Вместе вопреки

Элина Витина, 2022

– Разумеется я знал, – с насмешкой произносит он. – Алиса, когда ты уже поймешь, что мне наплевать? Мне было наплевать шесть лет назад и мне наплевать сейчас. Его слова не сразу оседают в моем сознании, но когда до меня все-таки доходит их смысл, я чувствую, что теряю связь с реальностью. Он знал о нашем сыне. Все эти годы, что я боялась, что он узнает, Марат, оказывается, был в курсе. И ему было наплевать. Восемь лет назад я была счастлива с ним. Семь лет назад он превратил мою жизнь в ад. Шесть лет назад он даже не стал меня слушать, когда я пришла рассказать ему о том, что жду его ребенка. Я была уверена, что больше никогда не увижу его. Но, видимо, судьба распорядилась иначе.

Глава 10

Меня трясет. Дикая неконтролируемая дрожь проходит вдоль всего тела, так что даже иду я, кажется, вприпрыжку. Он знал. Все это время Марат знал, что у него есть сын. И ему было наплевать! Вчера я вся извелась мыслями о том, что почти пять лет скрывала от него ребёнка. Его ребёнка. А он, оказывается, знал. И сейчас, вместо того чтобы задать мне хоть один вопрос Тимуре, он просто предложил отправить его в летний лагерь, чтобы не мешал…

В себя я прихожу только уже в такси. С трудом помню что сказала ему на прощание и как выбежала из кабинета.

Нет, за эти годы он ни капли не изменился. Внешнюю оболочку он, может, и прилизал на благо общества, но внутри скрывается все тот же дикий и жестокий зверь. И так уж получилось, что я единственная, с кем ему не нужно притворяться. Я видела его худшие моменты, я была с ним в худшие времена. Поэтому сегодня он показал мне свое истинное лицо. Скалаев выдвинул свои условия и спокойно ждал когда я соглашусь. Уверена, он ни на секунду не сомневается в моем ответе…

Господи, ну зачем я только к нему пошла? Как я могла поверить всем этим хвалебным статьям о молодом бизнесмене? Где была моя логика? Как вообще, за шесть лет можно легально построить такой бизнес? Ответ очень прост — никак! А значит Марат использовал свой излюбленный способ — пошел по головам. И следующая на очереди, несомненно, моя… моя бедная глупая головушка.

Я не перестаю дрожать даже тогда, когда такси останавливается у моего подъезда. Вытаскиваю из сумки скомканную купюру и не дожидаясь сдачи выбираюсь из авто. Возможно, потом я пожалею о такой расточительности, но сейчас это не важно. Сейчас мне нужно поскорее добраться домой и дать, наконец, волю эмоциям.

В прихожей я на несколько секунд замираю перед своим отражением в зеркале. По щекам катятся мокрые дорожки, бескровные губы подергиваются в беззвучном плаче, лицо горит, будто у меня жар. А вот внутри, наоборот, чувствую пронизывающий холод. Будто каждый орган покрылся толстой коркой льда. Особенно сердце.

И этот контраст между внешним жаром и внутренним холодом просто невыносим. Скидываю с себя одежду и становлюсь под горячий душ. Стекло душевой кабинки моментально запотевает, но арктический холод никак не отступает. Я все еще чувствую будто чья-то ледяная рука сковывает мои внутренние органы. И даже догадываюсь чья.

Через пять минут пытки кипятком я сдаюсь и поворачиваю термостат в другую сторону. Кожа мгновенно покрывается мурашками и спустя пару минут я чувствую как все тело немеет от холода. Я словно провела синхронизацию вышедшего из строя устройства. Мне холодно. Меня знобит. Но по крайней мере, меня не раздирает контраст между внешним огнем и внутренним льдом. Я, наконец, снова чувствую себя целой. Так мне будет гораздо легче убедить себя, что там, в кабинете Скалаева, я не оставила частичку себя. Снова.

