Вкус желания

Шэрон Кендрик, 2008

Джессика и предположить не могла, что получит от своего босса Сальваторе Кардини приглашение на деловой ужин. Ведь Сальваторе очень богатый человек, да к тому же красавец, а она – всего лишь уборщица в его офисе, этакая серая мышка…

Глава 1

Горечь, с которой было произнесено «Мадонна миа!», могла сравниться разве что с горечью сицилийских лимонов, но Джессика ни на секунду не оторвалась от своего занятия: уборки кабинета. А смотреть на Сальваторе значило потерять концентрацию и вообще забыть, что она тут делает. Уж лучше уставиться в пол, орудуя шваброй.

— Что с этими женщинами не так? — с жаром спросил Сальваторе. Не получив ответа от темной фигурки в углу, он сощурился. — Джессика?

Она вынуждена была поднять голову, собираясь с силами перед тем, как увидеть этот идеальный образчик мужской красоты. Впрочем, собирайся не собирайся, но противиться впечатлению, которое он производил на женщин, было невозможно.

Кроме несомненной мужской привлекательности, Сальваторе Кардини — глава могущественной семьи Кардини — был известен своим высокомерием и особенно вспыльчивым характером.

— Да, сэр? — спокойно произнесла Джессика, что сделать было не так-то просто под пристальным взглядом ярко-голубых глаз.

— Вам не пришло в голову, что я разговариваю с вами?

Джессика поставила швабру рядом с ведром.

— Вообще-то нет, не пришло. Я решила, вы просто думаете вслух.

На огне, который полыхнул на нее из этих голубых костров, можно было что-то поджарить. Или кого-то…

— Я никогда не думаю вслух, — ледяным, в контраст его взгляду, тоном произнес Сальваторе. — Я хотел услышать ваше мнение. Если бы у вас было хоть сколько-нибудь понятия, вы бы сообразили.

Скрытый смысл его слов, как предположила Джессика, заключался в том, что если бы она обладала хоть каким-нибудь умом, то работала на более престижном месте, а не драила бы полы в его офисе. Однако за прошедшие месяцы с тех пор, как влиятельный владелец «Кардини индастриз», оставив свою родную Сицилию, обосновался в Лондоне, Джессика быстро поняла, что в ее же интересах побыстрее приспособиться к подобным вспышкам своего работодателя. Если синьор Кардини изъявляет желание поболтать с ней, то, пожалуйста, пусть болтает. Как сейчас, например. Конечно, тогда она позже попадет домой, ну да ладно…

— Прошу прощения, сэр, — смиренно сказала Джессика. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Сомневаюсь. — Сальваторе мрачно изучал экран монитора. — Завтра вечером я приглашен на деловой ужин.

Джессика не знала, что ответить, поэтому вежливо сказала:

— Очень за вас рада.

— Вы бы еще сказали «очень мило», — фыркнул Сальваторе, отрываясь от монитора и глядя на нее. — Почему англичане почти на любую фразу отвечают, как попугаи, «очень мило»? Как необходимость может быть «милой»? Этот чертов ужин необходим лишь для обсуждения одного делового вопроса!

— Прошу прощения, но тогда я действительно не понимаю, в чем проблема и при чем здесь я.

— Проблема заключается в том, что… — Сальваторе прочел электронное письмо еще раз. Его губы искривились. — В том, что мужчина, с которым я должен кое-что обсудить, придет со своей женой. Насколько я понимаю, довольно настырной особой. А у нее есть подруги. Полно подруг. «И Эми, — прочел он вслух, — просто жаждет с тобой познакомиться, так же как и несколько ее подруг, которые убеждены, что домой ты вернешься женатым еще до того, как закончится этот год».

— И что тут такого? — пожала плечами Джессика. Странно, откуда у нее странное чувство потери и этот легкий укол ревности в сердце?

Сальваторе неприятно хмыкнул.

— Почему люди обожают совать нос в чужие дела? — требовательно спросил он. — И особенно женщины? Почему они решили, что мне нужна жена?

Джессика снова беспомощно пожала плечами. Оставалось надеяться, что вопрос был риторический и Сальваторе не ждет от нее никакого ответа.

