Жирный кукбалеш

Эльмира Хан, 2020

Четыре женские судьбы переплетены в детектив: откуда в татарской деревне появились кенгуру и куда исчезли? Зачем деревенскому блогеру валенки на Бали? Борьба за влияние: периферия против политики центра. Ироничный роман о современной татарской деревне, где каждый как может развлекается и защищает самобытными путями свои интересы!

Часть вторая

Гульчачак сидела у кровати бабушки и пряла шерстяные нитки.

Она едва сдерживала резкие слова каждый раз, когда веретено падало на пол. Прясть было любимым занятием бабушки Апанас, но не Гульчачак.

Но бабушка всегда предоставляла выбор: прясть или топить печь. А Гульчачак очень хотела новую шаль, потому старалась изо всех сил, как паучок в шелковом царстве.

Жаркая бревенчатая изба вынуждала женщин постоянно вытирать пот полотенцами с ручной вышивкой.

У белоснежной печи бабушка напевала какую-то песню.

— Бабуль, а ты по любви вышла замуж? — спросила внучка.

— Ага. По неземной! Я другого любила. — Бабушка проверила готовность блинов и вывалила их в тазик, прикрыв полотенцем.

— А кого? — Гульчачак сунула нос в тазик и смачно откусила один из блинов.

— Майора из второй роты!

— Тогда вроде войны уже не было? — удивилась девушка и присела на табуретку.

— Да, но майоры с лейтенантами оставались. А ты чего такая кислая? Опять по своему филину размазалась?

— Боюсь, уведут его московские несушки… — Гульчачак опустила глаза и начала распускать косы.

— На этом жизнь не закончится. Вон, мой тоже: «Люблю до гроба! Ни в жизнь не оставлю, голубку мою!» Но тут пришла она!

— Кто? — девушка насторожилась.

— Бледный пудель из телевизора! Просунула свой самодовольный нос прямо в наш зал и пропела: «Тупи ту пу-у!» Любви захотела, увела моего мужика, выдернула бы все ее кренделя на ее голове!

— Бабуль, ты про Мэрилин Монро, что ли, говоришь? — Гульчачак вытаращила глаза.

— Мынры-мынры. Как с ума сошел! Хочу, говорит, себе Мынры! Отрежь свою косу и перекрась волосы! Иначе не женюсь! А ты помнишь, какие у меня тогда были косы? Вся деревня завидовала, до земли! — Бабушка с треском и грохотом кинула сковородку в печь.

— И ты гордо отказалась! — подытожила Гульчачак.

— Чтобы я ради мужика косы отстригла?! Думала, одумается, вернется. Как шайтан вселился в него! — Бабушка Апанас села на стул, оперлась на кочергу, а Гульчачак уставилась на нее в ожидании продолжения рассказа. — Нашел ту, которая согласилась. Соседка с параллельной улицы, всегда задом в клубе перед ним вертела!

— И он на ней женился? — Гульчачак взяла новый блин и от возмущения стала жевать еще быстрее.

— Да. И уехал.

— Куда?

— В Штаты. Поближе к пуделю, может, надеялся встретить на улице, дурак! — бабушка вздохнула. Открыла печь и проверила блины.

— Очуметь! Ты могла бы жить в Штатах! — Гульчачак чуть со стула не свалилась. — А он до сих пор там живет?

— Да, но у него уже третья Мынры, — скривилась бабушка Апанас.

— А ты вышла за деда?

— Нет. Когда нет майора из второй, можно найти полковника из шестой! А ты вот киснешь, как тесто, а еще вся жизнь впереди! Сколько у тебя будет еще лейтенантов да генералов, только Аллах знает. Мужчины, как листья на дереве: отлетают, выцветают и только с весной распускаются во всем своем великолепии, мохнатые почки вербы! Если в душе осень, то жди весны, родная! Все наладится!

— А где же тот полковник? — Гульчачак разочарованно посмотрела на бабушку.

— Где-где… В Уфе! Улетел с одной ведьмой на метле. Потерял погоны и стал чертом. Так наши дороги и разошлись. Ну а потом и деда послала мне… мать. Устала, говорит, ждать, когда судьбоносный конь забредет в твой хлев! Бери что дают, иначе будешь не внуков рожать, а сплетни собирать да баб злить своим гордым одиночеством.

Гульчачак подошла к бабушке и ласково прильнула к ней.

— А ты вспоминаешь того, первого?

— Мне бы в моем возрасте свое имя не забыть, глупенькая, не то что каких-то там мынрышных дезертиров! Никогда не прощу! — возмутилась бабушка и пошла вываливать очередную порцию блинов.

***

На приеме у прокурора сидел председатель соседнего колхоза «Пупрышкино».

— Я требую возмещения ущерба, новых баранов, корма высшего сорта! — Председатель вытирал пот, а Зубазга Мозгарович пытался изучить жалобу.

— Итак, ваши бараны похудели за ночь… Вы считаете, что вам подменили баранов, правильно? — прокурор поднял глаза на председателя.

— Да, уважаемый, я над ними молюсь день и ночь! Каждого лично кормлю, все по норме, гостандарту! Вот этими руками строю наше великое ханство! А кто, если не мы? — мужчина в сердцах подпрыгнул и вознес руки к потолку.

Прокурор попросил его сесть на место.

