В походе

Эдмондо де Амичис, 1908

«Стоял прекрасный августовский день, без малейшего облачка и ветерка, дорога по которой шел полк, была широкая, прямая и такая длинная, что не видно было ей конца; она была покрыта поднимавшеюся столбом мельчайшею пылью, проникавшею в глаза, в рот, под одежду и делавшею бороды и волосы седыми. Справа и слева от дороги не было ни деревца, ни кустика, ни малейшей тени, ни капли воды…»

Стоял прекрасный августовский день, без малейшего облачка и ветерка, дорога по которой шел полк, была широкая, прямая и такая длинная, что не видно было ей конца; она была покрыта поднимавшеюся столбом мельчайшею пылью, проникавшею в глаза, в рот, под одежду и делавшею бороды и волосы седыми. Справа и слева от дороги не было ни деревца, ни кустика, ни малейшей тени, ни капли воды. Местность была сухая, голая, пустынная, и немногие дома, разбросанные там и сям, казались необитаемыми. Невозможно было остановить взгляда ни на дороге, ни на стенах, ни на полях; все было залито ярким солнцем. Люди шли с опущенными головами и полузакрытыми глазами. Одним словом, это был прекрасный августовский день и отвратительный день для похода.

Полк находился в пути немного более часа. Несмотря на пыль и духоту, солдаты были еще бодры и веселы, как в момент выступления. Они шли по двое в ряд по обеим сторонам дороги, и перебрасывались шутками, остротами и крылатыми словечками. По временам раздавался взрыв смеха, слышалось шумное хлопанье в ладоши, за которыми следовал неизменно окрик: — Смирно, ровнее! — немедленно восстановлявший тишину и порядок. Слышалось пение по три, по четыре, по пять голосов вместе: тут веселый тосканский напев, там патетический южный романс, далее альпийская военная песнь; одни замолкали, другие запевали, и тысячи разных говоров и наречий чередовались и сливались вместе. Поход происходил по всем правилам: сомкнутые ряды, бодрая походка, офицеры на своих местах; все в порядке, все на своем месте. Превосходно! И люди шли и шли…

Но поглядите-ка на второго солдата в первом ряду! Он начинает отставать. — Эй, послушай-ка! не отставай! И вот он вновь на своем месте. Еще десять-двенадцать шагов. Второй отстает. — Ну-ка маршируй на своем месте, слышишь! — Поглядите, как идут задние ряды! — Черт возьми! Держите строй, вы там; прибавь шагу! — Солдаты бегут, котелки хлопают по бокам, патроны шумно встряхиваются в патронташах, происходит смятение, поднимается пыль, которая все покрывает… Ряды сомкнуты… — Надо безусловно передохнуть; тут нужны железные легкие. Какой сегодня скверный день для похода… Солнце печет головы, пыль отнимает дыхание, дороге не видно конца, а эти кепи!.. Если бы попалось хоть одно дерево, хоть немного тени, хоть капля воды! Но ничего… Эта настоящая пустыня.

Песни, раздававшиеся недавно, упали на один тон, разговор стал менее оживленным, ряды менее сомкнуты. Командир первого отряда находится уже во главе второго, командир второго — в хвосте третьего. Видно, что полк находится в пути уже три часа.

Прямая дорога кончилась, теперь она начинает извиваться. Глаз не может отдохнуть на крышах какой-нибудь далекой деревни, на колокольне церкви, на чем-нибудь, что указывало бы на близость жилья, обещало бы остановку, дало бы немного передохнуть…

Конец ознакомительного фрагмента.