Хозяин восьми морей. Перерождение Артефактора

Элиан Тарс, 2023

А-А-А-А-А!!! Грязный предатель отравил меня!!! Тысяча медуз ему в портки – убил, лишил мечты и забрал мой корабль! Вот только он не учел, что я смогу сделать невозможное и переродиться! После смерти я осознал себя в другом теле, но на родном острове. Мне здесь все знакомо! А значит я вновь пройду своим путем! Я соберу команду сильнее прежней, отомщу и верну утраченное! А пока… Пока Легендарный капитан, покоривший все моря Ойкумены, берет рюкзак и идет в Морскую Академию.

Глава 5

— Эй ты! Белобрысое ничтожество, чего встал на дороге?!

Блаженно улыбаясь, я стоял на середине моста над речушкой Бунькой и глядел вдаль. Если с этого места смотреть под определённым углом, то можно увидеть море. Этим утром его синяя гладь была особенно прекрасна, а чайки сегодня покрикивали как никогда мелодично.

— Ты что, алтийский выродок, речи людской не понимаешь, а?! И что ты на себя нацепил, а?! Курсантом Морской Академии себя возомнил!

Нет, с чайками я всё же погорячился. Докучают.

— Эй! — меня толкнули в плечо.

Развернувшись вполоборота, я увидел паренька с чёрными кучерявыми волосами и жиденькими усиками под носом. Бьюсь об заклад, он хочет носить популярные на островах Патрии Титос «арочные» усы — это когда густая растительность из-под носа уходит в обе стороны, а потом под прямым углом спускается к подбородку, но…

Возраст не позволяет титосийцу нарастить достойную его родины лицевую гриву.

Одет этот высокий хмурый парень был точно так же, как и я — тёмно-синие брюки и красный камзол, на золотых эполетах которого красовался герб Морской Академии Торвиля — два скрещённых якоря, фрегат над ними и цифра «VI» под всей композицией.

— Прости, мистер Чайка, у меня ничего для тебя нет, — ответил я, поймав его взгляд. — Но сейчас корюшка пошла, полетай над пристанью, в прибрежных ресторанах может что и ухватишь.

Широко раздувая ноздри, титосиец схватился за рукоять длинного кортика, висевшего у него на поясе.

— Да как ты смеешь, дрянь, вякать на человека! — прошипел он, рванув на меня.

Быстр… достаточно быстр, чтобы иметь шансы пережить абордаж какой-нибудь бригантины. И движения отточенные, мальчик явно тренировался.

Но до старика Григория ему далеко.

Не говоря уже о том, что, если собрался неожиданно атаковать, делай это сразу, а не после долгой речи.

Отбив руку с кортиком в сторону, я подцепил ногу титосийца и чуть толкнул его.

— Освежитесь, сударь. А то вы бредите, — крикнул я с моста, глядя на барахтающегося в Буньке парня.

— Ты за это ответишь! — гневно прорычал он и поплыл к берегу.

Дурачок какой-то…

Хотя ума не активировать артефактный кортик ему хватило. Но всё же бросаться с оружием на первого встречного?

Титосийцы, что с них возьмёшь.

Оглядевшись по сторонам, я убедился, что маленький инцидент с полётом мистера Чайки остался незамеченным для широких масс — в выходной день рано утром улочки Торвиля были довольно пустынны.

И всё же пора сваливать.

— Ну как, проветрил голову, сынок? — с Александром Лагранджем мы подошли к самоходной карете одновременно, только с разных сторон.

— Агась. Ну а ты, закончил со своим делом? — я покосился на красивую коробку, которую он держал в руках. — Удачно?

— Конечно, — довольно ответил он.

Улыбнувшись, я покачал головой:

— Вот заняться тебе больше нечем, отец.

— Это всего лишь дань вежливости, — с улыбкой ответил он. — Традиция.

— Ага, и повод такой очень традиционный — поздравляю с первым днём вашей дочери в Академии.

Мы сели в карету, и она тронулась с места.

— Достойный повод. Подрастёшь, сынок, и начнёшь лучше разбираться в таких тонкостях.

Я скептически посмотрел на него и в очередной раз хмыкнул:

— Ты даришь ей подарок по поводу, который применим и к тебе — у твоего единственного ребёнка тоже первый день в Академии. Ты хочешь не только… пусть будет «порадовать» её, но и обязать сделать ответный подарок. Молодец, не упускаешь возможность.

— Политика, сынок. Тонкая политика, — невозмутимо ответил он, держа коробку на коленях.

Я ответил скептической усмешкой.

