Ты не для меня

Элена Макнамара, 2022

Пять лет назад зарождающиеся между нами чувства, закончились слишком стремительно. Он и его богатенькие друзья разрушили мою жизнь, растоптали, предали. И я уехала… А когда вернулась, думала, что смогу начать всё сначала. Без него! Без больной любви к нему. Ведь он вроде как собрался жениться, а значит, обо мне забыл. Но всё оказалось обманом. А наша история и не думала заканчиваться…

Глава 1. Дом, милый дом

Милфорд, штат Коннектикут, наши дни

Увесистый чемодан с размаху летит на землю. У меня больше нет сил его тащить. Со временем всё когда-то приходит в негодность. У чемодана оторвало колесики ещё в прошлом году, когда я переезжала из общежития университета на квартиру своего парня Адама. Он тогда сказал, что чемодан мне больше не понадобится, и не стоит горевать над испортившейся вещью.

Что ж, откуда же Адам мог знать, что год спустя его так неудержимо накроет влечением к моей сокурснице и близкой подруге? И откуда ему было знать, что подруга ответит с таким же рвением?

И мой бывший уж точно не знал, что чемодан мне понадобится вновь.

С отчаянием подпинываю свою ношу. Я больше не могу её тащить. Смотрю по сторонам и назад, на автобусную остановку. Я прошла не больше четверти мили. До дома ещё столько же. И меня никто не встречает, что неудивительно.

Меня вообще не должно здесь быть. Обещала же, что никогда не вернусь.

Этот город не принес мне ничего, кроме боли и разочарования.

Но четыре года университета позади. Год отношений и предстоящая свадьба с бывшим парнем… тоже дело прошлого. Поэтому: «Дом, милый дом».

Сгибаюсь пополам, хватаюсь за ручку чемодана. Светлые волосы падают на лицо, застилая глаза. Нервно сдуваю непослушные пряди. Крякнув, разгибаюсь, с громким вздохом поднимая тяжёлую ношу.

— Давай сюда, — ноша выскальзывает из моих рук, — а то и к вечеру до дома не доберешься…

В недоумении смотрю перед собой, скользя взглядом вверх. Широкие — даже слишком — плечи, крепкая шея, гладковыбритое симпатичное лицо, приветливый взгляд серо-голубых глаз…

Нет, я, безусловно, узнаю собственного брата, не так уж много лет прошло, но в тоже время не узнаю. Вид у него какой-то сверх… слишком пижонский. От него прямо-таки веет: «Эй, я крутой и опасный парень!»

— Привет, Лив! Так и будешь пялиться, или обнимемся? — Брайан криво улыбается и рывком притягивает меня к широкой груди.

На секунду расслабляюсь, закидывая руку на его плечо и утыкаясь носом в чёрную футболку. Глубоко вздыхаю, ощущая запах, такой родной, запах… дома.

— Как ты узнал, что я приеду? — поднимаю взгляд, всматриваясь в лицо брата. Прищуриваюсь.

— Дана, — коротко объясняет он.

— Конечно, Дана, — хмыкаю. — Кто же ещё?!

Даниэлла Колинс или Дана — единственная школьная подруга, с которой я продолжала общаться последние пять лет. И, конечно, она, как и раньше, не умеет держать язык за зубами. Но если подумать, я ей благодарна. Совершенно не весело возвращаться домой, когда тебя никто не ждёт.

— Как вы? — неуверенно интересуюсь у брата, пока мы неспешно бредём в сторону дома. — Как поживает отец? — стараюсь говорить будничным тоном. Тоном глубокого безразличия.

— Неплохо, — Брайан пожимает плечами, — я, вообще-то, редко его вижу.

— Что, совсем не появляется дома? — мой тон становится укоризненным.

— Нет, это я почти не появляюсь, — Брайан снова пожимает плечами, и этот его жест начинает меня раздражать.

— Ты с кем-то живёшь? — я даже останавливаюсь от своей догадки. — Или, может, женился, а меня забыл пригласить на свадьбу?!

