Kill-Devil. И всюду кровь

Эллиот Харпер

Билли Сэлинджер, «охотница за головами», преследует мелких преступников, сбежавших из-под залога. На ее счету уже сорок шесть успешных задержаний, и поимка Роберта Андерсона должна была стать ее сорок седьмым достижением, пока тот не стал главным подозреваемым в серии жестоких убийств. Но что-то в этом деле не чисто! Билли уверена, что Роберт Андерсон никого не убивал, его подставили. Но как объяснить тела убитых девушек в его квартире? А главное, куда исчез сам Роберт? Расследование переходит в руки ФБР, и опытный агент Адам Миддлтон готов предоставить Билли все данные при одном условии: она не должна вмешиваться в расследование. Вот только в упрямстве Сэлинджер нет равных! Она продолжит поиски беглеца, не подозревая, что за каждое дальнейшее действие поплатится не только она, но и Адам. Какова цена правды? Чем придется пожертвовать, чтобы поймать серийного убийцу? И как остаться в живых, если смерть уже дышит вам в спину?

Глава 1

«Ты совершила большую ошибку. И хватит уже игнорировать мои звонки! Набери, как получишь сообщение!»

— Обязательно, — буркнула Билли и откинула телефон на соседнее сиденье, где валялась гора журналов, упаковок со жвачкой, антисептических салфеток и мармеладок. В чем ее мать была хороша, так это в бомбардировке угрожающими сообщениями. Если бы она жила во времена голубиной почты, бедные птицы работали бы 24/7.

Ответить на сообщение сейчас — значит положить голову на плаху и лично вручить матушке топор. Впрочем, та уже давно считала свою дочь безголовой. Не ответить вовсе — все равно что прыгнуть с разбега в горящий дом, и смерть будет медленной и мучительной. Но, если выбирать между двух казней, Билли предпочла бы уклоняться от большого нравоучительного разговора до тех пор, пока ее саму не притащат за руки и за ноги в дом родителей и не заставят объяснить то, что она устроила полторы недели назад.

Спасибо съемной квартире, иначе — ей-богу! — Билли спала бы в своем «форде-мустанге», который купила с рук у бывшего автогонщика, ушедшего на пенсию (на машине до сих пор красовалось несколько длинных царапин, которые, как заверял продавец, были получены во время спринт-заезда, а не при неудачных попытках припарковаться на стоянке гипермаркета).

Билли было двадцать восемь, и она все бы отдала, лишь бы избежать падающего на ее голову потока из бесконечных нравоучений, причитаний и неуместных вопросов — в основном, конечно же, со стороны матери, по которой давно плачет премия «Оскар» за главную женскую роль в многосерийном фильме «Я посвятила жизнь этим детям, и чем они меня отблагодарили». Но и остальные члены семьи тоже умели время от времени — и, как всегда, некстати — подбрасывать дрова в костер осуждения.

Отец, по причине своей природной немногословности, вряд ли присоединился бы к хору «Взбешенные и занудные», но не упустил бы возможности выяснить, что внезапно ударило в голову его дочери. Старшая сестра поджала бы губы, недовольно передернув плечами, закатила бы глаза и непременно добавила бы свое коронное «А чего еще вы от нее ожидали?». И только младший брат не лез бы в душу с грацией разогнавшегося поезда и не ворошил бы то, что и так еще не успело уложиться в голове самой Билли.

Следуя указаниям навигатора и периодически вступая с ним в спор, она вела «форд» в направлении не самого благополучного района Чикаго, где планировала завершить ключевой этап своей работы, за которую ей причиталось относительно неплохое денежное вознаграждение. Оно не только покроет расходы на бензин и аренду квартиры, но еще останется на то, что может залатать душевные раны: например, на бутылку любимого новозеландского совиньона и большую корзину куриных крылышек-гриль, самых жирных и острых, которые только можно найти в Чикаго.

И, к слову, о фастфуде… Взгляд Билли зацепился за яркую вывеску популярного придорожного автокафе, и желудок тут же ответил ей длинным рычащим «да, пожалуйста». Кажется, настало время бессовестно согрешить.

Лучше бы в семье Сэлинджер именно употребление бургеров считали самым большим преступлением, а не поступки, которые не соответствуют ожиданиям родственников, а также определенным нормам их морали, нравственности и жизненным ценностям, нарушение которых неизбежно влечет за собой расплату без суда и следствия. Это как идти по минному полю с четко обозначенной траекторией и непреложными правилами: делай то, что от тебя ожидают, и ни при каких условиях не сходи с дороги.

