Подари мне надежду

Элина Солманская

В череде поисков по жизни своего истинного счастья очень важно не заблудиться в своих собственных ошибках, иллюзиях и случайных прохожих твоей судьбы. И тогда, отчаявшись обрести любовь и надежду на счастливое будущее, важно не пройти мимо человека, который предназначен тебе судьбой и на которого ты еще вчера, казалось бы, не обратил никакого внимания.Цикл: «Питерская рапсодия»

Дизайнер обложки Евгения Владон

© Элина Солманская, 2018

© Евгения Владон, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-9534-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Полонский остановил свой автомобиль на краю посёлка. Громко работающая строительная техника заглушала крики собравшихся мужчин у единственного, уцелевшего дома.

Ростислав слегка приоткрыл окно автомобиля, и с интересом взглянул на столпившихся людей у калитки.

Мужчина лет пятидесяти расталкивал в стороны молодых людей в рабочих комбинезонах, стоявших у ворот его дома и намеревающихся пройти во двор. Он размахивал руками в угрожающих жестах и что-то громко выкрикивал.

Ростислав перевёл взгляд на двух женщин, стоявших у забора рядом с возмутителем спокойствия. Одна из них, судя по возрасту, была его жена, а вторая дочь.

Полонский приехал сюда сразу же, после звонка своего заказчика и по совместительству нового хозяина этой земли, где прежде располагался небольшой посёлок Луговое. Это место ныне предназначалось для постройки современного коттеджного посёлка, с подведением всех благ цивилизации и отличной, асфальтированной дорогой. Его фирма выиграла тендер на проведение строительства, но начало работ ежедневно откладывалось.

Все жители посёлка давно покинули это место и переехали в город, где им были предоставлены квартиры. И только один дом, находившийся на краю улицы, пока стоял нетронутым и по-прежнему был населён людьми.

Полонский до сегодняшнего дня не был в этом месте ни разу, и получал всю необходимую ему информацию от своего заместителя. Но сегодня он приехал сюда лично, отложив все свои дела, как только заказчик позвонил ему по телефону, и попросил срочно приехать для разрешения сложившейся спорной ситуации.

Ростислав повернул голову на открывшуюся дверь своей машины и внимательно посмотрел на Алеуцкого, который опустился на сидение с ним рядом.

— Приветствую, Ростислав Андреевич, — мужчина протянул свою руку.

— Добрый день, Марк Аркадьевич, — Полонский ответил на рукопожатие. — Что здесь происходит? — он кивнул в лобовое стекло.

— Сам видишь. Бьёмся уже не один день вместе с твоими работниками и по-прежнему топчемся на месте. Этот чёртов Урбенин, путает нам все планы.

— Почему?

— Отказался уезжать отсюда, и порвал на моих глазах документы на квартиру, что я передал ему.

— Его что-то не устроило?

— Что его может не устроить? Нормальное жильё предлагают. Я сам ездил, смотрел.

— Тогда в чём дело?

— Он сказал, что не уедет отсюда. Потому что это дом его родителей. Здесь родился он сам, и уезжать отсюда никуда не собирается.

— Да, дилемма. Давно такого не было. Не понимаю. Ведь здесь нет нормальных дорог и условий для проживания. Как они здесь живут и почему так держаться за это место? Ведь жизнь в квартире могла быть совсем иной.

— Вот и я ему говорил об этом. Но ты же знаешь, как с этими бывшими вояками разговаривать. Слушать никого не хотят и живут по своему личному уставу.

— Он бывший военный?

— Пограничник, полковник в отставке. Приехал сюда с Дальнего Востока десять лет назад, оставив службу по причине конфликта.

— Конфликта?

— Да, был заместителем командира части, и смена руководства повлияла на его решение об отставке. В общем как это всегда бывает, прислали на место его командира, блатное протеже какого-то чиновника. Ну и Урбенин естественно и там стал качать свои права, и после того, как вернуть прежнего командира не удалось, подал рапорт и вместе с женой и дочкой вернулся в эти края.

— А почему именно сюда?

— Здесь жили его родители, и после приезда он поселился тоже в этих краях, откуда был сам родом. Ты знаешь, дом у него действительно неплохой, несмотря на простоту снаружи. Большие комнаты с хорошим ремонтом, огромный фруктовый сад, теплица и шаговая доступность к озеру.

