Танец с зеркалом

Эльдар Сафин, 2018

Эта книга серии «Зеркало» устроена чуть иначе, чем предыдущие: в каждом блоке три рассказа – мужской, женский и соавторский, что позволяет не только увидеть противоположные точки зрения, но и проследить, как они пересекаются, рождая нечто новое. Авторы ведут завораживающий путь от рождения к смерти, рассматривая каждое мгновение как набор определенных движений, формализованных в виде танца. Вальс и фокстрот, брейк и хоровод, танго, макабр и пляска смерти выворачивают наизнанку представления о мире и героях, создавая причудливые вселенные, расположенные рядом с нами – в наших фантазиях, в будущем, прошлом или даже в наших старых школьных тетрадях. Это не противопоставление мужского и женского, не сравнение и не поиск пересечений: это генезис мужского и женского. Это танец. И авторы приглашают читателя присоединиться к нему. Иллюстрации Арины Щербининой.

2

Экспериментирующий подросток

ТАНГО НУЭВО

Танго нуэво — это эксперименты по части оригинальности шагов, стремление найти свой собственный неповторимый стиль. Танго нуэво свойственны оригинальные вращения со сплетением и вымещением ног, изысканные позы и поддержки.

♂ Морковка для Альбиноса

Солнце освещало черную равнину на острове в семнадцати километрах от Пскова. Оно собиралось уже скрыться за горизонтом, но еще кокетничало, пользуясь тем, что стало тусклее и не могло повредить фасетки тем, кто смотрел бы на него.

Миха шел по распаханной земле, ведя левой ногой борозду по всей длине поля. Выглядел он в последнее время не очень — краска на голове местами облупилась от сырости и ветра, во всю грудь тянулась еле заметная пока трещинка, которую надо было заделать еще с месяц назад, когда она только появилась, а сейчас, видимо, обычной замазкой уже обойтись не получится.

Впрочем, Миха плевать хотел и на собственный внешний вид, и на возможные проблемы с каменным телом в недалеком будущем. Все дело было в кролике-альбиносе — этот паршивец в питомнике выглядел таким живым и милым, а старый, обычный — серый — уже совсем поседел и вот-вот грозился издохнуть.

От переживаний Миха чуть сильнее ткнул ногой в землю, борозда пошла глубже — и это было крайне нехорошо, потому что так посаженные в нее семена скорее всего не взойдут.

— Михаэль! Карпентер, мать твою глыбу березой под дых! — заорал бегущий к пахарю Тодди.

Он оставлял в мягкой земле глубокие следы и был кардинально неправ. Настолько, что Миха несколько мгновений на полном серьезе рассматривал возможность упереться и встретить приятеля мощным хуком в челюсть.

Однако при этом пострадал бы кролик Тодди — тоже не совсем идеальный, но убийство или нанесение увечий чужому животному было слишком большой карой за такой проступок.

— Что тебе надо? Пришел посмеяться надо мной? — поинтересовался пахарь.

— У нас проблемы! В восточной части острова высадились наны!

Альбинос, подчиняясь ментальному импульсу, побежал быстрее, прокручивая кремниевое колесо в голове Михи. Вспомнились события двухсотлетней давности, когда наны уничтожили весь урожай и большую часть животных.

Они свалили с острова только после того, как переварили все, что им было нужно, — в основном металлы и пластик.

— Ужасно, — скрипнул пахарь.

— Не то слово! — кивнул Тодди. — Общий сбор прямо сейчас!

Они оба ринулись предупреждать остальных. И было уже не важно, что каждый шаг каменных исполинов порождает новые глубокие ямы в недавно распаханной земле.

На могильной поляне все собрались уже глубокой ночью. Множество валунов, в очертаниях которых угадывались сплетенные руки, ноги и головы, лежали по центру. Каждый каменный исполин, пришедший сюда, первым делом дотронулся до спрессованных в единое целое фигур. Миха сразу после этого по привычке нашел взглядом Ани — она же упорно смотрела в другую сторону. Не так давно, пока не сдох его старый кролик, они вместе мечтали об общем ребенке. Теперь же об этом не стоило и заикаться.

Карпентер с кроликом-альбиносом в голове стал незавидным женихом. Мелкий красноглазый подлец крутил колесо, позволяя Михе думать и выдавая заряд, необходимый для существования. Но делал это не всегда равномерно, иногда сбивался, а порой вдруг выдавал свой ритм, законченный и красивый, но такой нетиповой, что мысли шли совсем по другим законам — и остальные только презрительно поджимали каменные губы, слыша бред родича.

— Собираемся! Сходимся! Общий сбор! Соединяемся! — заорал Карл. Один его глаз выломало веткой прошлой весной, и он до сих пор восстанавливался — старый кролик в голове у старейшины крутил колесо не слишком быстро, и на выплавку фасеточного стекла сил у гиганта оставалось немного.

Каменные исполины встали в круг, каждый дотрагивался до стоящего слева и справа; а коленом или бедром прикасался к камням в центре поляны.

— Уберите Миху! — вдруг крикнула Ани. — Он порченый!

Такого предательства Карпентер не ожидал. Да, они давно уже не общались, не держались за руки, не склонялись друг к другу головами, а уж о запуске грызуна можно было и не говорить. Но — убрать кого-то из общего собрания? Его — убрать?

— Нет, — Карл категорично взмахнул рукой. Невысоко — берег силы. — Каждый из нас несет в себе уникальные знания. Во многом они повторяются, но сегодня мы не можем рисковать. Наны сметут нас.

Ани покачала головой. Миха вдруг понял, почему она пыталась его отстранить. В общем собрании ему не составит труда понять, что она думает о нем, — и ей, возможно, будет от этого больно.

Но ничего поделать с этим уже было невозможно. Четыре десятка кремниевых фигур соприкоснулись друг с другом и с каменным могильником в центре поляны и стали единым целым.

Что-то происходило. Появлялись картины из прошлого — нашествие нанов двести лет назад, со всеми подробностями, такое, каким его помнили очевидцы. Порушенные постройки, сметенные поля, убитые звери. Ползущие в могильник раньше срока фигуры — те, кому не достались новые животные взамен умерших. Уничтоженные крысы и бобры, которые раньше так же, как кролики, крутили колеса в головах.

Это была катастрофа — после которой община так и не оправилась полностью. На этот раз исчезнуть могли и кролики.

Мелькнули воспоминания более ранние: первые каменные люди рядом со своими живыми предками — копии, размером примерно семь к одному. Космические челноки с умирающих орбитальных станций, перевозящие на загаженную радиацией планету людей и оборудование.

Громадные приборы, оцифровывающие исходные данные в формат, который лучше всего укладывался в кремниевые носители. Люди, переносящие свою суть вместе с этими данными, чтобы дать каменным фигурам личности.

Животные и растения, привезенные с орбитальных станций — ибо на Земле выжили лишь тараканы.

Карпентер всегда интересовался подобными вещами. Он родился всего девяносто два года назад, через четыре сотни лет после Исхода, и той информации, что изначально оказалась в его части общей памяти, ему было мало.

Чувствуя, что собрание вот-вот закончится, Миха судорожно пытался понять, что же испытывает к нему Ани, — но успел уловить лишь легкий флер сожаления. Ненависти или обиды не было!

Каменные фигуры сделали шаг назад и разомкнули круг. Все смотрели на Карпентера. Он, потративший время на исторические изыскания вместо решения проблемы, не понимал, что происходит.

— Михаэль, ход за тобой, — твердо заявил Карл. В недоделанном глазе мелькнул куцый кроличий хвостик — обитатель черепа старейшины выходил на чрезмерные для себя скорости, позволяя хозяину думать чуть быстрее, чем обычно.

— Он не справится, — заявила твердо Ани.

Что же она чувствует к нему? Карпентер сжал каменные челюсти от разочарования. Как мог он потратить ценнейшее время собрания на какие-то глупости, вспоминая ненужные древности?

— Я справлюсь, — сказал он.

Все тут же загомонили. Из обрывков слов Миха понял, что он — единственный, кто имеет опыт внутренней агрессии. Каждый каменный исполин с момента появления на свет любит прикосновения. К матери, к отцу, к остальным — получая ценные крохи данных об окружающем мире. И никто никогда не пробует ударить другого.

— Ты самый злой из нас, — кивнул своим мыслям Карл. — До твоего прихода я прикасался к другим нашим — и самой жестокой мыслью было задушить нанов в объятиях. А у тебя — страшно подумать — есть даже ощущение, что нанов можно растоптать!

— Но их нельзя растоптать, — криво улыбнулся Миха. — Они же наны.

— Никому не дано понять, как причудливо твой кролик крутит свое колесо! Иди, спасай нас.

Карл махнул рукой.

Это было так по-детски! По-детски злобно — когда ребенок не понимает еще, что его слова ранят окружающих.

Михаэль Карпентер оглядел всех присутствующих. Одна-единственная ошибка с выбором кролика вывела его за рамки, сделав парией. Безусловно добрые, каменные гиганты не выгоняли его — но, когда появилась опасность, отправили в бой первым.

