Легенды Сартариума. Ксавий

Эд Амбер, 2019

Никто из ныне живущих людей точно не знает, как на Сартариум опустилось великое проклятье. Легенды переплетаются с древними рукописями, рукописи с рассказами у походных костров, рассказы с историями, передающимися из поколения в поколение, скрывая истину. Одновременно являясь и невероятным даром, позволяющим творить настоящие чудеса, и тем, что в мгновение лишает людей жизни, это проклятье поселилось в каждом человеке, будь он младенцем, взрослым или стариком. Многие потеряли свои жизни, пытаясь узнать, как совладать с древним проклятьем, но все было без толку. Каждая легенда имеет свое начало. Эта же начинается на берегу далекого моря с мальчика, который нашел бутылку с необычным посланием.

1. Белый цветок

Пока было тепло, юноша приходил на отдаленное от поселения кладбище каждый месяц, неизменно принося с собой полевые цветы, которые собирал вместе с повзрослевшей Цетой. Желтые, зеленые, красные амиаты и степареллы всегда украшали могилу его матери, создавая особый аромат вокруг себя. Смесь запахов вызывала у Ксавия особое чувство, вызывая приятные воспоминания.

Он часами сидел перед местом ее упокоения, размышляя о своем будущем, одновременно с этим избегая своего дома. Отец Ксавия знал, где сын проводит время, но никогда не приходил туда сам, предпочитая проводить время с кувшином хмеля в руках. А когда Ксавий возвращался домой, то начинались ссоры. Отец обвинял его в безделье, хоть и сам перестал что-то делать по дому.

Изредка на кладбище с ним приходила Цета, но тогда они больше болтали о далеких странах и городах, о которых девушка прочла в книгах, в большом количестве хранящихся у нее дома. Книги дарила ей бабушка, зная мечты Цеты о путешествиях. Артур же постоянно был занят, обрабатывая собственное поле с пшеницей. Его отец стал зажиточным человеком, продавая часть от своих богатых урожаев в другие поселения, парню постоянно приходилось помогать ему в семейном деле. Когда давним друзьям удавалось уделить время для совместных прогулок, они больше молчали, думая о своем.

Несколько дней назад Ксавию исполнилось пятнадцать лет, и он уже считался достаточно взрослым для тяжелой работы в поле, но парень избегал ее, не желая находиться рядом с людьми, которые знали, как управлять своей силой проклятья. Он до сих пор не понял, в чем состоит его способность, а отец считал его миуэвином — человеком с настолько незначительной силой, что она никак не проявляла себя, кроме темного сияния вокруг человека. Юношу это очень задевало, как и то, что опьяненный отец винил в смерти матери самого Ксавия.

Само день рождение Ксавий справил в немногочисленном кругу друзей, подаривших ему пояс с вышитым гербом Дамертского королевства. Подарок очень понравился Ксавию, он не расставался с поясом, нося его даже в дождь. Стойкая материя была водонепроницаема и защищала бумаги, которые юноша носил с собой. Отец же его не поздравил, одарив одним единственным днем без скандалов.

Постоянные ссоры и разлад вынуждали юношу проводить все время до поздней ночи на улице. Ел он мало, поэтому имел худощавое телосложение, но при этом достаточно мускулистые руки. Вместе с Цетой они лазали по скалам, собирая грибы, за которые торговцы неплохо платили. Так же они лазали по обрывистым холмам на западе в поисках пещер, в которых можно было найти редкие камни вроде малахита и аметистовых жил.

Хватало на еду и на книги, к которым юноша пристрастился. Его коллекция росла, но Ксавий прятал книги от отца. Если тот узнает, куда Ксавий тратит деньги, то юноше несдобровать. Книги юноша хранил в погребе, куда отец не спускался никогда, отправляя нерадивого сына. Если бы отец спустился вниз, то обнаружил большую полку, переполненную книг и сундук, где хранились рукописи с описанием различных стран и историями, от которых Ксавия еще больше тянуло повидать мир.

Ксавию от матери достались светло-русые волосы и острые скулы, которые выделяли его среди круглолицых ровесников. Здешние девчонки начали заглядываться на него, делая недвусмысленные знаки, но все внимание юноша уделял Цете, не имевшей никаких друзей. Ее вздорный характер стал причиной размолвок с остальной молодежью Дацила. Порой дело доходило до драк, из которых девушка всегда выходила победителем. Поддерживая Цету, Ксавий отдалился от остальных друзей и знакомых, переставших с ним общаться.

Неделя выдалась холодной и дождливой. Постоянные сильные порывы северного ветра срывали крыши у домов, поэтому в поселении работы было достаточно, но, даже изрядно устав после постоянных починок крыши, Ксавий решил в этот день посетить могилу матери. Залатав очередную дыру, юноша схватил свою сумку с едой и, пока не увидел отец, отбежал от дома, скрываясь за заборами. В последнее время каждое утро его отца начиналось с кувшина крепкого вина. Масла в огонь подливали и его собутыльники, с которыми отец познакомился в одной из таверн, куда хороший люд и носу не совал.

На кладбище всегда стояла особая тишина, помогающая в размышлениях. Оно находилось недалеко от Красного леса, откуда зачастую можно было услышать звуки, издаваемые лесными животными, но они не отрывали от тяжелых дум. Ксавий никак не мог понять, как же ему жить дальше. Оставаться ли обычным фермером в поселении где-то на краю обитаемого света, как ему казалось, или же собраться и уйти путешествовать с Цетой, все порывавшейся покинуть дом, но ее удерживала любовь к бабушке. Ей становилось все хуже, и девушка ухаживала за бабушкой, помогая ей во всем, в то время как остальные члены семьи ждали пока старушка испустит тень.