У меня уходит еще минут двадцать, чтобы совладать с душевным раздраем. Я справлюсь. У меня просто нет другого выхода. Я подпишу все, что попросит Марат. С его помощью я уничтожу МиКрейт, а дальше… он заберет свою часть и оставит меня в покое. Ведь так? И даже если я заранее знаю, что вместе с наследством я лишусь и частички души, назад дороги нет. Я сама сделала этот выбор и отступать уже поздно. А еще я сделаю все что в моих силах, чтобы не показать свою слабость. Сегодня в его кабинете я справилась на отлично и уверена, дальше мне тоже не составить труда изображать равнодушие. По-другому и быть не может. После того, что Марат сказал о нашем сыне, после того как он показал, что ему наплевать, это будет очень легко.

Бросаю взгляд на часы и понимаю, что пора идти за Тимуром. Сегодня Саяра забирала мальчишек из сада и держу пари, весь вечер они опять строили какое-то невообразимое творение из лего. Надо не забыть напомнить им убрать за собой, а то бедная соседка снова наступит на адские детальки и будет хромать несколько дней. Невольно улыбаюсь, вспоминая “пожарную подводную лодку”, которую они собрали на прошлых выходных. Каждый раз, когда Айсен дарит им очередной набор лего, мальчишки сперва собирают его по инструкции, а затем тут же разбирают и творят уже что-то на свой вкус. Так в их коллекции появились полицейский лимузин, гоночный вертолет и та самая пожарная субмарина.

Поначалу Костас возмущался, когда Тимур разбирал только что собранную модель, был даже период, когда нам приходилось дарить им два одинаковых набора, чтобы не ссорились. Но потом Тимуру удалось убедить друга, что так гораздо интереснее и тот уже и сам полюбил отступать от инструкции и нередко проявляет фантазию.

С сыном мне будет легко забыть обо всем, что сегодня произошло. Мы обязательно почитаем перед сном, он расскажет мне как прошел его день и в подробностях расспросит о моем. А мне опять придется безбожно врать.

Не могу поверить, что еще вчера думала, что скоро, наконец, смогу рассказать ему правду об отце. Сейчас же я понимаю, что он скорее всего так никогда ее и не узнает. Потому что даже во взрослом возрасте нельзя спокойно отнестись к тому, что твоему отцу на тебя было просто наплевать.

А пока надо взять себя в руки, приклеить на лицо радостную улыбку и попытаться сделать вид, что я сегодня не заключила сделку с дьяволом.

Мой сын обладает потрясающей способностью считывать мои эмоции. Вот вроде бы улыбаюсь, слушаю его веселую болтовню про игры, про то как они в саду делали картины из манки и фасоли, искренне нахваливаю этот шедевр, но он замолкает на полуслове и заглядывая мне в глаза, спрашивает:

— Что-то не так? Ты какая-то грустная сегодня.

— Да ну прям, — отмахиваюсь я, запуская руку в его густую шевелюру. — Я же улыбаюсь, солнышко.

— Улыбаешься, — серьезно соглашается сын. — Но не глазами.

А затем он меня обнимает и, кажется, в этот момент, действительно все проблемы отходят на второй план. Я, наверное, никогда не пойму как у нас с Маратом мог получиться такой добрый и не скупой на эмоции ребенок. Скалаев всегда больше напоминал робота, чем живого человека. Даже когда мы встречались… Нет, чувства, конечно, были. Но они были на грани. Тогда все было на грани.

Меня тоже сложно назвать эмоционально стабильным человеком. Может, когда-то в детстве я и не боялась открыто демонстрировать свои чувства, но потом моей главной эмоцией был страх, а его, как известно, лучше не показывать. Поэтому я старалась избегать всяческого проявления чувств.

Когда родился Тимур мне пришлось практически заново открывать для себя все: любовь, заботу, доверие. Помню, когда только забеременела, боялась, что не смогу стать хорошей матерью. Как я смогу воспитать нормального человека если сама никогда не была нормальной?? Но когда он появился на свет, я поняла, что самое главное — это любить его, показать ему, что приму любые его эмоции и ошибки.

И вот сейчас, чувствуя напряженное сопение у своего уха, обнимаю его крепко-крепко и в очередной раз понимаю, что все было не зря. Что почти шесть лет назад я приняла самое правильное решение в своей жизни.