Он взглянул на Ани. Та смотрела в упор, и во взгляде ее прекрасных фасеточных глаз не было ни капли сочувствия — только ожидание.

— Я попробую, — сказал Миха негромко.

Ночной лес, окружавший могильную поляну, принял в себя каменного гиганта. Тропинка, ведущая на запад, оказалась почти не торенной — туда мало кто ходил. Миха шел, размышляя о том, что вот сгинет он сейчас — и что? Тело его, может быть, даже не перенесут на могильную поляну, и весь его опыт, жалкий и неудачный, останется достоянием валуна на восточной оконечности острова…

Он шел и жалел себя. Раньше ему и в голову подобное не приходило. Серый кролик, исправно крутивший колесо до появления Альбиноса, не давал ни единого повода задуматься о чем-то кроме повседневных вещей.

Миха достал из ящичка в боку длинную морковку и сунул себе в рот. Красноглазый одобрительно увеличил скорость — ему нравилось жевать на ходу. Большая часть животных предпочитала есть в то время, когда истуканы стояли или сидели, а этот и тут отличился…

В одном Альбинос точно был лучше остальных — Карпентер выбрал и впрямь самого бодрого кролика, и тот крутил колесо с явным удовольствием, не останавливаясь. В каменной голове ему было уютно, шуршали по-домашнему задеваемые лопастями щеточки, неслись одна за другой мысли, вырабатывалось электричество.

Дорога ложилась под каменные ноги, изредка ветки шкрябали по твердой груди, каждый раз напоминая о том, что надо все-таки что-нибудь сделать с трещинкой.

Под утро лес закончился, и вдали в неясном предрассветном мареве показался берег моря, образовавшегося после катастрофы. Над берегом вихрились наны.

Были они в точности такими же, как в воспоминаниях предков. Множество мелких, невидимых даже острым взглядом гигантов устройств соединялись во всепоглощающий рой, который кружился вокруг своей оси.

Идти к нему не хотелось, но память услужливо подсказала: наны не слишком торопливы, и от них вполне можно убежать. Миха приблизился на расстояние десятка шагов и присмотрелся. Серый «вихрь», казалось, вращался на месте, но на самом деле он постепенно двигался вглубь острова — над серой полосой голого камня, где раньше зеленел луг с блеклой травкой.

Миха обошел «вихрь» по кругу, наклонился и тронул твердь скалы. Та ответила множеством совершенно неструктурированных данных. Пытаться найти в них смысл было бы ошибкой. Давным-давно община потеряла таким образом одного из своих, настолько сошедшего с ума, что выудить из него хотя бы обрывки бесценной информации не удалось.

Что делать дальше, Миха не представлял. Возвращаться смысла не было — то есть его, конечно, приняли бы, но сразу стало бы понятно, что он даже не пытался ничего совершить — а это расценили бы как трусость и предательство.

Он снова обошел нанов. На этот раз воронка сместилась вниз, напомнив забавную игрушку из давнего-давнего прошлого — юлу. И верхний ее край словно слегка кивнул Карпентеру.

Кролик в голове прибавил темп. То ли сработала очередная морковка, то ли он так выражал протест против того, что они давно не отдыхали.

И в тот момент, когда Михе показалось, что если Альбинос ускорится еще чуть-чуть, то станет понятным что-то важное, «вихрь» неожиданно вырос вверх столбом и перегнулся пополам. Карпентер едва успел убрать голову, но рука его по плечо оказалась захваченной застывшим под углом «вихрем», и тот постепенно распространялся на грудь.

Они замерли — только Альбинос разгонялся все сильнее и сильнее. Колесо вращалось со скоростью, которой не достигало никогда, думать было неожиданно легко, а мысли приходили совершенно странные.

Наны никогда раньше так не делали — это значило, что это либо какой-то другой вид, что вряд ли, либо, что они — обучающиеся. Из памяти мгновенно были извлечены данные о том, как в далеком прошлом, еще до того, как наны вылизали остров, препарировали под микроскопами крох — каждая из них в отдельности была всего лишь тупым кусочком пластика, иногда с вкраплениями железа в литую микросхемку.

Но если оно обучается, то, может быть?..

Миха раскрыл сжатую ладонь и попробовал «считать» что-нибудь с нанов. Это ему не удалось — но вызвало кратковременное замешательство «вихря». Альбинос бежал так, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, именно так дело и обстояло — в кролике было достаточно железа и других интересовавших нанов элементов.

Гигант судорожно вспоминал прошлое. Массивы данных он обрабатывал в доли мгновения — но их было слишком много, вся память предков, обрывки мыслей знакомых и друзей, глыбы информации от родителей.

Поймав за куцый хвостик очередную идею, Миха подумал: а может, наны тоже несут информацию — но в другом формате? Это у них, у гигантов, сейчас он единственный. А ведь когда-то давно способов хранения было более чем достаточно!

Красноглазый мог в любой момент умереть от разрыва сердца — такое случалось, хоть и редко, и после этого пришлось бы ползти тупенькому Михе на скудной солнечной энергии домой, — но скорости не сбавлял.

— Ты… Кто?

Наны и впрямь были разумны. Простейший код — что-то и ничего — формировал вполне понятные вопросы.

— Я — человек, — ответил Миха. — Мы унаследовали землю.

Одновременно с разговором он пытался считать что-то еще из окружающего руку роя — и отчасти ему это удавалось.

— Ты… Не… Человек… Много… Признаков… Мертвый…

— Кремниевая жизнь, — ответил Миха, вставая на проторенную дорожку. Уж об этом-то в его памяти информации было много, из разных источников, и она скапливалась в легко опознаваемые массивы. — Симбиоз с живыми организмами.

— Нет… Плана…

Рой мгновенно встал столбом — а потом с удивительной скоростью, куда быстрее, чем это мог сделать Карпентер, удалился в обратном направлении.

Наны обладали разумом. Не таким, как у гигантов, но вполне очевидным — только совместным. Более того, из обрывков информации Миха в момент озарения понял, что их кто-то направляет.

Подойдя к обрыву и взглянув на беспокойное серое море с барашками черной пены, гигант отметил, что «вихрь» летит над волнами, и удалился уже довольно далеко. Вряд ли стоило ждать, что он вернется.

Обратный путь тянулся словно в полудреме — утомившийся Альбинос сожрал две морковки подряд и выпил пузырь воды, специфичным перетаптыванием заставил Миху опорожнить лоток в затылке — хотя обычно легко терпел до отдыха — и после этого бежал даже не вполсилы, а в лучшем случае в четверть.

К удивлению Карпентера, многие из гигантов так и не ушли заниматься делами, а остались на могильной поляне. Кто-то сидел, прикасаясь к застывшим валунами предкам, и пытаясь по крупицам выудить из их заторможенной памяти хоть что-то полезное, кто-то обнимался, обмениваясь данными, другие тихо переговаривались.

Вдруг странная идея посетила Миху. Им всем нужна поддержка! И тут же кролик в голове ринулся вперед, колесо завертелось — и сформировалась четкая и понятная мысль. Все они, каждый гигант отдельно и общее их собрание — были всего лишь детьми. Детьми, некогда брошенными родителями и не сумевшими повзрослеть.

Они ухаживали за животными и растили овощи и злаки, строили фермы и даже рожали новых гигантов — но все равно оставались маленькими и нуждающимися в защите. Именно потому они так легко отправили его в опасный путь — дело было не в том, что он мог справиться с проблемой, а в том, что они смогли пусть и на короткое время скинуть на него ответственность!

— Карл, — позвал он старейшину. — Есть разговор.

Все взгляды обратились на него. Да уж — судя по всему, никто не верил, что Михе удалось решить проблему, и теперь они боялись того, что придется вновь принимать какое-то неудобное решение.

Старейшина прикоснулся к локтю Карпентера, и тут же глаза его широко раскрылись. Да и сам невольный герой пораженно посмотрел на Карла.

Теперь они думали по-разному. Видимо, столкновение с «вихрем» и невероятная скорость Альбиноса в тот момент позволили сделать качественный скачок. Старейшина думал медленно, и Миха даже понимал почему. Колесо в его голове, необычайно прочное и почти вечное, за полторы сотни лет касания лапок животных получило маленькие выбоинки — и каждый следующий зверек старался держать один и тот же темп, чтобы попадать четко в удобные следы.

А Альбинос в голове Михи бежал как придется — это делало его не слишком предсказуемым для друзей, но позволяло принимать решения, о которых другие и мечтать не могли. До рывка с «вихрем» это играло против Михи. А сейчас, когда он неожиданно перешел на новый уровень осознания, стало его преимуществом. И Карл это понял.

— Друзья мои! — громко крикнул старейшина. Его кремниевая глотка, не привыкшая к таким нагрузкам, дала легкий сбой в конце, но этого почти никто не заметил. — Михаэль спас нас! Наны ушли! Общее собрание!

«Общее собрание»! Миха едва в голос не рассмеялся. Это был отличный способ успокоить всех и подтвердить, что они не одни. Любой повод — решение одно. Общее собрание! Дети…

В этот раз собирать всех пришлось не так долго, как в прошлый, — никто не ушел слишком далеко. Все боялись перемен и старались держаться ближе к остальным.