Прямой путь до кладбища лежал через овраги, которые были полны грязи и дождевой воды, поэтому Ксавий предпочитал другой путь, пролегавший вдоль морского берега. Заходя в лес на опушку, где Цета однажды видела странных существ, которые горели синим пламенем, по крайней мере, ей так показалось, Ксавий двигался быстро, надеясь успеть посетить могилу до начала проливного дождя. С собой он нес только что нарванный букет цветов и книгу, которую ему принес Артур из дома.

«Престол дурака». Увесистая книжка до того понравилась Ксавию, что он начал читать ее во второй раз. Захватывающая история о том, как Агден свинопас волею судьбы стал королем большого государства, но лишился силы своего проклятья, став марионеткой в руках своего окружения. Агден сумел усмирить королевство и правил железной рукой, уничтожая любого внешнего и внутреннего врага, пока однажды его не нашли мертвым. Король подавился косточкой. В последнее время Ксавий пристрастился к исторической литературе, «поглощая» все доступные ему книги. Ему становилось тесно в рамках небольшого поселения. Юноша хотел увидеть остальной мир и собирался это сделать, когда достигнет старшего возраста.

«Даже любой самый великий человек смертен и смертен внезапно. — Считал Ксавий. — Что такое смерть, я до конца не могу понять. Может это начало чего-то большего, чего мы пока не понимаем. Или же смерть — это боль и пустота, окутывающая тень человека. Если по одним поверьям тени попадают в особый мир, то значит, что они могут там существовать в некоем виде. Что если мама видит меня сейчас».

Подобные мысли постепенно съедали юношу, делая уязвимым к нападкам отца. Ксавий предпочитал уклоняться от возникающих конфликтов. Со временем он сам начал думать, что виноват в смерти матери, вместо которой мог работать в тот злополучный день.

Чтобы книга не промокла, если пойдет дождь, у Ксавия был припасен кожаный чехол, который он нашел в подвале своего дома. На нем был вытеснен незнакомый символ, который походил на изображение башни с пятью треугольными зубцами. Артур говорил, что такая башня наверняка есть в Дамерте, который славился своими высокими строениями, расположенными прямо на скале. У отца Ксавий о символе спрашивать не стал.

Проходя мимо того места, где четыре года назад Ксавий нашел бутылку с таинственным посланием, он вздохнул. Тот день изменил его навсегда. Уже через некоторое время спустя, как прошли похороны матери, Ксавий вернулся на это место в поисках послания, которое отбросил в сторону, но нигде его не нашел. Они с Цетой и Артуром обыскали все побережье, но видимо письмо унесло подступающими волнами. Хоть и до сих пор Ксавий помнил каждую строчку этого письма, но ощущение от прикосновения к неведомой тайне будоражило. От строк веяло чем-то потусторонним и Ксавию хотелось еще раз прикоснуться к хрупкому листу, канувшему в небытие.

Черные тучи на горизонте поменяли свое направление, быстро двигаясь в сторону берега. Ксавий понял, что нужно поторопиться, пришлось бежать, стараясь не помять охапку собранных ярко красочных цветов. Терпкий аромат бил в ноздри, перемешиваясь с запахом гнилого дерева. Юноша во весь опор пронесся по побережью, пока не вбежал в приземистый лесок, деревья в котором были не больше двух метров, но их ветви мешали проходу. Красная листва начала опадать, сигнализируя о наступлении настоящей осени.

Листья под ногами приятно хрустели, а прохладный ветерок освежал, откидывая волосы юноши назад. По тихому лесу распространялся звук его шагов. Невдалеке из-за дерева выглянули зайцы, в большом количестве обитающие в Красном лесу. Они питались его листвой, из которой некоторые люди умудрялись варить сладковатые припары.

Старым кладбищем не пользовались уже больше двух лет, построив новое в поле недалеко от города. Ограждение и вход на старом заросли ползучим сорняком, который не умирал до самого начала зимней декады, покрывая все, до чего только дорастал. Раздвинув стебли сорняка, Ксавий аккуратно перебрался внутрь.

Первое, что он увидел, была могила основателя поселения — Гленария из Дамерта. Место, откуда Гленарий начал свой последний путь венчала большая статуя из камня. Его взор был направлен на вход, словно приветствуя посетителей этого мрачного места. Остальные могилы располагались по обе стороны от дорожки, идущей по центру кладбища. Самые последние захоронения находились в конце дорожки. Именно там покоилась и его мать, удостоившаяся небольшой могилы. Так как она не происходила из Дацила ее не стали хоронить в одном из фамильных склепов. Могилу выкопали рядом с могилами пришлого люда и преступников.

Ксавий так часто бывал здесь, что знал многие имена, выбитые на широких каменных плитах. Хельгены, Алистраты, Стоцеллы — представители этих семейств долгие годы проживали и умирали в Дациле. Они участвовали в основании Дацила и удостоились просторных склепов. В деталях вспоминая день похорон, Ксавий проходил мимо многочисленных заросших сорняком могил. За ними, конечно, ухаживали, но в это время года кладбищенский смотритель редко показывался здесь. У него и без того хватало работы. Дацил быстро рос, «клиентов» становилось больше, а помощника по неизвестной причине смотрителю не давали.

Чем ближе Ксавий подходил к нужной ему могиле, тем сильнее колотилось сердце, словно он ожидал увидеть там свою мать — живую и радостную. Но каждый раз там было пусто, лишь завядшие цветы, лежавшие с последнего его посещения и потертый камень, который они приволокли с Артуром. Вырезанное на камне имя приветствовало любого гостя, решившего посетить заброшенное кладбище. Собрав старые цветы, Ксавий отложил их в сторону.