В мыслях же я ушёл дальше. Отец не признался, какой именно подарок желает преподнести одной высокопоставленной даме, но два дня назад, когда мы ездили по городу, готовя меня к предстоящей учёбе и жизни в общежитии, заглянули в ювелирную лавку, и эта лавка… Вот же случайность! Располагалась недалеко от моста, возле которого сегодня мы остановили карету. Отец там смотрел колье, краем уха я слышал разговор о «добавить рубинов»… «пару дней»…

Дорогой подарок по столь надуманному поводу.

Хотя и Александр Лаграндж небедный человек.

Но более любопытной во всём этом выглядит та, кто вскоре станет обладательницей колье с добавочными рубинами.

Мысли отбросили меня на два месяца назад. Почти самое начало моего пребывания в новой жизни и новом теле. Ночью меня пытались похитить, а на следующий день вернулся Лаграндж. У нас с ним состоялся разговор на бережке прудика в его приусадебном парке.

Бросая зёрна отборной пшеницы уточкам, отец поведал мне интересную историю. Оказывается, в ночь, когда я пробудился, товарищи девушки полу-алти, пойманной в музее, пытались ограбить дом губернатора острова Бун и мэра Торвиль.

— Всё очень запутано, сынок, — проговорил Лаграндж. — Часть алти поймали… Но они умудрились сбежать! Причём и не убили никого, хотя артефакты использовали. Лично моё мнение, что им помог кто-то влиятельный.

— Намекаешь на другие страны? — нахмурился я. Это дело, очевидно, как-то связано со мной лично, и мне хотелось бы разобраться. — Титосийцы более прямолинейные, республиканцы… стараются вести дела по чести. А вот на алиссийцев очень похоже.

Лаграндж одобрительно посмотрел на меня:

— Твоя скорость усвоения новых знаний меня поражает. Я уже почти не сомневаюсь, что ты сдашь экзамены в этом году! — воскликнул он и вернулся к теме нашего разговора: — Да, я тоже вижу во всём этом руку алиссийцев. И, уверен, не я один. Но всё это домыслы. Пока не найдётся ни одной весомой улики, мы совершенно ничего не можем предъявить Алиссии.

Я кивнул, прокручивая в голове услышанное. Часть воришек-алти была схвачена, а часть нет. Значит, есть вероятность, что…

— Они смогли выкрасть то, за чем приходили? — быстро спросил я.

— Точно не известно, — развёл руками Лаграндж и тут же, хитро улыбнувшись, быстро добавил: — Но, если вспомнить, как хмурилась губернатор, им это определённо удалось.

— Хмурилась? — удивился я. — Губернатор и мэр у нас женщина?

Между открытием Шестого и Седьмого сумеречных морей прошло сто лет. Проблема переселения тогда вновь стала особо острой, и женщины всё чаще стали заниматься карьерой, вместо того чтобы посвящать себя семье и рождению детей. Правда, и после того как мы с командой Лудестии нашли путь в Седьмое море, ситуация с дамами-карьеристками не особо-то изменилась. Хотя детишек в Торвиле я сейчас всё же вижу чуть больше, чем во времена моего детства. А толчеи на улицах стало чуть меньше.

Так что удивился я не столько тому, что женщина правит островом и главным городом на нём, а скорее тому, что ими больше не правит Лоренц Родригер. Этот мужик бессменно управлял Буном всю мою прошлую жизнь и не особо старел при этом. Мы с Бари даже шутили, что Родригер пустил задницей корни в остров и пьёт из него жизнь.

Видать, где-то поперхнулся, и связь оборвалась.

— Женщина… — протянул Александр в ответ. — Да ещё какая! На такую, где сядешь, там и слезешь.

— Никого не осуждаю, но всё же садиться на женщин — это что-то для ценителей, — изрёк я и решил уточнить, чтобы не попасть впросак в будущем: — А как зовут эту выдающуюся женщину?

— Мэри Кэролайн дель Ромберг, — смакуя каждый звук, ответил Александр Лаграндж.

Я же замер, так и не бросив уточкам очередную горсть пшеницы.

— Кря-кря-кря! — возмутились водоплавающие.

Зажмурившись, я ощутил нарастающее раздражение.

— Я слышал про Августо дель Ромберга, — быстро сказал я, открыв глаза. — Это его дочь?

— Да, — кивнул Лаграндж, — стала губернатором после отца.

Августо был губернатором Буна? Что, акулы его разорви, тут происходит?

Мой мозг начал зудеть, со скрипом вынимая из сундука воспоминания прошлой жизни.

Одного из последних дней моей прошлой жизни — беседы, произошедшей незадолго до смертельно вкусного делового завтрака.

* * *

Стоя на шканцах, я с наслаждением смотрел на бескрайние синие воды Седьмого сумеречного моря. Мы отплыли уже довольно далеко от названного в мою честь острова Джонсон — столицы викторианских колоний в Седьмом море. Впереди уже виднелся серо-зелёный туман Сумрака.

