком крайне смутились. Только Гаспери догадался протянуть ей салфетку.

— Она утонула, — сказала Мирэлла.

— Да, похоже на то. Они находились в сотнях миль от суши. Она исчезла в непогоду.

— Больше всего она боялась утонуть. — Мирэлла коснулась салфеткой лица. Тишину нарушали приглушенные звуки ресторана: некая пара негромко спорила по-французски за соседним столиком, из кухни доносился звон посуды, хлопнула туалетная дверь. — Ладно, — сказала Мирэлла, — спасибо, что рассказали, и за угощение. — Она не знала, кто платит за выпивку, но точно не она. Встала и, не оглядываясь, вышла из ресторана.

На улице она почувствовала, что понятия не имеет, куда идти. Она знала, что нужно вызвать такси, добраться до дому и завалиться спать, а не пускаться в глупые прогулки в темноте по незнакомым кварталам. Но Винсент умерла. Мирэлла решила найти местечко, чтобы присесть на несколько минут и просто собраться с мыслями. Окрестности производили вполне пристойное впечатление, и было не очень поздно, к тому же она ничего не боялась, поэтому перешла улицу и вошла в парк.

В парке было тихо, но отнюдь не пусто. Сквозь островки света проходили люди, парочки в обнимку и стайки приятелей. Какая-то женщина пела сама для себя. Мирэлла ощущала растворенную в воздухе опасность, но она не была нацелена на нее. Неужели Винсент мертва? Быть этого не может. Она нашла скамейку и надела наушники, чтобы притвориться, будто ничего не слышит, если с ней заговорят. Ей захотелось стать невидимкой. Она посидит здесь немного и подумает о Винсент или будет сидеть до тех пор, пока не перестанет думать о Винсент. Потом пойдет домой и ляжет спать. Но ее мысли унеслись к Джонатану, бывшему мужу Винсент, доживающему свой век в роскошном отеле в Дубае. Одна мысль о том, что он заказывает обслуживание номеров и просит сменить постельное белье, и плавает в гостиничном бассейне, а Винсент больше нет, вызывала у нее негодование.

Перед ней прошел человек и сел рядом на скамейку. Она обернулась и увидела Гаспери, поэтому сняла наушники.

— Извините меня, — сказал он, — я заметил, что вы зашли в парк. Это не очень плохой район, но все же… — Он не закончил мысль, потому что в этом не было необходимости. Для одинокой женщины в парке после наступления темноты любой район опасен.

— Кто вы? — поинтересовалась Мирэлла.

— Почти следователь, — сказал Гаспери. — Если я стану распространяться, вы еще чего доброго примете меня за сумасшедшего.

Теперь ей показалось, что в нем есть что-то знакомое; его профиль отдаленно кого-то напоминал, но откуда?

— Что вы расследуете?

— Знаете, я буду с вами откровенен. Меня не интересует ни мистер Смит, ни его творчество, — признался Гаспери.

— Значит, нас уже двое.

— Но меня интересует, гм, некая аномалия, вроде сбоя на видео, когда почернел экран. Я ждал у служебного входа, чтобы расспросить его об этом.

— Странный момент.

— Могу я спросить, ваша подруга когда-нибудь говорила об этом моменте? Ведь это она снимала.

— Нет, — сказала Мирэлла, — не припоминаю.

— Логично, — сказал Гаспери. — Должно быть, она была очень юна, когда снимала этот клип. Увиденное в молодости порой не запоминается.

Увиденное в молодости.

— Мне кажется, я видела вас раньше, — сказала Мирэлла. Она смотрела на его профиль в тусклом освещении. Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и у нее не осталось сомнений. — В Огайо.

— У вас такой вид, будто вы узрели приведение.

Она встала со скамейки.

— Вы были под эстакадой, — сказала она. — Ведь это были вы, так?

Он нахмурился.

— Думаю, вы приняли меня за кого-то другого.

— Нет, я думаю, это были вы. Под эстакадой. Перед тем, как примчалась полиция, перед тем, как вас арестовали. Вы произнесли мое имя.

Но он выглядел неподдельно растерянным.

— Мирэлла, я…

— Мне пора. — Она заторопилась, не совсем переходя на бег, но стремительно летящей походкой, доведенной до совершенства в Нью-Йорке. Бросилась прочь из парка на улицу, где в аквариумном свечении французского ресторана федора и брат Винсент все еще увлеченно беседовали. Гаспери не стал ее догонять. Хорошо, что на нем белая рубашка, которая выдала бы его свечением в темноте. Она нырнула под сень жилых домов, побежала мимо особняков, железных решеток, старых деревьев, ускоряя шаг, навстречу ярким огням лежащей впереди торговой улицы, где по перекрестку проплывало, словно колесница, желтое такси. О, чудо из чудес — желтое такси в Бруклине! — она проголосовала и забралась внутрь. Спустя миг такси бежало по Бруклинскому мосту. Мирэлла тихо плакала на заднем сиденье. Водитель посмотрел на нее в зеркало заднего вида, но — o, утонченность незнакомцев в этом перенаселенном городе! — промолчал.