— Здравствуй. Это вновь я, — привычное приветствие и юноша поместил новый букет на могиле. Он присел на камень и достал книгу, вслух зачитав ее название. Ему нравилось думать о том, что мама где-то там за краем слышит его голос. Ксавий знал все истории, которые рассказывают о тенях, уходящих на восток, и верил, что тень его матери жива и может услышать его. От чтения книг у могилы матери, Ксавию становилось легче. На короткое время он забывал про все свои проблемы, водопадом обрушивающиеся на юношу день ото дня.

Ветер перегонял хрустящие красные листья по каменной дорожке кладбища, а из осыпающегося леса слышались завывания, которые можно было принять за голоса древних страшных чудовищ, но это был лишь ветер, проходящий через пещеры в холмах. В этих пещерах водились ядовитые пауки, вход туда был заколочен после нескольких случаев смертельных укусов. Спасти тогда удалось только одного человека, но теперь этот старик лежал парализованный в своем доме. Что он делал в пещерах, теперь уже вряд ли кто узнает.

Ксавий читал строки из «Престола дурака» до тех пор, пока не начал накрапывать мелкий дождик, от которого портились страницы книги. Над головой юноши нависли темные тучи, готовые разразиться потоками воды, но Ксавий не торопился. Ему не хотелось возвращаться домой и выслушивать очередные наставления отца, пристрастившегося к дешевым винам, от которых ему становилось настолько плохо, что Ксавию приходилось бегать за лекарем, тратя свои личные сбережения. Как-никак это его отец и юноша обязан помогать ему, несмотря ни на что.

«Может пойти домой к Артуру».

Семья друга всегда встречала его тепло, но Ксавий не любил лишний раз тревожить других людей, предпочитая дожидаться позднего вечера на улице. Но в этот раз оставаться на открытом воздухе было достаточно опрометчиво. Вдалеке сверкали молнии, от одного взгляда на их яркие вспышки у Ксавия слезились глаза. В поселении был один мужчина, который умел пускать такие же слепящие, короткие молнии из пальцев, но он недавно умер из-за того, что постоянно пользовался своими силами для розжига костра. У мужчины попросту отказало сердце, мгновенно прекратившее свое биение.

В последний раз, взглянув на могилу матери, Ксавий мысленно попрощался с ней до следующего его прихода. В мыслях он представлял, что она смотрит за ним из-за берега реки, о которой говорилось в послании из бутылки.

«Река теней и рук. Увидеть бы собственными глазами эту реку, если она существует. Это письмо не может быть сумасшедшим бредом или шуткой».

Раскаты грома становились все громче, следовало все-таки поторопиться. Спрятав книгу в чехол, Ксавий побежал назад, когда хлынул холодный ливень. Боясь, что книга промокнет и строки расплывутся, Ксавий забежал в один из родовых склепов, которых на кладбище было четыре штуки. Квадратные закрытые строения с решеткой вместо дверей, но Ксавий знал, что все входы в склепы раскрыты. Красть в них было нечего, кроме засушенных тел и золы, поэтому смотритель никогда не закрывал решетки, опасаясь однажды потерять ключи. В Дациле культ мертвецов был не так распространен, как во всем остальном королевстве. Никто не закапывал вместе с умершим ценности или памятные вещи.

Внутри склепа был свежий запах, благодаря вытянутым отверстиям под потолком. Урны с прахом располагались в специальных прямоугольных нишах, выбитых в каменных стенах склепа. Над каждой нишей висела табличка с именем того, чей прах здесь покоился. Плотный слой пыли на полу подсказал Ксавию, что склеп давно никто не посещал. Семья, которой он принадлежал, лишилась всего своего потомства, канув в неизвестность. А может попросту наследники не спешили посещать склеп. С годами люди меняли свое мировоззрение с архаичного на более современное и уже не так почтительно почитали тени умерших.

Юноша прикрыл за собой решетку, глядя на потоки воды, обрушивающиеся с потемневших небес. Даже если Ксавий не придет сегодня домой, то отец не потеряет его. Будет лежать в пьяном угаре, пока сын где-то пропадает и даже бровью не поведет, а наутро отправится тормошить соседей, у которых порой мог заночевать Ксавий.

Для чтения в склепе не хватало света, поэтому Ксавию ничего не оставалось, как просто присесть на пол, предварительно очистив его от пыли и налетевшей через решетку листвы. Юноша устроился удобней и закрыл глаза, продолжая размышлять о том, чего бы ему хотелось. Направиться учиться в Дамерт с Артуром, который норовил пойти вопреки воле отца, или отправиться путешествовать с Цетой. Для учебы в столице у ее семьи не было денег, но и она не собиралась тратить время на бесполезное, по ее мнению, обучение естественным наукам. В этом их взгляды расходились. Считая, что образование открывает двери, Ксавий убеждал свою подругу учиться вместе с ним, но ярая девушка стояла на своем, собираясь в поход, который пока ей приходилось постоянно откладывать по понятным причинам.

Шум дождя, бьющего по камню, убаюкивал. Ксавий не заметил, как задремал и повалился на прохладный пол. Ему снился сон про реку, которая текла где-то на краю мира, а за ней тени ходили в тумане, пытаясь найти место для вечного покоя. Паря над этим туманом, Ксавий видел огромное пространство, обсыпанное пеплом, а на его границе возвышалась башня с пятью зубцами, напоминающая символ на чехле. От нее во все стороны расходился радужный свет, столь непохожий на темное сияние, исходящее от проклятых людей. А вдали высились невероятно высокие горы, снежные пики которых прорезали плывущие облака, упираясь и пронзая тёмно-синий небосвод. В одном из разрывов облаков была заметна титаническая колонна, но когда Ксавий попытался полететь в том направлении, то потерял возможность парить и начал со страшной скоростью падать вниз на покрытую пеплом землю. Темные частички витали вокруг него, впитываясь в тело юноши и вызывая такое чувство, будто он горел заживо, объятый жарким пламенем.

