Отказать мистеру Совершенство

Шэрон Кендрик, 2015

Шейх Саладин аль-Мектала привык к беспрекословному повиновению. Ему трудно поверить, что женщина – лучшая в мире «заклинательница лошадей» – несмотря на щедрое вознаграждение, отказывается лечить его любимого жеребца. Шейх принимает вызов и готов любой ценой добиться цели. Накануне Рождества, в фамильном особняке, в занесенной снегом английской провинции Оливия Миллер готовится к приему гостей. Появление надменного, смуглого красавца на пороге дома застает ее врасплох. Шейх, которому она осмелилась отказать, явился к ней лично и полон решимости увезти в свое королевство. Кто выйдет победителем из противоборства характеров?

Глава 2

Сначала Ливви никак не отреагировала на жестокое замечание Саладина: она умела держать удар. Первое, чему она научилась после того, как жених не удосужился явиться на церемонию венчания, — это скрывать чувства. Внешне Ливви оставалась невозмутимой. Тем не менее слова шейха причинили боль. Обида все еще жила в сердце, хотя за прошедшие годы никто не осмелился напомнить ей о пережитом чудовищном унижении. Ливви хорошо помнила, как стояла у алтаря в белом платье с улыбкой радостного ожидания, которая блекла по мере того, как тянулось время. Присутствующие тревожно перешептывались, и наконец в церкви установилась зловещая тишина, когда стало ясно, что жених не появится.

Она смотрела на хищное лицо шейха, освещенное всполохами огня в камине, и в этот момент ненавидела его. Как он посмел оскорбить ее ради того, чтобы добиться своей цели? Неужели он совершенно равнодушен к людям, не привык щадить их чувства, или это один из способов манипуляции? Понимает ли он, что публичное унижение нанесло самолюбию удар, от которого она долго не могла оправиться? Может, не оправилась до сих пор. Во всяком случае, потрясение было настолько сильным, что она решила порвать с прежней жизнью, бросить обожаемых лошадей и с тех пор с подозрением относится ко всем знакам внимания со стороны мужчин.

Ливви удержалась от порыва броситься к нему, как следует встряхнуть, ударить кулаком по широкой, твердой груди и крикнуть, что он безжалостный монстр. Однако навряд ли гневный выпад произведет впечатление на сурового мужчину. Возможно, он отнесет такую несдержанность на счет своей маленькой победы.

— Мое несостоявшееся замужество не имеет ничего общего с отказом работать на вас, — заявила она тоном холодной сдержанности, выработанным как раз для подобных случаев. Он не раз выручал ее, когда женщины — хрупкие блондинки — не понимавшие, что Руперт де Врис нашел в такой невзрачной персоне, с плохо скрытым злорадством задавали вопросы: «Он ничего не сказал? Ты правда не знаешь причины?» Ливви действительно не понимала. Кому придет в голову подвергнуть себя публичному осмеянию, если заранее известно, что жених сбежит из-под венца?

Она глянула в сверкающие глаза Саладина.

— Тем не менее заданный вопрос — еще одна черная метка в ваш адрес.

Он свел черные брови.

— О чем ты?

— О том, что вы, очевидно, интересовались моей личной жизнью, что говорит не в вашу пользу. Кому понравится, если за ним шпионят? Как потенциальный работодатель, вы допустили большую ошибку.

— Обычно мне не приходится уговаривать, — поправил он тоном, не уступавшим ей в холодности. — Думаю, тебе понятно, почему я навожу справки о человеке, которого собираюсь нанять.

— Когда до вас дойдет, наконец, что я не собираюсь работать на вас?

Саладин открыл было рот и снова закрыл, внимательно оглядывая комнату. Его взгляд остановился на бархатных шторах, словно он только что обратил внимание, как они выцвели на солнце, а моль проела подкладку.

Неужели он заметил?

— Значит, твой бизнес процветает? — небрежно поинтересовался он.

