Роковой миг наслаждения

Шантель Шоу, 2016

Юная Сабрина Бэнкрофт, потеряв ребенка от Круза Дельгадо, поспешно вернулась в Англию из Бразилии, куда ездила навестить отца. Круз снова объявился в ее жизни спустя десять лет, но приехал он не ради нее, а ради старой карты, которую считал своей собственностью. Узнав, что Сабрина на грани банкротства, он предложил ей сделку: деньги в обмен на то, что она станет его любовницей. После долгих колебаний женщина согласилась, но были ли деньги тому причиной?

Глава 3

— Уезжай, я настаиваю.

Сабрина наконец высвободилась, обошла стол и встала напротив Круза, тяжело дыша и пытаясь вернуть самоконтроль.

— Как ты посмел явиться сюда без приглашения и выдвигать нелепые обвинения против моего отца. Его нет, и он не может их опровергнуть.

— Будь он здесь, не смог бы ничего опровергнуть.

Круз приветствовал овладевший им гнев, который позволил ему отвлечься от одного неприятного факта. Когда Сабрина метнулась прочь, ее груди коснулись его груди, и тело Круза отреагировало на эту близость с унизительной предсказуемостью. Его взгляд опустился на глубокое декольте ее платья. Крузу было видно, как быстро вздымается и опускается ее грудь. Он сразу представил Сабрину обнаженной, вспомнил эротичный контраст ее молочно-белого тела и его бронзовой кожи, услышал ее негромкие всхлипы, когда она терялась в вихре наслаждения.

Проклятье! Круз расстался со своей последней любовницей два месяца назад. Похоже, он слишком долго обходился без секса. Или дело в том, что он снова увидел Сабрину? Круз поспешил отбросить эту слегка тревожащую мысль и напомнил себе, что единственная цель его поездки в Англию — карта заброшенного рудника. Но в мозгу его билось только одно желание: прижать Сабрину к столу, задрать ее платье, обнажив шелковистые бедра, чтобы…

Неимоверным усилием воли Круз обуздал взбунтовавшееся воображение, однако подчинить себе вышедшее из повиновения тело было не так-то легко.

— Я не знала, что твой отец умер, — сказала Сабрина и, поколебавшись, добавила: — Мне жаль. Я знаю, как ты его любил. Но я не верю, что мой отец виноват в его смерти.

— После того как мой отец нашел «Эстрела вермелья», граф послал его туда, где работать было небезопасно. — Круз стиснул челюсти. — Не притворяйся, что ты не знала. Бэнкрофт должен был рассказать тебе о несчастном случае, пусть даже и не признав свою вину.

— Отец мне ничего не говорил. — Сабрина пожала плечами. — Мы никогда не были особенно близки. Я выросла в Эверслей-Холл. Отец унаследовал землю и рудник в Бразилии от дяди и подолгу жил там. Я приехала к нему, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Тогда же я познакомилась с тобой. Но после моего возвращения в Англию мы с ним редко виделись.

Сабрина опустила глаза и прикусила губу, вспоминая тот период своей жизни, когда она пряталась в поместье, как раненое животное. Рядом не было никого, с кем она могла бы поговорить о своей потере. Четырьмя годами раньше ее мать бросила графа Бэнкрофта и детей ради любовника. Уже тогда Сабрина получила хороший урок: не верить никому и полагаться только на себя.

Забеременев от Круза, она сказала об этом отцу. Он никак не отреагировал. А когда Сабрина потеряла ребенка, граф заметил лишь, что она приняла верное решение вернуться в Англию и поступить в университет.

Впрочем, вдруг вспомнила она, тем же летом граф неожиданно приехал в Эверслей-Холл. Он пребывал в странном настроении и был молчаливее, чем обычно. Отец заявил, что собирается продать рудник. При этом он ни слова не сказал ни о несчастном случае с Витором Дельгадо, ни о Крузе, а Сабрина не могла переступить через свою гордость, чтобы спросить о них.

Первые несколько недель по возвращении в Англию Сабрина надеялась, что Круз приедет за ней или хотя бы позвонит. Но время шло, и она поняла, что не дождется этого. Все потому, что она ему безразлична. Только теперь ей стало известно, что вскоре после ее отъезда он пережил ужасную трагедию. Все его мысли были заняты заботой о матери и о младших сестрах-близнецах.