2

В детстве Мирэлла жила с матерью и старшей сестрой Сюзанной в пригородном дуплексе в Огайо. Жилой район граничил с большими и малыми торговыми центрами. Фермерские угодья простирались аж до автостоянки универмага «Уолмарт». В нескольких милях находилась тюрьма. Мать Мирэллы работала по совместительству в двух местах и проводила дома очень мало времени. Рано по утрам, в зимнее время задолго до рассвета, мать Мирэллы и Сюзанны вставала, поспав несколько часов, заливала молоком хлопья для дочерей, причесывала их, сонно попивая кофе, и отвозила на машине в школу. Чмокала дочек на прощанье перед десятичасовыми школьными занятиями — раннее прибытие, уроки, продленка. Наконец, они садились в автобус и сходили за полмили от дома.

Страшные полмили. Приходилось идти под эстакадой.

Эстакада пугала Мирэллу, но за все годы, прожитые там с пятилетнего возраста до того, как она в шестнадцать бросила школу и уехала на автобусе в Нью-Йорк, случилось лишь одно по-настоящему жуткое происшествие. Мирэлле было девять, соответственно Сюзанне — одиннадцать, и они услышали выстрелы после того, как школьный автобус отъехал, но не сразу поняли, что это именно выстрелы. В тот момент они переглянулись в зимних сумерках, и Сюзанна пожала плечами. «Наверное, глушитель у машины стреляет», — сказала она, и Мирэлла, которая верила всему, что скажет Сюзанна, взяла сестру за руку, и они зашагали вместе. Падал снег. Темная пещера под эстакадой дожидалась их, чтобы проглотить. «Все хорошо, — твердила себе Мирэлла, — все хорошо, все хорошо», — потому что всегда было именно так, но на этот раз все было плохо. Только они зашли в темноту, звук послышался снова, до ужаса оглушительно. Они остановились.

На земле в нескольких ярдах от них лежали двое мужчин. Один — совершенно неподвижно, другой — в судорогах. В тусклом свете в отдалении она не видела, что именно стряслось с ними. Третий мужчина сидел, мешковато прислонившись к стене. В руке у него болтался пистолет. Четвертый убегал — его шаги отдавались эхом, — но Мирэлла видела его всего одно мгновение: он бежал на дальнем конце эстакады и скрылся из виду.

Они все — Мирэлла, Сюзанна, человек с пистолетом, двое мертвых или умирающих на земле — надолго застыли на зимней картинке. Сколько времени прошло? Казалось, целая вечность. Часы, дни. Человек с пистолетом выглядел сонным, заторможенным; он клюнул носом раз или два. Затем примчалась полиция, залив его светом красно-синих мигалок, которые, кажется, его разбудили. Он смотрел на пистолет в руке, словно не понимая, как он оказался у него, затем повернул голову и в упор взглянул на девочек.

— Мирэлла, — сказал он.

Затем поднялся шум-гам, неразбериха, стая в черной униформе. — «Бросай оружие! Бросай оружие!» — Хотя все происходило наяву и ее, и Сюзанну действительно опрашивала полиция, а на следующий день в газете появилась статья («Двое застрелены под эстакадой. Подозреваемый взят под стражу»), впоследствии ей было нетрудно убедить себя, что ей только померещилось, будто он назвал ее по имени. Откуда он мог знать, как ее зовут? Сюзанна ничего такого не помнила.

Но спустя многие годы, ведя иной образ жизни, сидя на заднем сиденье такси до Манхэттена, в безопасности, она была уверена — человека в туннеле звали Гаспери Робертс, и от этого она не могла отмахнуться.

Только она закрыла глаза, пытаясь сбросить напряжение, как в руке завибрировал телефон. Пришло сообщение от ее девушки: «Идешь на вечеринку к Джесс?»

Понадобилась минута, чтобы вспомнить. Она ответила: «Уже в пути», — и помахала рукой перед зеркалом заднего вида, чтобы привлечь внимание таксиста.

— Прошу прощения.

— Мадам? — сказал он, немного настороже, ведь она только что плакала.

— Могу я попросить вас изменить маршрут? Мне нужно в Сохо.

3

Ей пришлось пробираться через всю вечеринку прежде, чем она нашла Луизу, курившую на узенькой террасе на крыше. Она поцеловала ее и неуклюже пристроилась рядом на каменной скамейке.