Лично она, несмотря на привлекательность своего босса, считала, что в его чертах можно было заметить проступавшую жесткость. Да, конечно, четко очерченный рот с чувственной нижней губой сглаживал это впечатление. Но иногда он мог бросить такой уничижительный взгляд, который заставлял человека буквально вмерзать в пол… Впрочем, благодаря внешности Сальваторе можно было простить все что угодно. И, как правило, он бывал прощен…

Сама она несколько раз становилась свидетельницей, как особо впечатлительные секретарши начинали чуть ли не заикаться в его присутствии. Да что там молоденькие девушки! Даже зрелые женщины, забывшие о том, что их молодость уже позади, начинали суетиться вокруг этого мужчины…

Да просто смотреть на него было одно удовольствие! И сейчас Джессика тоже им любовалась. Высокий, стройный, мускулистый. Белая шелковая рубашка казалась ослепительной, невольно вызывая мысли о том, какой смуглой должна быть под ней кожа и каким рельефным обтянутый ею торс… Смуг лая кожа лица и цвета воронова крыла волосы завершали картину южной мужской красоты. И разительный контраст с этим знойным видом составляли глаза: чистейшего цвета прибрежных морских волн, пронизанных солнечными лучами в летний день…

Джессика никогда не думала, что у выходца со Средиземноморья могут быть глаза иного цвета, нежели черные, как их темные ночи. Невероятная глубина этого голубого цвета, казалось, впитывала в себя все, на что бы ни обратил свой взгляд их обладатель. Когда Кардини смотрел на Джессику, у нее начинала кружиться голова. Как в эту минуту.

— Возможно, они считают, что вам нужна жена, сэр, потому, что вы… потому, что в вашем возрасте люди обычно вступают в брак, — решила она высказать свое мнение.

— Вы правда так думаете? — сощурился Сальваторе.

Джессика почувствовала ловушку. Точнее, она уже была в ней. Сальваторе Кардини загнал ее в угол своими вопросами. И чего он к ней привязался? С чего ему вздумалось интересоваться ее мнением?

— Вообще-то нет, сэр. Ваша личная жизнь меня не касается. Однако что касается конкретно желания людей, с которыми вы завтра ужинаете, вас женить… Вы же знаете людей. Когда мужчине за тридцать и он не женат, все начинают гадать: когда же он обзаведется семьей?

— Да, — кивнул Сальваторе, задумчиво проведя рукой по подбородку, на которой уже проступила легкая щетина, с ней не могло справиться ежедневное бритье. — И у нас люди думают совершенно так же.

Он даже покачал головой от разочарования. Неужели он действительно всерьез рассчитывал, фактически сбежав с Сицилии, что в Англии будет иначе? Да, наивно и глупо, конечно, но именно так он и предполагал. Уже не впервые Сальваторе начинал думать о том, что, не носи он фамилию Кардини, ему бы жилось гораздо проще, особенно на родине.

На родной Сицилии жить ему стало совсем невмоготу. Маленький в общем-то остров, на котором все знают друг о друге. Стоило ему пробыть с какой-нибудь девушкой хотя бы несколько секунд, как весть об этом тут же достигала ушей ее обрадованных родителей, которые спешно начинали готовить приданое и с нетерпением ждать того момента, когда их дочь станет хозяйкой всей собственности Сальваторе Кардини.

И женщины — что там, что здесь — были совершенно одинаковы. Они устраивали охоту на одинокого зрелого мужчину почти сразу, как только он попадал в поле их зрения, а узнав приблизительное состояние его счета, просто вцеплялись в него мертвой хваткой бульдога. Сальваторе так устал от этого, что даже не помнил, когда последний раз спрашивал у женщины номер ее телефона. Впрочем, в этом не было необходимости, так как после первых же фраз, когда он даже не успевал узнать их фамилии, девушки сами с готовностью предлагали обменяться номерами. Сальваторе же был воспитан в строгих традициях и считал, что инициатором в таких вопросах всегда должен выступать мужчина.

— А проблема заключается в том, что мне с этим делать… — задумчиво произнес он.

— Все зависит от того, какой у вас есть выбор, сэр, — дипломатично вывернулась Джессика.

Сальваторе забарабанил по гладкой и блестящей, как зеркало, поверхности стола длинными пальцами. Эта дробь совпала с каплями дождя, стучащимися в огромные окна его офиса на верхнем этаже лондонского здания.

— Одна из возможностей выбора, которая у меня всегда имеется, — отказаться от приглашения.

— Но для этого все равно нужна какая-нибудь причина, — посмела уточнить Джессика.