Билли мельком взглянула на наручные часы с небольшой трещиной на стекле и прикинула: по-хорошему добраться до места надо бы без остановок, но любезный арендодатель, сдающий квартиры любому, кто готов расстаться с наличными, заверил ее, что эти «прекрасные по всем параметрам» апартаменты будут заняты еще как минимум неделю. Естественно, никакого интереса к аренде жилья у Билли не было и в помине. Зато ее интересовал Роберт Андерсон — обаятельный финансовый аналитик, который успешно засветился в незаконной операции с денежными средствами, вышел под залог, но в назначенный день так и не явился на заседание.

В судах не любят беглецов, зато любят тех, кто находит и возвращает этих любителей забегов на длинные дистанции. Именно это и предстояло сделать Билли Сэлинджер: найти, задержать, сдать властям. Veni, vidi, vici^[1] в формате правосудия.

Она сбавила скорость и вновь покосилась на часы: «Ладно, пять минут погоды не сделают. Не успеет он за это время скопперфильдиться в неизвестном направлении». Особенно в районе, где в принципе сложно остаться незамеченным для местных жителей, которые вряд ли встанут на защиту накрахмаленного «белого воротничка» с голливудской улыбкой и непомерно раздутым эго. Вырванный из своей красивой жизни, полной изобилия и всех возможных удобств, Андерсон будет смотреться там как яйцо Фаберже, по ошибке убранное в холодильник.

Нет, перекусу быть.

И хотя внутри по-прежнему скребли кошки совести, еще активнее заявляло о себе чувство голода, подкрепляемое протестом против здоровой пищи, которой Билли за последние полтора года наелась в таком количестве, что вполне могла бы перечислить по памяти все виды завтраков без глютена или назвать точное количество жиров, белков и углеводов в трехсотграммовом стейке из лосося с брокколи на пару.

ЗОЖ прекрасен, но шел бы он лесом.

Кивнув этой мысли, она свернула к кафе и с чувством бунтарской гордости сделала заказ, общая калорийность которого могла бы спровоцировать приступ паники у адептов этого самого ЗОЖ.

На-пле-вать.

Сделав громче музыку в радиоприемнике, Билли забрала в окне выдачи бумажный пакет с большой картошкой фри, чизбургером, коробкой куриных наггетсов и неприлично огромным стаканом шоколадно-молочного коктейля, который Дэн непременно окрестил бы лучшим другом целлюлита на заднице. Он никогда не любил фастфуд и всегда наставлял Билли делать то же самое.

Ох, Дэн! Эти два наггетса и внушительный глоток самого шоколадного коктейля из всех существующих будут в твою честь.

Спустя заявленные пять минут Билли выехала на трассу, подпевая во весь голос затертой до дыр романтической песне и время от времени прерываясь на картошку, что совершенно не мешало ей петь — с едой во рту и со слезами на щеках.

— Я взберусь на кажд-у-ую го-о-ору, переплыву любо-о-ой океа-а-ан, — вытягивала она, шмыгая носом в коротких перерывах между словами и всхлипами, — чтобы быть рядом с тобо-о-ой и исправить то, что сло-о-ома-а-ал!^[2]

Закинув в рот финальную порцию картошки, Билли вытерла рот салфетками, которые нашла на дне бумажного пакета, и выдохнула с облегчением. Запретная еда и песня о любви — чем не способ отвести душу в короткие сроки? Даже если собственный голос больше подходит для пыток заключенных в Гуантанамо, а умение попадать в ноты напоминает стрельбу пьяного в хлам лучника, у которого завязаны глаза и трясутся руки. Впрочем, особых претензий к своему исполнению у Билли не было.

На территории Уэст-Сайда она оказалась лишь чудом, когда случайно проехала поворот, который настойчиво предлагал ей навигатор. Это маленькое исчадие техноада словно задалось целью провести Билли через все пробки в городе, а заодно и через девять кругов своей исторической родины. С другой стороны, это вполне можно было принять за намек свыше: почему бы тебе, Билли, не развернуться прямо сейчас и не отправиться домой? Но проще остановить поезд, разогнавшийся до максимальной скорости, чем Билли Сэлинджер в ее упрямом стремлении дойти до победного конца. И не важно, из какой дыры ей придется доставать очередного Усэйна Болта^[3] преступного мира.

К тому же это не первый ее выезд в район с сомнительной репутацией: обычно беглецы с мозгами, но без соответствующего опыта оказывались не особо разборчивы в выборе мест, где можно успешно залечь на дно. Чаще всего они были уверены: хочешь уйти от правосудия — скрывайся среди таких же преступников. Затеряйся на их фоне. Прячься там, где никто не станет разговаривать с полицией. Логично? Логично. Для тех, у кого нет возможности обеспечить себе убежище, скажем, на другом конце страны или на другом континенте.

