Книжная жизнь Нины Хилл

Эбби Ваксман, 2019

Знакомьтесь, это Нина Хилл: молодая женщина, хороша собой и… убежденная интровертка. Она живет, замкнувшись в своем уютном мирке: работает в книжном магазине, любит все планировать и обожает своего кота по кличке Фил. Когда кто-то говорит, что кроме чтения существует другая жизнь, она просто пожимает плечами и берет с полки новую книгу. Внезапно умирает отец, которого Нина не знала, и тут обнаруживается, что «в наследство» он оставил ей кучу родственников. Она в панике, так как ей предстоит общаться с незнакомцами! Да еще заклятый враг оказывается милым, забавным мужчиной, который очень заинтересован в ней. Это катастрофа! Реальная жизнь гораздо сложнее книжной. Но новая семья, настойчивый поклонник и коктейль из приятных мелочей заставят Нину открыть новую страницу ее уже совсем не «книжной» жизни.

Глава 2

в которой мы узнаем, что раздражает Нину

Нина шла домой в золотом сиянии, заливающем вечерний район, в тот волшебный час, когда осветители и просто случайные прохожие мечтают о том, как проведут ночь. Люди вокруг гуляли после работы с собаками, говорили по телефону, не обращая внимания на то, как косые лучи солнца отражаются от окон и дверных молотков, и на то, что пастельное небо кажется полупрозрачным, как одежда на завсегдатаях ковровых дорожек. Нина часто думала, что по части архитектуры Лос-Анджелес не слишком красивый город, но несколько раз в день небо делает его прекрасным. Как и подобает Голливуду, осветителем здесь выступает бог.

В этот час медно-рыжие волосы Нины пламенели в солнечном свете. Знай она в ту минуту, как чудесно выглядит, непременно сфотографировала бы себя. Но, к сожалению, она думала только о том, как здорово было бы поесть маринованных огурчиков — порезанных или целиком, и упустила возможность. Она была не из тех женщин, которые обращают на себя внимание на улице. Ее внешностью нужно было проникнуться, а безучастное выражение лица подсказывало, что вам вряд ли дадут шанс это сделать. Маленькая и тоненькая, она походила на олененка, но стоило с ней заговорить, как становилось понятно, что на самом деле это лиса. Как однажды сказала ее хорошая подруга Ли, Нина не была вредной, она лишь называла вещи своими именами.

Нина снимала флигель одного из особняков на Виндзорском бульваре. Это было очаровательное местечко с отдельным входом, никак не сообщающееся с главным зданием. Идеальное жилье для Нины. Владельцы дружили с ее матерью и к тому времени, как Нина окончила университет, чудесным образом завершили ремонт своего флигеля. Они великодушно предложили его Нине в аренду, и та с радостью согласилась.

Кот Фил ждал ее, сидя на калитке. У него была двуцветная коричнево-кремовая шерсть, белые лапки и черный кончик хвоста. Когда калитка открылась, он спрыгнул и побежал вперед нее по лестнице, вздернув хвост, как флажок на детском велосипеде. Нина заметила, что на коврике перед дверью лежит большой, но однозначно мертвый червяк. Кот небрежно стал рядом, как будто говоря: «Ах да, чуть не забыл, я принес тебе червя. Ничего особенного, просто мертвый червяк, которого я убил собственными лапами и принес тебе. Подумал, вдруг тебе захочется немного подкрепиться после работы». (Похоже, он насмотрелся «Винни Пуха».)

Нина наклонилась и погладила его по голове:

— Спасибо, Фил. Замечательный червяк.

Фил потерся об ее ногу, явно пребывая в восторге от самого себя. Может, другие кошки и сидят целый день дома, вылизывая задницы, а он занимался делом.

— Только я приберегу его на потом, если ты не возражаешь.

Фил пожал плечами.