Сальваторе тряхнул головой:

— Я мог бы сказать, что мне надо вымыть волосы — обычно этот предлог используют женщины, но в моем случае это будет звучать не совсем правдоподобно. Как вы думаете, может, лучше сказать, что я простудился?

Джессика не смогла удержаться от улыбки: трудно было представить себе такого сильного мужчину беспомощным и слабым.

— Насколько я поняла, сэр, вы совсем не хотите встречаться с этими женщинами. Если вы назовете в качестве причины своего отсутствия болезнь, вам просто предложат перенести встречу. Так мне кажется, — добавила Джессика.

— Тогда что вы думаете о том, если я выступлю хозяином ужина и составлю свой гостевой список так, чтобы видеть на ужине только тех, кого хочу?

Джессика покачала головой:

— Я не уверена… Разве это вежливо, когда вы так очевидно демонстрируете свое желание держать ситуацию под контролем? Как говорится, все шито белыми нитками.

Сальваторе кинул на нее задумчивый, почти оценивающий взгляд. Джессика спохватилась. Кажется, она произнесла что-то не то…

А Сальваторе думал о том, почему он спрашивает совет у уборщицы. Может, потому, что однажды эта девушка поразила его тем, что говорила вещи, которые он не часто слышал от подчиненных? Он как будто даже начал доверять ей. И это уж совсем удивительно, так как на такие темы Сальваторе не разговаривал даже со своими многочисленными ассистентками и секретаршами.

Он откинулся на спинку кресла и задумался над словами Джессики.

Нет, он даже в мыслях не держал, чтобы обидеть или тем более оскорбить Гаса Сомервилля, показаться снобом его жене или ее горящим энтузиазмом подругам! В конце концов, разве такое с ними впервые? Он знает наперед все ужимки и уловки подобных женщин.

— Да, — негромко согласился он. — Это, конечно, покажется невежливым и грубым.

Джессике надоело стоять без дела, поэтому она достала тряпку, смочила ее чистящим средством с запахом лимона и, словно не замечая Сальваторе, стала протирать его стол.

— Если это весь ваш арсенал причин отказа, тогда вам все-таки придется показаться на этом ужине.

Сальваторе некоторое время следил за руками девушки, затем перевел взгляд на лицо и уже не первый раз задался вопросом: сколько Джессике лет? Двадцать два или чуть больше? И почему в качестве работы она выбрала уборку помещений? Неужели ей нравится трудиться вечерами, а то и ночами, когда он задерживается в офисе? И что такого веселого в махании шваброй? Утомительная, рутинная, неинтересная, непрестижная и малооплачиваемая работа.

Джессика продолжала молча тереть его стол. Сальваторе также не произносил ни слова, может быть, впервые взглянув на нее глазами мужчины. «Да в этой девушке нет ничего такого, что могло бы свести мужчину с ума, — вынужден был признать он, — хотя, возможно, в этом был повинен ее розовый платок, который полностью закрывает волосы, и такая же розовая бесформенная одежда. Женщинам, желающим избежать внимания мужчин, я бы рекомендовал именно такой балахон».

Однако впервые Сальваторе подумал о том, что под этой одеждой скрывается молодое женское тело. Глядя, как Джессика с силой трет его стол, он вдруг увидел, как натягивается ткань впереди, обрисовывая упругую, крепкую грудь. В нем стал просыпаться уже позабытый мужской интерес…

Сальваторе окинул Джессику гораздо более внимательным, чем прежде, взглядом и с удивлением понял, что под безобразным балахоном скрывается женское тело с весьма неплохими формами. Как только он сделал это неожиданное открытие, так тотчас же его пронзило сильное желание обнять Джессику, чтобы убедиться в правильности своей догадки.

— Не приготовите мне кофе? — спросил он чуть охрипшим голосом.

Джессика отложила тряпку и посмотрела на него с некоторым изумлением и даже досадой. Должно быть, богачу Сальваторе Кардини никогда не приходило в голову, сколько времени у нее уходило лишь на то, чтобы убраться в его огромном офисе?! Или он считал, что это происходит само собой, по взмаху волшебной палочки? А сколько времени у нее отнимало оттирание на полированной столешнице следов от бесчисленных чашек с эспрессо, которые он выпивал в течение дня? Или на сбор карандашей и ручек, которые после его ухода оставались валяться по всему его кабинету, словно здесь пронесся небольшой ураган? Задумывался ли он об этом когда-нибудь?