В теории Роберт Андерсон мог позволить себе это удовольствие, но не стал исключением, сделав выбор в пользу одного из самых крупных районов Чикаго — второго по величине занимаемой территории города и одиннадцатого из семидесяти семи по количеству насильственных преступлений на душу населения.

Итак, добро пожаловать в Остин, Уэст-Сайд, Чикаго.

Билли припарковала машину в неприметном переулке между домами, искренне надеясь по возвращении найти «мустанг» на том же месте — пусть статистика и криминальные сводки намекали на обратное. К сожалению, «форд» не спрячешь в кармане куртки, поэтому придется ставить на удачу и тонкую кишку местных угонщиков.

Шумно втянув трубочкой остатки коктейля на дне стакана, Билли выдохнула, собрала мусор в бумажный пакет и разложила по карманам рабочее снаряжение: шокер, который ей разрешено применять только в случае угрозы для жизни, наручники, если разговор пойдет не по плану, телефон с заготовленным номером сотрудника полиции из ближайшего отделения, который дожидался ее звонка (но искренне надеялся, что в итоге не придется никуда ехать), и, конечно же, пропуск на частную территорию — ключи от квартиры и официальное удостоверение агента по залоговому правонарушению.

Финальный взгляд на часы: шесть ноль восемь. Самое время потревожить утренний сон мистера Андерсона.

Поставив «форд» на сигнализацию, завывание которой может довести до микроинфаркта любого, кто рискнет забраться внутрь без разрешения, Билли направилась в сторону трехэтажного здания с депрессивным на вид фасадом из треснутого кирпича, с облезлой краской и многочисленными пятнами, о происхождении которых лучше не задумываться. Этот «замечательный дом в спальном районе» сгодится для проживания разве что Джейсона Вурхиза или Майкла Майерса^[4], но никак не для чистоплюя вроде Роберта. И если Андерсон рискнул обосноваться в подобном месте, это еще раз подтверждает, что список его заслуг гораздо серьезнее одной предъявленной ему в суде.

Прежде, чем войти в здание, Билли посмотрела на окна второго этажа, где находилась нужная ей квартира, и прикинула расстояние от подоконника до земли. Если Андерсон решит покинуть квартиру экстремальным способом, он скорее переломает ноги, чем провернет забег из остинского Шоушенка.

«Надеюсь, он не настолько сильно боится тощих девиц ростом сто семьдесят сантиметров и весом годовалого ротвейлера».

Несмотря на богатую фантазию, Билли не дорисовывала монстров по темным углам, но даже ее инстинкт самосохранения бил тревогу, пока она поднималась на второй этаж по треснувшим ступеням не самой надежной лестницы, прикрывая лицо ладонью, чтобы не дышать смесью из стойких запахов сырости, перегара и сгнившего мусора.

Путь до «прекрасной по всем параметрам» квартиры (да здравствует периферийный маркетинг!) занял примерно вечность. Она остановилась напротив входа и пробежалась взглядом по стене — о существовании звонков здесь явно не слышали. Хотя, судя по массивной двери, которая больше подходила для размещения в военном бункере, чем в условно жилом доме, вряд ли в этом месте в принципе ожидают гостей.

Оно и к лучшему.

Пожав плечами, Билли постучала в дверь и прислушалась к звукам в квартире.

Установленные правила обязывают ее предупреждать о своем визите. Храни, боже, американское законодательство, но все эти кучерявые расшаркивания снижают шансы на успешное задержание беглеца. С другой стороны, спасибо, что власти штата Иллинойс в принципе вернули практику взаимодействия с агентами по залоговым правонарушениям, пусть и сделали это с максимальным количеством ограничений, чтобы обезопасить всех вовлеченных в процесс, а заодно частично уйти от ответственности, если что-то пойдет не так. Такой вот половинчатый компромисс с душком.

Судя по тишине в квартире, Роберт либо спал, либо прикидывался фикусом, либо все-таки успел сбежать.

Билли постучала во второй раз. Ничего. Никакой реакции.

Конечно, она непременно предупредит Андерсона, кто она и зачем пришла по его душу, но сначала убедится, что он услышит ее слова.

Ее взгляд переместился на ключи в руке. Лицензия агента по залоговому правонарушению наделяла Билли ценной привилегией несанкционированного входа на территорию частной собственности беглеца, но в данном случае эта собственность принадлежала другому человеку, который дал согласие на вход, а заодно и ключи в обмен на старину Улисса Гранта^[5]. Поэтому единственной проблемой с проникновением в квартиру могло бы стать только сопротивление Роберта.

Но Андерсон продолжал сохранять тишину. Если он надеется таким образом избавиться от незваного гостя, его ждет большой сюрприз: в настойчивости Билли Сэлинджер может переплюнуть религиозных сектантов и торговцев сетевой косметикой.