С громким криком очнувшись на каменном полу, Ксавий моментально раскрыл глаза. Дождь все еще шел; потоки воды начинали проникать в склеп через щели в камни, орошая стены и пол. Ксавий потянулся, разминая затекшие мышцы и заметил, что рядом с ним на полу что-то сидит. Поначалу он принял силуэт за лесного хорька или лисицу с темной шкурой, но присмотревшись Ксавий понял, что зверек больше напоминает здоровенную крысу с синеватой шерсткой. Она внимательно глядела на Ксавия, принюхиваясь своими широкими ноздрями, а он даже не шелохнулся, зная, насколько опасными могут быть укусы крыс, вызывающие различные болезни, вплоть до чумы, с которой не могли справиться обычные лекарства. Зверек имел достаточно острые клыки, которыми не побоялся щегольнуть перед Ксавием, как бы намекая, что лучше с ним играть не стоит.

Внимательно присмотревшись Ксавий понял, что это не шерстка крысы была синеватой, а от самого грызуна исходила легкая синеватая аура. Такое юноша видел впервые за свою недолгую жизнь. Обычные животные не имели никаких видимых сияний и аур, только люди источали темное сияние своего проклятья, ослабевавшее, если не использовать силу долгие годы. Многие люди предосудительно относились к таким выходкам. Сила проклятья зачастую могла помочь в повседневной жизни, если не перегибать палку и не пытаться выйти за границу своих возможностей. Добровольные отшельники, отказывающиеся от любого применения силы, гордо называли себя потомками «чистых» людей, но на деле оказывались обычными миуэвинами.

Зверек приблизился к руке Ксавия, принюхиваясь к ней и не отрывая своих черных глаз от юноши, старающегося не шевелиться, чтобы не вспугнуть нежданного гостя. Крыса, или то, что казалось крысой, осторожно протянула лапку и коснулась Ксавия, почувствовавшего, как по коже пробежал будоражащий холодок. Не отрывая взгляда от Ксавия, зверек, осмелев, еще раз дотронулся до его руки. Видя, что Ксавий никак не реагирует на прикосновения, зверек начал усиленно барабанить по коже Ксавия, вызывая волны холода, очень быстро расходящиеся по телу.

— Да чего тебе надо!? — В конце концов, юноша не выдержал и прикрикнул на неугомонного зверька, понимая, что никакая это не крыса. Зверек сразу же остановился, с любопытством всматриваясь в Ксавия, словно ожидая, что он скажет что-нибудь еще. — Ты меня понимаешь?

Издав пронзительный визг, существо с синей аурой крутанулось волчком на камне, чем изрядно напугало Ксавия, поспешившего отодвинуться от дикого зверька. Наконец оно успокоилось и легло возле руки юноши, касаясь своей мягкой шерсткой гладкой кожи и продолжая смотреть снизу вверх прямо в глаза Ксавия. Может он учуял запах пшеничного хлеба, который юноша таскал с собой в кармане. Иногда этот хлеб становился единственным, что съедал за день Ксавий. Порой он забывал поесть, пока Цета не начинала тыкать своим острым пальцем прямо в его живот, напоминая о необходимости подкрепиться.

Достав вкусный хлеб, Ксавий разломил его на несколько неравных частей и одну из них медленно, стараясь не делать никаких резких движений, протянул непонятному существу, но тот лишь обнюхал кусочек, но притрагиваться к нему не стал. Зверек свернулся клубочком, принимая удобную позицию. Видя, что существо не собирается на него бросаться и кусать, Ксавий решил попробовать погладить странного зверька.

Маленькие черные бусинки глаз внимательно наблюдали за каждым движением Ксавия. Зверек не шелохнулся, когда рука юноши прикоснулась к его спине и двинулась вдоль нее. Издав забавное урчание, отдаленно напоминающее кошачье, существо закатило глаза. Его маленький красный язычок вывалился из зубастой пасти.

— Что же ты такое? — Юноша продолжал медленно гладить неожиданного гостя, чувствуя растекающийся по коже холодок. Под кожу юноши впитывалась часть сияния, распространяясь дальше по телу. Ксавий никогда не слышал, не видел и не читал о чем-то подобном. От изумления юноша не мог оторвать руку, даже когда кожа покраснела от холода. Может быть, что такие существа обитали в подобных этому склепах, куда никогда не попадает солнечный свет, а питаются они останками упокоенных. Эта мысль заставила Ксавия убрать руку от зверька, который после этого громко фыркнул, выражая свое недовольство. Черные глаза блеснули, зверек грациозно перевернулся на спину, подняв лапки к верху.

Стараясь не упустить существо из виду, Ксавий поднялся на ноги. Ему не особо хотелось, чтобы гость из склепа вцепился ему в спину. В памяти еще живы ночные страшные рассказы, которыми дети пугали друг друга у костра. Зверек вскочил следом за юношей и снова начал крутиться, ловя свой хвост передними лапами. Выглядел он не таким опасным, но Ксавий давно понял, что за безобидным видом и мягким нравом может скрываться смертельная опасность, как у милых на мордашку лесных ежей с отравленными иглами. После прикосновения к такой игле у человека начинались судороги, приводящие к мучительной смерти от нехватки воздуха. Пытаясь понять, откуда вылезло таинственное существо, Ксавий начал внимательно исследовать склеп, но никаких нор или отверстий он не заметил. Возможно, он вылез прямиком из альковов, где стояли гробы и урны. Засовывать туда руки юноше не очень то и хотелось, вдруг там находился целый выводок Синешерсток, как решил назвать их Ксавий.