Джессика взглянула в пронзительные глаза сапфирового цвета и подумала, что вряд ли подобная мысль когда-нибудь приходила ее боссу в голову. Для таких, как он, она всего лишь незаметный маленький винтик в его безупречно работающей машине.

Как бы отреагировал мистер Кардини, если бы она сказала ему, что готовить ему кофе не входит в ее обязанности и она даже может ознакомить его со своей должностной инструкцией? Что с его стороны это просто злоупотребление своим положением и он прекрасно может приготовить себе кофе сам?!

И Джессика высказала все это, глядя прямо в красивое, но жесткое лицо. Правда, мысленно. Во-первых, потому, что Сальваторе Кардини, как ни крути, ее работодатель, а во-вторых, если честно, у нее просто не хватило мужества сказать ему об этом прямо.

Поэтому Джессика просто кивнула и подошла к кофеварке, выглядевшей как небольшой космический корабль, приземлившийся в его офисе.

— Ваш кофе, сэр, — сказала она, ставя чашку на стол, который она только вытирала.

Когда Джессика нагнулась, Сальваторе уловил лимонный запах чистящего средства и какой-то слабый аромат недорогих духов, однако именно это сочетание оказало на него невероятно возбуждающий эффект. На какой-то миг он мог воспринимать только этот запах, и ничто другое. В его голове родилась почти безумная мысль. Это было настолько неожиданно, что Сальваторе несколько секунд ее обдумывал.

Что, если на ужин ему прийти не одному, а со спутницей, которая отвлечет огонь на себя, станет вместо него центром внимания? Разве не должна женщина, появившаяся под руку с Сальваторе Кардини, вызвать жгучий интерес у остальных женщин, сигнализируя им, что он занят? Может быть, тогда алчные охотницы хотя бы на время оставят его в покое? Интересно, почему эта мысль не пришла ему в голову раньше? Ему нужна такая спутница, которая, с одной стороны, выполнит все его требования, не думая в то же время о том, как его соблазнить, а с другой — она должна выделяться из общего ряда, чтобы у остальных был повод чесать языками и удивляться, что он в ней нашел.

За окном продолжал идти дождь, но Сальваторе словно забыл о нем. Все его внимание было сосредоточено на Джессике, которая начала протирать пыль на полках. Это было как нельзя кстати, так как он мог наблюдать за девушкой, сам при этом находясь в тени, тогда как на нее падал свет лампы.

У нее оказались весьма аппетитная нижняя часть и, в контраст этому, тонкая талия. В том, что у девушки есть еще и грудь, он уже убедился. Однако Сальваторе, принимая какое-либо решение, будь то бизнес или личная жизнь, старался собрать воедино столько фактов, сколько возможно, чтобы получить более наглядную картину. Да, он верил своему чутью, но старался использовать и свою наблюдательность, и свой ум. Все-таки в том, что он задумал, есть значительная доля риска. На первый взгляд Джессика вполне могла подойти, но подстраховаться все же стоило.

— Сколько вам лет? — неожиданно спросил он.

Девушка повернулась, и Сальваторе отметил, что у нее красивые серые глаза. Сейчас в этих глазах отражалось лишь спокойствие, подобно гладкой поверхности воды в озере в пасмурный день.

Джессика всеми силами пыталась скрыть свое изумление. Это был слишком личный вопрос для человека, который в прошлом чаще всего не отличал ее от мебели. Она убрала руку, замершую над абажуром лампы, который протирала, и настороженно взглянула на него.

— Мне? Двадцать три, — немного нерешительно ответила она.

Взгляд Сальваторе тотчас же нашел руку, на пальцах которой не было ни одного кольца. Но отсутствием колец в настоящее время никого не удивишь.

— Вы не замужем?

— Я? Замужем? Боже упаси, сэр…

— А как насчет ревнивого друга? Вас никто не ждет дома?

— Нет, сэр, — сказал Джессика, все еще пытаясь понять, что, собственно говоря, происходит.

Сальваторе кивнул. В общем-то он так и предполагал. Он жестом указал на ее ведро:

— И вам нравится ваша работа? Вы вполне удовлетворены?

Джессика слегка нахмурилась:

— Нравится? Можно сказать и так, сэр. Удовлетворена ли я? Не уверена, что понимаю ваш вопрос.