Открыв дверь, Нина вошла в дом, сбросила обувь и украдкой положила червя на кухонную стойку, чтобы выкинуть, когда кот отвернется. Посмотрела на большущие настенные часы: до квиза оставался еще час. Нина поставила чайник: время расслабиться и привести себя в порядок. Она любила свою квартиру, хотя «квартира» — слишком громко сказано. Скорее, это была одна большая комната с ванной и крошечным кухонным уголком, но в ней было вдоволь света и книжных полок, а что, собственно, еще нужно? Большие двойные окна на южной и западной стенах наполняли комнату солнцем и яркими цветами, а книжные полки поднимались от пола до потолка. У окна стояло огромное кресло, в котором Нина могла читать часами, чем она и занималась. Персидский ковер, весь в тиграх и птицах, красных и оранжевых пятнах, был сувениром из какой-то маминой поездки и появился где-то через две недели после того, как она перевезла свои вещи (кровать, кресло, шесть коробок с книгами, кофемашину, котенка и доску для заметок). К нему был прикреплена записка: «Он много лет у меня хранится, подумала, что он может понравиться тебе. Дай знать, если захочешь забрать остальное».

Остальное? Нина сразу же позвонила матери.

— Мам, привет. Ты где? — так звучало ее обычное приветствие.

— В Лондоне, дорогая. А ты?

Мама была австралийкой, но ее акцент с годами смягчился и почти не проявлялся. Иногда она забавно произносила слово «футбол» или называла леденцы «карамельками», но не разгуливала в бушменской шляпе с пробками.

Нина улыбнулась, услышав мамин голос — то, что она лучше всего в ней знала.

— Я в Дубае, мам, на крыше «Бурдж-Халифа».

— Правда? — в голосе мамы послышалось воодушевление. — И как вид?

Нина вздохнула:

— Нет, мам, шучу. Я в Лос-Анджелесе, там же, где ты меня и оставила.

— Ясно, — мама явно была разочарована тем, что Нина не унаследовала ее тяги к странствиям. Она никогда не говорила этого напрямую, но ей и не требовалось.

— Так что с этим ковром? — спросила Нина, тыча в свернутый ковер ногой.

Ей было слышно, как мама прихлебывает чай. Скорее всего, разговаривая с Ниной по телефону, она делала одновременно еще три-четыре дела. Всегда чем-то занята… Разве это весело?

— Помнишь, когда я была беременна тобой, я жила в Лос-Анджелесе?

— Конечно, — как и все люди, Нина знала историю своего происхождения наизусть. Нельзя сказать, чтобы Кэндис была потаскухой, просто ее не интересовали романтические отношения. Много лет назад Нина спросила у нее, почему она не сделала аборт, и мама рассмеялась в своей обычной манере.

— Ну, я подумала, что это будет приключение, и оказалась права.

Слово «приключение» она произносила так же забавно, как «футбол».

— Ковер великолепен. А что там еще?

— По-моему, полно всего. Съезди посмотри, если хочешь.

Кэндис тогда назвала место, где находится склад. Теперь, оглядываясь в своей замечательной квартирке, Нина видела вокруг мебель, на которую, возможно, писалась в детстве. Обитый килимом диванчик, пуфик из Раджастана, который Фил считал своим, и столько произведений из маминой коллекции, сколько она смогла унести. Единственную свободную от книг стену покрывали фотографии: Рут Оркин, Анри Картье-Брессон, Инге Морат, несколько снимков, сделанных самой Ниной, из тех, что ей нравились, журнальные обложки и постеры с изображениями знаменитостей, ее «уголок визуализации», состоящий из календаря и доски для заметок (только не смейтесь, вам самим хотелось бы быть такими же организованными, как Нина), фото мамы и Фила, когда тот был котенком. У стены стояла односпальная кровать «Мальм» из ИКЕА — вместе с комодом той же серии, заметьте. Кстати, множественное число от слова «Мальм» будет просто «Мальм», а не «Мальмы», хотя это и звучит очень вкусно: «Ооо, это у вас шоколадные мальмы?»

Подобрав почту, Нина покормила Фила и налила в бокал вина. Потом подошла к уголку визуализации, остановилась возле него и, нахмурившись, посмотрела на доску для заметок с вдохновляющими картинками, цитатами и лайфхаками, которыми она никогда в действительности не пользовалась. Нине нравилось быть организованной, но она все время чувствовала, что ей есть куда стремиться. Она обожала составлять списки, раскладывать файлы в папки разных цветов и каждое утро ровно полчаса изучала свой органайзер, намечая цели на день и просто размышляя. Разумеется, для этого ей приходилось выделять в утреннем расписании особое время. Но она хотела, чтобы само планирование включало в себя нечто большое. Иногда она составляла списки того, что уже сделала, единственно затем, чтобы все вычеркнуть, и не могла отделаться от мысли, что это глупо, но в то же время удивительно приятно.