— А это его семья? — Полонский кивнул в сторону двух женщин, по-прежнему стоявших у забора.

— Да, жена и единственная дочь.

— Работают?

— Да, в Санкт-Петербурге. Жена, заведующая хозяйством в детском саду, и дочь работает там же воспитателем.

— Ну, тогда им тем более будет удобнее жить в городе. К чему мотаться каждый день туда и обратно по этому бездорожью.

— И я им говорил об этом. Только их разве переубедишь. Особенно этого горлопана, — Алеуцкий кивком головы показал на Урбенина, по-прежнему громко выкрикивающего оскорбления в адрес рабочих.

— Может, я с ним поговорю? — спросил Полонский.

— Попробуй. Только сомневаюсь, что он тебя послушает, хотя…

— Попробую… — Ростислав открыл дверь и медленно направился к потасовке, грозившей с минуты на минуту перерасти в драку. — Что здесь происходит? — громко произнёс он, обращаясь к своему заместителю. — Даниил, что это за потасовка?

— Слава, это дурдом какой-то! Я уже не знаю, как его уговаривать.

— Оставьте нас. И заглушите технику на несколько минут, разговаривать невозможно.

Куликов согласно кивнул и, отозвав рабочих, отошёл в сторону.

Когда воцарилась тишина, Полонский перевёл взгляд на мужчину, стоявшего у ворот своего дома. Высокий, худощавый, со светло-русыми волосами и яростным взглядом.

Мужчина в свою очередь с лёгким прищуром глаз осматривал Полонского с ног до головы.

— Добрый день, господин Урбенин, — обратился к нему Ростислав.

— Я тебе не господин, и день у меня сегодня не добрый. Ты хозяин этих варваров? — он показал жестом в сторону рабочих.

— Я не хозяин. Эти люди работают на моём предприятии, — спокойно ответил Полонский.

— Работаете… Вы работаете на тех, у кого денег в карманах много. Думаешь, я не знаю, что вы тут построить задумали? Очередной посёлок для бизнес-элиты, а меня родившегося в этом месте вышвырнули на улицу вместе с семьёй.

— Вас никто не собирается вышвыривать, тем более на улицу. Вам предоставили квартиру в городе. А посёлок ваш давно изжил себя и был почти заброшен. Пять дворов всего, и большая часть территории пустовала, заполненная руинами брошенных домов.

— А пять семей для вас уже не люди? Пять семей, которые не погнались за большими деньгами и остались на своей родной земле. Это не люди?

— Я этого не сказал, и не я решал вопрос с вашим переселением. Я всего лишь подрядчик, который будет заниматься строительством будущего объекта.

— Видно, какие объекты ты строишь по твоему холёному виду и дорогущей машине, — Урбенин с пренебрежением во взгляде обвёл глазами Полонского.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что вы уже всё продали в этой стране за деньги. Но я отсюда не уеду и сносить свой дом не дам. А ты лучше проваливай, пока я не испортил твой холёный вид.

— Послушайте, но вы ведь взрослый человек и понимаете, что вас всё равно выселят, потому что ваш посёлок давно считается заброшенным, и решение о его сносе принято властями области ещё год назад. Вам предоставили квартиру в городе. Вам будет там удобнее, ведь ваша жена и дочь работают там.

— Всё уже узнал? А ты бы узнал ещё так, между прочим, на каком этаже дали нам эту дивную как ты выразился квартиру. Старая пятиэтажка без лифта с облезлыми стенами. У меня дочь инвалид и каждый раз, думаешь, ей будет легко спускаться утром и подниматься вечером, чтобы ходить на работу.

Полонский перевёл взгляд на девушку, которая уткнувшись в плечо матери, тихо плакала.

— А что с ней?

— Тебя это не касается! Проваливай отсюда! — закричал Урбенин и, отвернувшись от него, подошёл к жене и дочери.

— Слава, оставь их. Хватит уговаривать, — Куликов тронул рукой за плечо друга. — Сейчас приедет полиция, и будем выселять их принудительно.

— Полиция? Зачем?

— Слава, у нас постановление о выселении, сроки и заказчики. Мы не можем нянчиться с ними и дальше.