Ани теперь смотрела на Миху с опаской. Когда круг собрался, Карпентер первым делом заглянул в ее мысли — она оказалась растеряна и не знала, что думать. Остальные просто радовались тому, что угроза нанов исчезла. Никому и дела не было до того, что нанами кто-то управляет.

Еще Миха почувствовал пристальный интерес к себе со стороны нескольких девушек.

В общине нечасто появлялось достаточно ресурсов для того, чтобы принять нового члена — и когда это все же происходило, в желающих произвести на свет малыша недостатка не было.

Ленивый бег Альбиноса сменился трусцой — Карпентер размышлял о том, что делать дальше. Остальные гиганты в момент общего собрания осознали, что их посланник каким-то образом освободил остров от нанов — но двигающихся по накатанной кроликов в их головах не хватило для того, чтобы понять, как это случилось. Они не воспринимали код нанов «что-то/ничего», в запомненных Михой обрывках которого оказалось немало интересного.

— Карл, — сказал он. — Я собираюсь уйти и отыскать тех, кто управляет нанами.

— Ты не пройдешь через море, — сразу же ответил старейшина.

— Наны не способны двигаться над глубокими местами. Часть их роя спускается под воду и отталкивается от земли, и через некоторое время они выходят из строя и поглощаются остальными. Это значит, что я смогу найти их источник, ни разу не погрузившись с головой.

— И чего ты хочешь?

На этот вопрос соображения Карла хватило.

— Раз уж я ухожу, освобождается мое место в кругу. Я хочу ребенка.

К сожалению, из всех подходящих грызунов свободной оказалась только одна белочка. Рыжая, хвостатая, живая и смышленая, по общему мнению, она была не лучшим вариантом — но Миха считал иначе.

Он поместил ее к себе в живот, набитый орехами, и пошел к Ани.

— Нет, нет, даже и не говори ничего! — закричала она, едва он приблизился. — Не прикасайся ко мне!

Девушка боялась — как и большинство гигантов, она привыкла жить по накатанной. Пока Миха был нормальным и в его голове бегал серый кролик, она видела в нем будущего отца своего ребенка. Сейчас же — нет.

— Наш сын будет лучшим, — тихо сказал Миха. — Я передам ему свои знания и помогу раскрыть все возможности. Ты же хочешь, чтобы твой ребенок был лучшим?

Ани сопротивлялась. Она хотела, чтобы ее ребенок был как все. Уговорить ее не удалось — слова гиганта словно натыкались на стену.

Он ушел и следующие два дня сидел на скале в лесу, ощущая, как вертится, постепенно привыкая к темноте и твердости его чрева, белочка. Он пытался говорить с ней, как-то наладить контакт — но малышке требовалось куда больше времени. Альбинос теперь понимал его лучше, чем он сам, убыстряясь перед сложными задачами и медленнее перебирая лапами тогда, когда Миха хотел просто спокойно поразмышлять. Трещинка на груди затянулась сама — оказывается, это было заложено в них, и в памяти даже имелись инструкции — правда, слишком сложные для всех, кроме него.

А на третий день пришла Ани. Она без слов положила руку на его каменное плечо. По обрывкам ее мыслей он понял, что девушка решилась — он всегда был ей небезразличен, а сейчас, поговорив с подругами, она поняла, что все ей завидуют, видя в ней избранницу Карпентера.

Это было не лучшим поводом для рождения ребенка, но Миха не сомневался — он сможет пробудить в ней настоящую любовь.

Еще через четыре дня черная от угольной пыли, несущей главные данные о жизни гиганта и информацию об основах выживания в мире, белочка скользнула из чресел Михи в чресла Ани и уютно устроилась у нее в животе.

Девушку положили в глубокую пещеру, прикопав большим количеством угля и оставив наверху только ее голову. Через два дня уголь превратился в черное бурлящее месиво и кипел еще две недели.

А потом из пещеры вынырнул маленький каменный человечек, и в его голове крутила безостановочно колесо рыжая белка. Как она выжила — оставалось загадкой, но грызуны всегда выживали и с рождения ребенка осваивали его колесо.

Миха взял сына на правую ладонь, а левой рукой помог выбраться из угольной купели Ани. Девушка изменилась — как и многие до нее, после родов она словно узнала что-то недоступное другим. Взгляд ее стал спокойнее, а движения — плавнее. Она повзрослела.

Вечерами они сидели на скале неподалеку от могильной поляны и гладили малыша, передавая ему по крупицам свои знания о мире. Клали ему в животик куски угля, кормили его белку и ухаживали за ней.

Как Миха и предполагал, сын легко усваивал все, что ему давали, — в том числе и знания о нанах, которые оказались недоступными остальным.

А когда малыш подрос достаточно, чтобы самостоятельно кормить белку, — к тому времени на остров уже опустилась осень — Миха созвал общее собрание.

— Я ухожу, — сказал он. — Но знайте — никогда больше ваша жизнь не будет прежней. Даже если я не вернусь — мир уже изменился. Но если я вдруг смогу сделать задуманное и доберусь до тех, кто управлял нанами, возможно, мы найдем наших родителей, и я уверен — они все еще любят нас.

После этих слов Миха встал и пошел на запад. Его ждала долгая дорога, много приключений и открытий.

Колесо вращалось: альбинос прыгал со ступеньки на ступеньку в странном танце. Он чувствовал, что для его лап будет еще много работы.

И еще он знал, что Миха никогда не откажет ему в лишней морковке.

♂♀ Последнее танго на Марсе

Школьный М-бан стремительной гусеницей несся в прозрачном тоннеле. Полина развалилась на сиденье, задрав ноги в облепляющих джинсах на спинку следующего. В планетарных поездах иногда очень трудно расположиться удобно, скорость буквально сплющивает, вдавливает в упругий пластик. Аккуратно причесанные одноклассники косились, но помалкивали: зачем ссориться с Полинкой, она добрая, красивая, а главное — у нее такая подборка синглов, какую невозможно добыть даже в Центральной файлотеке Содружества. Где берет? Тайна. Но никогда не жмется, дает послушать и даже переписать.

— Ну и что дальше?

— Дальше он говорит: «Есть еще одна микросхема, которую надо уничтожить. Она здесь», — и показывает на свою голову.

— Ну-у! — возмутилась Полина и сбросила ноги со спинки сиденья. — Дальше все предсказуемо. Они его уничтожают, он типа жертвует собой?

— Какая ты догадливая, — хмыкнул голос в беспроводном микронаушнике.

— Дурацкий фильм. Фу! Не хочу больше.

— Тебе не нравится, что прикольный герой погибает? — заинтересовался голос.

— Мне не нравится, что он погибает так глупо. Люди не оценят. Ведь наверняка была еще третья серия, и там опять те же траблы, только в профиль, я угадала?

— Как всегда, моя умница, — улыбнулся голос. Если, конечно, голос способен улыбаться. Ведь через микронаушники этого не видно.

Скрестив руки на груди и надувшись, девушка уставилась в окно. Сейчас нет пыльных бурь и видно каждый кратер. Каждый день эти кратеры за стенками куполов, за окнами м-бана. Как достало! Вот бы на Землю попасть, хоть разочек. Дед рассказывает: там красиво. Деревья всякие — елки, эвкалипты! А у них только чахлые яблони.

— Поли-ин? — легонько пихнула ее локтем Дуська, вечная соседка по парте. — Ну что? Как?

Дуська, как всегда, сделала большие круглые глаза, которые у нее и без того выпуклые.

— Нормально, — пожала плечами Полина.

— Ну когда вы уже встречаетесь? Неужели он все еще терпит? А-фи-геть! Как у вас серьезно…

На Дуськином лице отражался такой непритворный восторг, что Полине стало смешно.

— Дура, — шутливо ткнула она подругу пальцем в живот, не замечая, что краснеет.

Дуська уверена, что Полина ежедневно треплется по плэнэт-связи со своим парнем. Не, оно, конечно, правда — с парнем. Да еще с каким парнем! Лучшим в мире.

Но.

Все не так, как думает Дуська.

— Марс, Юго-западный купол, — объявил электронный женский голос. — Учащиеся школ! Не забывайте свои вещи.

Полина и все ее одноклассники, мгновенно подобрав сумки с гаджетами, столпились у выдвижных мембран. Наконец-то на свободу! Нормальные люди ходят в школу рядом с домом, в своем куполе, а им не повезло: купол новый, перенаселенный, инфраструктуры никакой. Вот и приходится мотаться в студ-городок.

* * *

Мать еще не вернулась с работы, а отец был дома. Полина застала его, как всегда за вирт-экраном, на котором он быстро и сосредоточенно, едва поводя пальцами, корректировал чертеж, напоминающий огромную арку. Полина на минуту задержалась, пытаясь понять, что это. Мост? Переходник?

— Здравствуй, дочь, — не оборачиваясь, произнес отец. — Почему ты опять в обуви?

— У тебя что, глаза на затылке? — буркнула Полина и отправилась снимать кроссовки.

Отец вздохнул: подросток, пятнадцать лет. И третьего глаза не надо.