— Леон, хочу ещё раз тебе сказать, что я не одобряю то, что мы отправились в море, едва пополнив припасы, — ворчливо проговорил Бари, остановившись рядом со мной и уперев руки в бока.

— Выше нос, дружище, — улыбнулся я. — Успеешь в бордель сходить на следующем острове.

— Леон, давай без шуток, — показательно вздохнул он, аки учитель, уставший увещевать глупого ученика. — Приглашение на чай от леди дель Ромберг ты получил в порту прилюдно. Игнорировать его было не самой умной затеей.

— Я не игнорировал, — возмутился я. — Я написал ответ.

— Ага. «Простите, мадмуазель, но море зовёт меня! Я не в силах ему отказать!» — передразнил меня Бари. — Так себе отмазка. Не лучше игнорирования.

Нахмурившись, я на полшага приблизился к своему другу.

— Ты сам прекрасно знаешь, Бари, кто такая Мэри Кэролайн дель Ромберг. Ей всего двадцать три, но как её называют за глаза? Ну-ка ну-ка?

— Коллекционерша капитанов, — нехотя ответил мой первый помощник.

— Вот! — я назидательно поднял указательный палец вверх. — Дамочка она увлекающаяся, и прекрасно понимает, что капитан Лудестии стал бы жемчужиной её коллекции. Я человек скромный, но ты-то понимаешь, что эту жемчужину уже никто не превзойдёт. Можно и под венец отправиться. Даже нужно… Нужно её отцу. Вице-премьер Седьмого моря, господин дель Ромберг, спит и видит меня в роли своего зятя. Это чрезвычайно укрепит его позиции не только здесь, — я неопределённо повёл пальцем над головой, — но и во всех других морях.

— Тебе, да и всем нам, тоже будет нелишним иметь надёжный тыл здесь, на фронтире. Остров Джонсон может стать вторым домом для капитана Джонсона и его людей. Нашим оплотом и базой, Леон! А для этого тебе даже не обязательно жениться на Мэри Кэролайн. Время от времени встречайся с ней, уделяй время её отцу и этого будет достаточно, чтобы дель Ромберги бегали за тобой на задних лапках.

— Тю! Будто я не могу найти зверюшек получше, — усмехнулся я. — Вот заведу себе карликового барана и обучу его бегать на задних лапах. Получится лучше. А что до оплота и второго дома…

Отступив назад, я указал на уходящие к горизонту синие воды.

— Вот мой дом, Бари! А каждый остров — мой оплот. Так что завязывай с этим, — я зевнул. — Светская жизнь и все эти интриги не для меня.

— Ты неисправим, — усмехнулся Бари, как мне тогда показалось, добродушно. — Да будет так. На корм акулам этих дель Ромбергов с их балами и приглашениями.

* * *

— Сынок, — позвал меня Лаграндж, — Ты чего утей дразнишь?

Встрепенувшись, я понял, что всё ещё держу горсть пшеницы в руке, а утки негодующе крякают. Я швырнул им зёрна и повернулся к приёмному отцу.

— В одной из книг я натыкался на информацию, что господин дель Ромберг был первым, кого Премьер нашей страны Виктории поставил управлять колониями в Седьмом море. Отчего же…

С многозначительным видом я замолчал, давая Лагранджу возможность продолжить.

— Политика, сынок, — пожал он плечами. — Сперва повысили, затем он немного облажался, и его понизили.

— А его место в Седьмом море занял Джекман Барбаросса. Уж не причастен ли господин Барбаросса к понижению господина дель Ромберга? — предположил я.

Лаграндж поморщился:

— Никаких доказательств нет. Напротив, их связывали общие дела… В любом случае, сынок, я очень прошу тебя воздержаться от подобных рассуждений вслух. Господин Барбаросса птица очень высокого полёта, и говорить о нём дурно, не имея на то весомых оснований, недопустимо. Да и упоминать его лишний раз при леди дель Ромберг тоже не стоит. Ни в плохом свете, ни в хорошем.

Хм, значит Мэри Кэролайн не любит Бари? Забавно… Наш пострел везде поспел, будь он неладен.

— И… раз уж мы заговорили о госпоже дель Ромберг… — спустя несколько секунд молчания заговорил Лаграндж. Голос его отчего-то стал грустным. — Я не хотел бы об этом говорить, но не знаю, как поступить. Сынок, ты можешь пообещать мне, что прислушаешься к моим словам?

— Да, отец, — тут же ответил. «Прислушаться» я могу к чему угодно.

Лаграндж поморщился и тихо хмыкнул. Мне показалось, что он не ошибся с формулировкой и специально оставил мне место для манёвров. Не хочет давить.

— Это правда важно. Мне остаётся лишь надеяться на твою благоразумность. Пусть мы знакомы всего третий день, я в тебя верю, — проговорил он, подтверждая мою догадку.