— Ростислав, он прав. Я говорил, у тебя ничего не получится с этим человеком. С ним бесполезно разговаривать, — Алеуцкий тронул Полонского за плечо. — Поезжай в офис. Мы тут сами управимся.

Ростислав, обернувшись, снова посмотрел на мужчину и двух женщин, стоявших у ворот обнявшись.

Сердце резануло острой болью. Ещё никогда в своей жизни он не испытывал подобного стыда от того, что происходило на его глазах. В такие моменты всегда хотелось что-нибудь изменить, помочь, но он понимал, что сделать в данной конкретной ситуации ничего не сможет. Он всего лишь исполнитель и это не его земля, чтобы одним распоряжением оставить семью Урбениных жить здесь по-прежнему.

Он молча кивнул в знак согласия и направился к своей машине, но едва он открыл дверь автомобиля, громкие крики снова заставили его обернуться. Удары, которые наносил Урбенин сотрудникам его охраны, пытающихся скрутить его, заставили Ростислава бегом направиться обратно к воротам дома.

— Папа, папочка! Пустите его! Отпустите!

Полонский резко замер на месте, заметив, как девушка, вцепившись в руку одного из мужчин, попыталась вызволить своего отца. Она с трудом передвигалась, сильно хромая, но изо всех сил пыталась справиться с сильным мужчиной, впиваясь ногтями ему в лицо.

Скрутив её руки, охранник резко оттолкнул её от себя.

Девушка потеряла равновесие, осела на землю и расплакалась уже в голос.

Мать бросилась к ней и опустилась рядом с дочерью.

Полонский стремительно направился к ним обеим и протянул руку, пытаясь помочь им подняться. Но встретившись взглядом с серыми глазами полными слёз и боли, он машинально опустил свою ладонь.

— Убирайтесь, отсюда! — тихо произнесла девушка и, ухватившись пальцами за руку матери, поднялась на ноги и сильно прихрамывая, направилась к дому.

— Вам действительно лучше уехать, прошу вас, — обратилась к нему Урбенина, осторожно коснувшись пальцами его руки. Женщина медленно направилась к полицейской машине, куда уже усадили её мужа.

Полонский молча смотрел в спину девушки, которая дошла до дома и скрылась за дверью. Он вернулся к своей машине и присел за руль.

Когда полицейская машина покинула территорию посёлка, и спецтехника снова заработала, Алеуцкий опустился на сидение рядом с Полонским в машине.

— Да, денёк… Слушай, ты извини, что вызвал тебя и оторвал от дел.

— Это и есть моё дело, которое сейчас волнует меня в первую очередь. Моя фирма собирается работать на этом месте, если ты не забыл.

— Слава, что с тобой?

— Марк, они живые люди, а мы с ними как с рабами, решили и всё. Как будто, так и надо.

— Слава, ты же знаешь, кем будут будущие хозяева этого посёлка. И не нам с тобой вставлять им палки в колёса. Не по зубам нам эти господа. Мы пешки на их шахматной доске. Ты же не первый год работаешь в сфере элитного жилья.

— Но с таким я столкнулся впервые.

— Всё и всегда происходит когда-то впервые. Брось ты, думать об этом, — Алеуцкий похлопал Полонского по плечу. — Не стоит этот Урбенин твоих переживаний, поверь мне. Или ты на его девчонку запал?

Полонский резко повернулся.

— Что ты мелешь?

— А что, тут такого. Она хорошенькая. Замарашка, правда, убогая. Неухоженная, да и эта её хромота…

— Она родилась такой?

— Нет. ДТП два года назад. Сбили на пешеходном переходе, когда она шла домой с работы. Тяжёлые травмы, долго восстанавливалась и заново училась ходить, но правая нога так и не восстановилась.

— Виновника наказали?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, как известно родственников не наказывают.

— Что за бред?

— Не бред. Виновник происшествия ходил к ней в больницу после всего случившегося. Обивал пороги, носил продукты, ухаживал, ну и видимо на этой волне между ними и проскочило что-то.

— То есть?

— Он женился на ней через год, как только она поправилась.

— Так она замужем? Почему же тогда сейчас живёт с родителями?

Алеуцкий усмехнулся.

— Потому что он сбежал от неё через три месяца брака. Видимо не выдержала любовь проверки на прочность.