Она окончила Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе с дипломом по бесполезному, но интересному предмету (история искусств, спасибо, что спросили) и устроилась на работу в магазин «У рыцаря» на то время, пока выясняет, чем хочет заняться теперь, когда стала взрослой. Следующие несколько лет она провела, взрослея по-настоящему: пережила несколько коротких любовных романов, один подлиннее и снова несколько коротких, попыталась привести себя в форму, прошла через стадию вегетарианства, затем палеолитической диеты, наконец плюнула и начала есть все подряд. Увлекалась йогой, потом гимнастикой, затем смесью йоги с гимнастики, которую она мысленно называла «гогой». Далее — вязанием, декупажем и вечеринками, на которых пьют вино и пишут картины, но так и не избавилась от навязчивого ощущения, что недостаточно себя проявляет. Ведь не может же быть так, что смысл всей ее жизни в том, чтобы прочитать как можно больше книг?

Многие ее друзья находились в длительных романтических отношениях, но Нина оставалась одиночкой. Ей нравился секс, она получала удовольствие от общения с людьми, чьи взгляды отличались от ее собственных, поэтому она ходила на свидания. Но свидания в Лос-Анджелесе с некоторых пор стали контактным видом спорта, которым занимались с помощью интернета. И по прошествии множества вечеров, установивших новую низшую планку в человеческих взаимоотношениях, Нина решила сделать перерыв. Это было гораздо проще, чем отказаться от кофе.

Нину беспокоило, что ей слишком нравится одиночество: только так она по-настоящему расслаблялась. Люди… ее утомляли. Вызывали чувство тревоги. Каждое утро, выходя из квартиры, она как будто переворачивала гигантские песочные часы, после чего накопленная за ночь энергия убегала песчинка за песчинкой. Она подзаряжалась в течение дня, когда ей удавалось на короткое время остаться одной. Иногда ей казалось, что жизнь — это заплыв на длинную дистанцию от одного островка тишины к другому. Она любила людей, действительно любила, но общаться с ними могла исключительно в гомеопатических дозах: в малых количествах яд исцеляет.

В одиночестве она ставила себе цели и достигала их, бросала себе вызов и принимала его, находила новые увлечения и охладевала к ним. Периодически снимала с доски все заметки и писала другие с новыми целями, планами, датами и бюджетом. Или в середине года покупала новый органайзер и заполняла его заново. Ну и что с того? Наклонившись, Нина вычеркнула из календаря текущую дату, хотя день еще не закончился.

Видите? Всегда на шаг впереди событий.

* * *

Команда Нины по квизам, куда, помимо нее, входили еще трое ее ближайших друзей, называлась «Оформляй его, Данно»^[4]. Название, конечно, необычное, но почему бы и нет? Им не было равных в вопросах по книгам (Нина), по истории и географии (ее подруга Ли), современной поп-культуре (Картер, бывший парень Ли, который был слишком умным и веселым, чтобы распрощаться с ним насовсем), а также политике и текущим событиям (ее вторая подруга, Лорен). Все они были одинаково сведущи в моде своего поколения Y, в классической поп-культуре (1950–1995, от Люси Рикардо^[5] до Чендлера Бинга^[6]) и в сфере индустрии закусок разных стран мира. Однако несмотря на тот факт, что Нина увлекалась футболом, их ахиллесовой пятой оставался спорт. В попытке расширить свой кругозор Нина принялась читать иллюстрированную книгу о спорте, но пока что добилась только того, что ей стали сниться непристойные сны о норвежском сноубордисте, чье имя она не могла даже выговорить.

Теперь, когда вход в бар их предыдущих достижений для них был заказан, потому что они не давали выиграть никому другому, команда «Оформляй его, Данно» отправилась на разведку нового места. Бар «Сахарные губки» находился в Сильвер-Лейке, открылся два месяца назад и предлагал посетителям огромный выбор газировки (как собственной, так и импортной), помимо обычной коллекции крафтового пива. Бар заработал себе известность тем, что вместо традиционных снеков там подавались тарелки с сухими хлопьями для завтрака, что предположительно объясняло название.

— Ну как? — поинтересовалась Лорен у Картера, пробующего газировку со вкусом опунции. У Лорен были темные глаза, темные волосы и темная душа, получавшая удовольствие от шуток, которые другие сочли бы язвительными. Нине она напоминала хорошую буханку хлеба на закваске — с хрустящей корочкой и нежным мякишем.