А затем рубанул сплеча:

— Подозреваю, ночью тебя пытались похитить именно люди госпожи дель Ромберг. Уж очень наша губернатор хотела поговорить с тобой, но она не из тех, кто пойдёт беседовать с подозреваемым сама.

— Это всё из-за того, что ту полу-алти повязали в музее?

— А потом ты проснулся, — кивнул Лаграндж. — Плюс ты сам алти… Плюс всем алти удалось сбежать… Но, будь уверен, в обиду я тебя не дам. Сперва я не допустил к тебе дознавателей, потом вы смогли отбиться от похитителей, а сегодня я, хочется верить, убедил Мэри Кэролайн в том, что ты всего лишь жертва обстоятельств. Я, знаешь ли, тоже не последний человек в городе.

И ведь он был прав! С тех пор проблем с Мэри Кэролайн дель Ромберг и законом у меня не было. У меня вообще практически не было проблем — последние два месяца я провёл, жадно заполняя пробелы в своих знаниях и тренируя тело. С Григорием рукопашный бой, с Александром Лагранджем фехтование. Притом он в первый же день отметил мои «высокие рефлексы», а вскоре посетовал, что лучше бы мне тренироваться с Эндрю, который уже превзошёл своего учителя — самого Лагранджа.

Но Эндрю вежливо отказался.

Забавно, что Лаграндж (а стало быть, и Эндрю) в фехтовании использовал стиль «Рвущий кроншнеп», тот же самый стиль боя, что и легендарный капитан Леон Джонсон. По словам Лагранджа, именно капитаном Джонсоном (то есть мной) он и вдохновлялся.

Были у меня ещё и занятия с отставным капитаном, который не переставал восхищаться тем, что я «схватываю всё на лету».

И в итоге на экзамене, который проходил на одном из полигонов-кораблей, я получил высший бал, и вот теперь…

Я смотрю на высоченные распахнутые створки ворот Морской Академии.

Якорь мне в спину, улыбка так и лезет на уста! Это место такое родное. Пусть я учился здесь всего год, пусть читал лекции будущим морским офицерам очень редко, проводя всё своё время в море… Видя возвышающийся вдали шпиль главного корпуса, я ощущал, как в груди разливается тепло, а на душе становится легко.

— Идём, сынок, — добродушно хлопнул меня по плечу Лаграндж.

— Да, — тихо отозвался я.

Территория академии впечатляла размерами, а начало учебного курса, как всегда, совпадало со временем цветения Морайны — сорта яблони, названного так из-за цвета листьев и лепестков, который напоминал цвет морской волны. А раз уж морайнами был засажен практически весь парк, что тянулся от ворот до главного корпуса, землю у наших ног устилали миллионы зеленовато-голубых лепестков.

Курсанты Академии будто бы сами были кораблями, плывущими навстречу своей мечте.

Во внутреннем дворе народу собралось немало — на церемонию открытия учебного года, как обычно, пускали родителей курсантов, а также приглашали других важных гостей. Все они разместились на трибунах, чтобы лучше видеть выстроенных в ровные шеренги будущих морских офицеров.

Офицер-куратор определил меня во второй ряд. С моим ростом это создавало проблемы. Не мне, а тем, кто находился сзади.

Но всё же пикнуть никто на церемонии не смел.

Все почтительно слушали речь ректора Генриха Дорна — мужика, который преподавал в академии ещё, когда я был курсантом в первый раз.

Сперва ректор Дорн благодарил всех собравшихся, затем Метрополию, администрацию острова, представителей других стран (как я вижу, процент иностранных курсантов несколько увеличился по сравнению с моим временем).

Наконец, Дорн решил закончить, как и полагается, на торжественной ноте:

— Учитесь, друзья моя! Учитесь отлично в нашей славной Академии, и перед вами будут открыты все дороги! Ведь именно в наших стенах осваивал ремесло морехода будущий Покоритель Всех Семи Морей. «Хозяин Морей» — капитан Леон Джонсон. Мы помним об этом и гордимся этим! И рады передать знания новым поколениям, поддерживать преемственность. И очень рады, что обучение в Академии Торвиля готова начать его дочь! Да, друзья мои, для дочери легендарного капитана Джонсона сегодня распахнула двери Морская Академия Торвиля, точно так же как и для вас!

С трибун раздались аплодисменты, звучащие с каждым мгновеньем всё оглушительней.

Курсанты тоже начали хлопать.

Я же…

Я всё понимаю, ректор хочет козырнуть такой необычной ученицей, ещё сильнее поднять значимость Академии в глазах окружающих… конкурентов в первую очередь, но…

Сотню накеров ему в постель! Какого хрена он тут лопочет?!!

Моя дочь?!!!