День повелителя пираний

Эдуард Веркин, 2008

Монстры. Они бросаются на жертву и вмиг разрывают ее на кусочки. Их зубы вонзаются в пятки беспечных купальщиков, они способны перекусить пополам самую мощную удочку… Пираньи – так называются эти твари. Откуда южноамериканские рыбки взялись в холодной русской речке? Великий сыщик Феликс Куропяткин просто обязан разгадать эту загадку: ведь вот-вот начнутся соревнования пловцов. Призвав на помощь верную подругу, он начинает расследование…

Глава 2

УЛИЦА ГОГОЛЯ

Буханкин проживал на улице Гоголя.

Улица Гоголя — это не окраина, но и до центра тоже далековато. Асфальта нет, старые, двадцатиметровые тополя, дома деревянные и одноэтажные, все в зелени. Середина двадцатого века, тишина, покой, хорошо. Собак только почему-то много. Простые собаки, неагрессивные, высовывают из-под заборов любопытные морды.

Раньше я никогда не был в гостях у Буханкина, я уже говорил. Как все здравомыслящие люди, я старался держаться от него подальше. Я всегда держусь подальше от ураганов, любой ураган может внезапно занести, к примеру, в район городских канализационных отстойников. Ураган может поднять из них всю эту ароматную субстанцию и потом весьма удачно вывалить ее на головы ни в чем не повинных наблюдателей.

Так же и Буханкин. Мог вывалить.

Никто в здравом уме и трезвой памяти не мог общаться с Буханкиным больше двадцати минут. Чтобы переносить Буханкина, надо было самому быть Буханкиным, а второго Буханкина существовать не могло. Два хорька в одной норке не уживутся.

Друзей, соответственно, у Буханкина не водилось. Наличие друзей, конечно, ни о чем не говорит, у меня у самого нет друзей (Тоска не в счет, девчонка не может быть другом в классическом смысле этого слова). Но я при желании могу с кем-нибудь задружиться, мне просто не хочется расходовать на кого-то свою нервную энергию, она мне еще пригодится. А Буханкин не мог ни с кем задружиться в принципе. Если доверять агентурным данным (Тоска опросила на улице Гоголя трех мальчиков от восьми до десяти), у Буханкина случилось три друга.

Примерно так.

Некто Боря, сосед. Дружил с Буханкиным восемь дней, после чего Буханкина поколотил и прекратил все контакты. Сей недружественный акт Боря объяснил тем, что через день после начала приятельских отношений Буханкин слишком часто стал называть его дураком и снисходительно смеяться. Боря терпел почти неделю, потом терпеть перестал.

Друг № 2, некто Цыпа, был тоже уфологом, но начинающим, не успевшим еще как следует закалиться в горниле бешеных внеземных страстей. Они с Буханкиным отправились в одну из экспедиций в урочище Холуи, но вернулись очень быстро, буквально через день. Детали этого великого похода доподлинно неизвестны, однако из урочища друзья-уфологи вышли с некими повреждениями на лицах. Видимо, между ними возник научный спор, в ходе которого ребята пустили в ход не только и даже не столько академические аргументы.

Последний друг Буханкина продержался гораздо дольше, практически месяц. Дружба закончилась стандартно. Буханкин и друг поспорили о перспективах аппаратного поиска внеземных цивилизаций, Буханкин назвал друга ренегатом и пораженцем и сказал, что ему в уфологическом объединении «Русский Розуэлл» делать нечего. Извольте выйти вон.

Друг Буханкина обладал более продвинутой дюжестью, в возникшей схватке он одержал победу, Буханкин лишился двух зубов и некоторой доли самоуважения. Впрочем, обскуранта и Фому неверующего Буханкин из «Русского Розуэлла» все-таки изгнал с позором.

Вот такие вот обстоятельства.

Так что Буханкин был одинок.