Брат тоже останавливается. Закатывает глаза.

— По-твоему, не жить в родительском доме — это обязательно жить с девушкой!? Знаешь, Лив — совсем не обязательно.

— Ну не с парнем же, — невесело хмыкаю, — подожди… ты же не можешь быть… геем? Или…

— А я что, похож на гея?

Присматриваюсь к брату. Нет. Он непохож на гея. Но и на моего брата, каким был раньше, тоже непохож. От него сквозит надменностью и самоуверенностью.

— Пойдём, Оливия, — подчёркивая моё полное имя, но с веселой гримасой говорит Брайан. Потом отворачивается и вновь берёт курс на дом.

— Пойдём, Оливия, — передразниваю шёпотом. Но все же иду вслед за ним. — Так где же ты пропадаешь? — догоняю брата, и стараюсь идти с ним в ногу.

— В основном, по работе и с друзьями. По работе с друзьями, — сумбурно объясняет Брайан.

— Что за работа?

— У нас с друзьями общий бизнес.

— Ого, — радостно хлопаю его по плечу, — круто! Какой бизнес?

— Днём это яхт-клуб в заливе, ночью… просто клуб. Закрытый клуб, — он подчеркивает слово «закрытый». — Короче, клуб только для членов яхт-клуба!

— Ох, если только для «членов», — фыркаю.

Брат, не сбавляя шага, долго всматривается в моё лицо.

— Я серьёзно, Лив. Даже не думай совать туда нос.

— Да почему я вдруг должна туда соваться? К тебе и твоим друзьям! — недовольно поджимаю губы. — Кстати, к каким друзьям?

— Всё тем же, — он отворачивается и идёт дальше. — Ты прекрасно знаешь моих друзей, Оливия!

Я останавливаюсь, так и не дойдя до порога дома.

— Что ты хочешь сказать, Брайан? Что ты всё ещё дружишь с этой троицей? — кричу ему в спину. — Ты дружишь с Киллианом Шоу?

Его молчание, удаляющаяся спина, напряжённые плечи говорят вместо тысячи слов.

Он всё ещё дружит с этими мерзавцами. И не просто дружит. У них своё дело. Свой бизнес. Мой брат повязан с ними прочной коммерческой цепью.

Брайан… простил Киллиана! После всего, что он сделал?! Но как он мог?!

* * *

— Отца дома нет, — бросает Брайан через плечо, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Он как будто знает, о чем я думаю. Хотя и так понятно, что я не хочу видеть отца. Я же пять лет не выходила с ним на связь.

Поднимаюсь вслед за братом, озираясь по сторонам. Родительский дом остался таким, каким я его запомнила. Может, лишь обветшал ещё больше. Оба этажа нуждаются в ремонте, ну и в уборке — очевидно, что женская рука к дому не прикладывается очень давно. Неужели отец живёт один?

Брайан подходит к двери моей комнаты. Ставит чемодан на пол. Наваливается на стену плечом.

Я скрещиваю руки на груди — излюбленная защитная поза. Но от кого я защищаюсь? От брата? Хм…

— Так отец ни с кем не живёт? — разглядывая собственную обувь, осторожно интересуюсь у Брайана.

— Жил. Какое-то время. Но уже нет, — его голос абсолютно ничего не выражает, и я с любопытством вглядываюсь в его лицо. — А ты, Оливия? Почему ты всё-таки вернулась? — своим вопросом он застаёт меня врасплох. — Помнится мне, у тебя вроде как парень был, замуж собиралась. Что случилось-то?

Мои губы сами по себе растягиваются в кривой ухмылке.

— Дана?! — фыркаю я. — Она что, всё тебе рассказывает? Почему ты вообще с ней видишься? Какое она имеет к тебе отношение?

— Никакого, — тут же отвечает Брайан, — мы просто пересекаемся с ней на разных тусовках.

— Ясно, — поджимаю губы, — значит, она должна была рассказать тебе, почему сорвалась наша свадьба.