Сабрина вгляделась в лицо Круза и заметила морщинки вокруг глаз и глубокие впадинки в уголках губ, которых не было десять лет назад. Круз обожествлял своего отца и должен был сильно горевать по нему. Сердце у нее защемило.

— Когда произошел несчастный случай? — спросила она.

— Через три недели после того, как ты меня бросила. Самый кошмарный период моей жизни. Сначала ты потеряла нашего ребенка, а потом я лишился отца.

Сабрина напряглась.

— На каждые семь беременностей приходится один выкидыш, — хрипло сказала женщина, повторяя то, что услышала от врачей. — Нам просто не повезло.

— Может, и так.

Голос Круза был лишен эмоций, тем не менее Сабрина уловила нотки критики в свой адрес.

— То, что я ездила верхом, не явилось причиной выкидыша, — чуть более твердым голосом продолжила Сабрина. — Шла уже семнадцатая неделя беременности, тогда как самым рискованным считается первый триместр. Доктор сказал, моей вины в этом не было. — Однако она не переставала винить себя. — Дай тебе волю, ты завернул бы меня в вату на все девять месяцев, — вдруг вырвалось у нее.

Круз излишне — на ее взгляд — пекся о благополучии ребенка. Каждый день, отправляясь на работу, он оставлял Сабрину под присмотром своей бдительной матери. По ее глазам было ясно, что она не рада будущему внуку, но Ана Мария была предана Крузу. Сабрине в Бразилии было скучно и одиноко. На третьем месяце, когда врач сказал, что беременность протекает без осложнений, она несказанно этому обрадовалась. Значит, она сможет заниматься тем, что ей нравится. Сабрина решила, что короткие прогулки верхом не повредят ребенку. Ее мать, будучи беременной, не бросала верховую езду…

Словно высеченное из камня лицо Круза походило на маску.

— Я не вижу смысла в том, чтобы ворошить прошлое.

Его голос вырвал Сабрину из воспоминаний, причиняющих боль. Ее длинные ресницы дрогнули и опустились, прикрывая глаза, но Круз успел заметить в них тоскливое выражение, которое потрясло его до глубины души. Десять лет назад, когда Сабрина проявила чуть ли не безразличие, потеряв их ребенка, он понял, что ребенок ей не был нужен. А ее поспешное бегство из Бразилии доказало, что она не испытывала к нему никаких чувств.

— Ты сказала, что графа нет дома, но у меня срочное дело. Полагаю, ты общаешься с ним по телефону или по почте?

Сабрина покачала головой:

— Мне известно только, что он, возможно, в Африке. У него есть там бизнес, и он часто предпринимает поездки в отдаленные уголки, чтобы исследовать залежи полезных ископаемых.

Она говорила правду. Почти. Отец часто отправлялся за границу за «приключениями», как он называл свои дела. Но он впервые не давал о себе знать так долго. В последний раз отец позвонил ей из какого-то города в Гвинее. С тех пор прошло полтора года, и Сабрина начала серьезно тревожиться за его жизнь.

— Боюсь, в настоящий момент отец недоступен, — пробормотала она.

Круз почувствовал, что Сабрина что-то недоговаривает. Он с трудом обуздал нетерпение.

— Что ж, если я не могу поговорить с графом, может, ты окажешь мне любезность. Твой отец располагает кое-какой информацией о своем бывшем руднике. Незадолго до гибели Витора граф показал ему карту заброшенных штолен. Карта является законной собственностью владельца рудника. Возможно, тебе известно, что я купил его шесть лет назад. Значит, карта принадлежит мне.

— Отец редко посвящает меня в свои дела.

Смутное воспоминание всплыло в памяти. Тогда Сабрина не обратила внимания на этот инцидент. Она зашла в кабинет отца и увидела, что он изучает документ, разложенный на столе. Граф быстро сложил бумагу, и Сабрина не успела рассмотреть ее.

«Это мое обеспечение в старости, — со смехом сказал он. — Его гораздо безопаснее хранить в Эверслей-Холл, чем в банке».

— Почему эта карта настолько важна? — с любопытством спросила Сабрина, не надеясь, впрочем, услышать ответ.

Однако Круз ответил:

— Я предполагаю, что на ней изображена секция рудника, проложенная давным-давно. — Он пожал плечами. — Может, там ничего нет, а может, в заброшенных штольнях еще есть алмазы.