Переносить Буханкина длительное время могли лишь другие такие же шизики: уфологи, охотники на снежного человека, лозоискатели, контактеры с внеземным разумом планеты Зюйст и другие неуемные личности, в прошлую пятницу свалившиеся с Луны.

Буханкинское жилище особой примечательностью не отличалось. Большой частный дом на окраине города, принадлежавший семейству Буханкиных лет сто, не меньше. То ли от этого, то ли от других тектонических сдвигов дом изрядно скосило набок. К этому скошенному боку была приделана небольшая избушка без окон и без дверей.

Буханкин обитал в ней. Видимо, биополе родственников воздействовало на него пагубно.

— Странно, — сказала Тоска по поводу избушки. — Окон нет. Почему, как думаешь?

— Все просто, — ответил я. — Буханкин опасается.

— Чего он опасается?

— Ну как чего? Что Мегатропер — император планеты Зюйст, подмявший под себя большую часть обитаемой Галактики, просканирует его мозг ментальным триггером. Поэтому окон и дверей нет. Не удивлюсь, если он еще и стены фольгой облепил…

Все это я сказал нарочито серьезно. И так же серьезно — я даже не понял, поверила она или нет — Тоска спросила:

— Зачем?

— Что — зачем? — не понял я.

— Зачем ему сканировать мозг Буханкина ментальным триггером? Неужели в нем что-то есть? В мозгу, я имею в виду.

— Вот ты его об этом и спроси, — сказал я.

И дернул за проволоку. Внутри безоконного строения бамкнул колокол.

— И что? — спросила Тоска.

— Ждем-с, — ответил я.

Ждать пришлось недолго, через минуту в потолке строения откинулся люк.

— Лестница сбоку, — послышался негостеприимный голос. — Влезайте…

Я отыскал лестницу, приставил к избушке. По лестницам джентльмены поднимаются первыми — этикет-с, поэтому я первым и полез.

— А зачем нужна фольга? — продолжала любознательничать Тоска.

Я запрыгнул на крышу, протянул Тоске руку.

— Милый друг, — сказал я проникновенно, — сколько раз говорил тебе, что надо читать преимущественно познавательную литературу. На крайний случай фантастику. А ты читаешь только про поцелуи, про принцев да про кронпринцев…

— Не жлобствуй, Куропяткин, а? К тому же про принцев я не читаю уже давно…

— А если не жлобствовать, то каждый уважающий себя спирит и уфолог знает, что фольга не пропускает торсионное излучение^[3].

Лепи фольгу на стену — и никакой Мегатропер твой мозг не просканирует.

— Какое еще излучение?

— Хорош болтать, детективы, — буркнул снизу Буханкин, — залезайте уж.

Я спустился в буханкинскую берлогу, помог спуститься Тоске.

Мы огляделись.

— Ого, — сказала Тоска. — Тут целая резиденция…

Я улыбнулся и похлопал по стене. Я оказался прав. Изнутри стены хибары были довольно неаккуратно оклеены фольгой. Так что казалось, будто ты находишься не в жилище человека, а внутри лимонадной банки. И пахло у Буханкина тоже так, по-лимонадному как-то.

Первая вещь, что бросилась мне в глаза после фольги, — широко известный по широко известному же сериалу плакат: накренившееся НЛО над лесом и надпись, уверяющая, что надо только верить, а все остальное срастется. Редкий плакат, но у предводителя «Русского Розуэлла» такой плакат должен наличествовать.

— Ну, Буханкин, — я плюхнулся на койку, — проведи экскурсию, однако…

— Я думал, вы по делу…

— Это и есть по делу, — соврал я. — Нам очень важно составить твой психологический портрет.

— Зачем? — насторожился Буханкин.

— Затем, чтобы определить…

Я не знал, что определить. Выручила Тоска, молодчина:

— Чтобы определить степень твоей виктимологической конвергентности.

Не знаю, что такое «виктимологическая конвергентность», но Буханкина это объяснение удовлетворило. И он провел краткую экскурсию по своему жилищу.