Картер пожал плечами.

— Знаете, я никогда не пробовал опунцию, так что где-то на середине понял, что мне не с чем сравнивать. А, вообще, похоже на… арбузную жвачку, что ли… — подытожил он и сделал еще один глоток. — В целом круто, но, чтобы насладиться по-настоящему, мне, наверное, нужно быть под кайфом.

По нему не было похоже, что он часто находится под кайфом. Скорее, он выглядел как человек, который помогает старушкам переходить через дорогу и регулярно принимает причастие, но, как мы знаем, внешность обманчива. На руке у него красовалась татуировка Повстанческого альянса, а в семье текла Сила.

— Нет, — покачала Нина головой. — Сосредоточься на игре. Ты знаешь правила.

— Может, я от этого стану быстрее?

Лорен фыркнула в кружку с пивом:

— Да, конечно, люди так и говорят: «Мне нужно двигаться с максимальной скоростью и точностью, давайте забьем косяк!»

Квиз начался, и первый час «Оформляй его, Данно» не могли нарадоваться своим успехам. Но их радость поутихла с появлением еще одной команды, опоздавшей к началу игры.

— О черт, — пробормотал Картер. — Смотрите, кто к нам пожаловал.

Нина вытянула шею, чтобы лучше видеть.

— Кто?

— Блин, — сказала Ли. — Это «Гарри, ты квизшебник».

Нина сохранила невозмутимое выражение лица, однако внутренне напряглась. «Квизшебники» были единственными достойными соперниками в мире барных квизов восточного Лос-Анджелеса. Хоть этот мир и был совсем крохотным, но напряжение не пропадало. Нина любила побеждать.

Они смотрели, как «квизшебники», группа из трех парней и девушки, словно зеркальная версия их самих, садятся за стол напротив. Капитаном команды явно был высокий парень, который, прищурившись, посмотрел на Нину и поднял руку в насмешливом приветствии.

Нина на секунду удержала его взгляд, потом широко зевнула.

— Класс, — сказала Лорен. — Очень тонко с твоей стороны.

— Он меня раздражает.

— Тем, что симпатичный, или тем, что знает о спорте намного больше тебя?

— Он не симпатичный. А о спорте знает, потому что тупой качок. Ты заметила, что он никогда не отвечает на вопросы, не связанные со спортом?

— Неправда, несколько недель назад он ответил на вопрос о супермоделях.

— Ну естественно, они же в купальниках, — парировала Нина.

Лорен с Ли посмотрели друг на друга поверх ее головы.

— Я думаю, дело в том, что он симпатичный, — сказала Ли. — Думаю, вам суждено влюбиться друг в друга и сбежать в энциклопедический медовый месяц.

— Это куда же?

— В Калвер-Сити, где снимали викторину «Рискуй!»?

— В Вашингтон, чтобы вы могли позависать в Библиотеке Конгресса?

— На Гавайи?

Все посмотрели на Картера.

— Как Гавайи связаны с энциклопедиями? — спросила Лорен.

Картер пожал плечами:

— Не знаю. Я сосредоточился на медовом месяце.

Нина вздохнула:

— Объективно он привлекательный, но лично мне кажется отвратительным из-за его невыносимой самоуверенности.

Картер кивнул:

— О да, женщины ведь терпеть не могут уверенных мужчин. Поэтому Люк настолько привлекательнее Хана.

— От сарказма появляются морщины, — ответила Нина.

Она украдкой посмотрела на капитана «квизшебников». У него были темные волосы, которые он, казалось, не расчесывал, что хорошо, и худое лицо с ярко выраженными скулами. Лицо нельзя было назвать красивым в традиционном смысле лишь потому, что он явно когда-то сломал себе нос.

— К тому же он выглядит так, будто любит подраться, а я пацифистка.

Ни одно, ни второе не соответствовало правде, и Картер закатил глаза.

Ведущий постучал по микрофону:

— Итак, в битву вступает новая команда, «Гарри, ты квизшебник». Пока что лидирует «Оформляй его, Данно» с отрывом в десять очков, но впереди у нас еще три раунда, и, согласно правилам, опоздавшие команды не получают никакой форы, поэтому всем удачи.