— Бросьте. Вы ведь совсем не глупая девушка. Уверен, вы прекрасно меня поняли. Однако могу пояснить свою мысль. Я имел в виду, как может молодая неглупая женщина быть удовлетворена такой работой, как ваша? Неужели все ваши амбиции заканчиваются только уборкой офисов?

Это задело ее за живое. Не столько его слова, сколько тон, каким они были произнесены: снисходительно-насмешливый, но за этой насмешкой скрывалось презрение.

Джессика молча сосчитала до десяти, рассматривая несколько вариантов ответа.

Первый: вылить боссу на голову ведро не совсем уже чистой, пенной воды и получить громадное удовлетворение, глядя, как вода стекает с этого красивого лица с приподнятыми в насмешливом удивлении бровями, как пропитывает его тонкую шелковую рубашку, отличного покроя брюки… Да, ей понравилась нарисованная ее воображением картина. К сожалению, такой поступок, скорее всего, означал бы потерю места, а вот этого ей совершенно не хотелось.

Второй вариант: сделать вид, что в его вопросе не было ничего обидного, и ответить спокойно и с достоинством.

Джессика предпочла вариант номер два.

— Почему вы думаете, что я работаю по вечерам? — пожала она плечами. — Это не основная моя работа.

— Вот как?

— Именно так. И не потому, что, как вы, скорее всего, считаете, работа уборщицы — это не настоящая работа. В каком-то смысле, конечно, так оно и есть. В общем, не важно… — Вряд ли Сальваторе поймет, что на свете полно людей, которые вынуждены подрабатывать, так как иначе им не прокормить ни себя, ни свою семью. — Я работаю полный рабочий день в крупной компании, занимающейся продажами, и учусь на офис-менеджера.

Не сводя с нее внимательных глаз, Сальваторе негромко подсказал:

— Но…

— Но… — Джессика немного замялась, с трудом выдерживая этот проницательный взгляд. — Но моя работа не так хорошо оплачивается, а жилье в Лондоне стоит дорого. Поэтому я работаю и здесь тоже. — Она пожала плечами и добавила: — И не я одна. Многие вынуждены, имея основное место работы, еще и подрабатывать.

Капли дождя стекали по стеклу, за которым огни ночного Лондона казались размытыми разноцветными пятнами. Но не ночной Лондон занимал мысли Сальваторе. Ему вдруг стало любопытно, какого цвета волосы Джессики под этой ужасной розовой косынкой. Не только любопытно, но и слегка тревожно, так как, если Джессика скрывает под ней, например, буйство красок или даже несколько ярких крашеных прядей, ему придется отказаться от идеи, которая начинала представляться ему все более и более привлекательной. Как бы заставить ее снять косынку?

— Как вы добираетесь до дому? — небрежно спросил он.

Джессика подавила вертящийся на языке ответ: «На вертолете, разумеется» — и сказала:

— На автобусе.

— У вас есть зонт?

— Нет.

Сальваторе посмотрел на окно со стекающими по нему каплями:

— Вы ведь промокнете.

Джессика проследила за его взглядом и только сейчас заметила, как расплываются вдали здания и огни. Должно быть, дождь шел нешуточный. Да, сегодняшний день, кажется, относится к разряду неудачных или приближается к этому…

— Похоже на то, — беспечно сказала она. — Ничего страшного. Не сахарная, не растаю. И потом, я где-то слышала, что дождевая вода полезна для кожи.

— Мой водитель отвезет вас домой, — заявил Сальваторе.

Джессика подумала, что ослышалась. Но это еще ладно. К своей досаде, она почувствовала, что заливается краской.

— Не стоит, сэр, — запротестовала она. — У меня с собой плащ. Он уже испытан и оправдал доверие, — пошутила она.

— В котором часу вы обычно заканчиваете?

Джессика беспомощно посмотрела на него, но все же ответила:

— Обычно около восьми, но все зависит от того, как быстро я все сделаю.

— Постарайтесь закончить сегодня в семь тридцать.

— Но я…

— Пожалуйста, не спорьте! — Сальваторе взглянул на свои наручные золотые часы, и на его лице впервые за вечер показалось подобие улыбки. — Или считайте, что я досрочно выиграл этот спор, — как вам больше нравится.

Вытащив из кармана мобильный телефон, он позвонил, судя по всему, своему водителю, так как разговор велся на беглом итальянском, отвернулся от Джессики и как будто разом потерял к ней всякий интерес.