Моё чудовище

Эльвира Смелик, 2022

Он – взрослый, самодостаточный, сам сделал себя с нуля и точно знает, чего хочет от жизни. Она – юная, дерзкая, никому не нужная и понятия не имеет, что принесёт ей завтрашний день. Как они познакомились? Во время драки. И кто кого спас – это ещё как сказать.

Глава 4

— Да знаю, конечно, — согласилась Юля. Она ведь и сама с мужем не от хорошей сытой жизни сбежала из родной страны, не взяв с собой почти ничего. — Но всё равно. — Вздохнула и призналась: — Если честно, я её просто боюсь. Вон она какая. С мужиками в драку полезла. И не просто так, исключительно ради участия. Вы же сами сказали, если бы не она…

— Ну вообще-то она не с голыми руками, — добавил подробностей Дымов. — Железяку какую-то подобрала.

Но получилось не оправдал, а сделал только хуже.

— Господи! — поражённо выдохнула домработница. — Ещё не легче. — И обеспокоенно предположила: — А если ночью, пока мы спим, она вон нож на кухне возьмёт и всех нас прирежет? Совсем ведь, похоже, отмороженная. Ещё и выпивает. Вот поймает «белку», и кто знает, что ей тогда в голову придёт. Или обворует. Раз жить негде, то наверняка и без денег. Утром проснёмся, а её нет. И чего-нибудь ценного нет. — Она перевела дух, вывалив все свои гипотезы, и заключила: — Может, запереть её хотя бы? Та же комната вроде с замком.

Дымов торопливо дожевал отправленный в рот кусочек мяса, усмехнулся и предложил:

— Юля, ну если так опасаетесь, у вас же тоже дом запирается.

— Запирается, — подтвердила она, но сразу уточнила: — А вы тут один останетесь? С ней? Может…

Скорее всего, опять хотела предложить услуги Игоря. И что там придумала? Пусть он всю ночь просидит под дверью у невнушающей доверия гостьи, или у самого Дымова?

— Останусь. И что? — не дав ей договорить, невозмутимо заявил он. — Тоже мне, нашли чудовище.

— Ну, может и не чудовище, — вывела домработница, — но на безобидную овечку тоже, знаете ли, не очень похоже. Доверия вот совсем не внушает.

— Будто овечки внушают, — возразил Дымов. — Вот уж с кем никогда не знаешь, чего ждать. Вроде бы безобидная, только терпит да блеет, а ради своей драгоценной шкурки и продастся, и продаст, и подставит. Когда меньше всего ждёшь. А тут всё открыто и прямолинейно. Что не так, или пошлёт, или сразу в морду.

— Вот-вот, — проворчала Юля. — А мне-то что с этим делать? Послать-то я в ответ могу, а с драками у меня не очень.

Дымов качнул головой, ухмыльнулся и выдал беззаботно:

— А Игорь на что? Поможет.

Тем более он и планов не строил надолго оставлять у себя девчонку. Всё-таки на бездомную она не похожа, одета хоть и как пацан, но вполне прилично — не обноски какие-нибудь, засаленные, замызганные и основательно провонявшие, как обычно у бомжей. И штаны, и худи вполне добротные и модные. Да и причёска тоже. Явно в салоне стриглась, а не сама кое-как.

И в этом Юля наверняка права — девчонка просто разругалась с родителями и гордо свалила из дома. Ненадолго. Чтобы те поволновались, немного посходили с ума и раскаялись, что обидели, недопоняли дочурку. А вот в другом, касательно всех тех страстей, которые помощница по хозяйству красочно расписывала — ну не верил в них Дымов, не верил. Но, может, и зря.

Всё же люди разные бывают. Это он сам никогда бы так не поступил, а нынешние подростки — да кто их знает? Давненько повода не возникало с таким возрастом контактировать. А гостье, ну, на вид вряд ли больше двадцати.

Хотя сама по себе она девушка не мелкая, ростом поменьше Дымова всего на полголовы. Не полная, по крайней мере так не представлялось, потому что и шея, и запястья, и лодыжки довольно изящные и тонкие, но зато плечи широкие. То ли от природы, то ли спортом каким занималась. Плаванием, например. А вот в лице всё ещё имелось что-то детское — чистое, наивное и восторженное.

Вспомнить хотя бы с какими нескрываемыми любопытством, восхищением и удивлением она его хоромы разглядывала. Или как дулась на Юлины замечания.

Правда утром, когда отрывисто и громко постучал в дверь гостевой комнаты и не получил ответа, на несколько мгновений Дымов почти поверил в предположение домработницы, что гостья, выспавшись, втихую смылась — ничего не украв, просто смылась. Но, когда он вошёл, девчонка оказалась на месте. Увидев его, подскочила на кровати, мрачно глянула исподлобья и зло предупредила:

— Не подходи, а то врежу.

— А чего вдруг? — удивился Дымов. — Вчера-то тебя ничего не смущало.

Потому что под градусом была, здравый смысл в ауте, зато море по колено. А тут — проспалась, мозг включился, и сразу обычные девичьи страхи полезли. Перепугалась, что незнакомый мужчина её не просто так к себе домой притащил, что теперь придётся расплачиваться за гостеприимство. Тем, что имела.

Ну, если у кого-то только так и принято, то Дымов к ним определённо не относился. Это, во-первых. А во-вторых, он бы не из презрения, а чисто заботясь о здоровье, побрезговал бы с какой-то подобранной в подворотне непонятной девчонкой-малолеткой. Да ещё до сих пор не помытой. У него, что, с нормальными женщинами проблемы?