Намек был совершенно прозрачен, и вдруг Ливви захотелось доказать ему, что он ошибается. «Пора поставить его на место», — подумала она из гордости, хотя на самом деле не обязана ничего доказывать. В этот момент для нее было важно сменить имидж брошенной невесты на имидж успешной предпринимательницы, что, увы, мало соответствовало действительности.

— Именно так. Моя гостиница пользуется популярностью, — сказала она. — Исторические особняки привлекают людей. Многие приезжают по нескольку раз. Кстати… — Она посмотрела на часы. — Ваши полчаса почти истекли.

— Вероятно, у вас много работы? — настаивал он.

Ливви заметила насмешку в темных глазах.

— Конечно. Приходится готовить на завтрак восемь разных блюд по заказу, менять постельное белье каждый день. Это не каждому под силу, но меня не испугаешь трудностями. Ничто в жизни не дается даром, — сдержанно усмехнулась она. — Хотя некоторые, подобные вам, не попадают под это правило.

Саладин продолжал невозмутимо смотреть на нее.

— Почему же?

— Ну, ведь вы шейх, не так ли? Один из самых богатых людей в мире. Владеете конюшней призовых лошадей, живете во дворце. Скорее всего, имеете собственный самолет.

— И что?

— И вы пальцем не пошевелили для того, чтобы получить все это богатство, — просто унаследовали его. Получаете на блюдечке все, что пожелаете.

Наступила пауза. Саладин был близок к отчаянию. Подобные обвинения часто адресуют лицам королевской крови, но люди редко осмеливаются высказывать их вслух в присутствии этих персон. Он действительно баснословно богат, но неужели она думает, что он живет в золотой клетке? Сколько раз ему приходилось сражаться за свою страну и свой народ. Разве он защищен от сердечной боли? Перед глазами снова возникло прекрасное лицо Алии, но он отогнал печальный образ и поглядел в глаза англичанки.

— Не отрицаю, что в материальном плане я вполне обеспечен, — согласился он. — Но поговорим о тебе. Тебя вряд ли можно назвать обездоленной, правда, Ливви? Этот дом не из разряда обычных. Ты, скорее, входишь в число привилегированных.

Ливви не терпелось избавиться от шейха. В его присутствии она чувствовала себя неловко. Клетчатая рубашка, казалось, стала ей мала: ткань натянулась на торчащей груди. У нее было ощущение, словно сквозь одежду он видит простое, функциональное нижнее белье.

— Это редкий образец георгианской архитектуры, — сообщила она, теребя пуговицу на рубашке. — Повезло, что дом принадлежит мне. Несколько поколений моей семьи жили здесь.

— Содержание должно обходиться в огромную сумму, — предположил он.

— В астрономическую, — призналась Ливви. — Поэтому я открыла его для постояльцев, готовых платить.

Саладин посмотрел на потолок. Разглядел ли он уродливое сырое пятно на потолке, или в полутемной комнате оно незаметно? Его взгляд снова упал на нее, будто обжигая лицо.

— Как идут дела, Ливви, — в целом?

Она изобразила улыбку:

— Отлично.

— Гости не возражают, что краска облезла, а штукатурка осыпается?

— Не думаю. Люди приезжают ради истории, а не за свежей краской — многие гостиницы требуют ремонта.

— Ты ведь понимаешь, что я готов заплатить тебе большие деньги, — помолчав, продолжал Саладин. — Достаточные, чтобы оплатить полный ремонт дома. Я прибавлю бонус, чтобы ты могла выбраться отдохнуть — тебе это не повредит.

Ливви насторожилась. Неужели он намекает, что у нее усталый вид? Непроизвольно она убрала за ухо выбившуюся прядь. Надо заметить, справедливости ради, что она не отдыхала целую вечность. Ее банковский долг тоже продолжал расти, несмотря на число гостей, которых она обслуживала. Чем закончится борьба за выживание? Неужели она сдастся?

Ливви нервничала под гипнотическим взглядом сверкающих черных глаз Саладина. Она была лишена тщеславия, но, безусловно, оделась бы тщательнее, если бы ожидала визита шейха пустынного государства. У нее вдруг вспыхнули щеки и странно покалывала грудь в рубашке, словно севшей после стирки.