Мы внимали.

Кроме американского полиграфического раритета, в обиталище Буханкина имелось много интересных вещей.

Имелся метеорит, купленный Буханкиным на последние деньги на одном из интернет-аукционов. Метеорит был похож на обычный ноздреватый булыжник, но Буханкин уверил, что это не просто булыжник, а часть взорвавшейся звезды из созвездия Лисички.

Имелся (тоже купленный на последние деньги) сертификат на восемь акров поверхности планеты Меркурий.

— Меркурий ближе всех к Солнцу, — пояснил Буханкин. — Там гигантские залежи гелия-3. Одной чайной ложкой гелия-3 можно весь год отапливать наш город.

Имелся автограф Рея Брэдбери. Его, правда, Буханкин не показал, заявив, что автограф для него слишком ценная ценность и хранится в особом месте. Показывать же кому попало он его не намерен.

Об обширной коллекции специализированной уфологической литературы, видеозаписей с достоверными съемками летающих тарелок и свидетельствами очевидцев, специальных дисков с фантастическими фильмами и говорить нечего. Их было в избытке.

Была картотека, в которую Буханкин скрупулезно заносил все необычные явления, случавшиеся в нашей области и в областях сопредельных.

Был прибор, позволяющий детектировать пришельцев в заданном объеме пространства. Больше всего прибор был похож на вантуз с лампочкой.

— Если лампочка загорается — то вы пришелец, — объявил Буханкин.

Навел этот вантуз сначала на меня, затем на Тоску, лампочка не загорелась, мы оказались самыми кондовыми землянами. Буханкин был разочарован, впрочем, не очень.

Самое почетное место в этой кунсткамере занимало свидетельство РАН об открытии Буханкиным клеща и присвоении этому клещу имени открывателя.

Да, еще был аквариум. С давешним аксолотлем. Аксолотль лениво перебирал своими мерзкими лапками и пучил глаза.

Буханкин устроился в кресле под дипломом, закинул ногу на ногу и с чувством объявил:

— Давно хотел тебе сказать, Куропяткин, — ты профанатор и мракобес! Твои методы отдают серой!

Тоска хмыкнула в кулак.

— И нечего хихикать. — Буханкин был совершенно серьезен. — Ничего смешного. Я собрал тут кое-что…

Буханкин наклонился и извлек из тумбочки папку подозрительного желтого цвета. На обложке папки красовался черный мультяшный кит.

— Тут все про вас, дорогие мои. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Итак, в две тысячи… не будем называть конкретных дат, в две тысячи таком-то году вы организовали псевдоагентство «КиТ», что, видимо, означает Куропяткин и Тоска? Остроумно, весьма остроумно. Только лучше бы вам назвать ваше бюро не «КиТ», а «ТиК». Тик!

Буханкин мелко задрожал и перекосил физиономию как бы в тике.

Тоска фыркнула и скосилась на меня. Я пожал плечами. Подумаешь! Стереотипы мышления.

— И за время своей деятельности вы много чего наворочали! — рассказывал Буханкин. — Масштаб вашей черной практики грандиозен! И большая часть ваших приключений мне известна…

— Послушай, ты, контактер вшивый, — сказал я. — Избавь нас от своей паранойи! Иначе ты меня разозлишь. И я тебя в Интернет вставлю! И еще по морде!

Я был миролюбив, как старик Кофи Анан^[4].

Буханкин спрятал желтую папку и достал красную.

— Правильно, — кивнул я, — давай о деле.

— О деле так о деле, — быстренько перестроился Буханкин. — В последние полтора месяца в нашем городе отмечаются необъяснимые явления…

Начало было многообещающим, но не оригинальным.

— Итак, в нашем городе происходит странное. Вообще-то, в нем всегда происходит странное, это потому, что он стоит на разломе геологических платформ, через миллион лет тут будет океан…

— Я слышал, что через миллион лет океан будет в районе Байкала, — сказал я.