— Жаль, что ты меня никогда не поймешь. — Вновь прикоснувшись к зверьку, Ксавий легонько потрепал его. Как бы то ни было, зверек располагал к себе, несмотря на довольно-таки устрашающий вид. Тем временем шум, бьющего о каменную дорожку дождя на улице, начал стихать. Самое время для того, чтобы отправиться домой, не ожидая пока вновь пойдет ливень. Через решетку были заметны первые звезды в разрывах выжатых облаков. Наступил поздний вечер. Его друзья в это время уже сидели дома, уминая приготовленную пищу. — Ну что ж дружок, мне нужно уходить домой. Возможно, что мы еще увидимся.

Ксавий намеревался вернуться в склеп на следующий день, прихватив с собой Цету, чтобы показать ей диковинного зверька. Она с радостью отправится с другом, лишь бы не сидеть дома. Возможно, что получится его приручить и притащить домой, но для начала нужно будет выяснить, что же ест Синешерстка. Если действительно покойников, то с новым питомцем придется повременить.

Словно прочитав мысли юноши, Синешерстка сделал несколько недлинных прыжков к одному из углов, где было особенно темно, и пропал из виду. Ксавий в нерешительности остановился, пытаясь рассмотреть, куда юркнул необычный зверек, но из-за темноты ничего разглядеть не смог.

«Наверное, у него там дыра, через которую Синешерстка попадает внутрь склепов. Сейчас бы пригодился факел».

В склепах на стенах смотритель кладбища оставлял факела, чтобы при посещении могил предков люди не оставались во мраке, но у Ксавия с собой не оказалось кремня, чтобы разжечь пламя.

Только юноша хотел выйти, как Синешерстка вернулся, держа что-то круглое в зубах. Он подбежал к Ксавию и положил на пол перед ним серебряную монету, на которой удивленный Ксавий разглядел профиль незнакомого ему человека. Покатый лоб и острый нос сочетались с выпирающим вперед подбородком. На другой стороне оказалось то же самое изображение, но вокруг головы человека видно сияние проклятья, хотя в реальной жизни оно окутывало только тело, не распространяясь выше шеи.

Синешерстка издал затяжной сопящий звук и снова убежал в темный угол, пока юноша внимательно рассматривал монету, пытаясь понять, из какого она металла. На вид это могло быть серебро, но на вес монета оказалась тяжела. В здешних краях люди использовали медные медяки с гербом и полновесные золотые монеты Дамерта — с изображением города и разным достоинством, зависящим от веса монеты.

— Удивительно, может быть, ты еще что-нибудь принесешь, — громко обратился Ксавий к спрятавшемуся в темноте зверьку. В ответ никаких звуков. Подойдя к углу, юноша рассчитывал увидеть там дыру, но ничего не обнаружил.

Обшарив все вокруг руками, Ксавий так и не наткнулся ни одно отверстие, через которое Синешерстка мог попасть внутрь затхлого склепа. А что, если существо владело силами, подобно проклятым людям и могло пройти сквозь стену. На ум сразу пришла давняя история о бесстрашном человеке, который грабил королевские дворцы по всему миру, раздавая добытые сокровища простому люду. Долгое время он оставался неуловимым и никто не мог понять, как человек проникает внутрь защищенных дворцов, пока однажды его не поймали в ловушку. Выяснилось, что герой любой городской бедноты при помощи силы проклятья свободно проходил через любые каменные стены. Пожертвовав годами своей жизни, герой сказаний стал настоящей легендой. Однако в историях умалчивалось, что стало с ним после поимки.

Еще раз, напоследок осмотрев все углы, Ксавий засунул монету в свободный карман и вышел из склепа.

Выжатые досуха тучи рассеялись, открывая темное небесное полотно, покрытое тысячами мерцающих звезд. Два главных ночных светила медленно поднимались из-за горизонта. Стольбрид и Аммок — луны, несущие свет на покрытую ночным мраком землю, получили свои названия в честь древних божественных сущностей, прославившихся в очень давние времена. Про них было написано множество книг, но большинство из них называли художественным вымыслом. Тем не менее, в некоторых странах Аммока почитали, называя создателем мира.

Одна из лун была больше другой чуть ли не в два раза и имела яркий голубоватый оттенок, а вторая походила на маленький зеленый шар и перемещалась по небосводу гораздо быстрей. К тому времени, как Аммок преодолевал половину пути, Стольбрид начинал скрываться на западе. Однажды Цета нарисовала ночное небо и подарила эту картину Ксавию на день рожденье. Выглядела она, конечно, не так живо и красиво, как в реальности, но для Ксавия это был один из лучших подарков в его короткой жизни.

Домой Ксавий решил пойти не через Красный лес и затопленный пляж, где наверняка начался прилив, а по старой заросшей ползучим плющом дороге, ведущей прямиком в Дацил. Каменная дорога виляла, проходя через овраги, то поднимаясь, то опускаясь. Ксавий шел медленно, внимательно глядя под ноги. На дороге постоянно откуда-то появлялись камни и ветки, об которые с легкостью можно было споткнуться.

Издали их поселение выглядело неказисто, дома строили, не придерживаясь единой архитектурной стилистики. Ночью улицы освещались большими факелами, заправленными маслом, которое привозили из Дамерта. Масло имело полезное свойство гореть очень долго с минимальными тратами, одного стаканчика хватало на несколько безлунных ночей. Идя по освещенным улицам, Ксавий вглядывался в окна, но подступающая ночь брала свое, люди давно отправились спать.

Каждый раз приближаясь к своему дому, Ксавий видел картину того дня, когда по роковой случайности погибла его мать. Любое хорошее настроение мгновенно улетучивалось, приходила апатия, поэтому юноша старался бывать дома как можно реже. Ни о каком домашнем уюте речи и не шло.