— Это ваш ответ на любой вопрос? — спросила она. — Выписать чек и забыть о проблеме?

Он пожал плечами:

— Почему нет, если у меня есть такая возможность? Деньги говорят убедительнее слов.

— Вы — циник.

— Не отрицаю, — усмехнулся Саладин. — Или ты слишком наивна? Деньги — единственное, чему можно доверять, Ливви. Они могут купить практически все. Поэтому не упускай возможности и отправляйся со мной в Джазратан. Мои конюшни — лучшие в мире. Тебе будет интересно посмотреть.

Он улыбнулся, но улыбка показалась Ливви расчетливой, будто он хотел придать больше легкости разговору, который явно не получался.

— Займись лечением моей лошади, и я дам тебе все, что захочешь, в разумных пределах, — продолжал он. — А если вылечишь Бархана и мне не придется приставить пистолет к его голове, глядя в преданные и удивленные глаза, и наблюдать, как жизнь покидает его, тебе больше никогда не придется беспокоиться о деньгах.

Трогательные слова о лошади произвели на Ливви гораздо большее впечатление, чем обещанное шейхом финансовое вознаграждение. По правде говоря, ей была неприятна попытка подкупить ее. Шейх уверен, что все имеет свою цену — даже люди, ведь любого можно купить, увеличивая стопку денег на столе. Вероятно, в его мире это правило действовало безотказно.

Несмотря на твердую решимость Ливви не уступать, соблазн был слишком велик. На одну минуту она позволила себе помечтать о том, как использовать деньги. С чего начать? Надо сменить старую электропроводку в спальнях, вместо древнего бойлера установить новый. Она подумала о ледяных коридорах на втором этаже и теплоизоляции крыши. Тепло в первую очередь направлялось в гостевые комнаты, в то время как в ее спальне окно к утру покрывалось изморозью. Ее пробрала дрожь. Зима выдалась на редкость холодной, а впереди еще несколько морозных месяцев. Ливви надоело ложиться спать в шерстяных носках.

— Не могу, — сказала она. — Я жду гостей, которые приезжают через два дня, чтобы провести здесь праздники. Не могу же я аннулировать бронь на Рождество и Новый год, если люди мечтали об этой поездке весь год. Вам придется найти кого-нибудь другого.

Саладин твердо сжал губы: он не собирался сдаваться. Вероятно, она не понимает, что он добьется своей цели любой ценой. Если речь идет о борьбе характеров, победа будет за ним. Вдохновленный ноткой сомнения в ее голосе, он поднялся с кресла и подошел к окну. Почти стемнело, но плотные облака закрыли небо, стерев все краски. Виден был только снег. Деревья в саду походили на призрачные белые фигуры. Землю укутал белый ковер. Его машина превратилась в снежную гору.

Саладин прищурил глаза, наблюдая за игрой снежинок в красноватом отблеске падающего из окна света и обдумывая следующий ход, хотя вариантов оставалось совсем мало. Можно, пока метель не усилилась, завести машину, уехать и вернуться на следующий день, дав ей время понять, как глупо отказываться от щедрого предложения. Или поручить дело своим людям с использованием более жесткой закулисной тактики.

Обернувшись, он посмотрел в ее неулыбчивое лицо и разозлился, что не может найти подход. Логика подсказывала, что лучше уйти, но что-то удерживало его, хотя Ливви уже направилась к двери, предлагая ему следовать за ней. Женщина хотела, чтобы он ушел? Невозможно поверить! Она отвергла его? Такого еще не случалось.

Саладин шел по освещенному лампами коридору достаточно близко, чтобы дотронуться до Ливви. Неожиданно возникла безумная идея поцеловать ее: накрыть губами упрямый рот и посмотреть, сколько у нее хватит сил сопротивляться прежде, чем, задыхаясь от страсти, она согласится выполнить любое его желание. Однако мысли были прерваны драматическим поворотом событий: неожиданно погас свет, и дом погрузился в кромешную темноту. Шагавшая впереди Ливви ахнула и резко шагнула назад, прильнув к нему мягким телом.