— Как дела в школе? — спросил он, когда Полина снова появилась в комнате.

— Химия — «пять», физкультура — «пять», история — «три», — скороговоркой выпалила дочь.

— Почему история-то три?

Отец обернулся, недоуменно сверкнув синими глазами. Вообще, удивительно. Вроде он и похож на деда, на дедовскую сканографию: тот же прямой нос, широкие скулы, чуть раскосые глаза. Но его как будто красили другим цветом: светлокожий и светло-русый, как и Полина. А может, так влияет жизнь на Марсе? Недостаток солей в воде? Дед свою недолгую жизнь прожил на Земле, и умер на Земле, навсегда оставшись жгучим брюнетом.

— Скучно потому что. «История нового времени». Ха. Ха. Ха. Какое же оно новое? Французская революция лохматых годов. Тебе смузи сделать?

— Сделай, — согласился отец и вновь уткнулся в чертеж, напевая себе под нос «Отречемся от старого мира».

Полина потопала на кухню. Достала из холодильника два скукоженных пакетика — с вишней и «лесными ягодами». Сунула в разморозку. Блендер собрала легко и быстро — привыкла. В семьях многих друзей все, абсолютно все делают роботы. Но доходы родителей Полины не столь высоки. Нет, они не бедствуют — но и не шикуют. Да кроме того, что-то даже интересно делать самой. Только не уборку, это смерть!

— Тортила! — позвала Полина.

Под столом ожила пылесос-черепаха и, важно перебирая конечностями, с приглушенным урчанием ломанулась наискосок через кухню, подбирая соринки. Пискнула разморозка — готово, можно приступать. Полина достала пакетики и занялась смузи.

— Красавица! — позвал голос в наушнике.

— Что, чудовище? — откликнулась Полина, внутренне просияв. Ну приятно же!

— Как насчет видеосессии в Центральном куполе? Ты обещала.

— Сегодня? — Полина наморщила лоб.

— А чего тянуть? Заодно прогуляешься. Учеба-дом-дом-учеба, вот и вся твоя жизнь. Так же нельзя.

— Ты забыл: м-бан — переходник — портал — купол — м-бан, — фыркнула Полина. — И насчет «прогуляешься» — тут не Елисейские поля. И даже не подмосковные рощи с этими… как их?

— С белками, — довольно произнес голос.

— Вот-вот. Про которых ты рассказывал. У нас все сурово: рыбки в аквариуме, игуаны в террариуме. И тортила под кроватью. Никаких вам белок.

Голос вздохнул.

— Ладно, внуча, не дрейфь. Все будет. Но не сразу.

Полина беззвучно, чтоб не услышал отец, расхохоталась, держась за живот.

— Ой, не могу. Когда ты так говоришь — «внуча» — я представляю тебя с бородой и в пиджаке.

— В пиджаке? — обрадовался голос. — Классно. Между прочим, у меня и в юности пиджак был. Кожаный. Это теперь только дурацкий комбинезон. Ладно, слушай, отвлекают. Как соберешься фоткать — стучись.

— Ага.

Смузи из размороженных ягод — других на Марсе просто не бывает — был готов. Полина разлила густую сиреневую смесь в два высоких стакана, окунула в них соломинки и направилась в комнату.

Отец с удовольствием взял у нее из рук один стакан.

— Что бы я без тебя делал, дочь…

— Пропал бы, — невозмутимо констатировала Полина, усаживаясь в кресло.

Потягивая приятный кисло-сладкий напиток, включила домашний смарт.

Выскочили сразу три новых сообщения: квитанции об оплате.

— Па-а? — недовольно протянула Полина. — А мы разве в этом месяце за воздух не платили?

— Платили, — вздохнул отец. — Теперь новые тарифы, генераторы на планете еле тянут, менять их надо. Оттого и сборы. Прислали уже?

— Угу, — отозвалась Полина.

В прихожей щелкнул замок.

— А вот и наша мать.

Про маму все говорили, что она — идеальная женщина, и многие не понимали, как такая досталась отцу Полины. Но дочь относилась к этому с изрядной долей скепсиса: слишком расчетливая, слишком холодная. Тем более — для мамы. Мама должна быть теплой и ласковой!

— Дочь, я смотрела на школьном портале — у тебя тройка.

— Да, — покорно согласилась Полина.

— Ты ведь знаешь, что если не наберешь проходной балл, тебя автоматически вышвырнут в разнорабочие, и о колледже можно не мечтать?

— Первая тройка за две…

— Хватит! — мать жестко обрубила начало фразы. — У тебя даже четверок быть не должно, только пятерки!

Полина посмотрела на точеный профиль снимающей сапоги матери, вспомнила о предложении деда поправить оценки в школьной системе и в первый раз подумала, что это — неплохая идея.

— Слушай, мать, я смотрел средний балл — Полина седьмая на потоке… — начал было отец, но его тоже перебили.

— А должна быть — первая!

Все понятно — что-то не так в клинике. Отчеты не сходятся, или новая инициатива от властей. Когда у парламента заканчивались деньги, они вместо них начинали присылать в больницы и школы совершенно дикие распоряжения, регламенты и приказы. Такие, от которых любой нормальный человек вначале повесится, и только потом подумает — а возможно ли это в принципе.

Полина помнила еще время, когда мама была добрее, не так уставала, и они с отцом постоянно шутили по поводу потенциального брата для нее. А потом грянул кризис! Половину клиники сократили, и теперь мать работает больше, получает меньше, и домой приходит чаще всего в дурном настроении.

— Я — к Дусе, уроки делать.

— Может, покормишь меня вначале? — сурово поинтересовалась мать.

— Я разогрею, — принял на себя удар отец, и Полина выскользнула за дверь в не зашнурованных кроссовках.

Дуська легко согласилась ее прикрыть, если вдруг возникнут вопросы. Тем более, что раньше вопросов никогда не возникало, но подстраховаться следовало — Полина даже думать не хотела о том, что может устроить мать, если узнает, что дочь вместо занятий гуляет по всему Марсу.

И что самое страшное — узнав о причине этих прогулок, отец ей точно не поможет. Потому что он дико, жутко, просто вообще-вообще ужасно обижен на постоянного собеседника Полины — своего отца, а ее деда.

В первую очередь за то, что тот очень не вовремя умер.

* * *

— Красавица!

— Что, чудовище?

— Дома не очень, да?

Полина поежилась на сиденье. Иногда ей казалось, что дед знает о ней все.

— Подслушивал?

— Как можно, — чопорно отозвался собеседник. — Почувствовал!

— Не очень, — подтвердила она. — Слушай, может, ты помиришься с отцом?

— Это невозможно, потому что невозможно, — ответил дед. — Я же говорил, я очень неудачно умер. Представь, у меня на руках молодая жена с маленьким ребенком. Я взламываю банк, вытаскиваю из него гигантскую сумму, и только успеваю оплатить сетевое кладбище и криогенную камеру, как врывается служба безопасности этого самого банка и убивает меня, вроде как при попытке к бегству. Хотя какая там могла быть попытка, если я сидел в этот момент, опутанный проводами? Но в любом случае жена получает в наследство мои долги и вынуждена подписать кабальный договор и отправиться с ребенком осваивать Марс! Я лишил твоего отца детства. Не говоря уже о твоей бабушке, которая умерла, так и не успев полностью погасить мои долги.

— Нехорошо, — вздохнула Полина.

— Да вообще ужасно, — вздохнул дед.

— Но он же тебе отомстил — продал твою матрицу с сетевого кладбища этим, из метеокорпорации. Значит, вы квиты?

— Куда там, — грустно отозвался ее собеседник. — Фактически он дал мне второй шанс. Пусть мое тело лишь с виду напоминает человеческое, и существовать я могу только в условиях дикого холода и маленькой гравитации. Пусть я привязан к своей метеостанции на Плутоне и вынужден делать тупую работу по замене расходников и мелкому ремонту. Пусть у меня нет ни единого шанса выбраться отсюда хоть когда-нибудь. Это не так важно — если учесть, что мне удалось подключиться к внешнему каналу, по которому метеостанция передает сводки в обитаемые миры, и я могу разговаривать с тобой! Понимаешь? Я украл у него детство — аон подарил мне тебя, красавица.

— Мы никогда не встретимся, — сжала зубы Полина. — Это ужасно!

— Мы всегда будем вместе, — жизнерадостно ответил голос в ее ухе.

— Но ты не можешь угостить меня кофе. Или… Или пригласить на танец!

— С этим есть небольшие технические трудности, — согласился дед. — Так, у меня ЧП, какая-то сволочь слегка сэкономила на проводах, и сейчас мне надо…

Голос пропал. Так изредка бывало — но Полина знала, что связь прервется ненадолго, дед скоро все починит.

* * *

М-бан прибыл под Центральный купол, и Полина поспешила нырнуть через открывшуюся мембрану в узкий зев переходника. Народу — пропасть. Ну, куда они все? Впереди только спины и затылки, плотной массой. Кажется — вдохнешь, и крыша обрушится на тебя сверху, так ее распирает копошащееся человеко-существо.