— Там тоже, конечно, будет, — заверил Буханкин, — но и здесь… Короче, странности у нас регулярно происходят. И я, как руководитель добровольческого объединения «Русский Розуэлл», должен на эти странности реагировать. Вообще-то, я такой ерундой не занимаюсь, моя организация…

«Как ласкает слух словосочетание «моя организация», — подумал я. — В нем есть что-то масштабное, отдающее площадями и факельными шествиями… Впрочем, отвлекся».

— Моя организация не занимается подобной чепухой, и я не стал подключать ее ресурсы и своих людей к решению этой, больше чем уверен, пустяковой проблемы…

Мы с Тоской переглянулись. Перед нами сидел не мелкий придурок Буханкин, перед нами сидел Гелий Исидорович Буханкин, серьезный руководитель среднего звена, политический деятель областного масштаба. Молодой человек с определенными перспективами.

— Поэтому, чтобы сохранить секретность и не вызывать паники у населения и излишнего ажиотажа, я взялся за расследование персонально, не привлекая к нему возможностей моего объединения. К тому же этому была и другая причина — первое нападение свершилось в отношении моего брата Радия…

«Ну и семейка, — подумал я. — Один Гелий, другой Радий, не хватает сестры Сурьмы и младшенького Дубния^[5]. Дубний Исидорович — это мощно».

Буханкин заглянул в папку:

— Первое нападение случилось пятнадцатого июня, почти месяц прошел. Пострадавшим стал мой брат, как я уже говорил. Радий.

Буханкин зачем-то предъявил фотографию брата. Радий на Гелия был не похож.

— Он отправился искать круглую белую гальку для дорожки и заодно взял удочку половить ершей. И на него произошло нападение, — рассказывал Буханкин. — Он уронил в речку ножик и попытался его из воды достать. В результате на руке обнаружилось три укуса.

— Может, это ерши? — предположила Тоска.

— Ерши — не хищная рыба, — сказал Буханкин. — Укусы были достаточно глубокими, но по размерам небольшими. Я измерил их — три миллиметра.

— Не ерши, конечно, — сказал я. — Но, может, тогда щурята?

— Нет, — однозначно ответил Буханкин. — Это никакие не щурята. Все гораздо сложнее…

Буханкин принялся расхаживать по комнате с задумчивым видом.

— И вообще, едва я увидел эти укусы, я сразу понял, что столкнулся с серьезной проблемой. Я понял, что тут не все чисто. И стал собирать информацию. У нас в обществе многие любят рыбу ловить, это способствует здоровью и просветлению духа. И многие рыбаки рассказывают, что ловятся какие-то мелкие рыбешки с зубами. Сантиметра в четыре. Один чувак мелкий в заводи наловил таких рыбок — на целую стаю наткнулся. Так за час три килограмма натаскал, почти ведро целое пластиковое. Он сначала подумал, что это караси такие, притащил их домой, высыпал в таз. Думал кошку накормить, дурила зеленая. А кошка его ждала на крыше. Ну, этот чел пошел пока борщ трескать, а кошка прыгнула от жадности прямо в это корыто, думала хорошенько полакомиться. Пожрать думала.

Буханкин счастливо рассмеялся.

— Они ее сами сожрали. Как кинулись разом, она как заорет. Выскочить успела, впрочем. Так они ее даже на суше сожрали. Подчистую! Сожрали и засохли без воды. А их потом другие кошки сожрали. Круговорот еды в природе. Этот дурень вышел, морда в борще, а на земле один скелетик лежит. Такая вот история.

История была интересная и поучительная, мне понравилась. Правда, я боялся, что Буханкин ее сам только что выдумал. Впрочем, может, и нет.

— Мне удалось также узнать, что покусы случались и раньше. Рыбаков в основном кусали. Одну тетку покусали, она простыни полоскала. Но самих нападающих не видели. Говорили о шустрых рыбках, вот и все. Еще говорили, что рыба ловиться стала хуже. В сети почти ничего не попадается, даже мелочь. На донки рыба перестала брать, одним словом, целый комплекс тревожных сигналов.