— Значит, вы открываете хлев, а там не упитанные барашки, а истощенные анорексики? На сколько кэгэ они похудели, что вы прямо сразу заметили? — Зубазга Мозгарович лукаво повел бровью, а на губах у него заиграла улыбка.

— Конечно, заметил! Обижаете, мискины⁵! Что теперь обо мне говорить будут? Что я своих баранов не кормлю? Позор мне! Бюджет перестанут выделять! По миру пойдем! Меня же не снимут? — Председатель посмотрел на прокурора с тревогой.

В дверь постучали, и вошел следователь Ришат.

— Рушан Идрисович, вы какими судьбами здесь? Неужто жалуетесь на конкурс «Фитнес бяшка?»

Следователь похлопал председателя по плечу. Тот покраснел, и глаза у него забегали, а прокурор сомкнул брови и почесал темную шевелюру.

— Поподробнее, пожалуйста, про конкурс? — обратился он к следователю.

— Недавно был конкурс на самых спортивных баранов Республики. Участвовали десять деревень, ну и пупрышкины тоже зажгли! Пять километров бежала команда пупрышкиных и всех сделала! А как они красиво копытцами стучали у озера! Лимфодренажная техника баранов покорила жюри!

Рушан Идрисович съежился в кресле и стал похож на розовую свинью без шеи. Особо сильно сверкала его мокрая от пота лысина.

— А приз какой? — уточнил прокурор.

— Колхоз получает корма плюс новых баранов. А в чем проблема? Не прислали корма или что?

Прокурор глубоко вздохнул и уставился на председателя.

— Господин Зубазга Мозгарович, произошла ошибка, я забираю свое заявление. Простите, что отнял ваше время. Вы уж помалкиваете, что я здесь был… Ну, понимаете, да?

Председатель попятился к двери, прижимая заявление к груди. А прокурор, покачивая головой, усадил следователя.

— Мда, жадность людская — акселератор бесстыдства, — прошептал он и принялся читать принесенный Рашидом отчет.

***

В одном из шанхайских ресторанов вокруг Гузель собрались представители китайских оптовиков.

В своих идеально отглаженных синих костюмах они напоминали войска синего знамени цинских племен, готовые в любой момент защитить своего повелителя и обезглавить самоуверенную девушку, которая отточенной и беспощадной тактикой разделки гуся задела их самолюбие и пошатнула веру в мировое господство.

Гузель согнула колени, подняла топор, гусь гоготнул на прощание, смиренно моргнул — и голова его отлетела на пол.

Китайский хан отпрянул, а войска встрепенулись. Кто-то глядел со страхом и враждебностью, а кто-то и с восхищением.

— Мой дед был главным петушиным палачом в деревне, — невозмутимо объяснила Гузель, и, облив кипятком гуся, начала щипать птицу.

— В Татарстане такие бесстрашные девушки! — кивали китайцы.

— И честные! — добавила Гузель, похлопывая по гузке ощипанного гуся.

Закончив любоваться своей работой, она положила птицу на весы:

— Видите, разница в сто тридцать граммов. Неужели ради этого стоит переписывать договор? Будем считать, что это межкультурный форс-мажор и дружеская уступка.

Девушка улыбнулась, а китайцы переглянулись.

— Ну, у этого гуся, может, и перьев мало, а давайте возьмем другого! — надулся китайский босс и шмякнул перед Гузель жирного гуся.

Она как ни в чем не бывало встала в позу Брюса Ли и со звонким стоном отрубила птице голову.

На пятом гусе китайцы сдались.

Видно, были впечатлены историей о том, как Гузель нечаянно отрезала главный детородный орган у одного из члена жюри, который слишком долго и дотошно придирался к ее технике рубки татарской лапши.

***

Зубазга Мозгарович задержался на работе допоздна и уже решил, что останется ночевать, как в дверь постучал Рашид и внес раскладушку.

— Что случилось? — Прокурор встал из-за стола.

— Гузель выставила из дома. Мол, без кенгуру и моих сапфировых лебедей не возвращайся! — Рашид растянул раскладушку рядом с прокурорской и развалился на ней прямо в одежде. — Не выгонишь же бездомного?

Он глядел на друга, как побитая собака.

— Жестоко, однако! — пробубнил Зубазга Мозгарович, едва сдерживая хохот. — У нее были причины для такого бессердечного поступка?

— Очередной ПМС, а не причина! — проворчал Рашид. — Сказала, что канула в Лету ее кампания «Слепи свой татарский пельмень из кенгуру». Она ж мой PR-директор, уже и залы арендовали для гостей, билеты по баснословной цене распроданы! Гуси в конце пельменного дня должны были спеть и станцевать татарскую народную. Месяц их тренировал гоготать синхронно. Уже мечтал кенгурятинку на вертеле покрутить… Э-эх! — Рашид судорожно вздохнул. — Есть че выпить?

— Чай, — ухмыльнулся прокурор.

— Ты хоть не издевайся! — вскипел Рашид и вскочил.

— Ее ПМС и тебя чуток заразил, слава Аллаху, что это ненадолго! — закашлялся, скрывая смех, прокурор и с ехидной улыбкой пошел в буфет искать оставленный кем-то магарыч.

Примечания

5

Мискин — человек, которому едва хватает на кусок хлеба.