— В смысле не выдержала?

— Слава, ты взрослый мужик и поставь себя на место её мужа. Сам бы ты с такой, как она, захотел лечь в постель? Или представил бы её своим друзьям и партнёрам?

Полонский пристально посмотрел на Алеуцкого.

— А когда он женился на ней, он её физического несовершенства не видел?

— Видел, конечно. Только я думаю, тут дело было вовсе не в его желании жить с ней, а в желании избежать наказания за содеянное. Ты же уже познакомился с её папашей. Думаю, после ДТП, было что-нибудь похожее, и Иверский предпочёл жениться, чем угодить за решётку.

— Чем он занимается?

— Держит торговые точки на рынке. Так мелкая сошка. Подворовывает естественно, но весомые знакомства в сомнительных кругах имеет.

— Ясно. Что теперь будет с Урбениным?

— Ничего. Отсидит положенные пятнадцать суток. Правда если твоя охрана не захочет подать заявление о рукоприкладстве и обратиться в суд, и тогда срок его задержания в разы увеличится. За эти полмесяца пока его не будет, мы их сможем переселить, дом снесём, всё разровняем, и можете начинать работу.

— Да, начнём работу на чужих костях.

— Славик, да брось ты, абстрагируйся уже, наконец! Всех обездоленных не пожалеешь, сердца не хватит. Ладно, я поеду. Мне в мэрию нужно. Созвонимся позже, хотя лучше я приеду к тебе в офис, и решим дальнейший план проведения работы.

— Хорошо. Куда увезли Урбенина?

Алеуцкий удивлённо посмотрел на Полонского.

— Тебе зачем? Слава, послушай…

— Марк, я только спросил, куда его увезли.

Алеуцкий немного помедлил.

— В местное отделение полиции.

— Понятно.

— Хочешь вызволить его? Ох, Слава не дело ты затеял. Ладно, я поеду. Пока!

— Пока.

Марк покинул машину, а Полонский ещё раз взглянул на старый дом, завёл двигатель автомобиля и покинул территорию бывшего посёлка.

****

Ростислав остановил машину у отделения полиции и, покинув салон, взбежал по ступеням лестницы. В течение нескольких минут побродив по многочисленным кабинетам, он, наконец, нашёл нужного сотрудника полиции и, заверив его в том, что все жалобы и претензии, пострадавших в потасовке от рукоприкладства были урегулированы, попросил отпустить Урбенина домой. Его проводили к задержанному нарушителю в комнату и оставили на несколько минут для разговора, о котором попросил Ростислав.

Урбенин взглянул на вошедшего в комнату мужчину и отвернулся к стене.

— Зачем пожаловал, олигарх?

— Я не олигарх.

— Вы для меня все одним миром мазаны в дорогих костюмах, на дорогих машинах, с полным отсутствием человечности и лишь с одним блеском в глазах, алчным до денег и наживы.

— Владимир Егорович, ну зачем вы так? Меряете всех по одной мерке.

Урбенин повернул голову и усмехнулся.

— А ты скажешь не такой? Не смеши меня. Я вас господ перевидал в избытке за последний месяц, пока обивал пороги чиновничьих кабинетов. Так что проваливай, я не расположен с тобой общаться.

— Послушайте, Владимир Егорович, — Полонский присел рядом с мужчиной. — Выслушайте меня. Я понимаю, что вы привыкли жить в этом доме, но решение принято властями области. Ваш посёлок давно стал заброшенным, и все ваши соседи давно переехали, остались только вы. И даже если вы там костьми ляжете, стройку никто не остановит. Вам же предоставили жильё в городе. Оно по цене равноценно вашему дому. Меня уверили, что квартира вполне пригодна для проживания.

Урбенин прищурил глаза и пристально посмотрел на Ростислава.

— А ты сам живёшь в квартире?

Полонский слегка растерялся.

— В доме.

— С садом и большой прилегающей территорией?

— Да.

— Вот и я хочу жить в таком доме. Хотя подозреваю, что твой дом на пару этажей выше моего, и обстановка в сто раз дороже.

— Но при чём тут это сравнение?