Нина проверила, что у всех под рукой есть карандаши и запасная бумага для заметок. Конечно, в карандашах с бумагой никому, кроме нее, надобности не было — ответы заполняла она. Но ей нравилось, когда все подготовлены. А вдруг у нее случится припадок, и она сломает карандаш? В голове вспыхнуло видение, как она, словно в замедленной съемке, падает на пол, карандаш с треском переламывается надвое, повсюду разлетаются щепки и кусочки графита. Такие фантазии — тревожный знак: похоже, у нее слишком давно не было секса. Нина посмотрела на парня из «квизшебников», который, приходилось признать, был очень хорош собой и наверняка туп, как пень. «Нет, мозг, нет», — сказала себе Нина, на что мозг сообщил, что происходящее не в его компетенции и посоветовал обратиться к органу пониже.

— Нина, ты где витаешь? — окрикнула Ли. — Листы с вопросами раздают.

— Прости.

Она взяла лист у ведущего, и тот, наклонившись, сказал:

— Ставлю десять долларов, что «квизшебники» вас сделают.

Нина нахмурилась:

— Говард, возьми себя в руки. Мы уже на один раунд впереди. Им будет сложно нас догнать.

Ли перегнулась через стол и ткнула его в грудь.

— Эй, если я не хочу идти с тобой на свидание, не надо впутывать сюда квизы. Это благородный вид спорта, в который играют благородные люди.

— В благородных барах, — добавил Картер.

— В благородные времена, — заключила Лорен.

Они все знали Говарда, потому что он кочевал по барам и устраивал квизы. Сам он величал себя «рыцарем вопросов», но все остальные звали его просто «квизовый хрен». Он постоянно кичился своей властью, основанной исключительно на том, что ему были известны все ответы, и команда Нины подозревала, что именно из-за него их отлучили от последнего бара.

— Да вы пьяны в хлам. Они вас размажут.

— Я не пьяна, — возмутилась Нина. — Я трезва, как стеклышко, так что приму пари и заберу твои деньги.

Говард ухмыльнулся, что выглядело еще неприятнее, чем вы, должно быть, себе представляете, и неспешно отошел от их стола.

А за столом «квизшебников» девушка Лиза подшучивала над Томом, тем высоким парнем, который, по мнению Нины, был туп, как пень.

— Тебе она нравится, правда? — Лиза слегка качнула подбородком в сторону Нины.

Том покачал головой:

— Ни капельки. Слишком много о себе воображает. К тому же коротышка.

Он мог бы добавить, что у нее кожа как персик, волосы цвета ирландского сеттера, один уголок рта чуть выше другого и тонкие лодыжки… но решил, что его не так поймут.

Джек, другой «квизшебник», скорчил рожу:

— Ты просто завидуешь, что она знает больше тебя.

— Неправда.

— Правда. Кажется, она знает все.

— Нельзя знать все.

— Я слышал, она работает в книжном, — сказал Пол, последний участник команды.

— Разве это не жульничество? — спросил Джек.

Том посмотрел на него:

— Не думаю, что иметь работу значит жульничать, Джек. У многих людей есть работа.

— Только не у меня, — гордо ответил Джек. Потом на секунду замолчал, размышляя, стоит ли этим хвастаться, но в конце концов решил, что все путем. — Я художник.

— Ты вандал, — возразила Лиза. — Ты пишешь свое имя на стенах зданий.

— Я пользуюсь своим правом на политический протест, — сказал Джек.

— Скоро ты воспользуешься своим правом выполнять общественные работы, — ответил Пол. Он был юристом, так что не смог сдержаться.

Лиза, знавшая Тома со старшей школы, внимательно наблюдала за его лицом. Ему явно нравилась Нина, капитан команды «Оформляй его, Данно». Она посмотрела на эту девушку, которая явно выделялась своей необычной, интересной красотой, и задалась вопросом, нет ли у них общих знакомых. Пора уже Тому начинать снова ходить на свидания, уже достаточно времени прошло с… той катастрофы, в которую вылились его последние отношения. Нужно спросить у Джека, что за книжный, решила она.

Говард снова постучал по микрофону.

— Итак, команды, битва начинается. Карандаши наизготовку, время пошло!

Примечания

4

Коронная фраза главного героя из сериала «Hawaii Five-O» 1968–1980 годов о гавайской полиции.

5

Главная героиня американского комедийного сериала 1951–1957 годов.

6

Один из главных героев американского сериала «Друзья».