Роберт не подавал признаков жизни и после второго стука, но, как только Билли поднесла ключ к замку, в квартире раздался приглушенный грохот, будто что-то тяжелое упало с высоты на пол.

«Надеюсь, не голова Андерсона», — мысленно усмехнулась Билли.

В полтергейстов она не верила, зато верила в неуклюжих беглецов от закона, роняющих предметы интерьера в попытке унести ноги. И, по всей видимости, Роберт не оставил ей иных вариантов.

Билли повернула ключ в замке и осторожно толкнула дверь вперед.

— Роб!

Тишина. Будем притворяться и дальше? Билли шагнула в полумрак коридора с телефоном в руке. Ей осталось лишь подтвердить личность Андерсона и задержать его до приезда полиции. А каким именно образом — зависит от настроения мистера Бегуна.

— Роб, брось, ты далеко не балерина! Я тебя слышала!

Тишина.

«Ну-ну».

Билли нащупала выключатель на стене, но, похоже, он находился там в качестве декорации.

«Зараза».

К счастью, на такие случаи люди придумали фонарики в телефонах.

Предельно аккуратно ступая по грязному, липкому полу, который явно не мыли со времен Второй мировой войны, Билли прошла через весь коридор, продолжая морщиться от сладковато-тошнотворного запаха, который заполнил не только коридор, но и всю квартиру.

«Это что, кокос? — Она повела носом и тут же закрыла лицо ладонью. — Нет, Дороти, это тебе не Карибы».

Роберт явно тронулся умом, если решил спрятаться в этой выгребной яме, по ошибке именуемой квартирой. И еще непонятно, у кого не все в порядке с головой: у того, кто предлагает этот рай антисанитарии под съем, или у того, кто платит за него деньги.

Коридор привел Билли в еще более темную гостиную с плотно задернутыми шторами, не пропускающими дневной свет. «Какая прелесть. Теперь понятно, где Тайка Вайтити снимал „Реальных упырей“»^[6], — подумала она.

Несмотря на яркость, фонарик с трудом справлялся со своей задачей, и все, что Билли смогла разглядеть, — это минимальный набор перевернутой мебели и чудовищно грязные стены.

— Роберт Андерсон, — громко повторила Билли, перебарывая тошноту, застрявшую комом между горлом и легкими, — судом штата Иллинойс… — Она резко замолчала, когда что-то неприятно хлюпнуло под подошвами ее ботинок.

«Только бы не рвота», — взмолилась она. Иначе опять придется покупать новую обувь. В следующий раз надо будет захватить одноразовые бахилы. Или резиновые сапоги. По крайней мере, в них она будет выглядеть убедительнее, чем в полиэтиленовых чехлах, от которых люди обычно забывают избавиться после посещения госпиталя.

Билли наклонилась к полу с фонариком и попыталась рассмотреть темную вязкую жидкость, в которую наступила обеими ногами.

— Что за… — пробормотала она и для верности отступила на полшага назад, но внезапно поскользнулась на ровном месте и с тихим вскриком свалилась прямо в лужу.

«Браво, Билли. Десять из десяти!»

Кажется, на этот раз покупкой одних ботинок все не ограничится.

— Гадость какая, — простонала она, с отвращением вытирая испачканные ладони о джинсы.

Билли попыталась нащупать на полу выскользнувший при падении телефон, ощущая себя героиней «Форта Боярд». Несколько раз влезла пальцами прямо в жижу — и зачем только вытирала руки? — и обнаружила потерю в метре от себя. Бинго.

С горем пополам ей удалось разблокировать мокрый телефон, но через секунду она замерла в ступоре, глядя на бурые разводы, размазанные по экрану.

«Э-э-это еще что за черт?»

Начиная догадываться о происхождении неприятного запаха и природе этой лужи, Билли включила фонарик, осторожно посветила им по сторонам и уже через секунду поняла, что означает выражение «волосы, вставшие дыбом».

Сердце совершило кульбит, поменявшись местами с желудком, но она все равно навела фонарик на пол, словно увиденного вокруг оказалось недостаточно и надо было добить себя контрольным выстрелом.

«Боже…»

Проглотив крик паники, Билли мгновенно подорвалась с пола и на скорости Флэша^[7] вылетела из квартиры.

Примечания

1

Пришел, увидел, победил (лат.). Здесь и далее прим. автора.

2

Callum Scott. You are the reason (2018).

3

Ямайский легкоатлет, восьмикратный олимпийский чемпион и одиннадцатикратный чемпион мира.

4

Главные антагонисты серии фильмов «Пятница, 13-е» и «Хэллоуин», маньяки-убийцы.

5

50 долларов США.

6

Фильм 2014 года Джемейна и Тайка Вайтити — черная комедия о вампирах.

7

Вымышленный персонаж комиксов, наделенный сверхскоростью.