— А чем я хуже тебя? Я тоже не хочу сидеть в четырёх стенах на окраине города, с окнами видом на мусорный полигон, а хочу прожить остаток своих дней в своём родном доме и любоваться природой в своём саду, посаженного руками моего отца, а не лицезреть загаженный разным хламом овраг, у которого находится мой новый дом.

Полонский внимательно посмотрел на мужчину.

— Почему же другие ваши соседи согласились на эти квартиры, если там всё так плохо? Почему вы не выступили с коллективной жалобой? Эффект от такого возмущения был бы гораздо более эффективным.

Урбенин усмехнулся.

— Кто соберётся выступить против власти и денег?

— А как же вы?

— А я не могу смотреть спокойно на всё, что происходит вокруг меня, и никогда не смирюсь с этим бардаком, сложившимся в стране.

— Вы тратите своё здоровье и заставляете нервничать свою жену и дочь.

— Смотрите-ка на него, пожалел он мою жену и дочь. Уже был один такой пожалевший, как ты. Сначала искалечил мою дочь на дороге, потом разбил ей ещё и сердце. Тоже был такой, как ты деловой и хваткий.

— Мне очень жаль, что с вашей дочерью случилось подобное несчастье. Поэтому я думаю вам нужно в первую очередь подумать о ней. Как она будет жить одна, если с вами что-нибудь случится? Ведь вы совсем не думаете о себе и своём здоровье.

— Ничего, моего здоровья хватит на сотню, таких как ты, слизняков в деловых костюмах. Говоришь, я не думаю о своей дочери, связываясь с вами и отказываясь покидать свой дом. У тебя есть дети?

— Нет.

— Вот поэтому ты меня никогда и не поймёшь. Ты надеюсь, заметил, что у неё травма ноги?

Полонский молча кивнул.

— Так вот, представь, как она будет спускаться и подниматься каждый день утром и вечером, когда будет идти и возвращаться с работы. Знаешь, сколько ей на это понадобится времени и сил. Этот дом, который вы собрались, сносить вылечил её, когда после аварии врачи буквально собрали её по частям. Дом и сад вылечили её, а ты говоришь переезд на другое место.

— Я всё это понимаю. Хотите, я съезжу в мэрию области и поговорю, возможно, учитывая вашу ситуацию, вам предоставят другое жилье. Более комфортное и на первом этаже.

Урбенин резко повернулся.

— Слушай, я что-то понять не могу… Что тебе нужно? Что, больше всех надо? Или хочешь прослыть добрым самаритянином, а потом раструбить об этом во всех газетах?

— Мне не всё равно, лишь по одной причине. Моя фирма будет строить коттеджный посёлок, поэтому я должен быть в курсе всего, что происходит на строительной площадке. И раз уж я стал свидетелем вашего возмущения, то мне хочется помочь вам.

— Как тебя зовут?

— Ростислав.

— Доброе имя. Так вот, Ростислав, мой тебе совет, уходи отсюда и занимайся своими делами. А я рассчитываю в этой жизни только на себя и поверь, обойдусь без твоей помощи. Уходи!

— Но, Владимир Егорович, подумайте над моим предложением.

— Я сказал, уходи. Убирайся! — закричал Урбенин.

Полонский поднялся на ноги.

— Вас отпустят домой через два часа. И я вас очень прошу, поезжайте домой, и собирайте вещи. Не усугубляйте своё положение. До свидания.

Урбенин отвернулся и не произнёс больше ни слова.

Полонский распахнул дверь комнаты и столкнулся с дочерью Урбенина на пороге.

Она слегка растерялась, но уже через минуту удостоила его взгляда полного презрения и, отвернувшись, прихрамывая, медленно прошла в комнату и присела возле отца, надевая на него пиджак и обнимая его руками за плечи.

Полонский молча смотрел на них и через минуту тяжело вздохнув, вышел из комнаты, плотно закрывая за собой дверь.

Он присел в машину и, взяв телефон в руку, обзвонил своих знакомых, пытаясь найти концы этой истории с переселением жителей посёлка. Но каждый из его собеседников перекладывал ответственность с одного на другого.

В попытках разобраться с вопросом квартиры для Урбениных, Полонский окончательно зашёл в тупик. Жильё было выделено из резервного фонда города. И несмотря ни на какие причины, сложившиеся в этой семье, отменять данное решение никто не собирался.