Людской поток вынес Полину под Купол. Коробки жилых модулей, торгово-культурный центр, искусственный пруд, комплекс лечебно-бытовых услуг, здание Сектората… Неужели это интересно?

— Дед? — позвала она.

— Да, красавица! — откликнулся наушник. — Ты на месте?

— Угу. Что снимать-то? Печаль одна…

— Да все подряд. Мне все интересно.

— В сети же наверняка есть фотки, изображения с веб-камер…

— Есть, — нехотя согласился дед. — Но маловато. И это не то. Я хочу, чтоб ты сама мне все показала и рассказала. Как будто я с тобой в реале общаюсь.

— Ну ладно.

Полина настроила мини-камеру. Навела фокус на здание Сектората.

— Вот место, где сидит марсианский парламент, — начала она, представляя себя не то журналисткой, не то экскурсоводом. — Он принимает законы и… валяет дурака, на самом деле. Потому что законы все равно присылаются с Земли, а местные проблемы вообще никто не решает. Как с генераторами.

В наушнике хмыкнуло.

— А вот справа вы видите торговый центр «Фобос»…

Внезапно со стороны порталов послышались крики и шум. Полина обернулась, не успев понять, что происходит, как под куполом раздался голос:

— Внимание! Это не учебная тревога! Всем жителям купола…

Затем раздался дикий скрип и голос прервался, а через несколько мгновений возобновился — но на этот раз говорил кто-то другой, не торжественно-настороженный, а злой и веселый.

— Граждане Марса, как вам сообщил мой коллега, это не учебная тревога. Я представляю группу «Земля превыше всего». Мы захватили управление силовыми установками одиннадцати… Нет, уже двенадцати куполов, и оставшиеся в ближайшее время тоже перейдут под наш контроль. Просим сохранять спокойствие, ну и все такое, тем более что сделать вы все равно ничего не можете. А пока рекомендую подумать, почему вы все вместо того, чтобы чистить загаженную родную планету осваиваете чужие для вас камни по всей Солнечной системе.

Про «Землю превыше всего» часто говорили по телевизору. Раньше они устраивали пикеты и голодовки в Метрополии. Но в прошлом году пикеты прекратились и начались теракты — два на Земле, и один на Луне, причем в результате последнего вымер целый купол — порядка сорока тысяч человек.

— Дед! — испуганно позвала Полина. — Дед, ты здесь? Дед, ответь! Ты слышал? Что это? Де-ед!

Наушник молчал. Полина вытащила из нарукавного кармана мятый лист смарта, расправила его и включила — но в нем не было ничего, кроме прошлогодней записки от матери «Не забудь купить киви!!!».

Сеть отсутствовала, подключения к серверам не было, даже связь с домашним смартом — про которую говорили, что она сохранится даже если погаснет Солнце — отсутствовала.

Рядом завыла какая-то тетка, ей тут же влепил пощечину стоящий рядом с ней мужчина в солидном костюме.

Мимо пробежал растерянный полицейский с безумными глазами. У порталов кто-то кричал — Полина издалека не видела, что там происходит. Она медленно пошла в ту сторону, но через мгновение мимо нее пробежал молодой парень с руками по локоть в крови.

Ей сразу же расхотелось идти к порталам.

— Красавица! — хриплый голос деда словно пробивался сквозь помехи. — Что у вас за бардак? Все каналы связи обрублены!

— А… — Полина встряхнулась. Дед был с ней! — У нас террористы. Возле порталов кровь. Это «Земля превыше всего». У меня нет связи с домашним смартом. Мама все узнает! И папа! Я же в другом куполе!

— Тихо! — рявкнул дед. — Если ты на открытом месте, немедленно беги к ближайшему зданию.

Полина рванула к Секторату, а через несколько мгновений раздался выстрел, второй, третий, и толпа на площади превратилась в сгусток боли и страха, перемалывающий себя рывками то в одну сторону, то в другую.

Несколько раз Полину толкали, однажды даже сбили с ног, но у нее была цель — стена. Вскоре она, миновав в несколько гигантских прыжков крутую лестницу, была под высокой дверью.

Она обернулась. Позади остался настоящий ад — множество людей носились по площади, а кто-то с крыш стрелял по ним, то одиночными, то короткими очередями, направляя толпу то в одну сторону, то в другую.

На разноцветных обсидиановых плитах остались люди. Некоторые шевелились, стонали или кричали в голос, другие лежали без звука и движения.

— Дед? — дрожа, спросила Полина.

Ответа не было.

Она робко тронула приоткрытую дверь парламента. Два года назад они были здесь на экскурсии — но тогда у входа стояли гвардейцы в высоких шерстяных шапках, а дверь перед детьми открылась автоматически.

Сейчас же ей предстояло войти самой.

Створка открылась на удивление легко, а потом сама закрылась — с глухим щелчком, и открыть ее снова Полине не удалось. Внутри оказалось темно, пустынно и прохладно. Когда весь Марс изнемогает от жары, обитатели Сектората могут себе позволить понежиться в прохладе!

— Красавица?

— Дед! — облегченно выдохнула Полина. — Ты здесь!

— Конечно, — ответил тот, и в голосе чувствовалась тревога. — Новости плохие. Земля потеряла связь с вами полностью. Порталы закрылись в один момент, порядка тридцати человек оказалось наполовину на Земле или Луне, и наполовину — на Марсе. Я послушал переговоры силовиков с Земли, те, которые без особой защиты. В общем, в Метрополии вас уже списали. Они уверены, что когда к вам прилетят космические корабли с Земли, они застанут только разрушенные купола.

— Что? — не поняла Полина.

— Вчера в Женеву пришел ультиматум от «Земли превыше всего». Они требовали свертывания космических программ и угрожали масштабными терактами на Луне. Про ультиматум никому не сказали, приняли все меры безопасности — на Луне, естественно. А рвануло у вас.

— И что теперь?

— Все плохо, — дед помолчал, потом продолжил. — Причем если бы я не настроил канал с тобой сильно заранее, сейчас даже я бы не пробился. В общем, автоматика считает наши разговоры обменом между метеорологическими серверами Плутона и Марса. Технической беседой тупых приборов. Если я попробую, к примеру, настроиться на разговор с твоим отцом или кем-то другим, эту попытку тут же пресекут программы террористов.

— То есть ты не можешь связаться ни с кем.

— Никто извне не может связаться ни с кем из вас, — уточнил дед. — Только я и ты. И я определенно знаю, что вас собираются убить. А также — что помощи с Луны или Земли не будет, а на Фобосе и Деймосе даже орбитальных катеров нет, слишком привыкли к порталам. У вас есть какой-нибудь спецназ?

Полина задумалась. Хотя смысла в этом не было, как и спецназа. Была система регулировки подачи воздуха с возможностью добавлять туда различные составы. Если все плохо — сделаем людей чуть веселее. Если в каком-то куполе кто-то решил восстать — сделаем их сонными и вялыми. Если не поможет — отрубим им электричество. А потом и воздух — если понадобится.

— Спецназа нет.

— Полиция?

Полина вспомнила паникующего мужчину в форме и ей захотелось заплакать.

— Так, красавица, собираемся! Не реветь!

Все-таки он как-то подглядывал за ней, иначе как догадался о наворачивающихся слезах?

— Не буду, — нерешительно сказала она.

— В общем, у меня тут чертежи вашего купола. И еще — технический код, если его ввести куда надо, то управление силовыми установками и подачей воздуха переходит в автоматический режим. Террористам придется взрывать каждый генератор, а их, я подозреваю, всего человек пять-шесть. При том, что генераторов штук двести на купол.

— В Центральном — четыреста, и они в бронебойных бункерах! — вспомнила Полина рассказ из экскурсии.

— Давай, скажи, где ты. У вас вокруг площади есть четыре места, через которые можно подключиться к управлению всеми системами. В одном из них сидят террористы. К сожалению, мы не знаем — в каком. Но шансы — за нас.

— Я в здании Сектората, в вестибюле, — ответила Полина. — Тут почему-то пусто.

— Странно, но очень удачно. Здесь как раз есть комната управления — ну еще бы ее не было в здании, где находится парламент. Посмотри по сторонам: вентиляцию видишь?

— А зачем она мне?

— Комната на третьем этаже, и тебе надо туда попасть. Если не ты — то никто, понимаешь?

— Да, — прошептала Полина.

— Но я не хочу, чтобы ты поднималась по лестнице и шла открыто по коридорам. Просто на всякий случай. Скорее всего, тут никого нет — но просто на всякий случай, — повторил дед.

— Как выглядит вентиляция? — спросила Полина, озираясь.

— Либо это решетка на потолке, либо на стене. Возможно, их несколько. Тебе надо попасть внутрь, желательно быстрее.

Полина задрала голову. Решетки на потолке были. Но как до них добраться?

У стены стояла банкетка для посетителей. Если подвинуть ее в нужное место, да сверху еще поставить ну хотя бы вон тот стол… Нет, это смешно. Встав на диванчик и стол она, конечно, дотянется до решетки, но поднять вес своего тела в люк не сможет, несмотря на все пятерки по физкультуре.