Тихо приоткрыв дверь, Ксавий вошел внутрь. Дом за эти годы обветшал и покрылся пылью и паутиной, уборка проводилась редко. Отец Ксавия, как обычно в это время, лежал на подстилке в главной комнате. В этот вечер он успел изрядно выпить, и не был в состоянии членораздельно спрашивать сына о том, где он был. Ксавий демонстративно прошел перед отцом, который глядел на него мутными глазами, в свою комнату. Закрыв за собой скрипучую дверь, парень прислонился спиной к ней, потому что знал — сейчас начнется.

Прижав ладони к ушам, юноша принялся считать про себя все города, о которых он читал в книгах, представляя, как путешествует и посещает их. Гуляет по широким улицам, знакомится с новыми людьми и живет, как герои сказаний. Жизнь простого фермера с окраины небольшого государства Ксавия совершенно не устраивала. Однажды он покинет Дацил и отправится, куда глаза глядят. Сейчас юношу держало лишь одно — как бы отец не скандалил с ним, Ксавий не хотел бросать его совсем одного.

За дверью послышался шум. Отец Ксавия с трудом поднялся с подстилки и шатающейся походкой приблизился к комнате сына.

— Сосунок, это твоя вина! Твоя! Ты должен был… Ты должен был помогать ей, а не заниматься…

Заикаясь, отец Ксавия еле ворочал языком, коверкая слова, но юноша все равно без труда понимал его. Он все это слышал уже неоднократно, как только отец напивался. А случалось это в последнее время чуть ли не ежедневно. У отца появились собутыльники, жаждущие выпить за чужие деньги.

— Ложись спать! — Прикрикнул из-за двери Ксавий, стараясь не дать отцу войти в комнату, иначе все это грозило перерасти в очередную крупную ссору, после которой наутро отец приносил извинения и чуть ли не на коленях клялся, что это больше никогда не повторится. Соседи слышали их скандалы и даже пытались по-свойски образумить его отца, но все было без толку. Некоторых не исправить, как не старайся.

— Это ты… Почему ты не был, тогда, дома!? — Одни и те же повторяющиеся вопросы.

Еще полчаса за дверью раздавались пьяные крики, но Ксавий не слушал их, задумавшись о своем. Грезы наяву позволяли ему отрешиться на некоторое время, а после ждал беспокойный сон, где к Ксавию приходили кошмары.

Когда все кончилось, юноша вытер слезы и лег спать, не обращая внимания на голод.

***

Неприятные воспоминания проносились перед его глазами, пока он стоял перед могилами матери и отца. После невероятно сильного шторма старое кладбище выглядело так, как будто здесь было настоящее сражение. Гробовые плиты валялись раскиданные по всему кладбищу; крыша одного из склепов частично обвалилась, перекрыв вход; повсюду лежали поваленные деревья, листва которых осыпалась, плавая по лужам. Подступившая вода затопила все могилы, но никто не торопился очищать кладбище, жители спасали полуразрушенный Дацил. Стихия нанесла значительный ущерб, уничтожив большую часть несобранных посевов.

Шторм начался внезапно. Никаких признаков подступающейся неприятности не было. Чистое голубое небо заволокли тучи, пришедшие с севера. Стихия обрушилась на окрестности, принеся с собой тонны воды и ветер такой силы, что вырывал деревья с корнем, обрушивая их на дома. Поля были уничтожены, лишив поселение урожаев. Ксавий переждал шторм у Артура, а потом сразу побежал на заброшенное кладбище, огибая образовавшиеся глубокие лужи. Упав в такую лужу, можно спокойно утонуть.

Не обращая внимания на накрапывающий дождик, парень стоял и смотрел на разрушенные и затопленные могилы, вспоминая прошлые года своей короткой жизни. Шторм стал настоящим знаком для него, говорившим о том, что настало время покинуть родные края, отправившись навстречу настоящим приключениям, о которых он так много читал в книгах. С тех пор как Цета покинула Дацил, Ксавий загорелся идеей найти ее, но девушка перед уходом ясно дала понять, что дружба между ними закончена навсегда. Небольшая ссора переросла в грандиозную перепалку, лишившую его одного из лучших и верных друзей.

После ухода Цеты в Дациле наступило относительное затишье. Больше никто не втягивал Ксавия в подозрительные авантюры и большую часть времени он проводил за книгами, изучая естественные науки. Со временем парень научился лечить простые болезни, но сил, которые давало ему проклятье, он так и не раскрыл, смирившись с тем, что отец в последние дни своей жизни постоянно называл его жалким миуэвином.

С памятной ночи Ксавий стал абсолютно безучастно относиться к любым выпадам в свой адрес. Он только смотрел отцу в глаза, презирая его всем своим естеством, и никогда не пытался заговорить с ним первым. Их отношения ухудшались с каждым днем, пока отец однажды ночью не захлебнулся в собственной рвоте. Некоторые в поселении поговаривали, что ему помог шелудивый сын, но и на эти разговоры Ксавий не обращал никакого внимания. Ему хватало общения с Артуром, отец которого помог с похоронами на старом кладбище.

С тех пор Ксавий стал жить один, ведя хозяйство. При помощи добросердечных соседей ему удалось привести дом в хорошее состояние, который парень намеревался продать перед уходом из города. На хорошее, отремонтированное здание нашлось бы немало покупателей. Став замкнутым и нелюдимым, парень все меньше контактировал с окружающими, предпочитая общество книг обществу людей, насмехающихся над ним. Он бы извинился перед Цетой, но прежде чем Ксавий остыл, вспыльчивая девушка собрала вещи и покинула Дацил, направившись в неизвестную сторону. Ее бабушка покинула мир, поэтому Цету ничего больше не сдерживало.

Пришедший шторм стал именно тем, чего так долго ждал Ксавий. Теперь стоя перед могилами родителей, он представлял свой дальнейший жизненный путь. Для начала стоило согласиться с неожиданным предложением Артура, которое он сделал перед самым началом разрушительного шторма.