— Как поживаешь? — спросила Луиза. Они жили отдельно, но проводили вместе много времени.

— Очень даже неплохо, — сказала Мирэлла, потому что ей не хотелось об этом говорить. Солгать Луизе было так легко, что это вызывало тревогу. Она знала, что сравнивать людей несправедливо, кто этого не знает, но сложность заключалась в том, что в данный момент Луиза интересовала ее неизмеримо меньше, чем Винсент. Луиза обладала свойством какой-то незапятнанности, будто она была защищена от острых углов жизни, но сейчас это казалось менее привлекательным, чем раньше. — Я немного устала, — сказала Мирэлла. — Плохо спала.

— Почему?

— Не знаю. Просто ночь выдалась неспокойная.

Еще одна неловкость: вечеринку задавала Джесс, и она приходилась подругой Мирэлле, а не Луизе. В прежней далекой жизни Мирэллы, в которой все было по-другому, Мирэлла приходила на террасу c Фейсалом. Теперь, как и тогда, помещение было украшено китайскими фонариками и пальмами в кадках, но ей все равно было не по себе. То тут, то там возникали опасные места, грозившие окунуть ее в воспоминания о былой жизни — так приходится расплачиваться за то, что у тебя еще сохранились друзья со времен Фейсала — и эта терраса не исключение. Другой вечер, другая вечеринка — четырнадцать лет назад? Тринадцать? — они с Винсент стояли здесь, немного навеселе, уставившись на узкую полоску темного неба, потому что Винсент клялась, что может найти Полярную звезду.

— Она прямо здесь, — твердила Винсент. — Следи за моим пальцем. Она не такая яркая.

— Это спутник, — возразила Мирэлла.

— Где спутник? — спросил Фейсал, выйдя на балкон. Они пришли порознь, и Мирэлла видела его впервые за весь день. Она поцеловала его и приметила, как Винсент стрельнула глазами в их сторону, прервав созерцание ночного неба. Разница между Мирэллой и Винсент заключалась в том, что Мирэлла по-настоящему любила своего мужа.

— Вон, — сказала Мирэлла, тыча пальцем. — Движется, правда?

Фейсал прищурился.

— Придется поверить тебе на слово, — сказал он. — Пожалуй, мне нужны новые очки. — Он обвел глазами тесное помещение, обнимая ее за талию. — Ух ты, — сказал он, — какая отменная получится западня для богемы в случае пожара.

В самом деле. Здания поднимались со всех сторон. Три стены принадлежали другим зданиям, а в четвертой была дверь, которая вела к вечеринке. Спустя столько лет, сидя здесь с Луизой, Мириэлла мгновенно закрыла глаза, чтобы не видеть, как Фейсал любуется небом.

— Как ты провела день? — спросила Луиза.

Когда-то Мирэлле нравились вопросы Луизы — какое везение, думала она, что есть неравнодушные люди, которым по-настоящему интересно, чем ты занималась весь день, кому не лень спрашивать — но сегодня вечером это показалось вторжением в личную жизнь.

— Гуляла. Стирала. Торчала в «Инстаграме» по большей части. — Гаспери Робертс не мог оказаться тем мужчиной под эстакадой, думала она, ведь прошли десятки лет, а он не постарел.

— Ты довольна?

— Конечно, нет, — сказала Мирэлла чуть резче, чем хотелось, и Луиза бросила на нее удивленный взгляд.

— Нам надо бы уехать куда-нибудь, — предложила Луиза. — Может, снимем домик, сбежим из города на пару дней.

— Неплохая мысль. — Но Мирэллу изумило, что от этого предложения ее захлестнула волна неудовольствия. Она осознала, что ей очень не хотелось жить в одном домике с Луизой.

— Но сперва, — сказала Луиза, — мне нужно еще выпить. — Она вошла в помещение, и Мирэлла ненадолго осталась одна, затем подошла некая женщина попросить огоньку и взамен предложила Мирэлле предсказать ее будущее.

Как было велено, Мирэлла вытянула руки ладонями вверх, чувствуя неловкость от того, что они дрожат. Как она могла так внезапно, начисто разлюбить Луизу? Как мог человек из туннеля в Огайо всплыть спустя столько лет в Нью-Йорке? Как могла умереть Винсент? Гадалка положила руки поверх ладоней Мирэллы, почти касаясь их, и закрыла глаза. Мирэлле понравилось украдкой наблюдать за ней. Гадалка оказалась старше, чем поначалу подумала Мирэлла. Ей было за тридцать. На лице проступали первые морщинки. Она носила сложную комбинацию шарфов.

Конец ознакомительного фрагмента.