— Вентиляция на потолке, слишком высоко, — с досадой сказала Полина.

Наушник задумался.

— А ты поищи простенок, — наконец посоветовал дед. — Узкое место.

Полина бросилась по вестибюлю искать это самое узкое место, а дед тем временем говорил:

— Как только ты заберешься в вентиляционную шахту, я буду направлять тебя, куда двигаться. Попасть в комнату через вентиляцию нельзя, но ты можешь подобраться к ней вплотную. А дальше — я скажу, что делать. Главное, ничего не бойся и слушай меня, поняла, красавица?

— Поняла! — почти с отчаяньем ответила Полина, и в этот момент наконец увидела вожделенный простенок: в нем стояла огромная кадка с искусственной пальмой. Сообщив в наушник слово «эврика», Полина ухватилась за края кадки и выдвинула ее из простенка. А дальше — просто. Надо только упираться в стену спиной и ногами, спиной и ногами, и помогать себе руками. Так, постепенно, подтягиваясь, она и добралась до верха.

— Где ты там, солнышко? — забеспокоился дед, слушая ее долгое молчание.

— Тут, — шумно выдохнула Полина. — Наверху. Последний штрих.

С этими словами, все еще упираясь ногами и спиной в простенок, она вынула решетку из пазов и бросила вниз. Та с глухим стуком ударилась об пол.

— Лезу, — сообщила Полина, подтянулась на руках и забросила ноги в люк, наверх. — Я внутри вентиляции, дед!

— Да ты просто спайдер-герл, красавица моя. Теперь слушай внимательно…

* * *

Полина путешествовала по вентиляционной шахте, машинально выполняя распоряжения деда: «Вправо»! «Влево!» «Наверх!» При этом думала она о другом.

Глупость, но ей почему-то вспомнился Петька из ее класса. Тот самый Петька, который смотрел на нее преданными глазами, дарил ей ручки и ластики, был начисто лишен чувства юмора и всегда бледнел, когда получал не ту оценку, которой ждал. Вовсе не потому, что у него были слишком требовательные, как Полинина мама, родители. Родители носили его на руках, и могли, без сомненья, купить любимому сыну курс обучения в любом институте, не то что колледже. Просто Петька без этих пятерок чувствовал себя неуютно. Он по жизни чувствовал себя неуверенно, и наверняка бы не смог забраться в банк и взломать его — и погибнуть, опутанный проводами, с невозмутимой миной на лице…

Впрочем, про мину дед ничего не говорил. Полина домыслила сама. Она почему-то была уверена, что дед ни на секунду не дрогнул. А Петька бы дрогнул, это точно. Любой мальчишка из их класса дрогнул бы.

Еще несколько метров пути — и вот она, последняя решетка.

— Дед, я спускаюсь! Придется прыгать.

— Повисни на руках. И очень осторожно, слышишь? Я волнуюсь за тебя.

«Я за себя — тоже», — подумала Полина.

Уцепившись за края люка, аккуратно спустила ноги. Руки гудели от напряжения, но она постаралась как можно более мягко спрыгнуть…

Все равно получилось гулко, твердо, ноги приняли на себя главный удар, но в голове тоже немилосердно гудело.

— Я приземлилась, дед, — едва отдышавшись, сообщила Полина.

— Цела? — обеспокоенно спросил голос.

— Вроде.

— Дверь видишь?

— Да, и на ней, между прочим, кодовый замок.

— Так и должно быть. Сейчас будем экспериментировать. У этих дверей стандартный заводской код, я навел справки. Вернее, у них был стандартный код, до того, как его поменяли. Но обычно после установки меняют либо одну цифру, либо… Короче, сейчас попробуем. Набирай: «Тысяча сто двенадцать».

Полина нажала кнопки на гладкой металлической поверхности. Ничего не произошло.

— Мимо, да? — заговорил дед, не дождавшись ее реплики.

— Угу. И что теперь, менять по очереди все цифры от одного до девяти? То есть, до нуля?

— Нет, это тупо. Дай подумать… Понимаешь, набор цифр не может быть случайным, он должен запоминаться. И не сильно отличаться от заводского кода — чтобы ремонтники или спасатели могли легко вскрыть дверь в случае чрезвычайных обстоятельств, вот как сейчас… Попробуй набрать зеркальную последовательность: поменять первую единицу на двойку.

Полина сделала.

— Не-а.

— Теперь — вторую на двойку.

Полина набрала: «1212». Опять ничего.

— Теперь третью — на двойку?

— Вряд ли, но попробуй.

Она попробовала.: «1122». И опять неудача.

Дед задумался. Через некоторое время Полина сообщила:

«Я набрала «одиннадцать, тринадцать» и тоже глухо.

— Постой. Как ты произносишь исходную комбинацию? — заинтересовался дед.

— «Одиннадцать, двенадцать».

— То есть, как два числа? А ну, увеличь оба числа на порядок: «1213».

Как только Полина набрала эту комбинацию, замок щелкнул.

— Дед, ты гений! — радостно воскликнула она.

— Нет, — возразил голос. — Мы работали вместе. Осторожно заходи в комнату.

Полина, переполненная радостью, бросилась в комнату. Какой же дед молодец, какой он умный! Как здорово у них получилось: шутка ли, подобрать код!

Вот и пульт, перемигивающийся разноцветными лампочками. Она кинулась к нему…

И в этот момент ее ударили сзади по голове.

* * *

Очнулась Полина привязанной к батарее. Во-первых, в лицо ей брызгали водой, а во вторых, голос деда настойчиво, чуть ли не с ужасом, орал ей в ухо: «Где ты, где ты? Полина, Полина! Отзовись, Полина! О боже мой, какой я идиот!»

— Ну — очухалась? — насмешливо спросил кто-то.

Когда взгляд, наконец, смог различать предметы, Полина увидела перед собой небритую физиономию. Физиономия ухмылялась.

— Ну и ну! Сама додумалась, или кто подсказал?

— Что? — непослушными губами спросила девушка.

Голова так болела, что хотелось ее немедленно отрезать.

— Как нашла эту комнату, спрашиваю?

— Мы на экскурсии были, с классом, — ответила Полина первое, что пришло в голову.

Бандит присвистнул.

— Вот, значит, чему теперь детей учат. Раньше учили Родину любить, природу охранять. А теперь, получается — находить секретные комнаты? Да разве школа это должна делать! — гневно воскликнул бандит и поднялся на ноги. — Развели тут. Распустились и детей испортили. Нет, с этим надо кончать!

Дед в наушнике притих. То ли услышал голос и теперь лихорадочно обдумывал положение, то ли опять пропала связь, то ли…

Нет, о том, что дед просто сбежал и оставил ее, Полина не хотела даже думать.

— Секретный код тоже знала? — прищурился бандит.

— Нет, — честно ответила Полина.

— Подобрала значит, Лара Крофт? Ну ты даешь!

Перед глазами все двоилось. Дед называл ее девочкой-пауком, этот страшный человек зовет Ларой Крофт… Но она — ни то ни другое. Она просто неудачница. Лузер. И сейчас за это поплатится.

— Диверсантка из тебя никакая, — заявил бандит. — Во-первых, мы контролируем все пункты управления силовыми установками. Во-вторых, с пультом тебе все равно не справиться — не стоило и пытаться. А в-третьих — ты подумала, как выбираться будешь? Явно не подумала. А никак бы ты не выбралась — так что глупость одна, план твой.

Бандит сказал что-то в наушник рации, Полина не поняла. Она вообще плохо соображала сейчас, думая только об одном: где же дед? Спасет ли он ее?

— Знаешь, я уважаю решительных людей. Даже если они круглые идиоты, вот как ты, — весело сказал бандит. — Поэтому я сейчас расскажу тебе, что будет дальше. Мы отключим генераторы воздуха, один за другим. И все вы получите воздаяние за грехи. Марс вновь станет чистым и необитаемым. А тем, кто сейчас на Земле наблюдает за происходящим через камеры Фобоса и Деймоса, впредь будет неповадно. Загадили планету-матушку, а теперь загаживаем всю Солнечную? Так вот нет, не будет этого. Сидите, где родились. Еще маленький принц… — бандит воздел вверх указательный палец, — каждое утро приводил в порядок свою планету. А вы что, возомнили себя умнее маленького принца? Лучше, чище, ну?

Террорист нагнулся и вплотную приблизил лицо к лицу Полины, дохнув на нее крепким ароматом ментола. Увидев его глаза девушка поняла, что он совершенно, абсолютно безумен.

— Так, красавица, говорить можешь? — раздался голос деда.

— Нет, — ответила она сразу обоим собеседникам.

— Ты ведь понимаешь, что все идет неправильно? — террорист грустно улыбнулся. В этот же момент в наушнике раздалось:

— Ты попалась?

— Да, — вновь сразу обоим ответила Полина.

— Ладно, — дед тяжело вздохнул. — Изображаем страх и слушаем меня.

В общем-то, ей даже прикидываться не требовалось. Человек напротив внушал ей искреннее чувство ужаса. Тем временем он продолжил разглагольствовать.