Он пытливо вгляделся в лицо Сабрины, и она быстро опустила глаза.

— Твой отец показывал тебе какую-нибудь карту?

— Нет, — честно ответила она.

— Ты знаешь, где он хранит подобные документы? Может, в сейфе?

Она покачала головой:

— Для этой цели сейф ему не нужен. В Эверслей-Холл хватает тайников, чтобы прятать ценности. Даже людей, если на то пошло. Во многих старинных английских домах есть потайные комнаты, где прятали священников, когда несколько столетий назад начались гонения на католическую церковь, — объяснила Сабрина. — К примеру, в библиотеке за деревянной панелью скрывается шкаф. Отцу известны все эти места.

— И тебе тоже?

— Только некоторые. Но даже если бы я была в курсе, не показала бы их тебе без разрешения папы.

Сабрина была предана отцу, хотя их отношения нельзя было назвать душевными. Более того, после его таинственного исчезновения она поняла, что любит его.

— Если ты действительно законный владелец карты, я уверена, что отец отдал бы ее тебе, когда ты стал хозяином рудника.

— Не изображай наивную простушку, — не выдержал Круз. — Я не просто так обвиняю твоего отца в мошенничестве. Граф Бэнкрофт, несомненно, занимается темными делишками.

— Как ты смеешь?! — задохнулась Сабрина.

— Я на него работал, — оборвал ее Круз. — Граф ради экономии не соблюдал технику безопасности.

В ее глазах полыхнул гнев.

— Моего отца здесь нет, и он не может тебе ответить, а мне известна только твоя версия случившегося.

— И конечно, ты, с твоим титулом и привилегированным положением в обществе, не поверишь парню, выросшему в трущобах, — саркастически протянул он. — Ты всегда считала, что я ниже тебя, не так ли, принцесса?

— Это неправда. — Во времена их романа Сабрина ненавидела, когда он в насмешку называл ее принцессой, чтобы подчеркнуть разницу в их социальном происхождении. — Мне всегда были безразличны как твое происхождение, так и твоя бедность.

Круз скрипуче рассмеялся.

— Ты четко дала понять, что страстно желаешь вернуться в свой Эверслей-Холл. — Его взгляд скользнул по уютной библиотеке, заставленной книжными шкафами от пола до потолка. — Я могу понять, почему тебе было невыносимо жить в убогом коттедже горняка с крышей из рифленого железа, ведь ты привыкла к величественному особняку.

— Дело не в этом. Мы жили с твоими родителями, а твоя мать не давала мне понять, что ей приятно мое присутствие.

Сабрина видела недоверие в его глазах. Бессмысленно доказывать Крузу, что вовсе не стесненные условия являлись причиной того, что она чувствовала себя неуютно. Ана Мария обожала сына. Вполне возможно, она считала, что ни одна женщина не достойна его.

Но Круз прав — нет смысла ворошить прошлое. Это случилось давным-давно, и у них обоих свои жизни. Ирония заключалась в том, что они поменялись ролями. Круз стал миллионером, а она после исчезновения отца тратит каждый заработанный пенни на содержание поместья.

— Твои глаза по-прежнему темнеют, как грозовые облака, когда ты лжешь. Глубокий голос Круза вернул Сабрину в настоящее. Она насторожилась, когда он обошел стол и остановился в тревожащей близости от нее.

— Десять лет назад я спросил, будешь ли ты счастлива в Бразилии, со мной и с нашим ребенком. Ты убедила меня, что так оно и есть, но твои глаза были как потускневшее олово, выдавая правду: ты мечтала вернуться в Англию.

Сабрина залилась виноватым румянцем и отвела взгляд.

— Я скучала по брату, — призналась она. — Тристану было всего одиннадцать лет. После того как мать нас бросила, мы с ним очень сблизились, и меня тревожило, что он живет здесь один под присмотром няни.

— Я не верю, что беспокойство о брате было единственной причиной, по которой ты торопилась покинуть Бразилию. Я не верю, что ты не можешь связаться с графом Бэнкрофтом, — протянул Круз. — Я также думаю, что тебе известно о карте больше, чем ты сказала.