Гостья ничего отвечать не стала, но действительно напряглась и сгруппировалась, насколько подобное возможно, когда сидишь на кровати. И если бы Дымов сделал ещё хоть шаг, она наверняка моментально подскочила бы с места, встала в стойку. А то, что драться она умела, он уже убедился. И что, если б понадобилось, без лишних сомнений пустила бы в ход тяжёлые предметы, не страшась покалечить и даже убить.

— Да ты не волнуйся, — произнёс он миролюбиво, насмешливо хмыкнул. — Я не по мальчикам.

Гостья насупилась ещё сильнее, сердито запыхтела, заявила возмущённо:

— Я и не мальчик. Я — девушка.

Ну, логика! Если опасалась, что Дымов к ней полезет, так и ухватилась бы за возможность, прикидывалась бы пацаном дальше. А она, видите ли, обиделась и скорее бросилась восстанавливать истину.

— Девушка? — он изобразил крайнее удивление. — Да ты себя в зеркало-то видела?

Дымов уверен был, что после таких слов гостья ещё сильнее разобидится и разозлится, и сам толком не понимал, почему вдруг решил вот так её поддеть. А она ничего — фыркнула пренебрежительно, заявила с вызовом:

— Видела. Меня устраивает.

Искренне? Или просто выделывалась? Привыкла к насмешкам над своей показательной брутальностью. Правда, смеяться ей в лицо далеко не каждый решится, ибо — рискованно. А ведь если не считать заплывший подбитый глаз, подчёркнутый ставшим ещё темнее и ярче багровым кровоподтёком, так-то она вполне симпатичная. Конечно, далеко не леди, не куколка и не сексапильная красотка, но все и не обязаны быть стандартно-одинаковыми, будто сошедшими со страниц глянца. И мысленно уже надоело называть её «девчонка» и «гостья».

— А зовут-то тебя хоть как, девушка? — поинтересовался Дымов.

— Бэлла, — коротко выдохнула она.

— Как? — а вот теперь он уже по-настоящему удивился.

— Глухой что ли? — закатив глаза (точнее, глаз), грубовато выдала девчонка и повторила громче и твёрже, специально для «инвалидов»: — Бэлла.

О-хре-неть. Более подходящего слова точно не придумаешь. Если только совсем нецензурное. И Дымов не удержался, воскликнул:

— А ты хоть знаешь, что твоё имя означает?

Она опять глянула с вызовом, скривила губы.

— А ты?

— Не знал бы, не спрашивал, — отрезал Дымов, а Бэлла, продолжая всё так же снисходительно кривиться, спросила:

— Ну и что оно означает?

Неужели и правда не знала? Да из какой пещеры она вылезла?

— Мультик смотрела «Красавица и чудовище»? Помнишь, как там героиню звали?

— Помню, — с напором заявила Бэлла и нахально ухмыльнулась. — Но я даже не думала никогда, что взрослые мужики… тоже мультики смотрят.

Ой, ой. И ведь уверена, что уела. Смотрела самодовольно и надменно.

— Серьёзно? — сосредоточенно сдвинув брови, критично поинтересовался Дымов. — Никогда не думала? И даже о том, что взрослые мужики не сразу взрослыми рождаются? — А потом улыбнулся, благосклонно махнул рукой. — Ладно. Завтракать приходи. Только всё-таки хотя бы умойся сначала.

Бэлла опять фыркнула, возможно, ещё и рожу на прощанье скорчила, когда он развернулся к ней спиной, чтобы выйти из комнаты, или проводила беззвучно произнесённым «добрым словом». Но завтракать притащилась, легко отыскав столовую, обвела весьма заинтересованным взглядом стол, даже шею чуть вытянула ещё на подходе, плюхнулась на стул.

— Ты чего будешь? — спросил у неё Дымов. — Чай или кофе?

— Кофе, — ответила она, даже ни на секунду не задумавшись. — С молоком. — Потом разглядела стеклянный кувшин с ярко-оранжевой жидкостью, добавила торопливо: — И сок. — Тут же протянула руку, подхватила с тарелки тонкий ломтик ветчины, свернула трубочкой, целиком затолкала в рот и сразу потянулась за следующим.

Дымов какое-то время наблюдал с любопытством, потому что давно такого не видел, хотя дофига как знакомо, а потом спросил:

— Ты когда последний раз ела?

— Вчера, конечно, — проглотив то, что осталось во рту, невозмутимо сообщила Бэлла.

Конкретное время он уточнять не стал, позвал громко:

— Юль! — И когда помощница по хозяйству нарисовалась в арочном проёме, ведущем на кухню, уточнил:

— А ветчина ещё есть?

— Само собой, — откликнулась та.

— Принесёте?

— И колбасу тоже можно, — по-хозяйски дополнила Бэлла, на этот раз всё ещё жуя.

Юля посмотрела на неё, качнула головой, прицокнула языком, но потом обречённо предложила:

— Яичницу пожарить?

— Угу.

— И кофе ещё? Ладно? — попросил Дымов, пояснил торопливо: — Не мне. — Потом глянул на Бэллу. — Тебе большую чашку или маленькую?

— Большую, — по-прежнему не тратя время на раздумья, выбрала она.

— Кто бы сомневался, — пробормотала Юля, скрываясь на кухне.

— Ну а чего? — в праведном негодовании возопила Бэлла ей вслед, выложила с умным видом уже исключительно для оставшихся: — У меня просто обмен веществ такой. Ускоренный.

Точно. Молодой растущий организм, незамутнённый условностями и девственно-неотёсанный. Дикая Белка. И с определёнными допущениями картина маслом — «Игнат Дымов. Детство. Отрочество. Юность».