— Прощай, мама, — Ксавий в последний раз взглянул на разрушенную могильную плиту, развернулся и пошел прочь. Вещи уже были собраны, а дом после такого шторма продать невозможно. Передний фасад обрушился, а крыша в нескольких места была пробита прилетевшими камнями, Ксавий решил оставить дом открытым, пусть кто-нибудь поселится в нем, а сам парень в Дацил больше возвращаться не собирался. У него оставалось немного сбережений, на которые парень мог прожить некоторое время.

Проходя в последний раз по знакомым тропинкам, Ксавий вспоминал о том, как они втроем пытались поймать Синешерстку, но поиски оказались неудачны. Диковинный зверек не показывался и Цета с Артуром решили, что их другу что-то привиделось во сне. Как он их только не убеждал в существовании Синешерстки, но они не нашли ни единого следа, а монету с профилем незнакомого человека сочли за случайную находку из склепа, в шутку называя Ксавия расхитителем гробниц. Со временем и сам парень начал думать, что может быть ему и привиделось спросонья. Лишь тяжелая монета служила напоминанием о необычной встрече во время ливня.

Ксавий резко остановился, застыв посреди уцелевшей дорожки. То, что он увидел, озадачило парня. Посреди раскиданных могильных плит, воды перемешанной с землей, и упавших деревьев, чудом уцелев, рос белый цветок с тонким стеблем. Он был отдаленно похож на полевые ромашки, но его лепестки выглядели гораздо шире. В таком шторме выжить столь хрупкому растению совершенно невозможно. Что-то в цветке привлекло Ксавия, и он решил рассмотреть его поближе.

Перебравшись через расколотое напополам дерево, Ксавий чуть не угодил в глубокую грязевую смесь, которая непременно бы его засосала, но парень вовремя остановился. С этого расстояния он сумел разглядеть некие витиеватые узоры на лепестках, что было совсем уж необычно. Лепестки обычных цветков не имели ничего подобного.

Добраться до белого цветка оказалось затруднительно, Ксавий попытался обойти грязевую лужу с разных сторон, натыкаясь на новые тягучие участки. На ветру цветок качался из стороны в сторону. Цветочный аромат проник в ноздри Ксавия, щекоча их и вызывая приступ чихания.

Безуспешные попытки добраться до пахучего цветка заняли некоторое время, но Ксавий вовремя вспомнил об Артуре, который ожидал его.

«Очередная загадка, ответ на которую я вряд ли узнаю».

Постояв с минуту и посмотрев на узоры цветка, который покачивало от порывов ветра, Ксавий махнул рукой и отправился домой. Он и не заметил, как за ним наблюдала пара глаз из-за решетки одного из склепов.

Привычный путь от старого кладбища до дома оказался затруднен. Приходилось идти по мокрой земле, зачастую проваливаясь ногой в открывшиеся норы. Овраги полностью затонули, но ловкий Ксавий сумел обойти их, цепляясь за обнажившиеся после шторма корни стоящих на краю деревьев. Издали Дацил выглядел как обычно, но по мере приближения становились заметны обвалившиеся крыши, сломанные ставни и выбитые стекла. Северную часть города основательно подтопило из-за расположения в низине.

Своего закадычного друга Ксавий нашел у себя дома дремлющим на уцелевшей мягкой кушетке. Рядом с Артуром горкой были сложены льняные сумки, набитые одеждой и припасами на первое время. Артур не собирался налегке уходить из Дацила, прихватив с собой все, что возможно.

— Я вернулся! — Как можно громче выкрикнул Ксавий, но Артур славился крепким сном, что разбудить его было возможным, только облив водой или прикрикнув не ухо. У парня выдался очень трудный день, отчего он вымотался, оставшись совершенно без сил. Пришлось потрясти его за плечи.

— А!? Что!? — Артур резко вскочил с кушетки, испуганно озираясь, что непроизвольно впервые за долгое время вызвало улыбку Ксавия.

— Нам пора, пока твои родители не поняли, что ты собрался делать ноги из Дацила. Ты точно не передумал? Я не заставляю тебя уходить и, тем более, потом не пытайся свалить на меня свой добровольный уход. По-хорошему тебе бы стоило остаться и помочь отцу в восстановлении хозяйства, — сказал Ксавий, зная дурную привычку своего друга сваливать вину за шалости на других.

— Уж нет, ты будешь где-то там путешествовать, покорять сердца экзотических красавиц, а я здесь скот пасти, да убирать за ним? Я категорически против этого, сам всех этих коров выгуливай, и пшено убирай, а с меня хватит — Артур разошелся не на шутку. После пылкой речи он начал осматривать свои сумки, повернувшись спиной и давая понять, что принял окончательное решение и менять его не станет.

— Для далекого путешествия нужны деньги, думаю, что нас придется немного задержаться в Дамерте. Подзаработаем и купим места на корабле. А дальше нас ждет огромный мир. И Цета. Надеюсь, что мы однажды повстречаем ее.

— Моего запаса с лихвой хватит на нас двоих. — Выудив из сумки увесистый кошель, Артур помахал им. Полностью набитый монетами кошель не звенел.

— Твоего запаса хватит на неделю ночлежек. Дамерт это не наше поселение, цены там совершенно другие. А чтобы попасть в один из восточных караванов потребуется удача и настойчивость.

— Коих у нас хватает, говорят, что в стражники берут всех рослых. И платят хорошо.

— Вариант неплохой. Но не хотелось бы надолго задерживаться в Дамерте. Мир гораздо шире.

Оба парня отличались статным телосложением и вполне могли постоять за себя. В детстве им не раз приходилось участвовать в драках с соседскими мальчишками. Конечно, они не всегда выходили победителями из этих драк, но могли задать знатную трепку.