Она и забыла, какой он высокий. Сабрина видела очертания его мускулов под белоснежной рубашкой. В ее голове замелькали образы, способные ввести в соблазн: обнаженное, покрытое бронзовым загаром тело Круза, прижатое к ее мягкому белому телу. Почему-то ее мысли устремились дальше. Она представила, как он укладывает ее на себя, его сильные руки удерживают ее, направляют, а ее мышцы послушно растягиваются, принимая его…

Кровь вскипела в жилах женщины. Немногочисленным любовникам, которые были у Сабрины, удалось возбудить у нее лишь прохладный интерес, а секс с ними не принес ничего, кроме разочарования. А сейчас, к ее стыду, в голове Сабрины, сменяя друг друга, проносились воспоминания о восхитительной мужественности Круза, и она ощутила предательскую влагу между ног.

Гнев был единственной ее защитой от возбуждения, тягучей болью отозвавшегося внизу живота.

— Я же сказала, что не знаю ни о какой карте. Не моя проблема, если ты не желаешь мне верить.

Хотя на ней были туфли на четырехдюймовых каблуках, Сабрина была вынуждена запрокинуть голову, чтобы посмотреть Крузу в лицо. Десять лет назад у нее не было ни одного шанса устоять перед ним. Ей было жалко ту невинную девушку, с волнением ожидающую поступления в университет. Круз с первого взгляда решил, что желает ее, но прошло совсем немного времени, и она поняла, как сильно жизнь в Бразилии отличается от ее привычной жизни.

Если бы Круз любил ее, Сабрина как-нибудь приспособилась бы. Но когда подтвердилась ее беременность, его страсть угасла, и стало очевидно, что у них нет ничего общего…

— Я хочу, чтобы ты уехал, — натянуто проговорила Сабрина. Круз не ответил, и она нахмурилась. Когда его черные брови поползли вверх, а на лице появилось высокомерное выражение, она вспыхнула. — Может, ты собираешься силой добиться от меня признания, где карта? Но в доме хватает персонала, который придет мне на выручку. — Сабрина мысленно скрестила пальцы. Дворецкий Джон и его жена Мэри, экономка, были единственными, кто остался в Эверслей-Холл. И они были стариками. — Если ты дотронешься до меня, я закричу.

Она направилась было к двери, но Круз схватил ее за руку и рывком заставил повернуться лицом к нему.

— Не думаю, что мне потребуется сила, чтобы заставить тебя дать мне то, что я хочу, — негромко произнес он.

Мышцы живота Сабрины конвульсивно сжались, как только она услышала его низкий, чуть ли не мурлыкающий голос. Время словно остановилось. Дыхание перехватило. Ее глаза расширились, пока она, словно загипнотизированная, смотрела, как Круз медленно наклоняет темноволосую голову. Только через пару секунд Сабрина поняла, что он собирается ее поцеловать. «Он не посмеет», — убеждала она себя. Но ведь это был Круз Дельгадо — человек, который мог заключить сделку с самим дьяволом, твердо уверенный в том, что одолеет даже его.

— Я предупреждала, что закричу, — дрожащим голосом сказала Сабрина, отчаянно ища достойный выход из мелодраматичной ситуации.

Круз прижал ее к себе, заставив прерывисто выдохнуть, и жар его тела передался ей.

Он по-волчьи усмехнулся:

— Может, и закричишь. Я помню, как ты стонала от удовольствия и царапала меня своими коготками, когда…

— Ради всего святого, Круз! — с испугом — потому что боялась потерять власть над собой — воскликнула Сабрина. В отчаянии она забарабанила кулаком по его плечу, но это было равносильно попытке москита прокусить шкуру носорога.

— Ты чертовски красива, — хрипло проговорил Круз.

Он не мог противиться Сабрине. Он презирал себя и стыдился своей слабости. Может, если он поцелует ее, бушующее в нем пламя погаснет? А может, этого хватит, чтобы безумное желание, заставляющее гулко стучать его сердце и напрягаться мышцы, испарилось? Он положил одну руку на талию Сабрины, а другую запустил в волосы женщины и обхватил ее за шею.

Его твердые губы требовали, чтобы Сабрина покорилась поцелую. Она оказалась не готова к тому — хотя, наверное, следовало этого ожидать, — что в ней проснется волчий голод. В мыслях она вернулась к тому времени, когда ей было восемнадцать, и на миг снова стала девственницей, отдавшей Крузу не только свое тело, но сердце и душу.

На возвращение к себе ушло долгих десять лет.

Это придало ей сил. Но Круз знал, как доставить ей удовольствие, знал, как обойти ее оборону дерзкими, уверенными движениями языка, очерчивая форму ее губ, прежде чем приступить к исследованию влажного теплого рта.