— На купающихся нападали? — поинтересовался я.

— Нет вроде… У купающихся я не спрашивал. Но если бы нападали, то, наверное, было бы уже известно. На пляжах народу полно, так что про купающихся не знаю…

— А доказательства? — спросил я. — Какие-нибудь вещественные доказательства есть? Я ведь, Буханкин, пока летающую тарелку не потрогаю, ни за что в нее не поверю.

Буханкин кивнул:

— Законное требование для таких, как вы. И могу на него ответить адекватно. Несколько дней назад мне удалось познакомиться с предметом своих изысканий воочию. Вот.

Буханкин раскидал по койке фотографии. Мы с Тоской принялись их рассматривать.

— Поймал? — спросил я. — Ты их поймал?

— Я не рыбак, — серьезно ответил Буханкин. — Я ученый. Я обратился к этому, у которого кошку сожрали, он поймал мне пять штук. Ну, как вам?

Рыбки. Зеленоватого цвета. Оранжевые брюшки в крупную голубую крапинку. Где-то я видел уже этих рыбок. Неприятные, хотя и небольшие. В пол-ладошки. На одной из фотографий эта ладошка имелась — Буханкин сжимал бока рыбинки, и она открывала густо усаженную мелкими треугольными зубами пасть.

— Какие зубы… — протянула Тоска. — Разве такие рыбки у нас водятся?

— Не водятся, — согласно кивнул Буханкин. — Такие рыбки у нас не водятся, это верно.

Мне стало неприятно. Мне показалось, что я узнал эту рыбку.

Гелий Буханкин торжествующе усмехнулся:

— Я отправил фото в Академию наук, ихтиологам, у меня там связи.

Про связи Буханкин сказал с должным самоуважением. Незаметно я опустил руку в карман и задействовал диктофон наладонника.

Буханкин выдерживал паузу.

— Ну, и кто это? — нетерпеливо спросила Тоска.

Буханкин не отвечал.

— Ну? — спросил я, когда пауза затянулась уже до неприличия.

— Это пираньи, — замогильно сказал Буханкин. — Пираньи.

— Какие пираньи?! — Тоска разглядывала фото. — Ты что, Буханкин? Какие у нас пираньи?

— Непростые пираньи, — ответил Буханкин. — Они похожи на обычных, но несколько отличаются. Удлиненное тело, серповидные плавники.

Буханкин сказал:

— Мне ответили, что, скорее всего, это какой-то доселе неизвестный науке вид. И я его первооткрыватель.

Я мысленно схватился за голову. Акарина Паразитоформес Буханкинус еще куда ни шло, Пираниа Карпозубус Буханкинус — это был все-таки перебор. Если это окажется правдой, Буханкинус загордится окончательно. На последние деньги приобретет очень много бронзы и переплавит ее в памятник самому себе.

— Ихтиологи обещали помочь, — сказал Буханкин. — Сделают генетический анализ, ответят через пару месяцев. Потом еще некоторое время понадобится на внесение изменений в каталоги…

— Буханкин!

— Хорошо, хорошо, к делу. Какие у вас идеи по этому поводу?

Вообще я человек критического восприятия мира. Поэтому я сразу заметил логическую брешь во всей этой буханкинской конструкции. Я даже подумал, а не разыгрывает ли нас этот криптоихтиолог? Может, это он сам себя покусал? Понаставил себе повреждений, а потом… Зачем только все это ему понадобилось?

— Первая моя идея такова. Почему на тебя они напали, а на купающихся неподалеку нет?

Тоска похлопала в ладоши. Но Буханкин был подготовлен ко всему.