— Как ты думаешь, много ли найдется желающих ехать в эти хрупкие купола после нашего акта возмездия? Подозреваю, что кроме самоубийц никто не отважится. Мы в тупике, и никто не собирается нас из него выводить. Цивилизация катится вниз по инерции. Образование с каждым годом все хуже и хуже. Вот ты знаешь, что простой монтажник, который варит титановые конструкции на орбите Марса, получает больше, чем врач-хирург с десятилетним стажем?

— Знаю, — кивнула Полина. Ее мать работала эндокринологом, а не хирургом, но принцип она понимала.

— Вот, — торжествующе кивнул террорист. — Мы поощряем посредственность! Надо вернуться на Землю! Надо решить свои проблемы — а потом уже рваться к звездам!

— И поэтому вы убьете меня, моих папу и маму, — внезапно вырвалось у девушки.

— И умрем сами, — серьезно кивнул собеседник.

Он выкатил откуда-то тяжелое черное кресло на блестящих колесиках и сел на краешек сиденья. В глазах его пылал огонь, чувствовалось, что для него важно доказать ей свою точку зрения.

— я не могу пробиться сквозь систему безопасности, — пожаловался дед. — Вижу только один выход: ты должна ему про меня рассказать.

— Зачем? — спросила Полина.

— Ну я же объяснял! — вскочил террорист. Он казался бы даже симпатичным, если б не безумие в глазах. Чернявый, спортивный, с плавными жестами человека, знакомого то ли с боевыми искусствами, то ли с танцами. — Нужно показать бессмысленность современной космической программы! Мы вбухиваем половину земного бюджета в Луну и Марс, а между тем океаны загрязнены, парниковый эффект меняет наш климат, города перенаселены!

— Мне нужно, чтобы твой собеседник захотел поговорить со мной. Это наш единственный шанс.

— Я хочу признаться, — уверенно заговорила Полина. По сравнению с недавним лепетанием контраст был сильным.

— В чем? — удивился террорист.

— Я не одна. У меня техподдержка, — девушка мотнула головой, пытаясь показать на ухо.

— Это невозможно, — усмехнулся чернявый. — Вся связь обрублена. Я по второму образованию телеметрист, можешь мне верить.

Полина улыбнулась. Она просто не смогла удержаться. Все люди как люди, а ее дед — волшебник! Он совершает то, что для всех остальных — невозможно.

— Яне вру. Со мной сейчас разговаривает человек, находящийся в теле андроида на Плутоне. Спроси у меня что-нибудь, чего я не могу знать.

— Число Пи до сотого знака!

Полина диктовала цифры, и с каждой следующей лицо террориста вытягивалось. Наконец он взмахнул рукой, останавливая девушку, и потянулся к кобуре на поясе.

— Если ты меня убьешь, то не узнаешь целей и возможностей моего собеседника, — все так же под диктовку сказала Полина. — Он готов поговорить с тобой.

— На каких условиях? — настороженно поинтересовался террорист.

— Без условий. Просто скажи свой идентификатор.

— Ноль семь, одиннадцать, гамма, двадцать четыре, эпсилон.

— Удачи нам, красавица, — шепнул дед.

И сразу после этого Полина почувствовала пустоту. Она понимала, что сейчас дед свяжется с террористом, и тот обрубит их канал связи, узнав, что они прикидывались метеорологическими серверами. Смерть ее пугала даже меньше, чем расставание с дедом.

— Привет, привет! — воскликнул тем временем террорист и широко улыбнулся. Одновременно его пальцы летали над смартом. — Ух ты! Но это невозможно… Стандартные пакеты… Как ты говоришь?

Полине было жутко интересно, что же там говорил дед. Но слышать она могла только чернявого.

А тот то на минуту замирал, то отвечал междометиями.

Неожиданно Полине вспомнился момент, когда дед в первый раз постучался в ее плэнэт-аккаунт.

У нее было плохое настроение, как всегда перед контрольной по истории. Полина знала точно: если провалит контрольную, мать устроит ей Варфоломеевскую ночь и Утро стрелецкой казни. Она тупила над учебником и не хотела ни с кем разговаривать — да и не могла, ведь надо было зубрить. Но кто-то аккуратно, с периодичностью раз в пять минут, тренькал и посылал ей запрос. В конце концов она решила глянуть, кто это такой настойчивый — тем более, что даты все равно не лезли в голову.

— Разрешите здесь приземлиться? — спросил незнакомый, но какой-то очень дружелюбный голос.

У Полины в один момент поднялось настроение, и она сказала:

— Здравствуй!

— Ого! Сразу на «ты»? Это обнадеживает — откликнулся довольный голос. — Не будем ходить вокруг да около, красавица. Как это ни прискорбно — я твой дед.

…Конечно, она сначала не поверила. Думала — прикалываются мальчишки, или, того хуже — девчонки из класса подговорили какого-то взрослого, и он ломает перед Полиной комедию. Но голос стал рассказывать ей про Землю. И зачитывать наизусть всякие книги. И петь разные старые песни — какие знал только папа, смутно помнил из детства. И в конце концов, она убедилась, что голос говорит правду.

И контрольную она написала на «отлично» — тоже помог дед.

А потом было еще много всяких разговоров — днем и даже ночью. Она могла бы говорить с ним вечно, двадцать четыре и шесть десятых часа в сутки…

И тут чернявый с чувством произнес:

— Мне жаль, что ты не с нами. Что? Хм.

Он глянул внимательно на Полину, затем на экран своего смарта.

— Вынужден отказаться. Проект «Марс» закрывается, и никто не выживет. Что? Так не бывает!

Террорист серьезно взглянул на Полину и сказал:

— Расскажи мне правду о том человеке, с которым я только что общался. Если твоя и его версия совпадут, у тебя появится шанс выжить.

Девушка внутренне застонала. Что ему рассказал дед? Правду? Или ложь? А если ложь — то какую? Выбора не было — она могла сказать только то, что знала сама.

— Это мой дед. Он умер тридцать четыре года назад. Перед смертью он сделал электронный слепок личности и загрузил его на сетевое кладбище. Четыре года назад метеорологическая корпорация с незапоминающимся китайским названием предложила моему отцу денег за этот слепок…

— Зачем? — перебил ее чернявый.

— Две причины. Первая — использование искусственного интеллекта в автономных телах запрещено законодательством. Вторая — делать постоянный портал с Плутоном или посылать туда экспедиции каждые полгода слишком дорого. А так они просто купили личность деда и загрузили ее в андроида. Один раз заплатили, получили вечного техника.

— Ты знаешь, что создание электронных слепков тоже запрещено? — поинтересовался чернявый.

— Конечно, — Полина грустно улыбнулась. — Но слепки, которые были сделаны до принятия закона, легальны.

— А твой отец — бессердечный подонок, — усмехнулся террорист. — Продал деда в вечное рабство, ишь ты! Как думаешь, твой дед может сам сделать электронный слепок?

— Если кто и может, так это он, — твердо ответила Полина.

Она слышала, что эта операция требовала подсоединения к сети на уровне нейрошунтов, специфического оборудования и вообще уже лет тридцать как ее никто не делал. Но с тех пор технологии продвинулись далеко вперед, а дед не раз уже доказывал, что для него нет ничего невозможного.

— Ты не думай, я правда готов умереть ради будущего Земли, — начал внезапно оправдываться террорист. — Но если можно выжить, не подводя товарищей, то почему бы нет? Мы договорились с твоим дедом — он делает слепок с моей личности, я общаюсь с ней и понимаю, что все в порядке, а потом он делает слепок с твоей. Марс умрет, но мы выживем.

Он и вправду был безумен. Полина отчетливо понимала — они умрут. Слепки — это не они, это какие-то единички и нолики в бескрайних просторах плэнэт-сети. Неужели дед сдался, и решил просто снять такой слепок с нее? Но почему он тогда просто не предложил сделать это?

— Ему нужен хороший канал, — словно отвечая на ее вопрос, заявил террорист. Он лихорадочно щелкал пальцами по смарту. — Ну него будет хороший канал!

Некоторое время в комнате ничего не происходило, только слышался шорох скользящих по пластику пальцев.

Затем чернявый встал с кресла и лег на пол. Время застыло.

Полина боялась признаться себе, что это конец. Конечно, никто не мог бы спасти Марс. Конечно, дед искал хоть какой-то выход — и даже нашел его. Хоть какой-то. Но это было так… беспомощно и грустно. И так не совпадало с ее представлениями о нем!

Но вот реальность: она придумала себе героя, а на самом деле он — просто преступник, который не смог избежать глупой смерти, чтобы нормально воспитать сына и спокойно стареть, наслаждаясь жизнью.

* * *

— Красавица? — голос был незнакомый, и шел не из динамика в ухе, но интонации она спутать не могла!

— Дед?!

— Почти, — чернявый не смог подняться, его руки разъехались и он шлепнулся затылком об пол. — Слепок со слепка. Вторая копия, сделанная в кустарных условиях. Ох, что-то у нас не то с мозжечком… Ты это тело по голове не била?

Полина нервно улыбнулась, потом расхохоталась, и смеялась, не в силах остановиться. Ну и дурой же она была! Вот так вот взять и перестать верить в деда! А он… А он опять совершил невозможное!