Сабрина задрожала. Несомненно, Круз чувствует, что она близка к капитуляции. Но неожиданно его поцелуй стал нежным, он словно пил нектар с ее губ, легко прикасаясь к ним, как бабочка — крылышками. Устоять было невозможно.

Круз резко поднял голову.

Проклятье! Он проделал этот путь не для того, чтобы заняться любовью с Сабриной. Он не предполагал, что ощутит неодолимое влечение к этой женщине. Их роман длился меньше года, и, когда Сабрина вернулась в Англию, он решительно запретил себе вспоминать о ней. Приехав в Эверслей-Холл, Круз не сомневался: если он и увидит Сабрину Бэнкрофт, то останется невосприимчив к ее чарам. Страстное желание, которое пожирало его сейчас, служило унизительным напоминанием о событиях десятилетней давности, когда он был околдован Сабриной, всего один раз заглянув в ее серые глаза.

Сейчас эти глаза приобрели дымчатый оттенок — оттенок желания. Круз не забыл ее обольстительный взгляд. Он почувствовал, как напрягается его тело в ответной реакции. Мужчина выругался про себя. Нельзя повторять собственные ошибки.

Его губы изогнулись в пренебрежительной улыбке.

— Твое стремление к сотрудничеству способно подстегнуть. Мне нужна только карта. Потом я покину тебя, и ты сможешь получить удовольствие от вечеринки.

Насмешливый голос Круза разорвал паутину соблазна, которой он оплел Сабрину. Она вырвалась из его объятий с горящим лицом, дрожа от гнева. Он верит, что ей нравится исполнять роль хозяйки перед Хьюго Ффолксом и компанией зеленых юнцов. Ужасно! Но еще хуже было осознание того, что Круз поцеловал ее только в надежде получить карту, которая спрятана где-то в Эверслей-Холл.

О боже… Да что с ней творится? Она не видела его десять лет, но не прошло и десяти минут, как она фактически сама предложила ему овладеть ею прямо здесь, на столе. В голове замелькали эротичные образы. Сабрина была готова сгореть от стыда, услышав, как посмеивается Круз. Это могло означать одно: он заметил, что ее взгляд метнулся к столу. Не давая себе времени подумать, Сабрина отвесила ему звонкую пощечину и сквозь зубы процедила:

— Убирайся!

Его глаза сверкнули.

— Не советую тебе это повторять, — вкрадчиво проговорил Круз.

От звуков его голоса по ее спине прокатилась дрожь.

— Просто… уходи, — прошептала Сабрина, словно силы оставили ее.

Когда Круз ехал в Суррей, он даже не думал о проигрыше. Однако визит в Эверслей-Холл пошел не по плану. Его лицо исказила гримаса. Он оказался в тупике. Либо Сабрина действительно ничего не знает о карте, которую граф Бэнкрофт показывал его отцу, либо она не хочет говорить ему, где карта спрятана.

Грохот в холле на время разрешил эту тупиковую ситуацию. Сабрина с приглушенным проклятьем поспешно бросилась к двери. Открыв ее, она окликнула дворецкого:

— Джон! Что, ради всего святого, означает этот шум?

— Боюсь, это сэр Реджиналд, мисс Сабрина. Кто-то из гостей его уронил.

Круз с любопытством последовал за Сабриной в холл и увидел рыцарские доспехи, валяющиеся на полу. Изрядно выпившие парни пытались собрать их. Хьюго, спотыкаясь, направился к ней.

— Прости за рыцаря, Са… — он икнул, — …брина. — Я хочу, чтобы ты знала: это самая лучшая вечеринка в честь дня рождения.

— Рада, что вам весело, — сдержанно откликнулась Сабрина, пытаясь обойти Хьюго Ффолкса. Однако он оказался быстрее, чем можно было ожидать в его состоянии, и обнял ее за талию.

— Мне понравилось, когда этим утром ты пришла ко мне в спальню. Ты разбудишь меня завтра утром?

Сабрина не смотрела на цинично ухмыляющегося Круза.

— Вы можете и позавтракать в постели, если хотите, Хьюго.

Она старалась скрыть нетерпение, напоминая себе, что денег, которые заплатили его родители, хватит, чтобы погасить непомерные счета за электричество.

Конец ознакомительного фрагмента.