— Я думал над этим, — злобно ответил он. — Пока мне делали уколы от бешенства, я анализировал. Анализ — вот инструмент ученого, а уколы весьма обостряют аналитические способности. И вот что я придумал. На меня и на всех остальных нападение было совершено на относительном мелководье. А городской пляж находится в глубоком месте. Берег крутой опять же. Им там просто неудобно держаться — течение слишком быстрое, сносит. И растительности нет, негде спрятаться. Вот ответ. Вот почему на пляжах никого не покусали.

«Неплохая версия, — подумал я. — И скорее всего достоверная».

— У тебя карта есть? — спросил я.

— Карта? Есть. А зачем?

— Доставай карту.

Буханкин полез под тумбочку. Извлек портфель. В портфеле было много разнообразных карт.

— Лучше бы километровку, — сказал я. — Чтобы каждый ручеек был виден…

— Сам знаю, — ответил Буханкин. — Но километровки нет.

Буханкин достал карту, приладил ее на стену. Карта была примечательная, раньше я таких никогда не видел. Реки, дороги, леса, деревеньки, наш город. И в разных местах этой карты были изображены весьма необычные штучки.

Маленькие значки, похожие на летающие тарелки, какими их рисуют дети.

Знаки вопроса в кружочке.

Восклицательные знаки в квадратике.

Весь район был просто испещрен этими маленькими тарелками, знаками вопроса в кружочке и восклицательными знаками в квадратике. Я поразился — никогда не мог подумать, что в нашем районе происходит такое количество контактов с внеземными цивилизациями. А оказывается, происходит.

— Пришельцы среди нас, да, Буханкин? — спросил я.

— Это не так смешно, как может показаться. — Буханкин покраснел. — Но об этом мы потом побеседуем…

— Ну, конечно… Пиранья, — я почесал подбородок, — пиранья обитает в Латинской Америке…

— Угу, — кивнул Буханкин. — Бассейн Амазонии.

Мне стало грустно. Латинская Америка, бассейн Амазонии, вампиры, пиштако, чупакабры, морские свинки… Чего меня туда все тянет, а?

— Я извлечение подготовил, кстати, — сказал Буханкин. — Для тех, кто интересуется.

Он достал из красной папки извлечение и раздал листки мне и Тоске.

В извлечении содержалась информация о пираньях.

Длина их может быть до 23 дюймов, да уж, почти полметра, хорошие рыбки, милые. Наукой изучено более пятидесяти разновидностей, а сколько не изучено — неизвестно. Зубы большие и острые. Треугольной формы. Неприхотливы, выносливы, безжалостны. Стая пираний легко снимает мясо со взрослого быка. Чуют каплю крови за несколько километров в воде. Ну и так далее…

— Обратите внимание на последний пункт, — сказал Буханкин.

Я обратил внимание.

Последний пункт был не очень. Последний пункт обещал веселые перспективы.

— Но ведь пираньи обитают в тропиках, — растерянно сказала Тоска. — В теплой воде…

— Похожие на этих пираньи обитают в высокогорных районах, в озерах с талой водой, — сообщил Буханкин. — При низких температурах.

Тоска посмотрела на меня.

— Ты хочешь сказать, что эти пираньи могут обитать… В нашей реке?

— Ты поразительно догадлива, дорогуша, — ухмыльнулся Буханкин. — И они не могут обитать, как ты изволила выразиться, они уже вполне обитают!

— Я тебе не дорогуша, — отбрила его Тоска. — Называй меня Тоня.

— Ес, мэм, — Буханкин щелкнул пятками. — А эти тварюки плавают в нашей речке. Кстати, я их там и ловил. Когда они на меня набросились. А вообще, если уж вы пришли сюда, ко мне, то мне хотелось бы знать, что вы по этому поводу думаете? А?

Примечания

3

Торсионное излучение — излучение, с помощью которого якобы можно воздействовать на мозг.

4

Кофи Анан — Генеральный секретарь ООН.

5

Гелий, Радий, Сурьма, Дубний — элементы периодической системы Менделеева.