— Ты, правда, думаешь, что мы сумеем отыскать Цету? — Артур тоже скучал по подруге, тем более он с ней не ссорился. Перед ее уходом они мало общались из-за занятости парня, которого отец заставлял чуть ли не круглыми сутками работать. Вымотанный от монотонной работы Артур не находил сил, чтобы развлечься с друзьями. Постепенно его жизнь вошла в колею под названием «работа-сон-работа», не оставляя ни минуты свободного времени.

— Честно? Сомневаюсь, Дамерт не единственный город на земле, да и не привлекал он ее. Она ушла на юг.

— Жаль, втроем бы мы точно покорили мир. — Темное сияние вокруг Артура усилилось, он распространял тепло вокруг себя, согреваясь. Его проклятье позволяло зимой ходить без шапок и курток. Тепло окутывало парня, защищая от прохлады и сырости. Несмотря на запреты отца, Артур прибегал к своей силе довольно часто.

— А мы итак покорим, — взгляд Ксавия затуманился, как обычно, когда он думал о далеком будущем. Ему казалось, что он станет кем-то значимым — богатым купцом, знаменитым путешественником, героем увлекательных рассказов. Мечты захватывали его с головой, увлекая за собой.

— А пока можно перекусить. — Путешествие еще не успело начаться, а Артур успел проголодаться.

— Нет времени, скоро тебя хватятся родные. — Вздохнув, сказал Ксавий, прикидывая, хватит ли им припасов, чтобы дойти до Дамерта. Прожорливый Артур может быстро расправиться с любым количеством еды. — Ты оставил им письмо?

— Письмо письмецо, конечно оставил, — Артур нервно моргнул. — Тогда уходим прямо сейчас, пока не захотелось остаться здесь навсегда. Отец меня убьет, если я вернусь, а он прочтет это письмо.

— Значит, пришло наше время.

— Даже прилетело. А мы на его крыльях доберемся до Дамерта.

— Как бы эти «крылья» не устали от долгой ходьбы.

Два парня, стараясь не показываться никому на глаза, покинули поселение. Перебираясь задними дворами, они несли с собой большие сумки. Ксавий взял лишь одну сумку, а неутомимый Артур прихватил целых три, периодически кряхтя от их тяжести. Четвертую же ему пришлось оставить у Ксавия дома. Путь до Дамерта предстоял неблизкий, но у друзей была карта, согласно которой они придерживались, поэтому ничего страшного с ними в пути не случилось, не считая того, что Артура несколько раз ужалили древесные пчелы. На третий день начавшегося путешествия воодушевленные друзья вышли на основной тракт, где постоянно проходили другие люди. С ночевкой проблем не было: вдоль тракта попадались специальные постройки, где можно было передохнуть. Минус был в том, что пахло в этих зданиях так, что у Ксавия слезились глаза, и он старался дышать не так часто.

На третий день на горизонте показались горы, под которыми виднелись высокие башни Дамерта — города, начало которого лежало в одном из каменных склонов. В ясную погоду дворец был виден издали. По рассказам матери, прожившей часть своей недолгой жизни в Дамерте, во дворец вели широкие платформы, поднимающиеся вверх с большой скоростью при помощи современных механизмов, изобретенных исследователями, которыми славился каменный город.

Остановившись на холме недалеко от города, Ксавий и Артур с интересом рассматривали его, широко раскрыв глаза. Любое книжное описание не шло ни в какое сравнение с тем, что они увидели.

Величественный город раскинулся на большое расстояние. Бесконечные крыши домов, местами обвитые декоративным плющом; площади преимущественно округлых форм; длинные улицы; внешние каменные стены, выложенные из прямоугольных массивных блоков — с холма открывался превосходный вид, но самое главное находилось в скальных породах горы, располагающейся в северной части города. Прямо в скале были вырублены высокие башни и дворцовый замок, где располагалась резиденция правителя Дамерта. С западной стороны города протекала широкая река, уходящая на юг. Ксавий насчитал на ней несколько десятков кораблей разных размеров, медленно плывущих по водной глади.

Облака почти касались вершин горной гряды, уходящей вдаль на север. Горы шли вдоль побережья, защищая Дамерт от морских набегов. В давние времена от них страдало все побережье государства. Дикари приплывали на узких лодках, с большой скоростью рассекающих волны, и грабили все, что попадалось на их пути.

— Глазам своим не верю. — Артур изумленно разглядывал город, пытаясь разглядеть каждую его деталь. — На рисунках он выглядит как-то уж очень неброско. Ты только посмотри вон туда, как люди могли создать такое.

Ближе к центру Дамерта возвышалась необычная башня, стоящая на четырех высоких колоннах.

Рядом с друзьями стоял один из путников, так же идущих в Дамерт. Седой старик, с потрескавшейся кожей испещрённой родинками, с усмешкой глядел на молодых парней, впервые увидевших Дамерт.

— Единственное за что можно любить этот город, так это за вино. Остальное вас разочарует, будьте уверены.

— Да ты рехнулся, старик. — Артур возмущенно посмотрел на путника, с очень слабым сиянием проклятья. — Здесь должно быть сотни таверн, баров и прочих увеселительных заведений. У нас в Дациле всего-то одно было и хватало всем. А здесь такое раздолье.

— Город пороков. Однажды небо упадет на него и сотрет с лица Сартариума. Попомните мои слова, от этого места не останется и целого камня. А Дацил это какая-то деревня на востоке?

Ксавий больно ткнул друга в бок пальцем, намекая, что не нужно первому встречному рассказывать, откуда они.

— Где-то там, — неопределенно махнув рукой в сторону, сказал Ксавий.

— Мой вам совет. Никогда не связывайтесь с уличными бандами. Вы вроде парни неплохие.

Друзья не стали отвечать, а молча начали спускаться вниз. Каждый думал о том, что же их ждет.