— Ага, так это не правая рука, — тем временем слепок-со-слепка более-менее освоился в теле террориста. — Ох, как же клево чувствовать боль! Тепло, холод, прикосновение!

— В твоем теле на Плутоне этого не было? — удивилась Полина.

— Ты бы очень удивилась, узнав, какой эрзац эти жмоты подсунули мне вместо тела…

Дед, не рискуя вставать на ноги, подполз к девушке на четвереньках и отвязал ее от батареи. Затем добрался до пульта, кое-как взгромоздился на кресло и принялся за работу.

— Как же я отвык от нормальных интерфейсов! Представляешь, на Плутоне нет ни одного экрана. Корпорации невыгодно создавать технологии, работающие при минус сотне для одной-единственной метеостанции. Хорошо хоть существуют голосовые интерфейсы, которые можно настроить под себя. План Центрального купола я слушал в виде трехсот разных по частоте и силе звуков, неплохая кантата получилась. Кстати, так гораздо проще «видеть» объемные карты — только сноровка нужна, и память хорошая. А вот на памяти для меня корпорация не экономила, потому что я одновременно был и ее «черным ящиком» на случай катастрофы. Все!

В этот момент вверху вспыхнули ярким светом лампы, и загудел торжественный голос:

— Внимание! Это не учебная тревога! Включен аварийный режим энергообеспечения! Внимание!..

— Бежим! — дед схватил Полину за руку и рванул к выходу из комнаты.

У нее только-только отошли отсиженные ноги и едва начало колоть в руках, предвещая скорую боль от проходящего онемения.

— Куда?

— В кафе!

Полина ничего не понимала. Вокруг полно террористов, Марс все еще в опасности, а они бегут в какое-то кафе! Тем не менее один раз она уже усомнилась в деде — и оказалась неправа. Второго раза — она решила это твердо — не будет.

Всюду ярко горел свет, высоченные потолки и ковровые дорожки пустого Сектората сменялись широкими лестницами и узкими технологическими проходами, а они все бежали и бежали. И в тот момент, когда девушке уже казалось, что в легких поселилось Солнце, а сердце вот-вот выскочит через горло, они ввалились в большое помещение с уютными столиками и длинной стойкой с подносами.

Дед поднес смарт террориста к дверному проему и набрал какие-то цифры. Тут же сверху опустилась металлическая перегородка и заблокировала вход.

— Успели, — дед рассмеялся. Теперь в этих глазах не было безумия — там плескались азарт и веселая уверенность. — В общем, в здании есть четыре помещения, которые можно полностью заблокировать. В одном — зале заседаний — заперли всех парламентариев и примкнувших к ним. Второе — комната для делегаций. Третье — бомбоубежище внизу. И последнее — как раз кафе. Так что мы в полной безопасности до момента прилета подкрепления с Земли.

— И что теперь? — поинтересовалась девушка.

— У меня есть три задачи, выполнение которых обязательно, — улыбнулся дед. — Во-первых, напоить тебя кофе.

Что-то щелкнуло в голове у Полины. Не так давно было что-то, связанное именно с кофе. Вот только что? За последнее время произошло так много всего…

Она последовала за дедом на кухню, там он легко разобрался с громадной машиной и через пару минут в чашечки уже лился ароматный эспрессо.

— А что потом? — поинтересовалась она, взяв свою порцию.

— Все должно быть вовремя, погоди.

Они сели за столик. Дед со смарта приглушил яркий свет. Полина внезапно вспомнила про родителей — но ее гаджет так и не подавал признаков жизни.

— Плэнэт-сервера мертвы, — подтвердил догадку дед. — Но ты не беспокойся — террористы не успели отключить ни один купол полностью. В седьмом, девятом и одиннадцатом вырублено до трети генераторов, но воздуха хватит до прилета помощи. Твои родители живы и здоровы.

— Расскажи про себя, — попросила девушка.

— Да что рассказывать? Я был глупым и упертым, а потом сразу стал старым и неуклюжим, — рассмеялся дед. — Вот и вся история. Я слишком мало уделял внимания семье. Эту ошибку мне уже никогда не искупить. Лучше расскажи, как у тебя в школе?

Они пили обжигающий кофе маленькими глотками, перекидываясь фразами.

Было ощущение, что они опять только-только познакомились. Словно не было этих месяцев, за которые дед стал для Полины самым близким человеком — но чувствовалось, что дистанция между ними небольшая, и скоро снова исчезнет. И можно будет говорить о самом личном без страха и неудобства.

Когда кофе кончилось, дед сделал еще порцию, и разговор продолжился. А потом он спросил:

— Тебе какие танцы нравятся?

— Да мне в общем-то все равно, — ответила Полина. — Ну, вальс, наверное. Еще танго, но я его танцевать не умею. Всякие мазурки и менуэты вообще для меня темный лес. Под современную музыку попрыгать можно.

— Ну, тогда пусть будет вальс, — сказал дед, и что-то набрал на смарте, а потом явно потянул на нем бегунок, увеличивая громкость.

Заиграла музыка. Вроде бы это был Шопен, но что-то из не очень известного.

— Да ладно! — возмутилась Полина. — Там люди на улице мертвые! Здесь за стеной террористы небось пытаются к нам добраться!

— И тем не менее, — дед улыбнулся. — Знаешь, в Южной Америке есть обычай — на пятнадцатилетие девушка танцует со всеми своими родственниками-мужчинами, а они дарят ей разные подарки.

— У меня день рождения был три месяца назад!

— Моя корпорация отказалась предоставить мне отпуск в то время!

Полина неожиданно для себя расхохоталась. А потом встала и протянула руку стоящему рядом деду.

А потом был танец. Причем в нем не было ничего фривольного, даже на малую долю. Просто Полине рядом с этим человеком было так спокойно и уверенно, как ни с кем и никогда.

И пусть где-то рядом еще пытались уничтожить Марс террористы с вырванными клыками, пусть помощь в виде космических кораблей с Земли еще была в пути — это не имело значения.

Не надо было думать, не надо было что-то делать, дед вел ее четко и точно. Полине оставалось только следовать за ним, наслаждаясь ощущением безопасности.

— Благодарю вас, — коротко поклонился дед.

— Вы очень любезны, — по ощущению, у Полины впервые в жизни получилось сделать книксен изящно, а не кое-как.

— Ты говорил о трех задачах, — вспомнила девушка.

— Да, — согласился он. — Но всему свое время.

Девушка поджала губы. Дед посмотрел на нее, покачал головой и сказал:

— Понимаешь, первая копия — то есть настоящий я — осталась там, на Плутоне. И когда сюда прилетят с Земли и начнут расследование, если я попаду к ним в руки — а других вариантов нет — они быстро все выяснят. Меня сотрут. Личность в андроиде на Плутоне — тоже. Дед, которого ты знаешь, исчезнет навсегда.

— И что же делать?

— Есть единственный вариант. Помнишь, я тебе пересказывал фильм, в котором андроид из будущего уничтожает новейшую разработку…

–…А потом и самого себя?

— Да.

У Полины навернулись слезы.

— Да ладно, хватит тебе, — ворчливо заявил дед. — Во-первых, я всего лишь вторая копия. Во-вторых, тот Дед, с которым ты общалась все это время, останется жив — и вы сможете продолжить ваши разговоры. А пока — сделаешь мне смузи? Я слышал, у тебя отлично получается.

Здесь ягодный фреш был не замороженным, а охлажденным. И выбор, выбор!

Полина плакала и делала смузи.

И постепенно понимала.

Пусть все идет так, как идет. Ее дед — тот, который на Плутоне — наверняка найдет выход, и рано или поздно будет рядом с ней.

Потому что теперь он точно знает — это возможно.

А он, вообще-то, специалист по самым невозможным вещам.

Вместе со смузи она шагнула обратно к световому кругу, в котором сидел дед.

В кафе тихо играл вальс. А внутри у девушки рвал душу на части сбивающийся южноамериканский ритм.

♀ Почти маджонг

— Ваш ход, ладья.

— Стоп!

Пухлый режиссер в клетчатом пиджаке вскакивает и машет руками.

— Что вы мямлите, что вы мямлите? Ли, проснитесь уже, черт возьми! Вы же влюблены в нее, вы скоро погибнете — и вам отчаянно, безумно жаль! Покажите это зрителю, чтобы зритель рыдал! Ане бубните, как комическая старуха, забывшая вставную челюсть в гримерке.

На сцене — мужчина и женщина. Черно-белые декорации, прожекторное освещение. Он — в смокинге, она — в вечернем платье. Звучит регтайм.

— Простите, мэтр, задумался.

Ли слегка наклоняет голову. Он — высокий брюнет, отлично сложенный, с классическими чертами лица.

— Думать будете в судоку. А здесь театр, здесь надо играть. Жить! Еще раз с реплики ладьи. Хидден, помогите ему.

Режиссер усаживается в кресло. Хидден кивает. Она — пепельная блондинка, высокая, очень грациозная. Взгляд прямой и честный — ладья. На сцене ей легко.

Конец ознакомительного фрагмента.