— Ну, допустим, — брат тяжело вздыхает. Его лицо в один миг становится злее, острее. Ноздри раздуваются. — Этот козёл изменил тебе. Это правда?

— Нет, то есть да, это правда. Вот только он не изменил, а изменял. Долго, часто, систематически и за моей спиной.

Брайан сжимает кулаки, и, слава богу, я вижу в его взгляде гнев, а не жалость.

И мне хочется его обнять. Хочется вспомнить, как это — иметь старшего брата. Но я продолжаю стоять на месте, а он ничего больше не говорит.

— Ладно, — отмираю, распахивая дверь, — разложу свои вещи.

Брайан молча кивает и быстро пересекает коридор, исчезая за дверью собственной комнаты. Я смотрю ему вслед, а потом перевожу взгляд на свои апартаменты. Поднимаю чемодан и захожу внутрь.

Моя комната, конечно, не изменилась в размерах, но всё равно кажется ещё теснее, чем прежде. Большую её часть занимает кровать, плюс шкаф средних размеров — и вот уже невозможно протиснуться к окну. Кстати, очень грязному окну.

Брезгливо провожу пальцем по деревянной раме и стеклу, размазывая пыль по поверхности. Занавеску даже трогать не хочется, она висит здесь последние пять лет, и если присмотреться, то станет очевидно, что когда-то она была однотонной бежевой тканью, а сейчас покрыта паутиной, напоминающей замысловатый рисунок.

На секунду отвлекаюсь от любования запустениями. Моё внимание привлекает подъехавшая к дому машина — тёмно-синий кабриолет какой-то сверхдорогой марки. За рулём парень в солнцезащитных очках, закрывающих половину его лица. Плотно облегающая футболка на нём не оставляет без внимания прокачанные мышцы плеч и груди.

А ещё тату… Его руки, шея и, наверное, другие части тела расписаны разнообразными линиями, которые невозможно разглядеть с высоты второго этажа.

Много тату. Очень-очень много тату, но странно — роспись на его теле не кажется отталкивающей. Наоборот, красивой. Сексуальной. Хочется приблизиться, рассмотреть, прочесть как картину… всё его тело.

О, боже, о чём это я?…

Тем временем притягательный парень смотрит вправо, на входную дверь нашего дома. Он кивает моему брату, который неспешно спускается по крыльцу и подходит к тачке.

Неужели Брайан уедет, когда я только что вернулась? Мы же толком и не поговорили. Недовольно фыркаю от возмущения. Хочется постучать по стеклу, привлечь к себе внимание, но я не решаюсь.

Брат запрыгивает в машину, не открывая двери. Обменивается с парнем парой фраз, но даже по губам невозможно прочесть, о чем они говорят. Парень с татуировками спускает вниз к подбородку свои огромные очки и бросает взгляд на окна второго этажа. Причем делает это так быстро, что я не успеваю даже отпрыгнуть.

Между нами устанавливается зрительный контакт, который кажется непозволительно долгим.

И я узнаю этого парня. Вся его сексуальность и притягательность меркнут, глаза застилает пеленой раздражения.

За рулём крутой тачки не кто иной, как Киллиан Шоу!

Да, это точно он! Моя давняя любовь, моё главное разочарование, моя боль длиною в пять лет.

Киллиан криво усмехается, выкручивая руль влево. Подмигивает мне… а потом нахлобучивает очки обратно на глаза. Резко топнув по газам, стартует с места.

Машина уже скрывается за поворотом, когда я ощущаю, как кровь вновь приливает к лицу. Дыхание, застрявшее в горле, вырывается с глухим стоном на выдохе. Отворачиваюсь от окна и присаживаюсь на край кровати, пряча лицо в собственных ладонях.

События пятилетней давности давно похоронены в глубинах памяти. Не стёрты, ибо это невозможно. Просто пережиты и забыты. И мне безумно не хочется вспоминать. Но Брайан не оставил мне выбора. Брат дружит с тем, кто косвенно, но повинен в моём отъезде. Повинен в расколе нашей семьи.

Киллиан повинен в смерти нашей матери.